Welcome to the WonderLand!

Темная серая комнатушка. Тусклый свет из окон. Летающая по помещению пыль, что в свете луны стала маленькими белыми пятнышками. Деревянный пол, как и стены. Скрип двери из-за неприятного сквозняка, дующего по спине. Волна мурашек по коже дитя, находившегося там. Глаза цвета пурпура смотрят на свое же отражение в зеркале: исхудалое тело, темные волосы, простенькая белая рубаха, штаны, небольшие синяки из-за недосыпа. Во всем этом образе чувствуется усталость, но закаленную самоотверженность духа. Хрупкая холодная ладошка пальцами касается зеркала, висящего на стене. Но они не касаются стекла, а растворяются, словно в воде. Он протягивает руку еще сильнее вперед, чтобы ладонь перестала быть в его поле зрения, а после и вовсе испаряется целиком, когда его кто-то затащил в окутанное загадкой пространство за кисть руки... Мальчик раскрывает глаза и тут же жмурится из-за света, прикрывая их своими руками. Вокруг было слишком все разноцветно и ярко! Далеко не так хмуро и смерено, как в его спальне. Да и много было не сочетаемого, что раздражало людское зрение какое-то время, пока оно не свыкается с новыми условиями. Еще и в добавок голова сильно болела... Наверно, умудрился как-то её ударить от резкого падения. Розовое, зеленое, оранжевое, фиолетовое... Погодите-ка. Белое пятно? Это же человек! — Чем я мог заслужить твой визит, мой маленький дружочек!? — парнише даже опомниться не дали, сразу цепко схватили за руку и чуть ли не силой заставили подняться на ноги, — И все же не даром говорят, что по воскресеньям лучший день для парного чаепития! — Парного чаепития? — единственное, что успел спросить тот, пока уже уверенно стоял на ногах, благодаря чужой, по правде дерзкой, помощи. Незнакомец тут же рассмеялся, наверно (так подумал наш главный герой), от заполонившего его счастья. — Верно-верно! Ты прибыл как раз вовремя! Идем же! — он вновь хватает того за руку и тащит куда-то за собой, абсолютно не беспокоясь о том, а хочет ли этого его новый компаньон. — Постой, — брюнет вдруг перестает подчиняться чужой воле, еле как секундами ранее плетясь своими ножками за тем, твердо застывая на одном месте, — Кто ты такой и где я вообще нахожусь? Загадочный человек глупо хлопает перед тем глазами и смеется вновь: — Ах, точно! Точно-точно! Я ведь совсем забыл тебе представиться, мой милый друг! Прошу любить и жаловать, безумничать и восторгаться вместе со мной... Шляпник! — он поклонился, будто конец представления, и сам себе похлопал в ладоши. — Коля, — смирно высказался тот в ответ. — Чего? — собеседник не понял сказанное им от слова совсем. — Я буду называть тебя Николаем. Колей. Так более по-человечески, не по профессии людей кличат, — это было первое имя, которое ему пришло в голову при виде этой необычайной особы. — "Профессии"? — снова не понял тот, корча по истине удивленно лицо, но после ахнул, — Ладно! Так и быть! Для тебя, мой дружок, буду и Коленькой! Но позволь узнать мне и твое прозвище. — Имя, — поправляет мальчик своего собеседника совершенно спокойно, — Фёдор. — "Фёдор"... Ну и дела! Какое фантастически необыкновенное у тебя... имя! Ну, а теперь же иди за мной и не отставай! Достоевский не смел не повиноваться и послушно следовал за тем, пока тот вел его непонятно куда, держа крепко за руку. Только сейчас ему удалось целостно разглядеть Николая. Действительно, его прозвище себя оправдывало: у него была довольно забавная шляпка в форме цилиндра, которая удивительным образом держалась на боку головы без каких-либо креплений. Вот так чудеса! Но и сам его образ был не менее удивительным: бело-черные одеяния, где больше, все же, выделялся белый цвет; дополнениями служили выше упомянутый аксессуар, поразительной длины плащ, жабо, причудливая обувь и выделяющиеся из всего этого красные перчатки и пом-пончики, а также миниатюрный красный бантик, что связывал его тонкую длинную косичку на конце. Поразительнее такого одеяния нашему герою еще не доводилось видеть... Но больше дивило мальчика не столько его компаньон, сколько все окружающее его. Ранее в его затуманенном из-за падения взгляде все казалось лишь яркими цветными пятнами. Теперь же пред ним предстал мир полный чудес и безумств! Маленькие игрушечные кони, летающие на крыльях; цветы, собравшиеся кучками и о чем-то мило беседовавшие, словно дамы на пышном и расписном балу; вполне дикие зверьки бегали в элегантных одеяниях, занимаясь вполне, похоже, человеческой рутиной: заяц в смокинге спешил на работу, у кого-то пищал голодный маленький мышонок в коляске, а один лис и вовсе спал посреди дороги, не давая пройти более мелким созданиям и создав взбучку своим "храпом". Что дело до насекомых, то вообще отдельная история! Фёдор всецело понимал, что здесь что-то не так... Конечно, здесь было словно в голове у чокнутого! Все же он решается прервать молчание после их последнего диалога, который, в принципе, был их и первым: — Не находишь ли ты странным то место, где мы находимся? — Ни чуть! — шляпник не дает тому продолжить свою речь, подталкивая бессовестно вперед, что аж мальчик чуть не споткнулся и не упал, — А вот мы и пришли! Пред ними раскинулся довольно длинный стол, накрытый расписной скатертью, а жизнь на нем шла своим чередом: чашки плясали, чай разливался, то обратно наливался в чайник сам по себе, а столовые приборы и вовсе дрались между собой, будто малые дети. Николай хлопнул дважды в ладоши и все моментально утихомирилось. — Прошу к столу! Чай в этот раз подаю за свой счет, но в следующее воскресенье приглашать к себе будешь ты! — владелец застолья усаживает своего гостя в приятно мягкое кресло, наливает чай и пододвигает тарелочку с кубиками сахара. — Я? — все происходило настолько быстро, что Достоевский даже не мог толком ничего пригодного сообразить, — Но ты ведь меня сюда не приглашал... — Как это не пригласил?! — Не пригласил. Ты привел меня сюда насильно. — Насильно?! — тот чуть ли не упал в обморок от честного людского удивления, — Как ты можешь говорить такие вещи, друг мой! Я ведь отнесся к тебе со всей душой и трепетом, а ты... — Разве у тебя нет других друзей, чтобы распивать чай с ними? Мы ведь даже незнакомы, — и ведь он все верно подметил. Все это время Николай вел себя бурно и энергично, но стоило Фёдору задать этот вопрос, как он застыл на одном месте, а глаза его потухли и стали буквально серыми. — Есть. Они у меня есть. Но, видишь ли, дружок, для них я... Сдубнул с руху! — он нервно издает смешок, наливая чай и себе, пока рука его трясется и все выливается прямо на скатерть, — В смысле, с дубу рухнул! Шляпник ставит чайник как ни в чем не бывало, а после тыкнул указательным пальцем себе в висок, повертев им в разные стороны, не отрывая и просвистев: — Думают, что я того... Спятил! — после раздается более дикий смех, — Ну, скажи, что за бредни?! Я-то и спятил? Да они сами-то себя видели?! Чтоб им синяя гусеница в кружку заползала и напыхтела... — Ты странный, — единственный комментарий, который сумел дать мальчик, отпивая спокойно чай из фарфоровой белой кружечки и наблюдая за своим безумным собеседником. — Ах я-то странный?! — мужчина воскликнул так, будто услышал самое величайшее оскорбление в его жизни, — А сам-то? Одет непонятно во что... Безвкусица полнейшая! И никакой шляпы! Нужно это исправить. Брюнет молчит, дальше наслаждаясь горячим напитком, пока Николай запрыгнул на стол, начиная искать что-то внутри своего плаща. В прямом смысле слова "внутри". Он засунул свою руку, и она исчезла где-то там. Не прошло и минуты, как безумец вытащил оттуда нечто белое и достаточно мягкое. — Боюсь тебя разочаровать, Феденька, но новых шляп я состряпать еще не успел! Поэтому ты будешь носить один старый оставшийся у меня экземпляр... На первое время сойдет, — с этими словами он встает напротив него, все еще оставаясь стоять на столе, наклонился к тому и нацепил на голову шляпу, дергая её за висящие уши туда-сюда, чтобы она села как раз, — Большевата будет, но, ничего, съешь кусочек расти-печенья и будет в самый раз! Ушанка своим габаритом закрыла всё поле зрения парниши, поэтому, когда шляпник наконец убрал от него свои руки, он сдвинул её назад и пощупал самостоятельно. — Мягкая и теплая, — Фёдору подарок явно понравился, хоть по лицу видно и не было, — Подойдет для носки в зиму... Спасибо. — Ах, не благодари! Главное, чтобы тебе нравилось, мой ненаглядный дружок, — Николай довольно улыбнулся и снова хлопнул в ладоши, но на этот раз как-то более громко. И все вдруг потемнело... Продолжение следует.