о недоступности счастья.

Рэю хотелось обрести счастье или хотя бы притронуться к нему. Ведь, по правде, он долго не понимал почему жизнь настолько жестока и несправедлива к нему. Пытался найти единый ответ на все свои вопросы, но находил раз за разом лишь разочарование в самом себе. Его мать не могла смотреть на него, ведь видела в маленьком мальчике крах всего, к чему она так сильно стремилась. Однажды, он услышал, как его няня сплетничала с какой-то женщиной: «Госпожа сына с самого рождения на руки брезгует брать. Ну что за мать?» — он не знал, мог ли верить ей, но именно няня всегда заботилась о нём, играла и учила всему. Пока его мама заливала своё личное горе алкоголем и часто в припадке кричала ему, как чертовски ненавидит то, на что он обрёк её одним лишь своим рождением. Мама не любила его ни капли и не желала признавать своим ребёнком, но увидев лично то, как она умирает, Рэй начал действительно винить только себя. Если бы не он — мама обрела счастье. Его отец никогда не выделял на него и немного времени, ведь его работа и занятость всегда стояли на первом месте. Ещё на двенадцатилетие, он отдал сыну карточку и сказал: «Ты можешь тратить столько, сколько хочешь, только не беспокой меня по пустякам» — чётко обозначив, что отныне деньги — это разменная монета за его отсутствие в повседневности сына. Отец не приходил на его дни рождения, первый выпускной и даже на похороны мамы. Периодически, он, конечно, звонил, но никогда не спрашивал, как у него дела или как учёба, ограничиваясь лишь нотациями о том, что если Рэй продолжить употреблять, то его настигнет участь его непутёвой и глупой матери. Здесь парень вновь винил себя, ведь это он был плохим сыном, ни один отец не был бы счастлив иметь такого бестолкового отпрыска. Его друзья не знали и не интересовались его историей, а может никогда и не видели смысла? Они не спрашивали: «Почему ты пьёшь, Рэй?» — хотя это всегда всплывало по мере того, как он с каждым разом увеличивал порции алкоголя, или явно замечая его красные и воспалённые глаза, после того как ему не удалось ни минуты поспать за прошедшую ночь — «Ты сегодня такой грустный, что-то случилось?». По факту, он слышал лишь: «Ты такая обуза» — пока компания решала кто поможет ему добраться до дома, или Бостон часто любил говорить — «Что с тобой не так, пьяница?» — наиболее в раздражённом состоянии, ведь его отвлекли от очередной безликой добычи. Никто не пытался даже проникнуться его правдой. Тем, что в тот день, когда после тусовки он практически выплёвывал свой желудок над унитазом в доме Мью, был очередной год после смерти матери. Он просто н-е-и-н-т-е-р-е-с-н-ы-й. Друзья осуждали ведь это всегда проще, чем пытаться найти первопричину его зависимости. Но Рэй винил себя, ведь это он не мог поделиться с ними своей болью, а они просто не настаивали. Да и кто будет рад иметь такого проблемного друга-алкоголика. Его первая любовь никогда не любил его в ответ. Мью видел в нём лишь близкого друга и Рэй правда пытался принять это. Оставаясь рядом, но на допустимом расстоянии. Иногда, оступаясь он падал в глубокую тёмную яму и нажимая на кнопку вызова, давясь собственными горькими слезами, отчаянно умолял Мью остаться рядом с ним. И тот действительно приходил, прижимая объятиями к себе, он шептал, что «любит» и не поверить ему не оставалось никаких сил. Ведь он бережно укладывал его в кровать, гладил по голове и не ругался. Но даже в такие моменты, Рэй не чувствовал счастья, ведь знал, что утром Мью уйдёт и они вернутся к их типичной «дружбе», где чувствам Рэя нет места. А затем в их жизни появился Топ. И Рэй снова винил себя в том, что просто недостоин такого человека, как Мью. Никто не захочет встречаться или любить такого, как он. Никогда.

***

Сэнд был другим. По-странному случайно обретённой и новой частью его существования, которое он бы и под дулом пистолета не назвал бы «жизнью». Серость внезапно была разбавлена приятным и нежно ласкающим солнечным светом. Сэнд красиво улыбался и Рэй не мог перестать думать о том, как загораются глаза музыканта, когда его губы растягиваются в этой обворожительной улыбке. И пусть вначале тот лишь ругался на него, впервые ощутив то, какой он, когда по-настоящему удовлетворён чем-то, Рэю хотелось вновь и вновь воспроизвести этот момент заново. Потому что внутри становилось иррационально тепло и хорошо. И только ещё лучше его улыбка чувствовалась на его губах. Было в этом что-то магическое, хоть Рэй никогда и не верил в магию. Сэнд заботился о нём. Опекал так, как даже Мью не пытался. Это затягивало и подкупало. Хотелось отдать ему всё, лишь бы он продолжал дарить Рэю эту иллюзия того, что кто-то беспокоиться о нём, хочет стать тем настоящим «другом», которого он никогда не имел. Может поэтому он так отчаянно искал рычаги давления на Сэнда, чтобы хотя бы на немного привязать к себе? Тогда Рэй не мог и предположить, что встретил такого же мальчика с тяжелой судьбой, который тоже нуждался во внимании настолько же сильно, как и он сам. И каждая улыбка и жалостливое выпрашивание сдаться разрушало Сэнда изнутри. Ведь он готов был оставить перед Рэем всё и даже больше. Глупое сердце не могло прекратить так настойчиво стучать в его груди. Он не был готов к игре и сгорал растворяясь. Уже привязанный к этим хитрым глазам, той штукой в груди. Сэнд концентрировался на том, чтобы поставить удовольствие Рэя выше своего. Он выцеловывал каждое его тату и поклонялся телу, выискивая правильные точки. При этом, позволяя, делать то, что хочется другому, если тот этого хотел. Откидывая голову и закусывая губы, пока Рэй кусал его шею, он подчинялся и отдавался ему полностью. Казалось, его собственным наслаждением было видеть, как с лица его всегда наглого и дерзкого «приятеля» сходит ухмылка. Для музыкантов важно настроить инструмент правильно и Сэнд точно знал, как заставить Рэя звучать идеально. Сэнд оказался взрывным и импульсивным. Он легко заводился и по его лицу можно было без проблем прочитать, когда ему что-то не нравится или злит. На первый взгляд действительно открытая книга. Бери, читай и изучай. Определи, что вам обоим не нравится этот глупый и самоуверенный Топ или тот грубый парень из клуба. Но часть книги была размыта чужими слезами. Рэй никогда не видел в глазах Сэнда грусти, ведь только тогда он опускал свой взгляд. Он не позволял кому-то другому раствориться в собственной печали. Рэй не мог прочитать и строчки. И в этом они были слишком похожи.

***

Рэй не хотел отношений с Сэндом. Ведь знал, что недостоин его. Между сном и реальностью его часто навещали иллюзии, где испуганный Сэнд находит его в точно таком положении, как много лет назад нашли его мать. Он помнит это чувство. Помнит собственные слёзы и сожаления. Знает, какова на вкус вина, ведь не имел возможность уберечь от смерти того, кого любил, несмотря ни на что, очень сильно. Любить Мью в его сознании — это самый правильный вариант. Ведь он точно знал, что Мью никогда и ни за что не останется рядом с ним. Не выберет его. А значит, не будет сильно страдать, если Рэй всё же сделает то, к чему так уверенно подталкивает себя день за днём. Никто не должен мучиться за него. Никто не должен страдать. Но несмотря на все правильные и неправильные рассуждения… ему хочется провести с Сэндом больше времени. И тот с лёгкой улыбкой позволяет ему, а он не может сделать шаг назад. Ведь Рэю нравится просыпаться с ним в одной постели. Препираться по утрам и флиртовать, когда вы даже ещё не чистили зубы. Есть завтрак, который приготовил не то музыкант, не то личный шеф-повар. Проводить вместе с Сэндом свободное время, пока его же друзьям всё равно где он и с кем. Слушать рассказы о музыке и мечтах, когда глаза этого тёплого парня напротив горят от темы, которую он любит. Болтать с мамой Сэнда и не прекращать удивляться её любви к сыну. Глупо танцевать, а затем прижиматься к друг к другу бедрами, пока их не прервёт очередной возглас о том, что им стоит уединиться. Рэй не может вспомнить, когда в последний раз, он хотел целовать кого-то настолько сильно в любой удобный и неудобный момент. И он далеко не святой, но готов поклясться, чем-угодно, что нет ничего более возбуждающего, чем ощущать, как под его руками заводиться вечно ворчливый, но такой обаятельный Сэнд, который всегда первый затягивает его в спальню. Рэй…кажется…впервые за всю свою жизнь счастлив. И это пугает его настолько сильно, что он готов отказаться от Сэнда. Ведь Рэй не заслужил счастья. И лежа в чужой постели, после того как Бостон сказал то, что сказал…он не знает, что делать. Слышит, как дрожит голос Сэнда и чувствует, как вина входит миллионом лезвий в его сердце. Он испортил всё. Знает, что отвернувшись Сэнд вновь закрылся в своём горе. «С Днём Рождения». — «Прости за то, что не могу впустить в свою жизнь и дать почувствовать насколько ты особенный для меня. Прости за каждую слезу, которая осталась на моей совести и за каждую слезу, которая и в будущем будет моей виной. Прости за то, что затронул твоё сердце, ведь мне эгоистично хотелось, чтобы кто-то настолько прекрасный полюбил такого мерзкого и разбитого, как я. Прости за всю боль, которую принёс тебе и ещё принесу. Прости за то, что не могу отпустить тебя даже сейчас. Прости меня, ведь я настолько влюблён в тебя, что мне страшно это признать. Прости за каждое прости, которые я не могу озвучить, Сэнд.» Рэй ненавидит себя за то, что лишил счастья не только себя, но и того, кто реально был достоин быть счастливым.