Последний вечер

Первое июня! Ах, сколько свободы слышится в этом словосочетании. Венти, как выпускник одиннадцатого класса просто искренне рад, что школьные оковы с него наконец спали и теперь он свободен словно птица в небесах. А такое, как говорится, нужно отметить. Именно поэтому он сейчас не сладко вылёживается в своей кроватке, а чуть ли не прыгая от счастья, ищет свою любимую блузку. Он так даже на последний звонок не выряжался, как сейчас. Ну вообще-то последнее празднование их небольшой компании намного важнее какого-нибудь там школьного звонка! Блузка находится в шкафу не сразу, но всё таки находится. Когда всё таки весь образ собран, Мюллер смотрет в зеркале и подмечает, что выглядит невероятно. Зелёные шорты с высокой талией, кружевная блузка, зелёный берет, колготки и туфли. Вылетает из дома к трём часам дня, как и договаривались. Уговором было то, что всё это мероприятие окончится к часм восьми, так как Нахиде, в отличие от остальных, всего четырнадцать. Девочка-вундеркинд в своё время перепрыгнула несколько классов, так и оказалась в сборище семнадцатилетних. Считается чуть ли не гордостью школы, поэтому Диляру часто ставят в пример абсолютно всем. Немец напевал какую-то весёлую мелодию, шагая по улице на место назначения, где кстати уже все успели собраться и обговорить, как проходит первый день лета. На фоне Эи и Чжун, что оба были около ста восьмидесяти сантиметров, арабка выглядит уж совсем крошечно со своими ста пятьюдесятью. — Добрый вечер! — радостно произносит Венти, цепляясь на шею Ли, который, кажется, не очень такому рад. Китаец одет, как обычно, довольно строго, тобиш коричневые брюки и кофейная водолазка, — а чего это мы такие серьёзные? Колись, кого хороним?— Ли лишь выдыхает на это и ждёт пока гиперактивное нечто предпочтёт хотя бы отпустить его. — Мы договаривались встретится в три,— говорит серьёзно Чжун, складывая руки на груди. Венти лишь непонятливо смотрит в янтарные глаза, мол, что ты хочешь от меня, а после наклоняет голову вопросительно,— а сейчас уже десять минут четвёртого. Мюллер состраивает виноватую мордашку, а после подмигивает, улыбаясь, пока китаец потирает переносицу. Слышиться хихиканье Райдэн рядом. Только сейчас Венти переводит взгляд на неё и рассматривает повнимательней. На ней светло-лиловое платье чуть выше колена с цветочным орнаментом и широким фиолетовым поясом, на котором красуется бант, на ногах каблуки, а в волосах любимая заколка с веером. Нахида, что стояла рядом, одета была не менее празднично. Белое платице с зелёным градиентом ближе к низу и с короткими рукавами ей шло, а зелёный ободок в волосах завершал картину. Что ж, Мюллер не один вырядился. Это радует. Общими усилиями было решено, что сначала они зайдут в какое-нибудь кафе и перекусят, ибо пить на голодный желудок идея так себе, а после, Чжун, как ответственный взрослый и единственный восемнадцатилетний здесь, купит пару бутылок вина. Пока они искали какое-нибудь заведения по улицам, немец задумался — а как они вообще подружились? Кажется, что интересов общих вообще нет, да и общаться стали лишь в начале одиннадцатого класса. Если так подумать, то всё их общение основывалось на учёбе. Ли был лучшим в истории, но принципиальным, зараза. Списывать никому не давал, так каким чудом троица попала в счастливчиков, которым китаец второй вариант отдельно прорешивал? Хороший вопрос. Наверное всё началось с соперничества между ним и Диляр, как за любимчика учителя по истории. Это соревнование за внимание явно радовало всех остальных в классе, ведь если они начинали спорить по каким-либо вопросам, то это надолго и спросить никого больше не успеют. Только вот в один момент их решили распределить в одну группу для проекта. Причём в эту же группу запихнули и Эи, и Мюллера. Вот тут уже стало не до шуток. У этих двоих был свой собственный взгляд на одинаковые события, и пока Венти с Райден, смирившись с тем, что они тут ничего не решают, играли в карты, то эти двое вели настоящие дискуссии, отходя от тем настолько, что успевали обсудить не только заданные им причины второй мировой войны, но и четырнадцатый, восьмой и пятой века, иногда приплетая Древний Египет и первобытное общество. Но когда стало понятно, что до сдачи осталось три дня, а у них собственно есть целое ничего, пришлось попотеть всем вместе, приводя доклад в более менее презентабельный вид. Вот тут уже работали все. Да и получили достойные оценки. Наверное, эта работа в команде и заставила их понять, что у ребят довольно много общего Наконец, когда Мюллер перестал летать в воспоминаниях, он понял, что сидел за столом в каком-то заведением с меню в руках. Ух ты. Пробежавшись глазами по списку с едой, он не нашёл ничего интереснее оладьев с вареньем. Собственно, решив особо больше не рассматривать неинтересный текст, ему хватило чтения за эти одиннадцать лет, спасибо, он откладывает книжку на стол, а сам ложится на сложенные руки и замечает, что троица довольно мило беседует, кажеться, о планах на жизнь. — Археология — это довольно сложный вид деятельности, — произносит Диляра, приставляя руку к подбородку, — но она тебе подходит. — А ты чем будешь заниматься? — спрашивает своим нежным голоском Эи, рассматривая беловолосую девочку. — Хотя бы дождусь шестнадцатилетия, а там посмотрим. По крайней мере так говорит мама. Мой мозг ведь ещё не развит так, как ваш, я могу сделать неправильный выбор. , — грустно говорит девчушка, подпирая щёку кулачком, но после переводит взгляд на Венти — А ты чем хочешь заняться? — вопрос явно адресован немцу и поэтому все переводят взгляд на него. — Я бы хотел путешествовать по миру со своей лирой, спать под звёздным небом и слушать шум ветра в долине! — выдаёт Мюллер спустя минуту раздумий. Обдумав его ответ, все соглашаются, что в этом весь Венти *** Компания зашла в какой-то переулок на краю города и располагаются на детской площадке, на которой, как удачно, оказывается столик с сиденьями. На самом деле немец давно облюбовал это место. Здесь всегда ни души, так что можно спокойно репетировать новые песни или просто же прийти сюда выпить без лишних вопросов. Китаец снимает рюкзак и ставит его на жёлтый круглый стол. — Ну доставай уже, а! — скулит Венти, под смех Райден, которая растёгивает рюкзак, который до этого нёс Чжун и достаёт из него две бутылки красного вина, упаковку яблочного сока и салатовые пластиковые стаканчики. — Не убежит твоя бутылка, не бойся, — говорит Эи, отставляя рюкзак у одного из сидений и садится на него. Довольно низко, но терпимо. Китаец уже давно сидел на одном из сидений, а нахида начала распаковывать посуду, пока Мюллер открывал бутылку. Когда четыре стаканчика стоят уже на столе, то Мюллер разливает алкоголь всем поровну, за что получает осуждающий взгляд от азиатов. — Что? — он с непониманием оглядывает друзей. Вроде же всё правильно сделал. Но под взглядом немца никто не раскалывается. Лишь продолжают угнетать его взглядом. Может он просчитался? Да нет вроде. Пересчитав количество посуды и количество собутыльников, понимает, что ошибки не делал. Ещё пару минут раздумий не приносят результатов. — Ей четырнадцать, — наконец произносит серьёзно японка, сложив руки на груди и недовольно прожигая взглядом парня. Так вот в чём дело! Мюллеру аж полегчало и он смог выдохнуть. Будто камень с души спал. — И? — спрашивает он, — я в четырнадцать такую бутылку сам мог выпить и ничего! Живой же! — слышится недовольное цоканье, а после Эи берёт ещё один стаканчик и наливает в него сок, протягивая Диляре. Нахида же в это время неловко сидит и наблюдает за ситуацией, но стаканчик принимает. — Да ладно тебе! Выпускной ведь раз в жизни. Ничего ведь страшного, если она чуть чуть выпьет. Тем более под присмотром взрослых, — произносит Венти, намекая на китайца, который отрицательно качает головой, когда понимает в чём дело. — Мне мама разрешает немного выпить, — признаётся неловко арабка. Не хотелось так влазить в их спор. — Вот это по нашему! — улыбается Мюллер, хватая стаканчик и поднимая его вверх, встав,— Я хочу поднять этот тост за нашу с вами дружбу, за все те преграды, что мы преодолели вместе и за все те трудности что ещё преодолеем в будущем. За наши успехи и падения, за всех тех людей, которых мы ценим и которые помогли нам в этом нелёгком школьном пути. За то, чтобы мы и дальше оставались хорошими дочерьми и сыновьями для наших родителей. За нас! — За нас! — слышится от троицы, которая за то время, пока немец произносил речь, успела взять в руки алкоголь. Они чокаются пластиковыми стаканчиками и в то время, как Венти выпивает содержимое залпом, а Чжун и Райдэн распробывают вино парой глотков — Диляра лишь делает небольшой глоток из приличия. — Послушаешь тебя так, — нарушает несколькосекундную тишину китаец, ставя свой стаканчик на стол, пока Эи всё таки берёт ещё одну посудину и наливает сок для самой младшей, которая благодарственно принимает напиток. Чтоб они ещё виноваты были в том, что споят маленькую — да ни за что! — и кажется, что даже человек приличный. Венти на это глупо моргает пару раз, а после заливается смехом, присаживаясь на своё место. Собственно, через пару секунд заражается смехом вся четвёрка. Так и пройдёт этот их последний совместный вечер в смехе, радости и алкоголе, не давая скуке подобраться к ним.