Звезда морей

Прикрыв ладонью глаза от солнца, Карпатия посмотрела на четырёхугольную башню с часами, венчавшую здание напротив: - До рейса Титаника почти два часа... Сходим куда-нибудь ещё? - Давай сходим на Солнечную пристань, - предложил Олимпик. - Хочется же увидеть, откуда ты отправляешься. - Ну пойдём, - с улыбкой согласилась Карпатия. - Это недалеко. Они прошли по улице, забиравшей вверх, до каменной арки моста с ажурными перилами. Карпатия нашла узкую лестницу, тянувшуюся вдоль стены, и по высоким ступеням они поднялись на мост, ведущий к массивным воротам с кованой решёткой. Ворота распахивались в сад, располагавшийся, по-видимому, на террасе высоко над заливом. За деревьями просматривалась аркада, сквозь арки виднелось голубое небо с редкими белыми росчерками облаков. - Это Верхние сады, - пояснила Карпатия. - Там дальше галерея с балконом, оттуда хороший вид на Солнечную пристань. Пальмы чуть покачивали резными листьями. Негромко шумел фонтан, роняя в каменную чашу тонкие водяные струи. Выложенная плиткой дорожка вела мимо фонтана и цветочных клумб к открытой галерее между двумя аркадами. Здесь было довольно людно. Кто-то прогуливался по галерее, кто-то сидел на скамейке с книгой. С Карпатией часто здоровались - похоже, её здесь хорошо знали. С внешней стороны галереи тянулся балкон с прочными металлическими перилами. Туда они и вышли. Олимпик облокотился о перила, Карпатия остановилась рядом. Внизу перед ними поблескивала на солнце лазурная гладь залива, глубоко врезавшегося в скалистый берег. Вдоль берега тянулись многочисленные пирсы. Кое-где у пирсов стояли корабли. - Отсюда ты и отправляешься? - спросил Олимпик, кивнув на залив. - Да. - Карпатия показала рукой: - Вон там мой пирс, под номером сто семь. - Ага, вижу. Олимпик подумал, что в не-корабельном облике есть своё удобство. Коечно, по морю в нём не выйдёшь, но зато можно придти на пристань, чтобы встретить друзей из рейса. Или, наоборот, проводить в дорогу, помахав рукой с пирса и пожелав доброго плавания. Или просто бродить по городу, как сейчас. Он посмотрел вниз. Ярусом ниже располагалась полукруглая площадка, огороженная невысоким каменным парапетом. Там поблескивали гладкими чёрными стволами старинные пушки на деревянных лафетах. - Зачем они? - удивился Олимпик. - Вроде бы здесь никто не воюет. - Раньше воевали, - пояснила Карпатия. - Остров, на котором Звёздная гавань, когда-то был частью земли... вернее, островом в земном море. Там тоже жили люди и корабли, и они тоже чтили Звезду морей. Они и построили эту крепость, чтобы защищаться от людей и кораблей из прибрежных городов, хотевших захватить остров. Они надеялись, что войны не будет, но война всё-таки пришла к их берегам. Крепость обстреливали с моря, и жителям острова тоже пришлось защищаться. Тогда эти пушки и стреляли... Потом у защитников закончились порох и ядра, и обороняться было нечем. Захватчики начали штурм крепости. И тогда жители острова обратились к Звезде морей, ведь больше помощи им ждать было неоткуда. В ответ на их молитву из воды появились могучие морские тритоны, и подняли остров вместе с городом и крепостью в небо, навсегда укрыв его от врага. И теперь он здесь, между землёй и небом, и берега его омывает Последнее море. - Вот как... - задумчиво проговорил Олимпик и добавил: - Хорошо, если бы на земле и люди, и корабли почаще прислушивались к голосу Звезды морей. Тогда в мире было бы меньше горя и боли... просто потому, что мы бы не причиняли боль друг другу. Карпатия внимательно посмотрела на него: - Олимпик... Ты сильно огорчён из-за братьев? Из-за того, что люди не запомнили их такими, какие они на самом деле? Олимпик помолчал. - Когда Первая мировая война закончилась и я снова стал плавать как пассажирский лайнер, ходило мнение, что люди берут билеты на мои рейсы потому, что я похож на Титаника. Как будто бы их привлекал трагический ореол вокруг имени моего брата... А мне хотелось рассказать, что Титаник не был Проклятым. Ему просто чудовищно не повезло. Не повезло за всех нас. В каждом рейсе я старался найти людей, умеющих говорить с кораблями. И находил, и говорил с ними... Особенно легко было с детьми. Они часто заговаривали первыми. Сами. И они по-настоящему мне верили... Но я так и не знаю, правильно ли я рассказывал и изменили ли мои рассказы что-нибудь. Ведь Титаника так и продолжают называть Проклятым. А о Британике словно забыли совсем. - Ты всё делал правильно! - горячо заверила Карпатия. - И те, с кем ты говорил... Они не забудут! О твоих братьях ещё напишут. И споют! И... не знаю... Но ты сделал для них всё, что мог!.. - Она спохватилась: - Нам нужно идти, а то опоздаем. Они покинули балкон и прошли вдоль аркады. Галерея закончилась широкой каменной лестницей, спускавшейся на ярус ниже, к крепостной стене. По верху стены шла мощёная каменной плиткой дорожка. Справа, за низким парапетом, виднелся залив с пирсами Солнечной пристани, переходивший дальше в открытое море. Слева поднимались высаженные в ряд деревья с причудливо изогнутыми стволами и узкими серебристо-зелеными листьями. Идя рядом с Олимпиком, Карпатия рассказывала о местной жизни: - Здесь многое не так, как на земле. Погрузка и посадка происходят быстро. Нет долгих ремонтов, из-за которых неделями простаиваешь в доке. А людям не нужно выбиваться из сил, зарабатывая на жизнь. Здесь и у людей, и у кораблей больше времени для души. Можно выйти в море - не в рейс, а просто так. А можно гулять по городу, как мы с тобой сейчас. Она помахала небольшому пароходу, только что отошедшему от причала и теперь направляющемуся к выходу в море, - видимо, кому-то из знакомых. Ей ответили приветственным гудком. Стена сделала поворот. Теперь справа до горизонта простиралась безмятежно-синяя морская гладь, а слева, в саду, устроенном прямо на верхней кромке стены, цвели белые и красные гибискусы. Аркады Верхних садов остались далеко позади, и Олимпик видел, что и балкон, откуда они с Карпатией смотрели на Солнечную пристань, и площадка с пушками находятся на самом верху огромного бастиона. Он восхитился искусством людей, построивших эти громады береговых укреплений, и подумал: неудивительно, что люди смогли построить его и братьев, огромные океанские лайнеры... Верхние сады скрылись за городскими крышами. Олимпик и Карпатия вышли к форту, выдававшемуся далеко в море. - Олимпик, а теперь обернись! - сказала Карпатия. Он оглянулся и посмотрел на город. Сейчас были видны одновременно и шпили обоих пароходств, и стеклянный купол со звездой, и высокая колокольная башня церкви Звезды морей, и портовый маяк. А справа в отдалении раскинулась Лунная пристань, светившая огнями под звёздным небом; это выглядело необычным, потому что над ними небо было дневным, голубым. - Отсюда, с форта, самый красивый вид на Звёздную гавань, - проговорила Карпатия. - Мы с Британиком и Титаником любим здесь гулять. - Ну а теперь и я составлю вам компанию, - улыбнулся Олимпик и добавил: - Хорошо, что вы с братьями так дружны. - Они хорошие, твои братья, - отозвалась Карпатия и мягко улыбнулась: - Мы все вместе часто бываем у мистера Эндрюса. Он любит, когда мы приходим в гости. У него большой по человеческим меркам дом. За домом - сад. Стена, выходящая в сад, вся заросла виноградом... А в доме просторная гостиная с высокими окнами, камином и уютными креслами. Над камином - картина, копия той, что была на борту Титаника... Кстати, Титаник и сделал копию. Он здорово рисует. - Надо же, какой братишка талантливый. - Здесь у многих раскрываются новые таланты... - Помолчав, Карпатия продолжила: - Под картиной на камине стоит фотография. Миссис Эндрюс с дочкой. Титаник рассказывал, когда он впервые оказался у мистера Эндрюса в гостях, Элизабет на фотографии была совсем маленькой. А сейчас она уже почти взрослая девушка. А миссис Эндрюс, наоборот, не меняется, она всё такая же молодая и красивая, какой мистер Эндрюс последний раз видел её на земле... Иногда мистер Эндрюс читает нам вслух свои любимые книги, но чаще мы просто сидим и разговариваем. Британик больше молчит, зато Титаник болтает за двоих. А потом беседа смолкает сама собой, и становится тихо, только в гостиной стучат большие настенные часы. И в такие минуты мы ощущаем себя особенно близкими друг другу. И ты как будто тоже с нами. - А на земле в это время море удивительно спокойно, - продолжил Олимпик. - Вечернее солнце золотит его тёмно-синюю гладь. И плывётся как-то особенно легко. А потом солнце уходит, гаснет полоска заката над горизонтом, и в небе зажигаются звёзды. На палубах кипит жизнь, люди разговаривают, танцуют, смеются, но ты не прислушиваешься к их разговорам. Идя в спокойных водах под звёздным небом, вспоминаешь о тех, кто дорог, - и о странствующих по земным морям, и об ушедших к Последнему морю. И кажется, в эти минуты они здесь, с тобою рядом. Они подошли к башне-ротонде с круглым куполом, словно выраставшей из широкого парапета на краю форта. Под куполом висел колокол. Наверное, для сигналов в туманную погоду. К башне поднимались каменные ступени. Камень местами потрескался, в трещинах прорастали кустарники с мелкими зелёными листьями и жёлтыми пушистыми цветам. Карпатия легко взбежала по ступеням на парапет рядом с башней и остановилась, раскинув руки, словно собираясь взлететь. Ветер взметнул её темные волосы и белое платье. - Эй, только не улетай! - шутливо проговорил Олимпик. - Ты же всё-таки корабль, а не самолёт! Она весело глянула на него, вскинула руки и... превратилась в чайку! Порыв ветра подхватил её и унёс в небо. Чайка сделала круг над башней с колоколом, Олимпик протянул руку ей навстречу, и она опустилась к нему, сложив серые с чёрной полоской крылья. Сидя на его руке, птица смотрела на него внимательно и спокойно. И он подумал, что, наверное, и раньше она прилетала к нему из Звёздной гавани. Садилась на палубу и смотрела таким же внимательным и ласковым взглядом. И убедившись, что у него всё хорошо, снова улетала - сюда, за грань миров. Он хотел погладить перья на спине птицы, но чайка взмахнула крыльями и оттолкнулась от его руки. И вот - снова девушка в белом платье стоит рядом с ним, и ветер треплет её чуть вьющиеся волосы. - Не удивляйся, здесь многие так умеют, - с улыбкой проговорила она. - Удобно, если нужно в городе куда-нибудь быстро добраться. Ведь в корабельном облике по городу не поплывёшь... Титаник тоже умеет. И всё равно ухитряется опаздывать на собрания в пароходстве, за что и получает нагоняи от мистера Перегрина. - Надеюсь, на свои рейсы он не опаздывает? - весело спросил Олимпик. Карпатия рассмеялась: - Ну что ты, конечно, нет! Выход в море для него - святое дело! Олимпик и сам почувствовал непреодолимую тягу к морю. Хотелось снова погрузиться в него, ощутить его всем корпусом, от ватерлинии до киля, всем своим существом почувствовать его сильные, упругие ладони, поддерживающие на плаву... Ведь он всё-таки рождён кораблём и остаётся кораблём. Карпатия словно уловила его мысли: - Давай спустимся к морю! Здесь есть лестница вниз. Через проём с аркой они вышли на лестницу, тянувшуюся с внешней стороны, и спустились к подножию форта. Прозрачные волны тихо всплескивали возле стен. Ступени уходили дальше, под воду, как будто лестница продолжалась и там, в глубине. Карпатия сбежала по ступенькам и шагнула в море. Теперь она стояла, едва касаясь ногами чуть волнующейся голубой поверхности, и весело смотрела на него. - А... разве и в этом облике можно ходить по морю? - удивился Олимпик. Карпатия рассмеялась: - Мы же корабли! Мы можем идти по морю в любом облике. Тем более если это Последнее море. - Она протянула ему руку: - Пойдём! Взяв Карпатию за руку, Олимпик шагнул на колышашуюся водную гладь. Это было непривычно - не плыть, а скользить над волнами, да ещё и в не-корабельном облике. Он потерял равновесие, но Карпатия поддержала его, не давая упасть. - Какой я неуклюжий, - виновато улыбнулся Олимпик. - Ничего, сейчас привыкнешь! - успокоила Карпатия. И действительно, ходить по воде оказалось не так уж сложно. Вскоре он отпустил руку девушки. А потом, изловчившись, перепрыгнул с волны на волну. - Ну вот видишь, ты уже освоился, - улыбнулась Карпатия и потянула Олимпика за собой: - Я хочу тебе кое-что показать... Только для этого надо отойти подальше! Держа его за руку, Карпатия легко шла по волнам. Глядя на неё, Олимпик думал, что ей идёт быть и девушкой в белом платье, и белой птицей, как и на земле ей шло быть маленьким однотрубным пароходом. И ведь он ещё не видел её здешнего корабельного облика... Наверняка и в своём настоящем облике она такая же лёгкая и грациозная, и так же летит над морем, едва касаясь волн. Когда они отошли достаточно далеко, Карпатия остановилась: - А теперь посмотри вниз. Олимпик посмотрел, ожидая увидеть где-то там, в глубине, морское дно или хотя бы намёк на него. Но дна не было. Только звёзды. Бескрайнее звёздное небо за прозрачной гладью воды. - Вот, значит, что ты имела в виду, когда говорила, что дна нет... - тихо сказал он. - Послушай, а откуда ты узнала про Последнее море? Ещё тогда, на земле? - Не знаю даже... Наверное, слышала от старших кораблей. А ещё был как будто сон: море, такое же прозрачное и спокойное, как здесь. Песчаный берег, и там, дальше на скале - белый маяк с золотистым куполом. Купол сверкает на солнце, и маяк видно издалека... Так оно и оказалось на самом деле. "И наверное, ты сразу нашла дорогу к Маяку", - тепло подумал Олимпик. Карпатия задумчиво проговорила: - Оно бывает разным, Последнее море... Чаще всего - спокойное и светлое. А иногда немного штормит... но это для того, чтобы мы учились плыть при любой погоде. А порою оно радостное, лучистое и немножко озорное. Как Титаник. - Задумчивость сменилась на её лице улыбкой: - Вот и сейчас ему хочется немного поиграть. Наклонившись, она зачерпнула в ладони воды и плеснула на Олимпика. - Ты залила мне всю носовую часть! - рассмеялся он и тоже зачерпнул воды, намереваясь окатить Карпатию с ног до головы, но она увернулась, и вот она уже была в десятке шагов от него, чуть касаясь ногами гребешков волн: - Догоняй! Ты когда-то делал двадцать три узла, а я всего четырнадцать! - Ну так то в корабельном облике! - А теперь учись в этом! - Ну хорошо, если догоню, окачу водой от киля до верхушек мачт! - шутливо пригрозил он и помчался за ней следом. Карпатия бежала по волнам легко и быстро, но Олимпик, перепрыгивая через две волны сразу, в конце концов догнал её и поймал за плечо. Она со смехом повернулась к нему: - Ты оказался быстроходнее! Ну что, будешь выполнять свою угрозу? - Я передумал. А то вдруг превратишься в чайку и улетишь! - Не улечу! Ты же меня держишь. Они смотрели друг на друга и смеялись, просто потому, что на душе было легко и радостно. А потом они одновременно смолкли. Не зная, как выразить тепло и нежность, которое он чувствовал к ней, он обнял её. Она обхватила его руками и прижалась щекой к его груди. - Я слышу, как бьётся твоё сердце, - тихонько проговорила Карпатия. - Сердце? - удивился Олимпик. - Как у людей? - Да... Когда мы приходим сюда, у нас появляется сердце. С ним живёшь и чувствуешь ещё ярче, ещё сильнее... Но мне кажется, у тебя оно было всегда, Олимпик. - У тебя тоже... Иначе ты бы не бросилась на помощь брату, сама рискуя налететь на льды... храбрый "кунардер". - Да ну - храбрый... Тогда бояться было некогда. Думала только, как бы поскорее доплыть. И всё равно не успела... А на войне было страшно. И тонуть было страшно. Даже если знаешь про Последнее море. Всё равно... как будто отсек за отсеком, часть за частью тебя уходят в небытие... - Любому кораблю страшно тонуть. Ведь мы созданы для того, чтобы плавать, а не идти ко дну. А ведь они все тонули, подумал Олимпик. Титаник с мистером Эндрюсом, Британик, Карпатия... Уходили под воду, зная, что их поглотит холодная тёмная глубина, и всплыть, вернуться оттуда уже невозможно... Это ему посчастливилось прожить долгую жизнь и спокойно умереть на приколе возле берега. Наверное, потому что они, ушедшие в Звёздную гавань, молились за него... Он ласково погладил мягкие волосы девушки: - Карпатия... Спасибо тебе за всё. - И тебе спасибо, Олимпик, - почти шёпотом ответила она. - За то, что ты есть. Ты как солнце, и рядом с тобой светло... - Потому что ты не дала мне погаснуть... Она снова прижалась щекой к его кителю и закрыла глаза. На лице её светилась мягкая улыбка. Он обнимал её за плечи и легонько гладил её волосы. Не хотелось ничего говорить. Просто хорошо было стоять, чуть покачиваясь на волнах под звёздным небом, ощущать рядом тепло родной души и самому обнимать её мягким, ласковым теплом. Откуда-то издалека донеслась мелодия: лёгкий, нежный голос скрипки, словно летящий над фортепианными аккордами... Карпатия отняла лицо от его груди: - Музыка... очень знакомая. Ты знаешь её, Олимпик? - Да, это Valse Septembre Феликса Година. Его играл оркестр у меня на палубе. - И у меня тоже... Отпустив девушку, он отступил назад и проговорил с поклоном: - Прекрасная леди, разрешите пригласить вас на танец. - Ой! Секундочку... - Она опустила взгляд, словно собираясь с мыслями, и вот вместо простой одежды на ней уже был бальный наряд: длинное голубовато-белое платье, открывающее плечи и мягкими складками спускающееся к ногам, белые перчатки до локтей, колье с жемчужиной. - Ну вот теперь я похожа на прекрасную леди, - проговорила она и взглянула на Олимпика с чуть озорной улыбкой: - Моя бальная книжка уже заполнена, но для вас я сделаю исключение. Она положила ему руку на плечо, он опустил правую руку ей на талию, а левой взял её маленькую ладонь - осторожно, словно боясь поранить. Под фортепианные аккорды и мелодию скрипки он повёл её в танце. Они кружились над волнами, и над ними светили звёзды, и под их ногами звёзды таинственно мерцали в морской глубине. Он смотрел в её сияющие глаза и видел в них и отражённый свет звёзд, и тёплый свет её души, которым лучилось и её лицо с мягкой, немного застенчивой улыбкой, и весь её облик. Он вдруг понял: мелодия, доносящаяся с берега, и есть они двое, и она - лёгкий и нежный голос скрипки, летящий на его фортепианных аккордах, как на волнах. И он хотел, чтобы их музыка продолжала звучать - здесь, над морем и звёздной глубиной, и дальше, всегда... Музыка смолкла. Олимпик отпустил Карпатию и галантно поклонился: - Благодарю за танец, прекрасная леди. - Он подал ей руку: - Позвольте и дальше побыть джентльменом и проводить вас к берегу. - Вы так любезны, мой друг. - Она взяла его под руку, и они, легко ступая по волнам, направились к пирсу.