Я НЕ ДОЛЖЕН ПРОИГРАТЬ
— Кодзиро! – тихий голос. Будто бы не издалека, а вовсе из какого-то другого измерения. – Кодзиро! – позвали снова уже громче. Нанджо узнал до боли знакомый голос. Немножко грубый и одновременно нежный. Голос, ради которого он и на край света готов поехать, имея с собой только скейт. Звук. Один единственный звук, столкнувшегося колеса и массивного камня, который обычно можно с лёгкостью объехать или перепрыгнуть. Нанджо, толком не поняв, что произошло, пролетел несколько метров вперёд и ударился о землю. В ушибленной голове как эхо всё ещё звучал зовущий его голос. Или не эхо? — Кодзиро! – Каору стоял тут же на дороге, над развалившимся, аки блинчик, Нанджо. – Тебя вся школа обыскалась. Ты и так исчерпал все прогулы, какие только можно и нельзя. Скрасил бы ты наконец-то уроки своим появлением в кои-то веки. Кареглазый парень, собрав свои силы, встал-таки на ноги и взглянул на прибывшего. Длинноватые волосы цвета вишни, убранные назад. Свисающая на глаза чёлка. Пирсинг. Даже несмотря на то, что он выглядел как хулиган, пренебрегающий правилами школы по внешнему виду учащихся, Каору всё равно пользовался хорошей репутацией как у учителей, так и одноклассников, умея быть милым и вежливым, когда нужно. Пожалуй, только его друзья знают о другой стороне медали его характера. — Меня отправили тебя искать, этакий ты идиот, – сверкнул он глазом с ярко-золотистой радужкой, что не закрывался ниспадающей чёлкой. – Именно ведь из-за тебя я вынужден тратить большую перемену на то, чтобы тебя найти! — И тебе привет, Каору, – послышался тягучий спокойный голос откуда-то сбоку. Сакураяшики обернулся. — О, Адам, здравствуй, тебя не заметил, прости, – виновато улыбнулся Каору, обращая всё внимание на Айноске. Нанджо, отряхивая от дорожной пыли свою школьную форму, устремил прожигающий насквозь злобный взгляд на Шиндо. Тот посмотрел на него в ответ. Его красные глаза всего на одну незаметную секунду приобрели оттенок коварства и жгучей усмешки. Он выиграл. Выиграл Каору. «Чёрт! – в отчаянии думал Кодзиро. – Теперь он окончательно отберёт Сакураяшики! У меня и шанса-то нет». — Без меня катались? – с нотками обиды сказал Каору. — Да так. Случайно встретились на прогуле и вот, – Айноске артистически развёл руками. – Если ты хочешь, можем встретиться вечером и покататься. Как тебе идея, Кодзиро? Придëшь? – Шиндо спросил это специально, прекрасно зная, что Нанджо придëт. Ну, и за тем, чтобы в лишний раз поиздеваться над проигравшим. — Отличная идея, – сквозь зубы ответил Кодзиро, сверля карими глазами синий затылок вновь повернувшегося к Сакураяшики парня. «Нельзя их оставлять наедине. Да, Адам выиграл. Но это ещё ничего не значит». Распрощавшись с Шиндо, друзья, один из которых любит другого, отправились в школу. На всех оставшихся уроках Нанджо будто бы совсем находился не в классе, а где-то очень-очень далеко, вновь и вновь прокручивая в своей голове невеселые мысли о сегодняшнем вечере. «Что-то должно произойти. Я чувствую». — Эй, там, на задней парте! Молодой человек, если вам не интересна тема урока, то сделайте хотя бы вид, что вы слушаете, – оборвал мысли учитель, выводя Кодзиро из онемения. — Прошу прощения, – проворчал под нос тот и уткнулся для приличия в учебник. Впрочем, взгляд его быстро выцепил из класса знакомую розовую макушку, и полюбовно стал рассматривать старательно убранные назад длинные пряди, аккуратное ухо, серебряный пирсинг на нём, острый подбородок... — Задняя парта! Вы пришли учиться или глазами дырки сверлить в Сакураяшики? — Прошу прощения, – снова ответил Нанджо чересчур наблюдательному учителю. Каору обернулся, вопросительно глядя на него. Не найдя вразумительных ответов, парень вновь отвернулся, закатывая прекрасные золотистые глаза. Но Кодзиро готов был поклясться, что увидел на его лице всего на секунду мелькнувшую улыбку. ...Урок был окончен. Одноклассники быстро засобирались и повыходили на перемену. — Каору! – Нанджо остановил в дверях класса розоволосого паренька. Остановил, но, однако, совершенно не знал, что сказать. Он то поднимал взгляд на вопросительное выражение лица Сакураяшики, то отводил в сторону, думая о том, что, по сути, предаёт условия спора с Адамом. Впрочем, они с ним всё равно не договаривались о том, можно ли друг другу вставлять палки в колеса. Ну, если об этом не было и слова, то... — Кодзиро, если будешь молчать, я пойду, – Каору двинулся в сторону выхода из класса. — НЕТ! – Нанджо схватил его за предплечье, останавливая. Тот же поднял бровь, намекая говорить быстрее, если действительно надо что-то сказать. – Послушай, пожалуйста. Адам... Сегодня он, вероятно, может совершить что-то... странное, – Кодзиро честно пытался подобрать нужные слова, что, однако выходило не очень хорошо. — Да? – усмехнулся Сакураяшики. – И что такого странного он сделает? Мы каждый чёртов раз вытворяем что-то странное, когда выезжаем гулять на скейтах. Это обыденная вещь, разве нет? — Нет, я не об этом, – твёрдо ответил Нанджо. «Ладно. Если уж и говорить, то говорить прямо». – Адам сегодня может предложить тебе стать его Евой. Ты же помнишь его заморочки на этот счёт? Так вот... — Что? Это у тебя мысли странные. Адам бы никогда мне не предложил подобного, – отмахнулся Каору. — Значит, предложит. — Давай не будем говорить о том, что ещё не произошло и, вероятнее всего, не произойдет, ладно? – по сему было видно, что Сакураяшики и думать не желал об этом. А зря.***
— ЧЁРТ! И ОТКУДА ЗДЕСЬ ПОЛИЦИЯ??? Вечер. Яркие огни ночных магазинов и уличных фонарей разгоняли тьму так же, как скейтеры рассекали воздух и пространство, на огромной скорости уезжая от случайно встреченных по пути блюстителей закона. Машины с мигалками быстры, но даже они не могут угнаться за ловкими скейтерами, резко метнувшимися в узкую щель между домами. — Оторвались? – крикнул Нанджо, ехавший впереди всех. — Оторвались, – ответил ему Шиндо. — Фух, – успокоившись вздохнул Каору. Однако расслабляться было рано. – БЛИН! Скейт Сакураяшики внезапно уехал из-под ног. Потеряв опору, парень думал уже, что свалится на жёсткий асфальт. Но его успели подхватить сильные холодные руки Айноске. Каору чувствовал сквозь школьную рубашку впивающиеся в бок пальцы. А потом почувствовал, как его губы накрылись чужими грубыми и всё такими же холодными губами. Поцелуй был лёгким, поверхностным, не длившимся долее двух секунд. — Кодзиро, на соседней улице я видел автомат с напитками. Купи нам и себе что-нибудь, – сказал обыденно Шиндо и, достав из кармана толстовки увесистый кошелёк, кинул его прямо в раскрытую ладонь Нанджо, который, подвергшись отчаянию, уже протянул руку для того, чтобы остановить сей спектакль. Поймав кошелёк, Кодзиро подавил жгучее желание кинуть его обратно, прямо в этот синий затылок, закрытый капюшоном. Он не двигался с места, ведь... «Если я уйду, точно что-то произойдёт». — Кодзиро, тебе повторить второй раз? – лица Айноске видно не было, но даже по голосу было заметно раздражение. — Скоро приду, – выдавил Нанджо и, встав на скейт, рванул искать автомат. «Если я действительно быстро вернусь, то он ничего не успеет с ним сделать... так ведь?», – и он ускорился ещё, оттолкнувшись ногой о тротуар. А район, в который они заехали, спасаясь от полицейских, оказался на редкость глухим, где нет ни одного чёртового автомата с напитками. Ругаясь про себя, Кодзиро упорно ездил туда-сюда, в попытке его отыскать. Наконец, у одного из домов он заметил яркую прямоугольную подсветку. «Слава богу», – пронеслось у него в голове так же быстро, как он подъехал к автомату. Нанджо ткнул на рандомные кнопки особо не заботясь о выборе напитков. Кажется, вода, кола и... Кодзиро вслух ругнулся и с силой пнул автомат, чтобы эта хрень не выëбывалась и отдала ему законный Липтон. «Чёртова машина!» И всё же автомат сжалился над поздним спешащим покупателем и выдал-таки холодный чай. В ту же секунду Нанджо с напитками в руках быстро поехал к тому месту, где он оставил Каору с этим психом. «Быстрее, быстрее же», – подгонял он скейт, разгоняясь до нереальной скорости. Прошло всего-то несколько секунд, а по ощущениям целая вечность. Первое, что увидел Кодзиро, это спину Айноске, над чем-то согнувшегося у стены здания. Сфокусировав взгляд, Нанджо с ужасом понял, что происходит. Чьи-то тонкие бледные запястья, зажатые ладонью над головой. Похабная рука на чужом теле, с силой сжимающая пальцами кожу под задранной вверх рубашкой. Колено между чужих ног. Губы, целующие чужую шею. Зубы, прикусывающие и оставляющие следы на живом дрожащем мраморе. И золотые глаза, что выхватили из тьмы его, Кодзиро, фигуру и умоляюще просят о помощи.Просят о помощи.
Нанджо выронил из рук купленные напитки, схватил свой скейт и с размаху ударил декой по голове в белом капюшоне. Шиндо отлетел в сторону и, упав, потерял сознание. Каору крупно и рвано дышал, стоя у той же стены. Он закрыл дрожащими ладонями широко раскрытые испуганные глаза. — Ты как, Каору? – Нанджо, кинув скейт в сторону, подошёл к Сакураяшики. Тот, ничего не отвечая, сам на ватных ногах шагнул в объятия Кодзиро, зарываясь в его тёплую рубашку. Нанджо, коря себя за то, что уехал, и вообще за то, что спорил с тем дьяволом во плоти, аккуратно положил большие мягкие руки на подрагивающие плечи друга, которого он безвозвратно любит и готов защищать от кого угодно, да и... «к чёрту спор!». – Каору, я люблю тебя, – прошептал Кодзиро в вишнёвые пряди волос. Сакураяшики только плотнее прижался к нему, судорожно сжимая пальцами белую ткань рубашки.***
Была глубокая ночь, когда Айноске очнулся. Голова жутко болела и, как чугунная, всё обратно клонилась к земле. Однако Шиндо улыбался. Почему? А потому что... — Ха-ха, эти дебилы ничего без меня не могут. Даже свестись! Ха-ха, да я гений! Сводить таким образом любящих друг друга друзей! Ха-ха, надеюсь, хоть теперь до них дойдёт, что они должны быть вместе! Ха... чёрт, голова...