Sadness and habit

Небольшой городок, окутанный забвенным мраком. В мире этом нельзя было доверять тому что видишь, слишишь, чувствуешь. А осторожность здесь, в глубокой тьме ночи, превыше всего. Главное, держать с собой святую воду, чтобы облить порождение кошмаров. Но есть те, кто вместо того, чтобы прятаться от тварей этих, или же нечисти, охотится на них. И вот они, охотники на нелюдей, вновь идут выполнять свою работу. Сегодня им поручено найти демона и оборотня, уже несколько раз им давали именно это дело, хотя справиться с ним было... Тяжело. Но вместо поисков они начали обсуждать что-то свое. — Да кто так делает?! — Я так делаю. — Потому что ты придурок хуев! — Много кто так делает. — Значит они придурки хуевы! — Значит я придурок хуев. — Хех, схоронись уже. — О чём мы спорили вообще, напомнишь? — Вот так и шли два нарушителя зловещей тишины этого городка. Друг другу они были привычкой, от которой избавиться было сложно. Слишком обыденны их споры без причины, в коих никогда не обсуждается то, как дорожат друг другом они на деле. Будто остерегались этой темы, как огня, или не было причин поднимать ее. Довольствовались тем, что имели. — Да чтоб тебя сожрали уже! А потом выплюнули, ведь на вкус ты отвратительный просто! — Ты пробовал? — Иди к чёрту! — Именно к нему нам и надо сейчас, дорогой Дзёно. — Я тебе язык сейчас вырву за такие слова! — покраснев, отвернулся "дорогой" Дзёно. Ну а к такому он не привык. Не должны общаться так коллеги. Лишь коллеги, что спорили по пустякам, ничего более. Тэтте знал Дзёно лучше, чем сам Дзёно. И знал точно, что не был он злым или добрым, он был справедливостью, что должна стоять на первом месте, что помогала слабым, но и святой не была. Саигику также был для Тэтте... Тэтте упал. И сразу смехом разлился рядом стоящий охотник. — Хотел бы я видеть твоё лицо сейчас, ну ты и лох конечно, — дико смеясь, сказал он. Суэхиро лишь лежал, пытаясь понять, что случилось вообще. Думал, думал, а потом стукнул ржущего Дзёно по ногам, из-за чего тот упал ему на живот, все ещё не прекращая смех. Только уже и Тэтте начал слегка смеяться. Так и валялись они на холодном асфальте, пугая местных своим гоготом. И как бы важна для них не была работа, иногда хотелось отдохнуть от всего этого, вечно так лежа. Вместе. — Погоди, придурок, я что-то чувствую. — В один момент ребячество охотников ушло, сменилось серьезностью и готовностью атаковать. Дзено начал подходить к одной из подворотнь, а Тэтте шёл за ним. Всё ближе и ближе они приближались, ожидая нападения. А ожидать можно было и не только нападения, чего угодно, и из-за этого становилось слишком напряжённо. Если один из них не успеет достать святую воду, или воспользоваться оружием, то другого не станет. Саигику шёл спереди, из-за чего у него шансов умереть было больше, хоть он может почувствовать абсолютно любой намёк на опасность. Хотя нет, Суэхиро не позволит ему умереть, не здесь и не сейчас, пожалуйста. Многого не сказано, многого не сделано, он не может оставить всё так, как есть сейчас у них. Может, им обоим уйти из этой работы. Своей жизнью он может рисковать сколько угодно, но жизнь Дзёно — другое, насколько бы силён он не был. И вот, он заглядывает за угол и... Оттуда со скоростью света выбегает кот, чёрный, как ночное небо, на коем покоится луна, что похожа на единственный глаз этого самого кота. — Это он! За ним! — двое охотников сразу побежали за зверем, держа в руках оружие. Но кажется, зверь этот стал больше, и начал походить чертами на человека. Это точно он — оборотень. Сменив форму он стал намного быстрее, и даже охотники, что постоянно тренируются и которых в лабораториях делают нечеловеческой мощи, не смогли его догнать. Так он и скрылся в глубинах леса, рядом с которым находился город. — Нас точно прибьют. — Тебя больше прибьют. — Нет, потому что это ты виноват! — Дверь открылась, и внутрь комнаты зашёл мужчина, чья чёлка закрывала глаза от мира сего. Запыхавшийся и очень уставший, он подошёл к столу, за коим сидел его товарищ. — Федя, я вернулся. Знаешь, те охотники всё же безумие. В этот раз они могли меня действительно поймать, хах. — Ох, здравствуй, Эдгар, — Достоевский повернулся к По, отвлекаясь от своих дел. Только ли люди жили в страхе? Неужели лишь человеческому виду грозило вечное страдание и отчаяние? Ведь все знали, что делали с нечистью, что попадала в их руки, но все думали, что так и надо. Жилось каждый день спокойнее, когда очередную тварь отлавливали, а потом все пытались сделать их способности полезнее для себя. Никто и не думал, что есть у них душа, а если бы и была, то желала она, наверное, только смертей людских. Чего можно ожидать от детей тьмы, что умирали от святой воды. И естественно, лучшая защита — нападение. Это случилось давно, и именно этот момент изменил их жизнь, но стоит начать с начала. С телефонного разговора. — Хах, да, он все ещё у меня, даже не пытался сбежать. Я уже успел поставить на нём несколько опытов, чисто из любопытства, и убедился в том, что знал об этих тварях ранее! Знаешь, у него есть три формы: первая - человеческая, в которой тварь эта притворяется нормальным человеком. Вторая - наполовину человек, наполовину зверь. Истинная его сущность, и насколько уродливая и жуткая, боже. Ну и третья - животное, слабое и беззащитное. Кстати, насчёт ранений, помнишь, мы обсуждали? Я вырвал этому существу глаз, и знаешь что? У человеческой формы ничего не пропало! Он им замечательно видит, но у двух других форм его как и не было! Смотрю в его один глаз иногда, а там как будто моя смерть, ну и зрелище, да? Регенирировать он не умеет, и хорошо. Он всё время молчит, хотя, я и не хочу разговаривать с этим. Я даже имени его не знаю. Вроде я ещё что-то творил с ним, но честно, не помню ничего, пьяный тогда был... Да, мы с ним разбогатеем! Но сначала всё же, я ещё немного с ним повытворяю чего-нибудь, может такую информацию тоже можно продать, как и его самого. Мы вылезем из долгов и будем жить нормально, представляешь? И мы, и наши дети, надо всего лишь... — Большего он услышать из этого разговора по телефону не мог, да ему и не надо. Он слишком устал, чтобы вникать в разговор двух людей, что хотели его продать. Было холодно, в комнате горел жёлтый свет от старой лампы, и везде был разбросан мусор. Его конечности онемели, он не мог ими даже пошевелить, словно их и не было. Поддерживать человечью форму было ещё тяжелее, так что лежал он котом. Еле живым, тонким, почти не дышащим. В комнате он выглядел как чёрное пятно, и казалось, что если его погладить, то рука провалится во тьму шерсти и пропадёт. Не хотелось думать ни о чём, все болело, кровь давно засохла и слиплась в шерсти. К черту всё, он не хотел домучивать себя мыслями. Кажется, с нечистью такое постоянно происходит, приходится скрываться в тени мира этого, только чтобы жить. Но не все так жили. Снаружи начало что-то происходить, но Эдгару было не до этого, да даже если захочет, он не поймёт что там, уж слишком затуманенным казалось все вокруг. И вот, некоторое мгновение спустя все успокоилось, а на пороге комнаты появился юноша. Выглядел чуть старше самого По, потрепанный, болезненный на вид, одетый тепло, а взгляд его рассматривал кота с интересом. Вот только что это за интерес. Повисло молчание, будто они знакомились взглядами, но вот уста юноши раскрылись. — Чёрные коты издавна считались носителем несчастья, смерти, неудач. Все знали их скверную сущность и боялись её. Люди могли лишить жизни всех чёрных котов на свете, лишь бы самим жилось припеваюче. Знаешь ли ты, кому служили чёрные коты, Эдгар Аллан По? Служили они демонам и ведьмам. Так станешь ли ты моим покорным слугой, станешь ли помогать мне во всех моих помыслах, какими они не были, ведь имя мне — Фёдор Достоевский, сам демон воплоти. — В этот самый момент за спиной юноши раскрылись два красных крыла, слегка прозрачных, со шрамами, и довольно необычных. Шапка слетела, и стали видны пара небольших рожек, а хвост с пикой на конце оставался неподвижным. Как же этот вид был мрачен, ужасающ, воплощение самых невиданных здоровому разуму кошмаров, даже без демонских рожек и крыльев он был самым настоящим демоном, он был как будто жнец, пришедший по его душу, и как же это было... Красиво. Спасение то было, или проклятие до конца жизни, но это всяко лучше, чем умереть здесь. Может, он, как чёрный кот, нашёл своего демона, коему будет служить. Эдгар смог лишь кивнуть, большего и не надо. Его тут же унесли из этого места на руках, слегка поглаживая кошачью голову. Сколько лет прошло с той встречи, Эдгар неуверен. Он даже неуверен, что она была, казалось, что это были воспоминая другого человека, или же сон, а может и прошлая жизнь. Всё мутно, он не помнит боли или отчаяния, помнит лишь его. Именно он, сидящий рядом, был подтверждением тому, что это всё случилось. Фёдор сидел задумчиво, иногда ухмыляясь собственным мыслям и планам. Цель свою Дост обычно упоминал вскользь, мол, нечисть, что принесла грех в мир этот и очернила его должна быть уничтожена. Как бы странно не звучало это с уст демона. Но Эдгар, даже зная это, оставался с ним, ведь он хоть как скоро умрёт, такая судьба у него. И смерть его неизвестна никаким законам, её нельзя вообразить или представить, лишь ощутить. Ощутить боль, то, как что-то поглащает душу, ломает кости в теле, мешает внутри органы, ест сердце, а далее лишь вечное спокойствие. А какие ещё причины оставаться с Фёдором? Сразу вспомнился вкус чая, что обжигал язык, лёгкий смех с несчастных охотников, что скорее охотились на сердца друг друга, а не на них, разговоры о книгах, совершенно разных жанров и авторов. О всякой жути, кошмарах, что поражали разум и смотрели из тьмы, что окружали их везде и всегда, а уж тем более, жили в их головах, и переселялись из одной головы в другую. Обсуждали они и быт, всё же вместе живут, уже как родные стали. Но почему-то, когда критиковали книги жанра романтики, именно банальную и слащавую, Эдгар подумал, что нравится ему больше то необычное и приятное, что было у них с Достом, нежели то, что описывается в тех книгах, что лежат в их библиотеке, и они всё никак не могут выбросить. Слишком долги их споры о том, кто будет выносить мусор. По подумал, что чудно сравнивать ту любовь и их с Фёдором отношения. Хотя, у них чудно было всё. А одна из привычек оборотня была в том, что когда слишком сильно задумывается и уходит в себя, не может держать человеческую форму и превращается в кота. Вот и сейчас, высокий мужчина стал тёмным котом. И сразу кошачий взор устремился на красный хвост демона, что все ещё обдумываю что-то. Кажется, им обоим пора отдохнуть от нагнетающих мыслей. Узкий зрачок, наблюдавший за хвостом, расширился, кот подготовился и... — Ай! Опять? — сколько бы лет не прошло, а Фёдор все никак не может привыкнуть. Хвост сразу начал метаться туда сюда, а По лишь игриво за ним охотился. Такие игры успокаивали их обоих, хоть хвост и оставался после в царапинах и укусах. — Хотя бы в следующий раз предупреди — в ответ он услышал лишь мяуканье и получил более больной укус. Фёдор поднёс руку к оборотню, чтобы погладить и убрать от бедного хвоста, но тот лишь переключился на неё, и теперь уже его рука, что итак была в царапинках и укусах, стала жертвой, но каждое ранение позже было зализано шершавым языком. — Какой непослушный кот... — Пробирались они через гущу леса напрямую. Дзёно пытался хоть что-то почувствовать, а Тэтте пытался ему не мешать. Начало потихоньку светать, было уже не так темно, а они всё шли и шли. Единственное, на что они набрели — небольшой, явно заброшенный домик. Делать нечего, нужно было найти хоть что-то, и вот они заходят туда. Внутри было пусто, не так уж и грязно, а свет уже восходящего солнца проникал внутрь через щели и окно. Все было в зелёном мхе, блекло-голубые стены, и ничего интересного больше. В общем, самый обычный дом. — Тэтте, твой дом, да? Так и знал что ты живёшь в заброшке. — Если хочешь, могу отдать тебе, раз так понравился. — Даже отрицать не будешь, что живёшь в развалюхе? — Ну теперь это уже твой дом. — Не буду я здесь жить! Это твоя развалюха. — Наша. — Умри. Даже сейчас они не могут работать, продолжая шутливый разговор, и всё же... — Дзёно, — прозвучало это не серьёзно, скорее задумчиво, — Что ты думаешь о нас? — — Ты типа романтиком стал? У тебя не получается. — Возможно, — Тэтте приблизился к Саигику, чтобы рассмотреть черты лица, понять эмоцию, — ты ведь всё знаешь. — Да, Дзёно всё знал, всё чувствовал, каждый стук сердца Суэхиро, и как оно замирает, когда рядом с ним он. Его учащенное, но тихое дыхание, как кровь подступает к лицу, тело, незаметно для других, но ощущаемо для Саигику начинается трястись, а в нижней части живота тяжело тянет. Это всё из-за Дзёно, и Дзёно это нравится. А как же ему нравится сам Суэхиро, до безумия. До той же дрожи в теле, красных щёк, словно они два неловких подростка. Чем же именно они друг другу нравятся? Да чёрт их знает. Просто так взлюбилось им это всё, привычка, от которой нельзя уже избавиться. Дзёно без лишних слов подошёл к Суэхиро, и полностью уверенный в своих действиях, он торопливо схватился за его ворот и быстро притянул к себе. Никакого сопротивления не было, они точно знают, что оба согласны на то, что происходит сейчас и будет происходить далее. Поцелуй был небрежный, с покусываниями, и начинало больше походить на соревнование, чем на романтику. Хотя, наверное на этом и строилась их романтика, их собственная, странная романтика. Их тела тёрлись друг о друга, одежда сейчас была очень неудобной и лишней, да и не она даже давала им то тепло, что они сейчас ощущали. Возбуждение текло через край, ещё немного, и им просто снесёт голову, причём далеко и надолго. От каждого соприкосновения их вставших членов слышались стоны. У Тэтте они были тихие, и какие же, чёрт возьми, соблазнительные. С лёгкой хрипотцой, едва слышимые, не режущие чувствительный слух Дзёно, а как раз наоборот. Суэхиро, не заканчивая их соревнование поцелуев, начал растёгивать ремень Дзёно, а после заползать рукой в брюки и боксёры. Обхватив чужой член рукой, сразу же послышался громкий стон, даже слишком громкий. Ноги Дзёно сразу начали дрожать ещё сильнее, пальцы сжали чужие волосы, всё просто горело. Как приятно, слишком приятно, и как же тяжело быть чувствительным. Слишком уж бурная реакция на такое. Тэтте медленно и томительно начал надрачивать, другой рукой зарываясь в белые волосы. Всё более ритмичными и быстрыми становились движения, и всё больше Дзёно не мог держаться на ногах. Но даже так, он тут вообще то главный по издевательствам, поэтому его рука сразу метнулась к чужому стояку, пробираясь через одежду. Слишком резко и быстро это было, из-за чего Суэхиро сбился с ритма и протяжно простонал. А Саигику же, посмеиваясь, начал двигать рукой, заставляя Тэтте сойти с ума. Кажется, даже в этом они решили устроить соревнование, уже позабыв о какой-то работе. Эдгар не всегда уверен в том, что творится в голове Доста, ну а Дост не знал мыслей Эдгара. Они доверяли друг другу как себе, вот только верить в то, что касалось их чувств было сложнее. Не всегда им удавалось прочесть в глазах что-то, будто они книги, что написанны были ненадежным рассказчиком, а иногда книгу и вовсе не получалось открыть. По знал, каким актёром был Фёдор, так что любое слово могло быть ложью. Может, все те несколько лет, что были они рядом, Достоевский лишь умело читал сценарий, чтобы расположить Эдгара к себе. Зачем? Да чёрт его знает. Но По никогда бы не поверил тому, что Фёдор хочет ему зла. Ну а Дост, каждый раз читая рассказы оборотня, слишком сильно погружался в них, словно попадая туда, и иногда то боялся, что По совершит над ним тот же ужас, что был описан в строках его. Не от того, что хотел демону зла, а лишь от переизбытка вдохновения, будто разум его, мрачный и тёмный, поглотит его, и будет он делать всё, что душа пожелает, ну а Фёдор не сможет противиться ему, ведь сам будет под соблазном этих идей, уж слишком они ему нравятся. Но нужно мыслить рационально, а не поддаваться чувствам, умирать ему пока рано, ибо тогда все будет напрасно. Но вот кто действительно рано умрёт, Фёдор знал, и от мысли этой становилось до боли печально и одиноко. Никогда он не находил того, с кем бы смог жить вот так, как сейчас с По. Мрачная романтика витала у них, и ему это нравилось. Лишаться этого не хотелось. Но кажется, их расставание произойдёт совсем скоро. — Эдгар, я люблю тебя. — Даже если бы эта фраза была сказана раньше, ничего не изменилось бы, они всё также проводили бы дни в компании друг друга, Дост бы отправлял его на задания, что важны для совершения его цели, и чай был бы тот же, но только губы болели не из-за горячего напитка, а из-за поцелуев. — Что? — По был в шоке, неловкость пробежалась по телу, разум сразу начали съедать и сомнения, и надежда на взаимную любовь, коей от демона он ожидать не мог. — Ты ведь знаешь, что это скоро случится, надо же нам хотя бы в последнее мгновение сделать и сказать то, что мы уже давно оба желаем. Хотя бы сейчас, Эд, ибо потом будет поздно. — Федя, я... Да, пожалуй да, я не хочу умирать, не сказав о своей любви. — Тогда скажи о ней, молю. — Я люблю тебя, Федя. — Далее последовали долгие, пошлые поцелуи, что были на всех изгибах и участках их тел. Тоска и радость в этом моменте смешались, а разумы стали одним целым. Ещё через мгновения они были уже обнаженны, прижимались друг к другу, чувствовали холод тел. Что-то романтичное звучало шёпотом в тишине комнаты, руки блуждали везде, до куда могли дотянуться, а поцелуи стали более ленивые. Но это было ещё только начало, они ещё такое должны сделать, что оба после ещё долго не смогут спокойно сидеть. Они были уже оба возбужденны, и пора было снять напряжение и проявить всю свою любовь во всей красе, совершить такие извращения, которые никому не снились в самых мокрых снах. Это была самая волшебная ночь. На улице холодно, совсем не так, как было ранее в постели с Фёдором. Было тепло и уютно, а тут... Эдгар сидел на скамейке совсем один, задумавшись. Но мысли долго идти не могли, им уже давно пора остановиться. Фёдор подходит к скамье, уже зная, что там. — Эдгар? Молчание. Слишком тоскливое молчание. Вот и конец всему, их дороги разошлись здесь и сейчас, но никогда они не забудут того, что с ними было всю их жизнь вместе. Лёгкий поцелуй в холодные губы, и Фёдор уходит, не оборачивается, они уже сказали друг другу всё, и когда-нибудь они ещё встретятся. А пока лишь тоска.