Помощь

Алина стоит у доски, и ей кажется, что все взгляды к ней одной прикованы, хотя рядом ещё двое новеньких. Один высокий, сложен крепко, и волосы у него светлые-светлые, длиной, может быть, до плеч, собраны в низкий хвост. Ещё бы пару косичек, и был бы древний фьерданский викинг. Правда, одет он совсем не как викинг. Идеально выглаженная белая рубашечка, серая шерстяная жилетка и чёрные брюки. Брюки, когда весь класс сидит в джинсах. А другой новенький, керчиец, на викинга совсем не похож. Не такой высокий, темноволосый, но тоже в пиджаке. В чёрном. И вообще во всём чёрном. В классе сидит ещё один такой же. Готы или представители похоронного бюро? Алина б пошутила, да портить отношения в первый же день не хочет. Класс, кажется, многонациональный. Среди равкианцев минимум двое земенцев, одна чистокровная сулийка (вторая под вопросом, не бывает у сулийцев таких синих глаз), двое шуханцев и один каэлец. И это только те, по чьей внешности можно что-то понять. Сколько же здесь на самом деле иностранцев? Тех, кто тоже приехал учиться по обмену? Новеньких представляют остальным и указывают, куда сесть. Точнее, дают выбор, мест свободных много. Алина садится за двумя шуханцами, на самую последнюю парту. У неё самой внешность равкианская, разве что глаза узкие. В Шухане её везде поначалу считали чужой и по крови, и по духу, в свой круг принимали очень медленно. Что же будет здесь? Парень, похожий на викинга, садится к русоволосой полненькой девушке в красном брючном костюме. Та реагирует спокойно, улыбается и чуть двигается. И видно, что ей не страшно. Нормальные люди других людей и не боятся. Это она одна такая. Зачем только решилась в другую страну ехать? Чем Ос Альта лучше Амрат Ена? Почему её сюда тянуло? Алина знает: те, кто покажут неудовлетворительные результаты по учёбе за первую четверть, вернутся домой. Или те, кто этого захотят. В этой школе из тысячи учеников около ста пятидесяти — по обмену. Значит, многие приживаются? Но насколько многие не приживаются? Об этом нигде ни слова нет. А через три урока случается вот что. Она сталкивается в столовой с той самой синеглазой сулийкой, чуть с ног её не сбивая. Робко лопочет что-то себе под нос, извиняясь, а та смотрит убийственно. Так, что сквозь землю провалиться хочется. — Понаехали тут всякие, — роняет она небрежное. — Сначала ходи научись, а потом в другую страну переезжай. — Не обращай внимания на Зою, — рядом тут же оказывается рыжеволосая девушка с идеальными чертами лица. — Она иногда бывает букой. Но я уверена, что вы поладите. Я Женя, кстати. Женя Сафина. Алина очень осторожно кивает и едва заметно улыбается. И с чего это у Жени такая уверенность? Зоя не кажется настроенной доброжелательно. Проходит день. Один, другой, третий. И наступает самый ненавистный из всех предмет. Физкультура. И там играют в столь нелюбимый волейбол. Алина не отбивает мяч раз, другой, третий. А потом к ней подходит какой-то длинный парень, явно настроенный очень агрессивно. — Ты тупая, что ли? Безрукая? — он хочет продолжить, но замолкает и переводит взгляд на кого-то за спиной Старковой. — Эй, ты. Проблемы? — а там стоит Зоя. Её роскошные смоляные кудри собраны в высокий хвост, а руки сложены на груди. — Хочешь поговорить? — Не хочу… — парень с опаской поглядывает на неё. И уходит. Совсем уходит, из зала. Алине хочется плакать. Она боится конфликтов, боится громких звуков, да вообще всего боится. И этого дурацкого мяча. И надо бы Зою поблагодарить, да вот получается только выскочить в коридор и побежать наверх по лестнице, в ближайший туалет. Она прижимается спиной к холодной стене и сползает на пол. Её в этой школе нервирует абсолютно всё. Ученики, учителя, иногда непонятные сложные конструкции на равкианском, скрипящие стулья в некоторых кабинетах и даже эта плитка в туалете. В Шухане была на два тона светлее... — Ну и чего мы тут сидим? — слышится знакомый голос. — Реветь собираемся? Зоя. Это точно Зоя. Манера речи её. Алина ответить не может, лишь утыкается в свои же колени и тяжело вздыхает. Что-то ничего у неё не получается тут. Совсем. А Зоя больше ничего не говорит, лишь падает рядом и сидит с ней. Сидит так тихо, что о присутствии кого-то рядом и позабыть можно. Просто хлопает ресницами и поглядывает глазами своими красивыми. — Не реву я, — Старкова говорит словно бы в пустоту. Отвечать на вопрос спустя полчаса определённо в её духе. — Просто в этой школе всё идёт через жопу. — Так ты только пришла, как можно что-то понять? — Зоя показательно фыркает. — Это всё равно, что в первый раз встать на коньки и жаловаться, что не можешь прыгнуть тройной аксель. Время нужно. Алина в фигурном катании не понимает ничего, никогда этим не интересовалась, но пример наглядный. — Не расстраивайся, а, — в синих глазах читается что-то непонятное, непривычное. — Ну, иди сюда. Но вместо объятий следует поцелуй. Чувственный, глубокий. Так, как целуют свою девушку. Любимую девушку. Неужели это происходит наяву? — Что ты... — Мне показалось, что тебе это нужно. Алина представляла свой первый поцелуй совсем не так. Это должно было произойти под цветущей сакурой на улочке в Амрат Ене. Тем самым человеком должен был стать высокий красивый шуханец с накачанными руками, или хотя бы друг детства, равкианец Мал Оретцев. Но вместо весенней сакуры школьный туалет, и её поцелуй забрала — нет, напротив, подарила ей свой — прекрасная сулийка с глазами, сияющими ярче любого созвездия. Всё не так, как было в мечтах. Но Алина ни о чём не жалеет. — Ты права. Мне это нужно. Старкова бы никогда не подумала, что за неё заступятся по одной простой причине. Из-за чувств. Это удивительно, приятно и немножко пугающе. Чего же Зоя захочет теперь? Отношений? Но всё оказывается проще и сложнее одновременно: та распускает кудри, подкрашивает губы, хитро подмигивает и уходит. Словно ничего и не было. А после всех уроков Женя подойдёт и шепнёт на ушко, что Зоя всё рассказала и ходила потом счастливая до ужаса. И тонко намекнёт, что та будет рада познакомиться с новенькой поближе. Алина сидит на лавочке в школьном дворе и смотрит. Вот Матиас, тот фьерданец, похожий на викинга, выходит под руку с Ниной, девушкой в красном костюме, и смотрятся они замечательно. Кажется, у Матиаса уже есть цель остаться в Равке. А будет ли такая цель у неё самой? Зависит от неё и от потрясающей синеглазой сулийки, прямо сейчас выбегающей из дверей школы. Алина делает глубокий вдох, пытается успокоиться, хотя сердце бьётся слишком быстро, а дыхание сбилось от волнения, протягивает Зое руку и говорит: — Прогуляемся? И когда Зоя вкладывает свою руку в её, Алина уверена: на свете нет человека, счастливее её.