Счастье... быть дома

Очередной мировой саммит — как хождение по минному полю. Идти туда очень сильно не хотелось, но босс прозрачно намекал, что за четырьмя стенами он точно не отсидится… хоть век, хоть вечность. Страшно. Страшно было до жути. Особенно когда двойные двери предательски скрипнули, пропуская Российскую Федерацию в злополучный зал… На него уставилось много пар глаз… женских глаз. *** (…) Эти глаза напротив - что это, что это? Пусть я впадаю, пусть В сентиментальность и грусть. Воли моей супротив эти глаза напротив. Вот и свела судьба, вот и свела судьба, Вот и свела судьба нас. Только не подведи, только не подведи, Только не отведи глаз… Каждый шаг давался с трудом. Цепкие женские глаза неотрывно глядели на фигуру России, который двигался к своему обычному месту, которое он занимал с незапамятных времен. В горле и во рту стало невероятно сухо. — Всем добрый вечер, — с трудом проговорил Иван Брагинский, пытаясь смотреть прямо перед собой, здороваясь с окружающими его персонификациями… — О, Россия! — подскочила со своего места первой Северная Италия. Ее хвост на голове, состоящий из пышных волос, колыхнулся. И затараторила еще быстрее и жизнерадостнее: — Я так рада тебя видеть!!! А чего ты такой бледный и похудел?! Тебя надо срочно кормить! Я сделала для тебя пиццу! Перед Иваном плюхнулось большущее блюдо с аппетитно пахнущей пиццей «маргарита» — кажется только-только с пылу и с жару. Феличе готовила как богиня. Заставляя остальных барышень скрежетать зубами от злости. — Ты такая… хорошая, Феличе, — коротко улыбнулся ей Россия, вызывая новую волну острого негатива. — А я, — раздался у него голос со спины — Кьяра, Южная Италия, — вывела новый сорт помидор, специально для пасты… Попробуй. Это самая первая баночка… На миг весь обзор заслонили темные, волнистые теплые волосы, пахнущие южным солнцем. — Обязательно попробую… — Россия… — и как Америка смогла оттолкнуть сразу обеих итальянок, многим было неясно — то ли одним движением полноватых бедер, то ли резко выплеснувшейся колой из своего стакана. Кьяра, по-итальянски, выругалась в сторону американки — та все-таки залила ее напитком. Эмили напоминала всем своим видом ураган, — нам надо немедленно с тобой обсудить… Было бы что обсуждать. Тем более, сильные пальчики американки уже вцепились русскому повыше локтя, едва ли не намертво. Иван, с такой же намертво приклеившейся к губам улыбкой аккуратно отцепил-таки — на четвертой попытке, скороговоркой болтающую про мир, демократию и любовь Джонс. Канаде повезло больше всех. Ее не особо замечали, поэтому Мэг с удовольствием и любовью провела ладонью по сильным мужским плечам. Кумари терся о ноги Брагинского словно большой сибирский кот, прося ласки, изредка все-таки показывая медвежьи клыки. Франсуаза Бонфуа, увидя это, вежливо улыбнулась девушке — немного снисходительно, так как по сравнению с ней у Канады шансов не было. Франсуаза была блистательна. Темные волосы струились как шелк, глаза сияли мягким блеском, а нанесенная косметика только подчеркивала скулы, глубину глаз и чуть пухловатые губы, призывно намекающие на поцелуй. Но самое главное покоилось в кармане. Бутылка отменного французского вина. На ее памяти русский выпить никогда не отказывался… — Россия! — и этот командный голос со стальными нотками никак и ни с чем в мире нельзя было перепутать — Германия, Дойко, — у меня есть к тебе несколько деловых предложений… Обернувшийся на голос Иван взглядом «угодил» сначала на рельефный пресс немки, а затем скользнул по туго обтягивающему бюст топу. Нормальный русский мужик всегда в этом «вопросе» не будет играть в благородного. Тем более в конце сталь смягчилась до вполне нормального такого женского тембра. — …но прежде: все разошлись по местам! — рявкнула «главнокомандующая» Евросоюза. С дружным тяжким вздохом страны разошлись по местам. Иван Брагинский напоследок поймал горящий, прямо-таки испепеляющий взгляд японки. Сакура в очередной раз не успела завести опостылевший разговор о принадлежности Курил… И не только о Курилах… *** Брагинский шумно выдохнул, лишь оказавшись за тысячу километров от бабьего мирового царства. Покоя хотелось больше всего на свете… Из глубины квартиры, порог которой только что переступил Россия, раздался радостный, ликующий вопль, и на него запыгнула легкая девичья фигурка. Белые волосы рассыпались по плечам. — Юльхен! Ты приехала! — радостно закружил ее в своих крепких руках Федерация, бросив на пол дипломат, — я очень скучал…