***
В гаммах красного и золота Игорный дом цвёл в своих неизменных желаниях — жадности и продажности, лености и чревоугодии. Колонны, выкрашенные в золото соединялись геометрической змейкой, за них цеплялись и лоснились алые ленты. Каждый мечтал заглянуть в этот обитель страсти и риска, чтобы попытать удачу. Любые способы уничтожить вашу жизнь, или вознести на небеса были здесь к распоряжению игрока. В те спокойные дни, когда Градоначальник отсутствовал, игра шла медленно, игроки предпочитали тщательно подходить к своей судьбе. Но ничто так не пьянило как отсутствие контроля и совершенно случайный результат. Волнения бурлили в зале. Тени, лишь оставшиеся от чести призраков, теснились у стола. В воздухе ощущался адреналин и вкус победы, словно его вот-вот можно было проглотить. Хуа Чэн как обычно сидел за ширмой и скучал. Дела в городе шли слишком гладко. Может быть, только инцидент с храмом остался висеть в воздухе, но Хуа Чэна это волновало меньше всего. Те пострадавшие глупцы сами накликали на себя беду. Подготовка к фестивалю тоже не освежила его рутину, он составлял заказы и проверял ход развития подготовки то тут, то там. Хотя власть его не особо интересовала, он серьезно относился к ответственности, теперь привязанной к нему всеми этими душами. Город стал их домом, дал кров изгоям и уродам. Здесь даже сам император был не более чем грязью под сапогом, на этой территории существовал другой уклад. Какой-то бедняга подошел к столу. Хуа Чэн кивнул работнице — лицо её скрывалось за маской. Хуа Чэн уже без труда угадывал на лице бедняги отчаяние, приводящее сюда потерянных душ. Часто случалось так, что призраки обменивались неудачами друг друга, или же пытались напакостить конкуренту. Как говорилось, горе одного станет удачей другого. Здесь ставили необычные ставки, где на кону не только деньги, но и сама жизнь, или самое ценное, что осталось у призрака. Звуки и щелчки костей и громкие выкрики проигравших заполнили зал, гипнотизируя мелодией азарта. Лица спокойных и опытных игроков были скрыты пеленой таинственности, но их глубокие глаза отражали истинные мысли, давая понять, что ради удачи они пойдут до конца. Среди мазков золота один белый лепесток, словно лотоса, выделялся, привлекая его внимание. Хуа Чэн подозрительно прищурился. Снова этот странный монах. Да и был ли он тем, за кого себя выдавал? Ни один человек в своём уме не сунулся бы в Призрачный город. Трепет и отчаяние переплетались в воздухе. Призрачные сердца содрогались в надежде на перемену судьбы. Каждый ход, каждая ставка были для них решающими. Среди грязных призраков в темных одеждах белый лотос плыл от стола к столу. Хуа Чэн поверхностно наблюдал за ним. Да и как такой молодой человек уже стал монахом? Он был красив. Не то чтобы Хуа Чэн подмечал внешность каждого, но казалось большой растратой отдавать обет непонятно чему в таком молодом возрасте. Что бы он понимал, да? Хуа Чэн усмехнулся про себя. Один палец его руки поднялся, посылая бабочку из шатра. Совсем скоро он услышал приглушённый разговор: — Даочжан, ну погодите же вы. Может вам свезет больше, чем нам! Ну, попробуйте. Все в городе знают как вы дергаете нашего дорого призрака, вам должно быть крайне везёт! — хихикнула та, что с птичьем клювом. Сидя за столом две женщины сверлили взглядом мужчину в маске напротив. Хуа Чэн смутно узнал в нем заведующего одной из таверн, правда маска? Как давно он её носил? Се Лянь виновато пощурился, видно не зная куда деваться от просьб призраков. — Я попробую… Но не ругайтесь потом, если проиграете! — Подумайте, Даочжан, зачем вам помогать этим пьяницам? Выиграют они и что дальше? Продолжать им пировать, а я что? Навсегда останусь с язвами?! Ах, вы треклятые ведьмы— Тут вмешался работник Игорного дома, попросив играющих успокоиться. Мужчина тяжело выдохнул и упал на стул. Се Лянь скорее всего ожидал, что ему не повезет, он неуверенно тряс кости. Нежное прикосновение серебряных крыльев до того его удивило, что он выронил кости раньше времени. Трое призраков вытянули головы под стол, чтобы увидеть заветные… Две шестёрки! Женщины запрыгали от счастья! Стали обниматься и показывать свои звериные языки мужчине, заставив его вскипеть. Только он занес руку, как работник в маске остановил его и попросил уйти мирно. Тут мужчину поразил страх и он без чувств снова свалился на стул. — Что же вы теперь намерены делать? Неужели проклятие действительно может отменить игрой? — обратился Се Лянь к женщинам, они не стали продолжать издевательства над бедным трактирщиком. — Это игровой дом, глупенький! Здесь все желания исполняются! — Даже уходить куда-то не хочется. Давай ещё поиграем! — Хм, а ты права. Сегодня нам исключительно везёт! Благодарю, Даочжан, что заразил нас удачей! Невероятный ты человек, однако. Се Лянь лишь вздохнул от их легкомысленности. Перед ним махнула крыльями бабочка. Он обернулся к месту, где обычно они с Хуа Чэном сидели, скрытое алой шалью. Ночь продолжалась. Азарт всегда находил свой способ забраться под кожу, Хуа Чэн раздумывал, что привело монаха в Игорный дом. Он всё ждал когда он, как и все, сорвётся и сделает ставку. Багровая кость перекатывалась между пальцев. Что монах мог бы попросить. «Такой как он? — Хуа Чэн улыбнулся. — Должно быть мир во всем мире». Тогда он встал и свистнул своему работнику. Тот всё понял без лишних слов и остановил гомон в зале. — Градоначальник будет говорить. Все тут же и притихли, никак часом приближался смерч. Как и любое стихийное бедствие, нашествие или другая случайность для кого-то она могла стать удачей, а кого-то разорить до основания. Монах продолжал смотреть в его сторону. Одного лёгкого движения головой Хуа Чэна хватило, чтобы рабочий подошёл и вежливо обратился к Се Ляню. Хуа Чэн наблюдал из-за алой лоснящейся шали как белый лотос шаг за шагом приближался к его логову. — Вы хотели меня видеть? — в его взгляде не было страха или привычного желания услужить. Этот монах считал что они равны. — Разве в игорном доме не следует делать ставки? Попробуйте, может, сегодня вам повезет и вы получите то, что так давно хотели. Ухмылка играла на лице демона. Такая знакомая Се Ляню, но в этот раз почему-то колющая прямо в сердце. Его муж, позабывший их любовь, их клятвы, пытался подразнить, а может даже… Се Лянь не хотел об этом думать. Вся эта игра с желаниями, гонка за чем-то большим достала его за эти дни. Сколько он услышал этих безрассудных историй от призраков. У него до сих пор не было ни единой идеи как Хуа Чэн получил проклятье. Как Се Лянь за секунду потерял всё… — Вы предлагаете мне… — Се Лянь сглотнул. — Я не собираюсь делать ни одной ставки больше, от них больше вреда чем пользы! К чему обман надежды, когда плата так высока? Необдуманная шутка Хуа Чэн обидела монаха. Словно заполнившийся кувшин, из которого хлынула вода. Не понимая что он сказал не так, Князь демонов нахмурился и лишь протяжно посмотрел на Се Ляня. Они дышали ещё мгновение в тишине игорного зала. Призраки и оборотни замерли, свидетельствуя первую неурядицу между самой знаменитой парой Призрачного города. Хуа Чэн откашлялся, он действительно сожалел, что монах не оценил его предложения. Ничего дурного он не имел ввиду и почему-то ему стало неуютно в своих пафосных одеяниях перед простым служителем бога. — Могу я поинтересоваться чем же так оскорбил вас? Если вас не устраивают правила Игорного дома, то видимо вам не подходит это место. Се Лянь застенчиво опустил голову, пускай и неожиданное раздражение всё ещё обуяло его, он пытался взять себя в руки. Хуа Чэн не виноват в его собственном неосторожном комментарии. — Простите меня за моё поведение… Скажем, что я не чаю азарт. — Нет, что вы. Мои извинения, — Хуа Чэн отвернулся. Никто из них не осмелился смотреть друг другу в глаза. Зуд шел по коже Князя демонов и ему не терпелось от него избавиться. — Позволите ли вы загладить мою вину приглашением на ужин? — А? Удивление отразилось на лице Се Ляня. — Не откажете же вы мне, это крайний жест не уважения. Тем более разве это не хорошая возможность поговорить о вашем задании в городе? Се Лянь не посчитал хорошей идеей оставаться наедине с Хуа Чэном сейчас… Но он действительно скучал по его компании, даже если его отношение сейчас изменилось. Он хотя бы мог насладиться видом своего любимого. — А… Да, конечно, конечно, — отказываться тоже было неприличным.***
Ночь продолжилась, призраки принялись шуметь да бесстыдно сплетничать только двое персонажей увлекательной истории, что будет жить в сердце города, удалились на второй этаж Игорного дома. Ставки возросли, в крови бурлило искушение. Некоторые женщины совсем приуныли, если даже у Князя демонов не ладилось в отношениях, то на что им оставалось надеяться? В жизни после смерти действительно не было никаких привилегий! Время ускользало сквозь пальцы, но это ничто для бессмертных существ. Несмотря на это, они не могли устоять перед соблазном возвращения в мир возможностей изменить их жизнь. Слуги накрыли на стол. Се Лянь по-прежнему словно эхо слышал гул Игорного зала, даже находясь этажом выше. Хуа Чэн пригласил его за стол… За тот же стол, где они уже ужинали десятки раз, но для призрака они ужинали впервые. Надежно заперев свои печали, Се Лянь сел рядом с Князем демонов. Глаза разбегались от всевозможных яств на столе, но для принца подобный жест стал привычен. Из теней образовался Инь Юй. Без лишних слов, Хуа Чэн подошёл к нему, чтобы тихо переговорить. Тут же Се Лянь услышал зов по духовной связи: — Простите, Ваше высочество, но я был вынужден выдать ваш статус небожителя. Се Ляня чуть вздрогнул, но такого стечения обстоятельств и следовало ожидать. — Всё в порядке, Ваше высочество Инь Юй, я уверен вы сделали всё возможное. Спасибо за предупреждение. — Будьте осторожны, Ваше высочество, — связь окончилась. Хуа Чэн сел напротив, но заметив как его собеседник глубоко ушел в свои мысли, позвал его. Лишь тогда Се Лянь пришёл в себя. — «Не радует лотос увядший — В нем осени знак примечаю». Се Лянь от неожиданности приоткрыл рот, но не нашел что сказать. Не в первый раз Хуа Чэн просвещал ему строки поэзии. Отчего на сердце не стало легче. — Что-то явно вас тяготит или, может, это моя компания не достаточна хороша для вашего развлечения? — отблеск самодовольства. — Ваша компания… Я не мог и мечтать о большем, — скромно ответил Се Лянь. Глаз Хуа Чэна переливался как оживший рубин и не сводил с него взгляда. — Расскажите, что вам удалось узнать за это время. Вы пришли к выводу, что вызвало проклятье? — Да… Думаю, скопление стольких артефактов оставило на храме свой след. Может, почувствовав силу, именно поэтому призраки стали приносить туда свои… Кхм, молитвы, — те самые с проклятьями своих ближних. Может, никто и не ожидал, что они исполнятся, пока не случилось обратное. — Сжигали ли они желания или просто вырезали их на дереве не имеет значения… Се Лянь вновь задумался. Каким ещё способом храм мог уловить его «желание»? Неужели страдания призраков дали храму достаточно сил, чтобы начать проникать в мысли? — Значит ничего нового. Тяните время? — Хуа Чэн сухо пил вино. — Я пришёл к выводу, что после недели проклятье невозможно разрушить… — он сглотнул. Но Хуа Чэн не показал никакой реакции. — На днях я узнал совершенно душераздирающую историю о двух возлюбленных, — вдруг выпалил он. — Да? Поведайте мне, — лёгкая улыбка дремала на губах мужчины. Однако, Се Лянь не мог разделить его веселья. Его глаза направились куда-то за окно, где взыграл заостренный месяц, он висел совершенно одинокий, налитый алой печалью. — Двое возлюбленных с нетерпением ждали лунной ночи, прямо как сейчас. Каждую ночь они… Делили радости и горе, вот только даже их не обошло проклятье. Я узнал, что по неосторожности один из них загадал своё желание на проклятой земле. К сожалению, его возлюбленного поразила потеря памяти. Теперь любимые глаза не признают призрака. Боюсь, я ничего не могу сделать для него… Хуа Чэн внимательно слушал, но ничего не ответил. Тогда Се Лянь оторвал свой вопрос от сердца: — Что бы… Что бы вы сделали в такой ситуации? — Я бы не сдался так просто, — он помолчал, давая своей мысли бродить вместе с напитком в кубке. — Уверен, я нашел как бы разрушить проклятье, чего бы мне это не стоило. Нет такой цены, которую я не готов заплатить за свою любовь. Глубина его взгляда поражала и заставила потерять дар речи на мгновение. Даже без памяти о нём страсть Хуа Чэна осталась интенсивной. Перед ним сидел человек, очаровавший его своим характером и волей, своим любящим сердцем. Се Ляню показалось, что в этот момент может задохнутся от боли, он потянулся к вину, чтобы отвлечься. — Я бы заставил его вспомнить. Я бы никогда не сдался. Просто не смог бы, — добавил Хуа Чэн. Голос его был терпким. Се Ляню захотелось тут же расплакаться. Его дрожащие руки потянулись к кубку, где вино не опустело и на каплю. Волнение предало его и он выронил кубок из рук, Хуа Чэн не дал вину разлиться, его ладони легли сверху, надёжно прижимая. Лишь несколько капель испачкали белоснежные рукава. Нежным движении прохладные руки отстранились. Хуа Чэн откинулся на свой стул. У Се Ляня выдалась минутка перевести дыхание. Их неожиданное прикосновение оставило кожу покалывать. «Этот монах не так прост», — подумал демон, покручивая в руках кубок с драгоценными камнями. Тем более, что Хуа Чэн уже навёл сводки и настоящий небожитель выдавал себя за простого человека. Хотя, с его характером он мог действительно оказаться тем ещё простаком. Хуа Чэн не жаловал богов, они всегда казались ему пустословами и самодурами. Интерес Хуа Чэна только возрос к этому «монаху» под прикрытием. Он хотел внимательно понаблюдать за его гостем, и подержать ещё немного близь себя. Казалось, этот Се Лянь был только за. — Помните, вы спрашивали есть ли у меня личный интерес в этом деле? — на одном дыхании выпалил Се Лянь. Хуа Чэн приподнял бровь. — Признаюсь, что со мной случилось нечто близкое к истории о двух призраках. — Хм, понимаю. Значит вы пытаетесь искупить вину? Рот Се Ляня слегка приоткрылся, неуверенный в словах, лежащих на губах. Взгляд Хуа Чэна опустился к этому мягкому изгибу. По привычке Се Лянь без раздумий облизнул их, а как понял, что перед ним не совсем его муж и они не стали бы так беззастенчиво делиться поцелуями, то совсем покраснел и отвернулся, сжав кулаки на коленях. Полусухой смех Хуа Чэна раздался. — Что-то не так, Даочжан? Или же мне стоит называть вас — Ваше высочество? Се Лянь вздрогнул. Конечно, Инь Юй его предупредил. Любимый голос снова звал его «Его высочество», но без всякого почтения, без скрытого обожания. Словно держа своё сердце на руках перед ним Хуа Чэн всегда… Всегда… Се Лянь осознал как же любовь Хуа Чэна избаловала его. Он прикрыл своё лицо. — Ммм… Если вы не против. Я никогда не был привязан к этому титулу, — он собрался и попытался вновь вести вежливый диалог. — Я совсем не хотел скрываться, просто мне показалось это не важным. Хуа Чэн снова рассмеялся, покачав головой. — Конечно, ваш статус небожителя совсем неважен на территории моего города. Впрочем, я вас не осуждаю. Как вы и сказали, у вас личный интерес, — взгляд Хуа Чэна манил. Это любимое лицо, чем дольше Се Лянь смотрел на него, тем больше терял голову. — Я знаю вашу неприязнь к божествам, оттого счёл раскрытие своего статуса не самым лучшим способом познакомиться с вами. Показался оскал Князя демонов. — Что вам здесь нужно? Не хочу оскорблять вас, но есть ли хотя бы одна благая причина для вашего поведения? Брови Се Ляня приподнялись и свелись вместе, что оставило Хуа Чэна в замешательство. Словно небожитель в чем-то его жалел. — Простите ещё раз, я лишь хотел дать нам возможность познакомиться без лишних предвзятостей. Хотел, чтобы вы узнали меня не как бога, а прежде всего как меня. Я знаю, как вы… Хуа Чэн не мог выдержать ещё одного «я знаю». — Хватит. Ты ничего не знаешь обо мне. Напряжение взвилось в воздухе непослушной змеёй. Однако, Се Лянь мог успокаивать свирепых духов, поэтому это его не напугало. Конечно же, он знал Хуа Чэна до основания, он знал силу его души и видел собственными глазами. В мире не было ничего проще признания каким Хуа Чэн был особенным. — Я знаю, — тихо сказал Се Лянь. С каждым словом его голос становился всё увереннее. — Ты можешь показаться кому-то холодным или даже высокомерным… Но ты очень чуткий, заботливый. Твоя сила — страсть, твоя преданность. Но под всем этим остаётся жить яркая и мягкая душа, жаждущая любви и внимания. Я знаю, потому что… Ком образовался в горле Хуа Чэна, он сильно нахмурился. Отчего Се Ляню захотелось его утешить, его ладонь невесомо прикоснулась к лицу демона. «Глаза не лгут», — в панике подумал Хуа Чэн. Он внимательно посмотрел на Се Ляня, в его медовые глаза, где жила непонятная ему тоска, и… Любовь? Се Лянь больше не мог. Как было легко снова отдаться. Как легко снова соскользнуть. Он поддался вперёд без лишних раздумий, срываясь в привычный танец, вкушая любимый вкус. К его неожиданности Хуа Чэн не оттолкнул, он медленно, словно дегустировал вкус божества, отвечал на поцелуй. На мгновение для Се Ляня всё стало по-прежнему, он впился от отчаяния, в поисках подтверждения, его руки обнимали лицо Хуа Чэна. Сверху легли холодные ладони Хуа Чэна, он медленно разорвал их связь, его ухмылка посмеивалась над Се Лянем. — Что такое?.. Решили заменить своего «проклятого призрака» другим? Сердце Се Ляня болело. Как точно язык Хуа Чэна ударил его. Изменял ли он в таком случае? Той же душе? Какой абсурд! Хуа Чэн же наблюдал со стороны, не просто так он в своё время отстроил игровой зал, что-то в нём всегда оживало при виде скрытых пороках в людях. Как далеко был готов Се Лянь пойти за своим желанием? — с таким оправданием Хуа Чэн захватил тело божества в объятье. Зажженную искру невозможно было погасить, красота их взаимной страсти могла сжечь хрупкое доверие до тла. Но Се Лянь позабыл обо всем, знакомые объятья топили его опасения. — Если вы не против, Ваше высочество… — Хуа Чэн подхватил его на руки. Титул всё ещё ныл в груди своим потерянным обожанием. — Зовите меня Се Лянь… — решился он. Конечно, Хуа Чэн не имел возражений. И словно отвлекая от ненужных мыслей, снова занял его поцелуями. Через мгновение сердце Се Ляня пропустило удар в полете, они падали! И только алые ленты окружили их. Се Лянь обхватил плечи призрака, распахнув глаза — их спальня, но теперь тоскливо одинокая. Портал на потолке затянулся, кости покатились под кровать. То же серебро, тот же алый… Запах цветов куда-то исчез, совсем рассеялся. Лишь дым и благовония. Волна страсти вместо омовения обрушилась на него, заставив дрожать. Равно как и опасаясь, так и желая их близости Се Лянь повис как натянутый канат. Чего он так боялся? Боялся быть уязвимым. Какая глупость, перед ним был его муж… Объятья эти тело его знало наизусть. Боялся узнать, что скрывается под повязкой Князя демонов… Вдруг Хуа Чэн совсем изменился? Се Лянь дотянулся до его лица, чтобы взглянуть в поисках той же души. То же серебро, тот же алый, поглощающий его без остатка. Се Лянь сдавался этому алому, этим глазам, жару в них, словно острый клинок он мог прожечь его. И не было сил сопротивляться искушению. Вот же его подтверждение. Бери и отдавай. Влажные губы накрыли его, вовлекая в новый поцелуй. Эгоистично Хуа Чэн исследовал его тело. Руки обернулись вокруг. Его рот медленно двигался у шеи. Их тела прижимались. Хуа Чэн не сводил своего взгляда ни на мгновение, словно боясь упустить любой вздох. Дыхание Се Ляня сбилось, он сходил с ума от истомы, он хотел его прикосновений, хотел, чтобы эти руки двигались ниже и ниже, где желание стало практически невыносимым. Голодный месяц блестел как безумец в ночи, улыбаясь. Ветер бушевал и поднимал багровые листья вверх, а те пойманные в водовороте всё никак не могли успокоиться, всё кружились и кружились. Вдруг облака, как бархат обхватили месяц, впитывая этот алый, разделяя безумие и тоску. Хуа Чэн оказался невероятно близко, он практически касался его кожи. Пальцы его медленно исследовали тело Се Ляня. Белая лента, видимо одержимая духом, стыдливо соскользнула с тела божества и поползла из комнаты, удивив Хуа Чэна, но его внимание быстро вернулось к Се Ляню. Воротник распахнулся, кожу покрывали воспоминания прошлых ночей, то слегка багровые, то темные и холодные. — Ах, значит и монахи поступаются своими правилами, — пальцы Хуа Чэна ласкали выступ ключицы. — Значит и богов охватывает похоть… — Глаза Се Ляня закрылись от стыда, хотя и не смел он стыдиться. Ухмылка Хуа Чэна говорила без слов, словно он лишь по его открытому телу мог сказать насколько Се Лянь пристрастился к удовольствию. Но как объяснить?.. Желание снова почувствовать на себе взгляд обожания сводил его с ума. Рука Се Ляня легла на плечо Князя демонов… — Са— а… Хуа Чэн… — Да, Се Лянь? Хватка на плече стала крепче, пальцы скомкали воротник, пытаясь притянуть ближе, но Хуа Чэн остался невозмутимым. — Пожалуйста… Тогда он приблизился, дыхание коснулось уха, почти невесомое. — «Если жаждешь его всем телом, Почему не скажешь ему об этом?» — низкий шепот пробрал до мурашек. Се Лянь почувствовал стук собственного сердца взлетевший к голове. Где была разница? Он не мог сказать, но сердце его желало лишь одного в этот момент — — Забыть… Забери… Глаз Хуа Чэна сощурился и он наклонился вплотную, чтобы услышать слабый голос божества. Руки Се Ляня же обвили его за шею, обличая в объятие. Князь демонов застыл в удивлении. Как разожженный костер страсть, прекрасная и в тоже время опасная. Одной искры было достаточно, чтобы дать ей жизнь и ничто не способно было её остановить. Так думал Князь демонов и наблюдал, как сухую ветру готовилось поглотить пламя, тогда он притянул к себе Се Ляня за бёдра. — Хах. Может, мне просто стоит перекрыть эти отметки новыми? Этого ты хочешь? Забыться? Темп только нарастал, пути назад не стало. Словно они торопились слиться в одно, не желая не терять ни секунды. Сегодняшняя ночь укрыла их в собственном мире, сосредоточенных на разделении этого жгучего чувства. Хватит ли этого желания?.. Хватит, чтобы преодолеть?.. Се Лянь хотел, чтобы это стало реальностью, всё его существо полнилось надеждой. Тот же алый, но свирепый, необузданный истязал его тело. Губы что поклонялись теперь страстно впивались. Укус за укусом. Та же нежность, но сила, которой он не знал. Будет ли этого достаточно?..