Нравоучение

Ичиго ушёл, оставив раненых друзей приходить в себя. Рукия, подняв уставшие глаза на Синдзи, прошептала: — Капитан Хирако, пожалуйста, поговорите с ним. Ичиго упрямый как баран и не станет нас слушать, но может быть он послушает вас. Синдзи вздохнул: — Вот будто других дел у меня нет, Рукия Кучики. После всхлипа снова раздался вздох. — Ладно, поучу мальчишку уму разуму, так уж и быть.

***

Сквозь сырой сумрак раздался крик: — Ичиго, притормози! Парень обернулся. Сзади по дорожке размеренно шагал капитан пятого отряда. — Стоп, лошадка, стоп, — хихикнул Синдзи, помахивая рукой, — куда так спешишь? — Хирако? — Лицо Ичиго явно показывало, что он не ожидал такой компании, — Да так… Никуда. — Ну ну… — Синдзи улыбнулся, — Пойдём, прогуляемся. Заодно поищем, куда тебя спать отправить можно. Теперь сырой сумрак рассекали две фигуры. Впереди показались казармы пятого отряда. — Заходи, не стесняйся. Если заметишь бардак, настоятельно советую не обращать внимания. Ичиго нерешительно переступил порог. Как-то не очень хорошие ассоциации у него возникали с пятым отрядом. Заговоры там, Айзены всякие… Ух, явно не то, что может поднять настроение. Тем временем Синдзи завёл Ичиго в свой кабинет. Он ничем не отличался от кабинетов других капитанов, но тут и там мелькали то диски, то пластинки… Видимо, «тревога» застала капитана в самом разгаре инвентаризации своих музыкальных сокровищ. Синдзи махнул рукой в сторону столика: — Садись, чаю попьем. Ичиго как-то потерянно осмотрелся и развел руками: — Капитан Хирако, я не думаю, что это хорошая иде… — Сядь, Куросаки Ичиго. Против повелительного тона как-то не попрешь, да и сил не осталось. Юноша нерешительно сел за столик. О столешницу звякнули две чашки. — К чему это всё? — с легкой ноткой раздражения спросил Ичиго. Пускай в нем почти не осталось сил на сражения, но силы на словесную борьбу всегда найдутся. — К тому, что ты слишком много на себя взваливаешь, Ичиго, — Синдзи сел рядом, — Такую ношу ответственности тебе еще рановато нести, а? Я уже говорил тебе, но, видимо, придется повторить. Ичиго, пойми, ты действительно спас нас сегодня, ты правда повел себя как герой. Как-то слова шинигами не возымели должного эффекта. Увещевать юношу не получилось, даже взгляд его потускнел. — Капитан Хирако, вы ведь не видели всего, верно? Я ничего не сделал… Я ничего не смог ему сделать, он просто ушел, когда ему было нужно! — сорвался Ичиго. Он не плакал, но голос уже дрожал: — А еще его слова о том, что я его сын! Как я должен это понимать?! Да как… — Ичиго! Юноша почувствовал, как рука капитана опускается ему на плечо и притягивает его к себе. Они оба больно ударились плечом и головой. — Ай, что ж ты такой костлявый, Ичиго! Так и синяк на лбу можно заработать. — Синдзи, ты чего.? — плечо сдавили чуть сильней. — Куда это твой вежливый тон делся, а? — хихикнул капитан пятого отряда, — Никакого уважения не осталось к старшим, ай-ай, ну и дети пошли нынче. Ичиго начал предпринимать попытки выпутаться, но ничего не вышло. — Молчи и слушай. Дурачок ты, Ичиго, — вздохнул Синдзи, — Глупенький, места себе не находишь, а зря. Все будет понятно со временем. Не стоит принимать все слова так близко к сердцу, тем более от него, от Яхве. И даже если он сказал правду, насколько сильно это все меняет? — Я уже ни в чем не уверен… Что вообще происходит? Почему? — Не стоит об этом думать сейчас, завтра все решим. Отдохнем, переведем дух и подумаем. Ичиго прикрыл глаза. В кабинете было темно и тихо. Рукав капитанского хаори словно окутывал юношу. Синдзи ему что то рассказывал, но Ичиго уже не слушал. Сил не осталось даже на слова. Через какое то время Синдзи ощутил, словно тяжесть на плече стала больше. У левого уха послышалось размеренное дыхание. «Мда, устал и заснул» — сделал вывод капитан. Улыбнувшись, он мягко взъерошил волосы юноше, и прижав к своему плечу сильней, сказал: — Вот все мимо ушей пропустил, бесстыдник. Ну дурачок дурачком. — М? — Я говорю, спи! Завтра поговорим! «Придется его оставить здесь» — подумал Синдзи, пытаясь найти что нибудь похожее на постельное. Подсовывая под мирно сопящего Ичиго первую попавшуюся на глаза подушку, шинигами прошептал ворчливо: — Если будешь храпеть, отправишься спать на улице, под окошком в кустах. Как только легкое одеяло укрыло юношу, все стихло.