Стёртая печать

— Это ваши документы, — инспектор протянула небольшую зелёную книжку с гербом республики. — Ваша печать… — она пролистнула бумаги Дианы и глазами нашла фотокарточку. Инспектор поджала губы и сочувственно взглянула на Диану. Та сжалась под этим взглядом, чувствуя отвращение и к себе, и к инспектору, и вообще ко всей ситуации. Неосознанно она нашла левое запястье и надавила на него, чувствуя сильное жжение. — Хотя полное восстановление на коже невозможно, мы можем впечатать рисунок в ваш паспорт. — Не нужно! — резко сказала Диана. Женщина внимательно посмотрела на неё сквозь очки. — Сейчас вам это кажется незначительным, но пройдёт время и… — Нет! Мне он не нужен, — добавила Диана уже тихим голосом. Инспектор устало выдохнула. Все, кто приехал с севера вели себя одинаково. Беженцы из империи, где сошедший с ума правитель объявил печати греховными. Метка дьявола — так называли печати. — Вам будет предоставлено социальное жильё. Это два экземпляра договора, пожалуйста, подпишите. Женщина протянула договор на аренду, оплачиваемую из казны республики, и Диана, взяв перьевую ручку быстро расписалась. — Материальная поддержка выплачивается три месяца, дальнейшее пособие минимально. Раньше давали больше, но беженцев слишком много. Поэтому сразу советую найти работу. — Да, — тихо ответила Диана. — Вы можете пройти курсы, правда работа в основном тяжёлая, мужская, — добавила она с сомнением, смотря на хрупкую Диану. Та ещё больше вжалась в кресло. — Но может, что-то вам подойдёт. Она передала список профессий, рекомендованных для беженцев и адреса, где проходили курсы переподготовки. Следом подписанный договор аренды. — И всё? — спросила Диана, оторопев. — Если у вас есть какие-то вопросы… — она вежливо улыбнулась. Диана открыла рот и тут же закрыла его. «Что мне теперь делать? Куда идти?» В висках вдруг стало пульсировать, она почувствовала сильную дурноту. У неё никого нет. Раньше были монахи, а теперь... Кто будет говорить ей, что делать? — Я… — Диана задохнулась. Её сильно трясло. — Мисс Ковальски, вам нехорошо? Мисс… Последнее, что видела Диана — мутный силуэт инспектор по миграционным вопросам С. Мэдроуз. Диана открыла глаза и поняла, что лежит на кушетке. Сверху навис светлый арочный потолок, за головой высились панорамные окна. Длинные тканевые занавески скрывали соседнюю койку. «Лазарет», — поняла Диана. — Как ты себя чувствуешь? — услышала она и чуть приподняла голову. — Х-хорошо. Диана увидела светловолосую женщину в простом синем платье и белом фартуке — такие носили только медсёстры. Женщина сидела за столом и что-то писала. Потом она встала и подошла к кушетке. Сделав руками несколько движений, она сотворила в воздухе печать. Покрутив её так и эдак, нахмурилась. — Что-то не так? — спросила Диана. — Нет, уже всё хорошо. Ты часто теряешь сознание? — Впервые, — ответила Диана, сама ошеломлённая своей реакцией. — Ты что-нибудь ела сегодня? — Нет, я… не могла. Ночь она провела в бараке, не могла сомкнуть глаз от страха и ожидания. Ей было холодно и плохо. И теперь от осознания, что она не знает, куда идти и что делать, её мутило. — Ясно, тогда выпьем чаю, — ответила женщина. Она свернула проекцию диагностики и только сейчас Диана заметила на её руке полоску, скрывающую печать души. Женщина проследила за её взглядом. — Я тоже с севера, — сказала она. Диана распахнула глаза и уставилась на женщину. — Вы… давно вы?.. — Ещё с первой миграции, — ответила она уже мягче. — Эва Вайс. — Диана. — Да, я знаю, давай-ка попытайся сесть, а я пока приготовлю чай. На небольшой плитке стоял чайник. Медсестра включила её, сама же достала небольшой заварочный чайничек из шкафа. Цветастая баночка с заваркой последовала за чайником, а следом и две чайные пары в мелкий рисунок. Насыпав заварку в небольшое сито, Эва Вайс опустила его в чайник. Диана села и огляделась. Это был не лазарет, нет, медицинский кабинет, довольно просторный, рассчитанный на двух пациентов. Наверняка при миграционном департаменте требовался чуть больше, учитывая, какими ошеломлёнными и травмированными были беженцы. Она вот и вовсе упала в обморок, хотя никогда не считала себя такой уж впечатлительной. — Не переживай об этом, — услышала она голос медсестры. Та уже заваривала чай, на небольшом круглом столике стояли чашки и печенье в вазочке. — Мне жаль, что я доставила неудобства. — Это не неудобство, — сказала Эва. — Ты не знаешь, какие неудобства бывают с теми, кого спасли. Диана с любопытством взглянула на неё. — Тебе повезло, — настаивала медсестра. — Поверь мне. И мне тоже повезло. Мисс Вайс пододвинула столик к постели Дианы и села рядом на стул. Только сейчас Диана поняла, как проголодалась. Она взяла чашку в обе руки и согрела ледяные пальцы. От чая пахло ягодами. Отпив немного, она почувствовала, как по спине побежали мурашки тепла. Чай был вкусным. То, что они пили у монахов, не шло ни в какое сравнение с этим напитком. — Вкусно, — сказала Диана. Мисс Вайс впервые улыбнулась. — Ты увидишь много таких как я, — она показала полоску. — Вы восстановили печать? — Нет, хотя и могла, мои раны не были фатальны, но я посчитала за лучшее помнить, что произошло. Диана коснулась своей метки и неосознанно до боли сжала её. — Ты ещё не раз подумаешь о том, чтобы избавиться от неё. Но не делай этого. Даже не пытайся. — Почему? — спросила Диана, чувствуя злость. — В глазах Бога мы уродство! — закричала она. — Почему все говорят, что это дар?! Это проклятие! — Это не то и не другое, — ответила меланхолично Вайс. — Это данность. Но я видела тех, кто прошёл весь курс избавления от меток, эти люди не жильцы. Диана потрясённо взглянула на неё. — Монахи говорили… — Монахи травили тебя всякой химией и изуродовали руку. Думаешь, им стоит верить? — Нет, всё не так! Лечение… лечение помогало… Диана вспомнила, как тряслась её левая рука, как ныла печать, и как она её ненавидела. Переписывая священные тексты, она с ненавистью смотрела на левую руку, желая избавиться от неё. Отрезать, чтобы той больше никогда не было. — Они все умерли, — сказала жёстко Вайс. — Нет, — Диана помотала головой. — Я сама видела вылеченных! Я… Она вспомнила Ганну, худую и измождённую, улыбающуюся, говорящую: «Я вылечилась, Диана, дорогая, я здорова! Я больше не осквернена», а на следующий день Ганна умерла. Она выбросилась из окна и разбилась насмерть. — Они врали нам, — мисс Вайс осторожно положила ладонь на плечо Диане и чуть сжала его. — Если бы Бог, в самом деле, хотел таких страданий, он бы не звался богом. Это был бы сам дьявол. — Мисс Вайс. — Миссис, — поправила её Эва. Диана машинально взглянула на пальцы женщины и тут же увидела тоненькое колечко на безымянном пальце. — Извините, миссис Вайс, я… Что мне делать? Куда идти? — Для начала заселись в общежитие. Познакомься с другими, они помогут найти работу. Хотя сейчас с этим туго. Я смогла пройти курсы медсестры, но система их не оплачивает. Поэтому для начала придётся найти работу, которая не требует квалификации. Можешь не тратить время на все те бумажки, которые тебе дала Сара. Они бесполезны. Обычно на стенде с объявлениями, перед общежитием раз в неделю вывешивают новые вакансии, советую поискать там, начать лучше сразу. На пособие прожить тяжело. Мне жаль, что ты попала в последнюю миграцию. Сейчас беженцев слишком много, тебе придётся нелегко. Но, уверяю тебя, чтобы ни случилось, это никогда не будет так плохо, как было в империи Корвика. Эва вновь потрепала Диану по плечу. Та же потерянно смотрела на руку женщины. Её давно никто не касался. Монахи не трогали их без перчаток, а все их касания причиняли только боль. Она вспомнила мать, почти истёршееся далёкое воспоминание, и почувствовала, как к горлу подкатил комок рыданий. — Где тебя определили? — спросила Вайс. — Я… — Диана оглядела кушетку и заметила, что её вещи и документы лежали тут же на тумбе. Она достала договор и протянула Вайс. — О, тебе повезло, — улыбнулась медсестра. — Улица Бюри, это почти самый центр. Шумно, зато красиво и много предложений о работе. За то время, пока будешь обживаться, подумай хорошенько о том, что ты умеешь. Знаю, монахи определяли каждому работу. Возможно, это умение тебе пригодится. — Я.. переписывала священные тексты. — Тогда ты сможешь стать стенографисткой или секретарём, но скорее всего нужно уметь печатать. — Печатать? — Да, такие механические машинки. Впрочем, разберёшься. — Спасибо, — Диана допила чай и поставила на стол. — Я пойду. — Как ты себя чувствуешь? — Хорошо, — ответила Диана и поняла, что не соврала. Она в самом деле чувствовала себя много лучше. — Отлично, тогда пойдём, я выведу тебя, здесь легко запутаться. Диана спрятала свои документы и взяла холщовый потрёпанный рюкзак. Надев его, она последовала за Дианой. Та закрыла дверь кабинета, и они оказались в длинном коридоре. Отовсюду слышались голоса людей. Некоторые двери были распахнуты и, проходя мимо них, Диана с любопытством заглядывала внутрь. Множество людей толпилось в дверях, заполнялись бланки, одна девушка магией проверяла печати на руках, другая быстро щёлкала пальцами по странному агрегату. Из того же раздавался механический звук. В другой комнате сидели девушки перед длинными стендами с множеством небольших отверстий. Работницы отсоединяли одни шнуры и подсоединяли другие. Диана нахмурилась. — Что это они делают? — спросила она с любопытством. — Наша телефонная станция, — ответила Вайс. — А машина перед ними — коммутатор. Они соединяют абонентов. — Абонентов? — спросила Диана. — Это сложно объяснить, в общем, ты можешь связаться с кем-то, если он далеко. По специальному устройству, нужно только знать его номер. Телефонистки и осуществляют эту связь посредством проводов. По лицу Дианы было ясно, что она ничего не поняла. — Разберёшься, — ответила Вайс весело. — Ты наверно и автомобилей никогда не видела. Автомобили Диана уже видела, и была напугана до ужаса, как впрочем, и все остальные. До бараков их везли на омнибусах — чудных повозках, обшитых деревом. Туда в противовес обычной карете или фаэтону помещалось до двадцати человек. Но самым удивительным были окна, в которые все они увидели движение большого города. Рычащие автомобили обгоняли их омнибус и оставляли много пыли после себя. — Видела, — ответила Диана. Они прошли через галерею в главный холл. — Вот и всё, — сказала миссис Вайс. Диана посмотрела на выход, затем на медсестру, та ободряюще улыбнулась. — Вот ещё, — она порылась в карманах и передала сложенный вчетверо лист из плотной бумаги. — Я ей пользовалась, когда только приехала. Без карты будет трудновато. Диана развернула бумагу, это в самом деле была карта. — Вот мы, а твое новое жилище здесь, — Эва пометила крестиком необходимые места. — И вот ещё, — она указала на цифры на краю карты, — это мой номер. Как разберёшься с телефоном… — видя непонимание на лице девушки, она улыбнулась, — та штука, которая работает от коммутатора. В общем, спросишь у кого-нибудь. Если вдруг что-то будет нужно, звони. — Спасибо! — Диана улыбнулась впервые за долгое время. — Правда, большое спасибо. — Удачи, Диана. Она вышла на облитую солнцем брусчатку. Утром было пасмурно, да и заходила Диана не с главного входа. Их ввели в здание рядом и забрали кого куда. Сейчас же она попала в водоворот городской жизни — шумный, яркий, чужой. Глаза Дианы распахнулись, круглая городская площадь растянулась во все стороны от ратуши. Та величественная с арочными капителями, белоснежная, светящаяся так, что глазам больно было, была увита зеленью. Трамвай ехал по круговой дороге. Диана, не видевшая до того в своей жизни никакого другого транспорта кроме тягловой лошади, за исключением той поездки в барак, распахнула удивлённо рот. Те самые рычащие автомобили огибали ратушу и разъезжались по лучам дорог в разные стороны. Но что ещё больше удивило её, так это зелёно-жёлтый тренькающий трамвай. Диана проследила за ним до самой остановки, гадая, как этот странный омнибус двигался. На углу Департамента мальчишка не старше тринадцати лет кричал во всё горло: «Свежие новости!» Большая часть людей проходила мимо, все свежие новости были в утренней газете. Малец продавал то, что не было разобрано до двенадцати часов. Тут же продавали цветы, рядом стоял свежевыкрашенный лоток с фруктами и овощами. Диана ступила вперёд и тут же услышала: «Берегись!» Она отошла назад, едва не столкнувшись с велосипедистом с корзиной на багажнике, внутри которой звякнули бутылки с молоком. — Раззява! — весело хохотнул ведущий велосипед рыжий мальчишка. Сердце в груди Дианы билось быстро-быстро. Она достала карту и огляделась вокруг. Так и есть, она на площади Пьера-Кюри. Нужно было идти вправо до первой улицы, уводящей от ратуши. Затем поворот и ещё один до переулка де Риволя, а там уже и два шага. Впрочем, понять дальность общежития было сложно, у карты не было масштаба. Когда-то Диана переписывала очерки путешественника Гаспара Вискорского. Тот от руки зарисовал небольшую карту, отметив все главные здания города. Эта карта так же была похожа на туристический проспект, второпях записанный кем-то и размноженный на печатном станке. Но это было лучше чем ничего. А как бы она добиралась без неё? Неужели ей пришлось бы спрашивать у кого-то? При этой мысли во рту всё пересохло. Диана перехватила рюкзак поудобнее и зашагала. Оглядывая людей, она вдруг поняла, что очень бедно одета. Дамы шли в длинных платьях с пышными юбками, по краям которых было множество кружевных оборок. Было и подобие делового костюма — белые накрахмаленные блузы украшенные рюшами, длинные юбки, почти лишённые украшений и в тон к ним короткие тесные жакеты. На большинстве женщин были шляпки. И почти у каждой чудная корзинка, словно они все, сговорившись, решили пойти за продуктами. Диана взглянула вниз и увидела подол тёмного унылого платья из плотной шерсти, очень колючей и кусачей. Когда-то платье было чёрным, как и полагалось носить всем сиротам храма, но за долгое время носки оно потеряло цвет, стиранное в ледяной воде и плохо выполосканное, почти всё в разводах. И ко всему прочему оно было коротким. Почти неприлично коротким. Из-под него торчали две худые ножки в колготках, которые ко всему прочему были покрыты катышками. Что ж, раз она не единственная беженка, должно быть, здесь уже все привыкли к такому. Стоит ли пытаться казаться тем, кем она не являлась? Что удивило Диану, так это то, что дамы и даже часть джентльменов, чьи рукава рубашек были закатаны, не скрывали печати. Это показалось Диане таким неприличным, таким страшным и греховным, что увидев это, она вновь испытала безотчётный страх. «Что бы сказали монахи?» — подумала она. Диана шла, опустив голову и смотря на свои стоптанные туфли. Потом вдруг увидела перед собой тень и отпрыгнула от неё, чуть не свалившись на брусчатку. Кто-то схватил её за плечо, поддержав. Диана отшатнулась от прикосновения и уставилась на прохожего. — Под ноги смотреть хорошо, но стоит и на прохожих иногда поглядывать. Диана взглянула на мужчину, много выше её. Она ему едва ли доходила до груди. Диана не видела лица, солнце ослепило её. Но и того, что смогла разглядеть, было достаточно, чтобы устыдиться собственного вида. — Извините! — вспыхнула она. Диана в сравнении с любой местной девушкой была похожа на бродяжку. А она умудрилась наткнуться на господина явно высокого положения. В костюме тройке с тростью, он был похож на скучающего аристократа. — Впредь будьте осторожней, — посоветовал он, и, не дождавшись, что Диана отойдёт с дороги, обошёл её. Диана обернулась, восхищённо смотря на удаляющуюся фигуру. Теперь, когда солнце светило ему в спину, она заметила, что ткань на его костюме не чёрная, она была тёмно-зелёного цвета. Зато волосы были тёмными, почти иссиня-чёрными. «Почти как мои», — подумала она. Только её были свалявшимися и давно немытыми. Тугая коса, которую она обычно делала, сейчас разлохматилась. Волосы запутались в один колтун. «Наверно ещё и на лице пятна», — с тоской подумала Диана. Невольно её мысли вернулись к этому человеку. Она задумалась, есть ли у него печать? И вообще, у скольких людей была эта печать? Если верить монахам, то не у многих. Но даже здесь на площади, она заметила, что таких людей было довольно много. Может, монахи врали? Диана дошла до двухэтажного здания — приятного во всех отношениях. Оно было существенно проще других, но даже он был украшен лепниной. Двор же был увит зеленью. Едва Диана ступила на выложенную камнем тропу, её остановила крупная женщина — чуть полноватая и очень высокая с хорошими рыжими волосами. Её губы были густо накрашены розовой краской. Диана смотрела на губы, припоминая наказы монахов о недопустимости использования женщиной косметики и разного рода фривольных украшений. — Новенькая? — спросила женщина. — Да, а вы?.. — Комендант Люсиль Фрогель. И когда же они успокоятся, сказала же, мест нет! Но нет, разве департаменту миграции есть до этого дело? Как из рога изобилия, лучше бы парня какого прислали, а то всё девчонки худосочные. Диана слушала, гадая, будет ли она жить на улице, но судя по тому, что бухтя, мисс Фрогель кивнула ей идти за собой, место всё-таки для неё было. Они поднялись по лестнице, которая так же располагалась на улице. Это показалось Диане чудным. На её родине, где почти всегда было холодно, не было таких вот лестниц. Не было и арочных больших окон. Незачем. Зимой слишком холодно, а топить дорого. В приходе же окна и вовсе были узенькими, в них едва ли можно было что-то рассмотреть. Здесь же всё буквально дышало. — Вот, номер пятьдесят четыре, — сказала мисс Фрогель и открыла ключом дверь. — Проверка, девочки. Послышался визг. И крупная Фрогель раскатисто засмеялась грудным смехом. — Ага, давайте-ка подбирайте своё белье, и я ещё помню, Мэри-Луиза, что у тебя запрещённый кипятильник! — Нет у меня ничего! — воскликнула тощая блондинка с капризными губами. Другая девушка с короткими волосами уже причёсанная и одетая, явно собиралась уходить. — Новенькая. Как зовут-то? — спросила мисс Фрогель. — Диана, Диана Ковальски. — Ордер с собой? Диана вынула сложенный вчетверо ордер на жильё и положила на раскрытую ладонь коменданта Фрогель. — Ты, кстати, почему не на работе? — спросила мисс Фрогель у Мэри-Луизы. — Опять уволили? — Ничего не опять! Выходной у меня. — Ага, знаю я твой выходной. Но раз ты тут, всё и покажешь ей. Правила простые, кипятильники нельзя! — громогласно сказала комендант, и Диана вжалась в дверь. — Электричество дорогое, и пожара мне тут только не хватало. Внизу есть вода, дважды в день кипячу. Можно платить за питание, выйдет дешевле. Душевые и туалет на этаже. В десять отбой, никаких гудежей и никаких джентльменов, — при этом мисс Фрогель взглянула на ту самую блондинку. Та закатила глаза. Вторая девушка едва заметно усмехнулась. — Стирка раз в неделю. — Поняла. — Хорошо, за бельём зайдёшь после обеда. За его стирку отдельная плата. — А где можно постираться самой? Комендант окинула её оценивающим взглядом. — Через дорогу есть прачечная. Можно постирать там. Если есть лишние деньги просто сдать. Мэри-Луиза фыркнула. — Лишние деньги, как же… Обдираловка в каждой лавочке. — Ты бы лучше работала, а не критиковала республику. Мэри-Луиза скривилась. — Не стой столбом, вон твоя кровать, у окна, — Фрогель указала на простенькую деревянную кровать. Всего таких в комнате было шесть. — Нас и так тут трое! А вы опять подселяете девочку, по норме… — Про нормы будешь в другом месте говорить, — сказала Фрогель, указав на Мэри-Луизу толстым пальцем. — Вы одни втроём живёте! И Мэри-Луиза, я предупредила. Если опять выбьет пробки… — Да поняла я! — обиженно сказала девушка. Она достала из верхнего ящика тумбы небольшое зеркальце. Когда дверь закрылась, Мэри-Луиза показала язык. — Жадная стерва, — фыркнула она. Взяв расчёску, девушка начала расчёсывать волосы. Диана осторожно подошла к кровати положила рюкзак. — Она единственная, кто даёт тебе жить в долг, — заметила девушка с короткой стрижкой. Мэри-Луиза не удостоила её ответом. — Я Вероника, — сказала девушка, обращаясь уже к Диане, — а эта грубиянка Мэри-Луиза. — Очень приятно, — ответила Диана. — Что ж, мне уже пора. Мэри-Луиза тебе всё покажет, если только поднимет свою псевдо дворянскую персону с постели, — Вероника кинула в девушку подушкой. — Иди уже работай, — сказала Мэри-Луиза, раздражённо накручивая светлую чёлку на пухлые бигуди. — Это что, все твои пожитки? — с любопытством спросила она, кивая на рюкзак Дианы. — Вроде того. — Немного. — Ты давно здесь? — Год, — легкомысленно сказала Мэри-Луиза. Достав из косметички футляр в форме ракушки, она открыла его и взяла кисть. Диана с любопытством следила за Мэри-Луизой. А та без всякого стеснения напудрила лицо, от чего то стало очень белым. — И ты до сих пор не нашла комнату? — Так говоришь, будто здесь только спят и видят, чтобы сдать в найм жильё кому-то вроде нас. Вслед за пудрой в ход пошёл чёрный карандаш, которым девушка очень ловко нарисовала стрелки. — Здесь всё дорого очень, — с тоской сказала Мэри-Луиза. — Я с трудом наскребла на курсы машинистки. Когда окончу, буду стучать на машинке в журнале для леди. Мэри-Луиза говорила это с ленцой и мечтательностью во взгляде. — А ты чем будешь заниматься? — спросила она, будто очнувшись. — Не знаю, — призналась Диана. — Мне дали список курсов, но… — Да, можно это выбросить, — махнула рукой Мэри-Луиза. — Что тебе нужно, так это хорошая одежда. Она оглядела Диану оценивающим взглядом, и та покраснела под ним. — У тебя есть что-то не такое унылое? — Нет, это платье моё лучшее. — Трудно придётся, — сказала Мэри-Луиза. Только сейчас Диана заметила, что на девушке был легчайшей ткани пеньюар с вышивкой. Должно быть ужасно дорогой. Заметив её взгляд, Мэри-Луиза ухмыльнулась. — Подарок от одного… знакомого. Откуда ты? Судя по одежде не с границы. — С севера, — покачала головой Диана. — Из прихода. — Да ну! — ахнула Мэри-Луиза. — Прямо из тех, где метки выжигают? — Да, — ответила Диана и помрачнела. — А твоя… — Мэри-Луиза не закончила, кивнув на руку. Казалось удивительным, что только что эта гордячка, кичащаяся своим пеньюаром, вдруг проявила такую тактичность. — Узора нет, но она там. — Ясно, — сказала тихо Мэри-Луиза. Она подняла рукав и показала свою метку. Диана хорошо знала, что это был самый начальный уровень очищения. Рисунок всё ещё был там, просто не такой ровный как при рождении. Края чуть оплыли, видимо из-за ожога. — Я к ним всего на месяц попала. Отец скрывал ото всех… Диана смотрела на Мэри-Луизу, не зная не то поощрить её на разговор или наоборот смолчать. Они мало говорили в приходе. Сплетни и пустые разговоры — грех. — Он смог выкупить меня, но сам он не выжил, — добавила девушка с нервозностью. — Мне жаль, — искренне сказала Диана. Мэри-Луиза улыбнулась. — А ты? Как тебя нашли? — О, я… Я всегда там жила. — Что?! Как это? — Я не помню детство, и родителей тоже. — То есть все твои воспоминания связаны с тем жутким местом?! — Мэри-Луиза ахнула и прикрыла ладонью губы. Диана на мгновение задумалась. Правда ли всё, что она знала, она узнала от монахов? Пожалуй, да, но даже в её первых воспоминаниях была какая-то часть личности, которая уже сформировалась. Некая осознанность, с которой она жила. Значит, в ней было заложено чьё-то воспитание. Кого-то, кого она просто не помнила, но кто оставил свой невидимый след. — По большей части, — ответила она. Вряд ли расплывчатые пятна света цветущего поля и чьё-то улыбчивое, но неузнанное лицо могут считаться за полноценные воспоминания. — МЭРИ-ЛУИЗА! — закричали откуда-то снизу. — К телефону! Опять этот твой звонит! Мэри-Луиза вскочила с постели. — Я сейчас, — коротко сказала она и исчезла за дверью. Диана услышала громкий стук её шлёпанцев на невысоком каблучке. Ковальски выглянула в окно и увидела задний двор: много зелени, белая беседка с решётчатой спинкой и две старые тяжёлые вазы из мрамора, густо заросшие сорняком. Диана с трудом открыла скрипучее окно и тут же в комнату ворвался тёплый воздух, уже пахло летом. Сев на кровать, Диана распаковала рюкзак. У неё было ещё два платья: синее, вылинявшее, очень тугое и короткое. Пожалуй, его и брать не стоило. Но Диана надеялась, что возможно сможет его продать или обменять на что-то. Однако сейчас, увидев горожан, она сильно сомневалась, чтобы хоть кто-то согласился бы надеть её старое платье. Второе летнее из ситца, оно хорошо сохранилось, потому что в их суровом климате почти не требовалось. Да и в приходе всегда было прохладно. Пожалуй, когда станет совсем жарко, его она и станет носить. Вынув оба платья, Диана направилась к шкафу, а когда открыла, оторопела. Шкаф был забит. Чудесные длинные платья с оборками, рюшами всех цветов радуги, несколько юбок в клетку, короткий дамский жакет. Всё это было таким цветным, таким ярким, что на мгновение у Дианы зарябило в глазах. Она, боясь испачкать такие чудесные вещи, только несколько раз коснулась ткани. — Это мои, — услышала она за спиной голос Мэри-Луизы. — Все твои? — ахнула Диана. — Да, я плачу за отдельный гардероб. — Ты, должно быть, много зарабатываешь? — Глупости, — фыркнула Мэри-Луиза. — Я много трачу, потому и живу в этом дерьмовом месте. Общий шкаф тот, — она указала на шкаф, стоящий позади Дианы. Он был точно такой же, но внутри оказалось не так много вещей, всё строгие сумрачные платья, много лучше её, но даже близко не идущие с тем великолепием, что было у Мэри-Луизы. — Чего встала, вешай. — Вряд ли я его надену, — сказала Диана задумчиво, рассматривая своё синее платье. Мэри-Луиза подошла ближе и уставилась на платье. — Тряпка, — окрестила она тут же. — Вот что, вешай это ситцевое безобразие. А это мы сдадим. — Сдадим? — Ага, что-то вроде гуманитарной помощи. Дадут несколько центов, зато будут лишние деньги на обед. Диана скомкала платье и положила его на кровать. Было обидно тащить его столько времени, чтобы обменять на разовый ужин. — А пособие… когда я смогу получить его? — Часть выплаты можешь получить сегодня, а потом в конце месяца. Но на многое не рассчитывай. Одеться ты на эти деньги не сможешь. Нужно найти работу. — Тут вроде бы где-то есть объявления? — Сейчас там ничего нет, я уже смотрела. Каждые две недели появляется что-то новое. Но там большой конкурс. Только у нас здесь живёт около восьмидесяти девушек. А таких общежитий знаешь сколько? И везде есть желающие получить место. Диана приуныла. Где же ей работать? Её навыки минимальны. Всю жизнь она переписывала тексты. Да она выполняла эту работу очень аккуратно и могла делать приличные трафаретные украшения. Но кому это нужно, раз есть эти машинки, на которых стучат пальцами? Из рюкзака следом за платьями Диана вынула деревянный гребень, швейный набор — жаль она не шила, у монахов были те, кто обшивал весь приход, наверняка такие умельцы здесь были нарасхват; хорошую ночную сорочку с длинным рукавом, по верху которой сама сделала вышивку мережкой. Увидев её, Мэри-Луиза ахнула и хлопнула в ладони. — Какая чудесная вещь! — Моя спальная сорочка? — удивилась Мэри-Луиза. — Разумеется, ты погляди, сейчас как раз в моде такие блузы. — Но это сорочка. — Тебе ходить не в чем, — напомнила ей Мэри-Луиза. — Но… не буду же я ходить в этом! — Конечно будешь. Вот что мы сделаем… Через час с помощью хороших ножниц мисс Фрогель, которая хоть и ворчала, что Мэри-Луиза опять задумала какую-то ересь, но всё-таки дала те, они отрезали рукава фонарики по локоть, подвернули ткань, аккуратно подшив край потайным швом. Саму сорочку также подрезали и подшили. — Чудесная блузка! — воскликнула Мэри-Луиза, когда Диана надела её. — Но у меня нет юбки. — Я тебе одолжу, нет, вот что, я тебе её продам, в рассрочку. — Правда? — глаза Дианы загорелись. Кто бы мог подумать, что такая с виду высокомерная девушка, окажется настолько радушной. — Я же сказала. Вот, она строгая, то, что нужно для поиска работы, — Мэри-Луиза достала из своего шкафа простую клетчатую юбку из тонкой костюмной шерсти. — Я её купила на свою первую зарплату, — мечтательно сказала Мэри-Луиза. — И чувствовала себя тогда лучше, чем в любом другом своём платье. — Тогда может не стоит продавать? — Вот ещё! Бери и не спорь! Диане юбка была чуть большевата, очевидно Мэри-Луиза была более аппетитных форм. Юбка провалилась на бёдра, зато хорошо прикрывала обувь. Учитывая состояние Дианиных ботинок, это было кстати. — Отлично! Только нужно тебя привести в порядок, и ты готова. Кстати, может, хочешь прикрыть это? — спросила она, кивая на покалеченное левое запястье. Диана вздрогнула и схватилась за руку. Впервые она забыла о метке. — Вот что, скроем её лентой, — предложила Мэри-Луиза, улыбаясь.