Денацификация

На фоне темнеющего неба замок казался огромным. Он подавлял ощущением древней силы, дремлющей в заросших плющом полуразрушенных стенах. Бойницы казались провалами недобрых глаз, которые внимательно наблюдали за пришельцами, рискнувшими нарушить вековой покой. Скорцени повёл плечами, ухмыльнулся. На самом деле этот замок был не таким впечатляющим, каким хотел казаться. Он вместе с разведчиками наблюдал за ним при дневном свете и не увидел ничего таинственного или зловещего. Построенный скорее из прихоти, чем из военной необходимости, замок был брошен после Великой войны. Хозяева не вернулись, смотреть за ним было некому, местные крестьяне потихоньку разбирали стены и дворовые постройки на свои нужды. От массивных ворот не осталось и петель. В этом замке не было даже приличной легенды, какими гордятся рыцарские родовые гнезда цивилизованной Европы. То коммунистическое отребье, которое заняло эти унылые развалины несколько дней назад, никак не тянуло на гордое звание «легенды», хотя местные дикари молились на него в прямом смысле. Но даже среди этих недочеловеков иногда попадались разумные особи. Бывший дворецкий хозяев замка, гордый тем, что в его жилах текла настоящая арийская кровь, доставшаяся ему от предков, охотно рассказал, что недавно в замке поселился главарь местных бандитов по кличке «Тито». Он показал, как быстро и незаметно подобраться к замку, где стены ниже всего, куда выходит подземный ход из кладовой. Отблагодарив дворецкого звонкой монетой и пообещав содействие в будущем, Скорцени составил план штурма замка и ликвидации бандитов. Полная луна висела над замком, было светло почти как днём. Они темными тенями крались вверх, по лишенному всякой растительности, в которой можно скрыться от пристальных глаз тех, кто охраняет замок, склону. С точки зрения всех наставлений идти вот так, почти в открытую, было полнейшим безрассудством. Если бы это были обычные люди. Только вот сегодня замок штурмовали необычные солдаты. Все они прошли специальную подготовку в лагерях и лабораториях Аненэрбе и стали больше, чем людьми. Они были быстрее, сильнее, ловчее простых смертных, они могли становиться почти невидимыми и не слышимыми, долго обходиться без пищи и воды, не боялись боли, холода и жары. Они были идеальными солдатами, первой ступенью на пути к сверхчеловеку… Скорцени с гордостью смотрел на едва различимые в призрачном лунном свете фигуры. Он сам лично отобрал всех из последнего выпуска, и теперь вёл их в первый бой, который станет своеобразным выпускным экзаменом. Никто не поднял тревогу, не почесался, даже огонька от спички не вспыхнуло. Эти коммунисты были настолько тупы, что не озаботились часовым с этой стороны замка, там, где стены были самые низкие. Ни в каких богов Скорцени не верил, но поговорка, что если боги хотят кого-то покарать, то лишают его разума, ему нравилась. Кажется, сегодня высшие силы, если они есть, на стороне Рейха в его лице. Стена и в самом деле была невысокая, около четырех метров здесь. Для его молодцов пустяковое препятствие. Он сам перебирался через такие стены почти без снаряжения. Подпрыгнуть, зацепиться пальцами за едва заметные взгляду выступы и трещины, оттолкнуться ногами как при низком старте, взлететь наверх, перерезать горло часовому за мгновение до того, как тот поднимет тревогу. Вдали ухнула сова, от деревни долетел визгливый лай, тут же подхваченный остальными гавкалками. Внизу заплясали и тут же погасли огни. Неожиданный порыв ледяного ветра натянул непонятно откуда взявшееся облако на луну. В темноте стал отчетливо виден белесый с зеленоватыми переливами туман. Он тянулся от стен замка. Внизу, откуда они поднялись, сверкнули алые искры. Хрустнула ветка. Скорцени дёрнул ушами на звук. Кажется, там кто-то крался, ему послышалось чьё-то сопение. Облако исчезло так же неожиданно, как и появилось. Луна осветила стоявшую на стене высокую фигуру в развевающемся на ветру плаще. Скорцени мог поклясться, что ещё секунду назад там никого не было. В призрачном свете полной луны было видно бледное лицо, на котором лихорадочно сверкали алые глаза. Фигура воздела руки к ночному небу и на безупречном немецком провозгласила густым низким голосом: — Вы задержались на два часа! Какая непростительная непунктуальность! Тут растерялись все. Свои планы они держали в полной тайне от всех, никто не мог знать, что именно сегодня они будут штурмовать замок, даже помощники из числа местных. Тем временем фигура наверху пошуршала тканью, делая какие-то манипуляции. Через секунду штурмовиков окропила теплая солоноватая жидкость с характерным запахом свежей мочи. Налетел новый порыв ветра, фигура хлопнула плащом, превратилась в гигантскую летучую мышь и взмыла в ночное небо, закрыв собой луну. Импровизированный дождик продолжился, намочив и тех, кому повезло уклониться с первой попытки. У кого-то из группы сдали нервы, автоматная очередь разорвала тишину. Сверху раздался издевательский смех, силуэт поднялся ещё выше и что-то пропел на непонятном языке. Вокруг вспыхнуло множество красных огоньков, чей-то звонкий голос закричал на том же языке, ему ответил многоголосый волчий вой. — Сдохните, фашисты! — а вот это Скорцени уже понял, кричали на немецком с чудовищным акцентом. Загривок сжала ледяная рука, так всегда бывало, когда должно было что-то случиться. Повинуясь инстинкту самосохранения, он прыгнул в сторону, кувыркнулся через голову и вовремя — там, где он только что стоял, грохнула граната. Комья земли разлетелись в стороны, стоявший рядом с ним солдат с криком упал на колени, прижимая ладони к лицу. Из-под грязных пальцев потекла кровь. В следующее мгновение его голова разлетелась на куски, на щеки и лоб Скорцени шлепнулись теплые влажные ошметки. Солдат завалился набок, вывернув к луне голову с кровавым кратером вместо лица, которое обхватывали измочаленные кисти рук. Скорцени приподнялся на руках, и тут ему на спину кто-то прыгнул. Не человек,это был волк — он прыгнул дальше, сбил с ног ещё одного солдата и вцепился ему в горло. Солдат закричал, стал бить зверя кулаками по мохнатой спине. Скорцени прыжком вскочил на ноги, вскинул автомат и прошил волка короткой очередью. Оттащив ещё трепыхающегося хищника в сторону, Скорцени склонился над солдатом. Тот хрипел, пытаясь зажать разорванное горло, из которого фонтанчиками выплескивалась кровь. Вытащив из нагрудного кармана перевязочный пакет, он прижал его к ране и попытался зафиксировать. Если кровотечение остановится, у бойца есть шанс выжить, он сильнее и выносливее обычного человека. Некоторых — он сам видел в учебке — мог остановить только выстрел в голову, и то тело продолжало двигаться ещё некоторое время, пытаясь достать противника. Солдат перехватил пакет и прижал к ране. Скорцени встал, огляделся. За этот короткий промежуток времени поляна под стеной превратилась в филиал ада на земле. В призрачном свете луны по затянутой плотным туманом поляне метались тёмные силуэты, воздух рвали выстрелы. Ниже по склону туман был настолько густой, что напоминал молоко. Оттуда выскочили два или три волка, огромных, с раскрытыми пастями, из которых капала мерцающая мертвенным синими светом слюна. Один из них кинулся на Скорцени, тот увернулся в сторону, едва не задохнувшись от густого запаха крови, тухлого мяса и гнилых зубов, волной накатившего из раззявленной пасти, выстрелил в бок. На этот раз короткая очередь, к удивлению диверсанта, лишь слегка задела зверя. Волк глухо заворчал, развернулся и с глухим рычанием двинулся к выбранной жертве. Скорцени отступил назад и разрядил оставшиеся патроны прямо в морду хищника. Часть его группы заняла круговую оборону, часть снова пробилась к стене и уже была готова перебраться через неё, но из темноты вынырнул тот самый человек, который стоял на стене несколько минут назад и который так унизил их. Скорцени не понял, откуда тот взялся. Ещё секунду назад его не было. Казалось, за спиной у него огромные крылья как у летучей мыши. Или это плащ бился на ветру, хотя здесь, внизу, было удивительно тихо — туман как поднялся из долины, так и стоял неподвижно. Незнакомец мощным ударом отбросил одного из солдат вниз, в туман, прямо к беснующимся волкам. Те моментально вцепились в него, раздирая в клочья лицо и руки. Ещё одного он схватил за голову обеими руками, сжал, повернул. Во внезапно наступившей тишине прозвучал влажный хруст ломаемых позвонков. Обезглавленное тело упало на спину, из шеи хлестала кровь. Мужчина пнул труп, небрежно кинул голову за спину, словно это была тыква или кочан капусты. Как Скорцени поменял магазин автомата, он не помнил — руки уже давно выполняли подобные действия сами по себе, не требуя раздумий. Оставалось ещё два магазина, и он надеялся, что их хватит. В крайнем случае, он и его команда добьют лишних уцелевших ножами. Сейчас главное — справиться с этим непонятным героем из ниоткуда. Это оказалось сложнее, чем он думал. Мужчина в плаще был не просто быстр, он двигался так стремительно, что тренированные и измененные глаза не успевали следить за его перемещениями. Скорцени уже не был уверен, что попал в него хотя бы раз. Вот он схватил ещё одного, того, кто оказался ближе всего, закрылся им от выстрелов, швырнул изрешеченное тело на остальных и исчез. Ещё один солдат дико заорал и рухнул на колени — неведомая сила вырвала его руки. Из плечей торчали обломки костей, свисали сухожилия, из разорванных сосудов брызгала кровь. Сами руки, сжимающие автомат, лежали рядом на траве. То, что им противостояло, не было человеком. Нечистая сила — пришло в голову Скорцени, когда он отстреливался от очередного волка. Это было безумно, нелогично, но объясняло всё, что произошло. Потом ему пришла в голову более безумная мысль — большевики, несмотря на свой проповедуемый атеизм, тоже занимались исследованиями тайны знаний предков, и прислали одного такого сюда, в этот дикий край, чтобы не привлекать внимания. Если это действительно так, у Рейха будут неприятности. Он снова сменил магазин, огляделся. Пока что волков не было, пора заняться и этим секретным оружием большевиков. Незнакомец куда-то исчез. Испугался? Скорцени пошел к стене, пристально глядя по сторонам. Тут мир вспыхнул и взорвался. Перед глазами стало ослепительно светло. Он почувствовал, что куда-то летит, а потом мир погрузился во тьму…

***

— Подними повыше. Вот так, спасибо, — ван Хельсинг ободряюще улыбнулся подростку, державшему фонарь. — Боишься крови? Если боишься — попрошу кого-нибудь из взрослых, чтобы помог. Мальчишка шмыгнул носом, помотал патлатой головой: — Не боюсь. — Вот и ладно, — снова улыбнулся ван Хельсинг. За полгода, прожитые у партизан в горах, он научился говорить на сербском более-менее сносно, чтобы его понимали без переводчика и даже не смеялись над произношением или неверно составленной фразой. Иногда слов всё равно не хватало, и он обращался за помощью или к графу Дракуле, или к лидеру партизан, товарищу Тито. Последний, к немалому изумлению ван Хельсинга, блестяще знал несколько языков, в том числе и немецкий. — Твоё произношение лучше день ото дня, — прокомментировал Дракула. Граф сидел на краю старинного тяжелого стола с массивным ножками и крепкой столешницей. Он был обнажен по пояс. В одной руке он держал свечу, вторая безвольно висела вдоль тела, прошитая насквозь пулей выше локтя. Ещё два кровавых кратера набухали на груди графа. В неровном свете свечей на контрасте с бледной кожей казалось, что кто-то вырвал куски плоти. Густая кровь почти черного цвета тяжелыми каплями медленно ползла вниз, отчего кожа вокруг казалась совсем светлой и полупрозрачной. Рядом на столе лежала окровавленная рубашка. — Спасибо, дорогой, — не без язвительности отозвался ван Хельсинг. — А теперь, будь хорошей мышкой, замри. Дракула хохотнул, едва заметно поморщился. Доктор вгляделся в его лицо, поджал губы. За годы знакомства он научился различать тонкие оттенки чувств и настроений, владевших в ту или иную минуту графом. Сейчас Дракула изо всех сил старался не показывать, что он чувствует боль, как и все. — Тебе лучше лечь, — обеспокоено сказал он. — Стол выдержит. — Нет уж, спасибо, я належался на операционном столе, мне хватило, — прошипел Дракула сквозь сжатые зубы. Ван Хельсинг лишь покачал головой, он не собирался настаивать и убеждать графа в своей правоте. Тем более, что последнее пребывание того на операционном столе действительно было неприятным и весьма болезненным. Он занялся раной на руке. Регенерация тканей уже началась, надо было лишь помочь организму восстановить себя. — Скажи лучше, зачем ты полез под пули? — Надо было отвлечь их от смертных, — процедил граф. — Я же говорил, это не простое подразделение, это порождения той самой лаборатории. Без меня вас бы всех вырезали в считанные минуты. — Ты уверен, что они оттуда? — Уверен. Можешь осмотреть их на досуге. Я оставил двоих — знаю, что заинтересуешься. — А заодно и для себя. — Конечно же, заодно и для себя, — согласился Дракула. — Я давно не питался.