***
– И вот надо же было поставить в первый день две алгебры! - изнывала Анна, плетясь по длинному школьному коридору. – Хватит ныть! Пошли в туалет, - честно говоря, характер Щербаковой слишком трудно вытерпеть, и терпеть его могла только Валиева. Вечно недовольная физиономия шатенки для Камилы уже как родное. Две одиннадцатиклассницы свернули в небольшой женский туалет, попутно хлопая за собой дверью. Расслабленно облокотившись о плитку, кареглазая выудила со дна почти пустого портфеля электронную сигарету, мгновенно втягивая порцию фруктового никотина. – Мечтала об этом всё утро, - выдыхает Аннушка, протягивая вейп подруге. Та охотно берёт, беря пример, делает затяжку. Небольшой туалет обволакивает дымка, в воздухе витает отдаленный запах винограда вперемешку с чем-то вязким. Щербакова прикрывает глаза, воссоединяясь с ароматом, пуская в лёгкие всё новые и новые порции дыма. – Надо бы ещё сегодня увидеть нового завуча. Познакомимся чтоль, - протягивает Ками, опуская голову на плечо лучшей подруги. – Зачем? Ты вот имя то её хоть слышала? Щелчок. Дверь распахивается. – Александра Вячеславовна. Меня зовут Александра Вячеславовна, - в дверном проёме стоит девушка с роскошным рыжими волосами, собранными в аккуратный хвост, – Ваши имена поспешу узнать позже. А теперь немедленно в мой кабинет.***
С такого оригинального знакомства девушкек прошло 6 месяцев. Трудно объяснить, каким образом, стоя перед столом завуча, который пыхтел и кипел как чайник на грани взрыва, Анна смогла в нём разглядеть нечто подобное идеалу красоты и элегантности. Невозможно поверить, как в тот момент Трусова не в самом лучшем настроении воспроизвела искру между ними, которая воссоединенила девушек на ближайшую, пожалуй, жизнь. А сейчас Щербакова направляется в тот самый кабинет, в котором полгода назад нашла свою родственную душу. – Сашуль! - совершенно бесцеремонно Анна врывается в кабинет, встречаясь взглядом с парой десяток учителей, – Ой... - дверь она тут же захлопывает, понимая, какого масштаба проблему она создала своей девушке. Как бы показалось - обычное «Сашуль», что здесь такого? Но явно не в обращении к заведующему твоей учебной части. Будто бы она не знала, что каждую пятницу, ровно в 15:00, в кабинете у Александры Вячеславовной проходит собрание педагогов, длящееся час с небольшим. Боковым зрением девушка наблюдает, как собрание преподавателей расходится, а к ней направляется, похоже, сам дьявол во плоти. Трусова, как всегда безупречная в своём образе строгой мамочки, молча хватает свою девушку за руку, возвращаясь обратно в просторный кабинет. Как только дверь закрывается, Саша, кажется, ровняется цветом со своими волосами. Вот-вот и взорвётся. – Аня.. Блять, ты меня в могилу сведёшь. Твою мать, сколько раз я просила тебя не называть меня в стенах этой школы никак кроме Александры Вячеславовной? Сколько раз? – Я не посчитала, - выше упомянуто - характер Щербаковой то ещё удовольствие. – Боже, за что ты мне на голову свалилась. Что мне с тобой делать... - Алекса, устало протирая переносицу, облакачивается о стол, пока Аня усаживается на стул в начале помещения. – Даже не знаю.. Может накажешь меня? - надувает губы, наматывая прядь волос на палец, – Только вот.. у меня через пять минут урок, - в разрез своим словам, Аннушка щёлкает замком двери, пристально наблюдая за реакцией своего завуча, – Что думаешь, м? В глазах огневолосой вспыхиват пламя. Она явно найдет решение тому, как оправдать ученицу, ведь на уроках ничего нового - сплошная подготовка к ЕГЭ, пропустить пару раз - равно ничего. Она быстро оказывается в паре сантиметрах от шатенки, впечатывая руку в стену с такой силой, что на секунду показалось, что штукатурка вот вот и начнёт осыпаться. – Наказать говоришь? - рука поднимает голову Щербаковой за подбородок, пристально сцепляясь взглядами, – Но как же мне наказать тебя? Твой поступок очень меня расстроил, - рука движется вниз, плавно преодолевая пространство на пылающем теле, пока Аня нервно сглатывает, до невозможности возбуждаясь от таких разговоров, – Может так? - Саша грубо сжимает одной рукой грудь через тонкую ткань рубашки, второй медленно расстёгивая пуговицы, – А может так? - оставляя зону декольте не прикрытой ничем, Саша ведёт языком по острым ключицам выше, оставляя явно заметный укус на шее. Кареглазая плавится в сильных руках своей девушки, размещая кисти на шее возлюбленной. Трусова медлит, почти расстегнув рубашку останавливается, возвращаясь лицом к лицу шатенки. Глаза в глаза. Их соединяет нечто большее, чем близость, чем любовь. Что-то неощутимое на прикосновения, но очень теплое. Оно разливается в голове, пробивая до мелких содроганий и головокружения. Стоишь и думаешь: «Такая восхитительная и неземная. И она моя». Это доводит до размывающей всё вокруг эйфории, когда колени подкашиваются, мозг не имеет возможности мыслить, оставляя лишь фактор опьянения. И вот сейчас, именно в данный момент, а он просто превосходен, Саша утопает в вязкой пучине, которую она возглавит своим твёрдым «Люблю тебя». – А может всё-таки так? - касается губами чужих уст сначала аккуратно, невесомо, давая Ане слегка выдохнуть, но потом резко кусает нижнюю губу, чувствуя как кровь маленькой струйкой начинает стекать по подбородку. Аня вскрикивает, чувствуя, как между ног скапливается тугое напряжение. Какими бы действия рыжеволосой не являлись, грубыми или же болезненными, они доставляли шатенке морю удовольствия и сладкого возбуждения. Совсем не потому что она мазохистка и что хуже, сумасшедшая. Нет-нет. Она просто твердо убеждена в том, что Саша знает границу. Меру. Не переступит. Она ни за что не доставит девушке той боли, от которой она не может получить удовольствие. – Нет, Саш.. поцелуй меня ещё, - шепчет Анюта взахлёб, почти задыхаясь, когда Саша отстраняется. И какие бы планы у Трусовой не были, она свою девочку любит, потому приближается, слизывая с подбородка маленькую струйку алой крови, возвращаясь к любимым губам. Целует нежно, работая на контрасте. Сминает пухлые губы, орудуя языком в ротике кареглазой. Руки времени не теряя, расстёгивают последнюю пуговицу и освобождают младшую от элемента одежды. Вид открывается невероятный: изящный, чёрный, кружевной бюстгальтер идеально подходит к мраморной коже девушки и округлой груди, через который видно два твёрдых от чрезмерного возбуждения соска. Талия, что казалось начнёт осыпаться осколками как только коснешься её. Пресс, такой идеальный, по которому хочется провести влажным языком, наслаждаясь рельефом мышц, которых, как бы подумалось при первом знакомстве, в таком хрупком тельце существовать и не может. Между тем преподавательница продолжает действовать, заводит руки за спину, легко справляясь с застёжкой бюстгальтера. Он затеряется где то между телами, пока девушки будут бесконечно долго наслаждаться друг другом. Руки ложаться поверх небольшой груди, и Аню, и саму Сашу прошибает волной всевозможных ощущений. Аню - от чувства раскалённых рук на её совсем неприкрытой груди, что заставляли возбуждённые бусины непрекратимо гореть и ныть. Сашу - от ощущения того, что прямо перед ней, такое идеальное тело, принадлежит лишь ей единственной. Чувство доминантности берёт верх, и Александра, убирая руки, моментом перемещается к столу. Её любимая поза - когда Аннушка, прогибаясь в спине, прижата к столу, совсем не имея обзора на завуча, скулит, пока Трусова беспрерывно входит в нее сзади. И сейчас, зеленоглазая прижимает ученицу к столу, распологая ту в позе раком. Юбка поднимается непозволительно высоко, позволяя увидеть доступный лишь Саше вид. Щербакова еле терпит - от трения сосков о стол возбуждение подлетает с неимоверной скоростью безостановочно. – Саш.. Трахни меня уже наконец, - скулит после этих слов, раскачивая бёдрами. – Не забывай о том, что это наказание, - наклоняется старшая, проговаривая каждое слово отдельно и отточенно прямо на ушко, от чего то наливается пунцовым пуще прежнего. Одна рука медленно движется по туловищу; от шеи, далее по острым рёбрам, очерчивая контуры каждой выпирающей косточки, переходя к сладким бёдрам, сжимая через тонкую, и кажется, уже чересчур лишнюю ткань юбки. Девушка быстро находит молнию и медленно, почти беззвучно расстёгивает её. Когда собачка расходится окончательно, юбка своевольно соскальзывает, оголяя прекрасные ягодицы, слегка прикрытые лишь полупрозрачными черными трусиками. – Солнце, твоя сладкая попка это нечто, - рука невесомо оглаживает упругую задницу, пока губы рыжеволосой заняты лебединой шеей. Оставляя влажные следы, язык путешествует по мраморной коже, покрывая бланжевую поверхность массаковыми следами любви. В один момент старшая отпрянет от Аннушки, оставляя ту без пламенного тепла. Но ненадолго. Преподавательница заворачивает к выдвижному ящику в столе, открывая тот ключом, который совсем неизвестным образом появился в её руках. Со звонким звуком выдвигает, доставая оттуда то, что явно не может лежать в кабинете завуча; наручники, думаю, явно не украденные из участка, а купленные в соответствующем магазине; небольшая бутылочка с жидкостью, вероятно, предназначенная для того, чем сейчас занимаются девушки; кляп, говорящий о том, что это действительно наказание, но и всё такая же важная близость и невероятные ощущения, выражаемые страстью и любовью. Развидев предметы в руках своей девушки, живот у Ани скрутило, а фантазии полились через край, который был и так немыслимо высок. – Саа-аша.. - от бессилия в этой ситуации простонала Аня, сжимая ноги, стараясь снять напряжение хоть как-то. Трусова вновь оказалась позади шатенки, издавали звуки лишь ею взятые предметы, пока она действовала бесшумно. Взяв обе руки, заводя за спину, она сцепила крепкими наручниками, но стараясь закрепить так, чтобы не поранить запястья. – Ты очень подставила меня сегодня, - говорит твердо, кладя руку на ягодицу, – Тебе придётся много отрабатывать, - рука взлетела вверх, – Будешь слушаться? - вместе со словами помещение разрезал звонкий шлепок, оставивший нежно-розовый след на ягодицах Щербаковой. – Будуу-уу, - Анна взвыла, толи от боли, прожигающей ее ягодицу, то ли от черезмерного возбуждения, от которого казалось, если Трусова коснётся её там, она моментально кончит. – Хорошая девочка, - ухмылка не сползала с лица Саши, пока кисть гладила место удара, и волшебным образом Анюте казалось, что после рук Трусовой место не так сильно болит. Освобождая от прикосновений чресла, Александра уделила внимание второму предмету, достанному из её не самого обычного ящика. Поднимая голову кареглазой за подбородок, она заводит ремешок за затылок, помещая кляп в рот Щербаковой. Которой, кстати, казалось, что мгновение, и она точно взорвётся на месте. Закрепив ремешок, Саша нежно поглаживала ланиты, медленно опускаясь назад. – Я уже не могу терпеть, Сашенька-аа, - всё что оставалось Ане, лишь умолять наконец Трусову взять её. Причём максимально не внятно, из-за шарика во рту. – Ты забыла о чем я говорила? - новый шлепок обрушился на задницу ученицы, сопровождаясь ее громкими вскриком. – Нее-еет, я помню... – Помни, - прошептала зеленоглазая, опускаясь на колени. Подцепив трусики, она медленно стянула их по бёдрам. От ощущения того, что последняя часть одежды скатилась к коленкам, крышу Ани не просто снесло, а разорвало в щепки. Так же, как и от первого прикосновения, которое случилось максимально неожиданно. Обхватив сочные бёдра Анны, Трусова коснулась языком до бесконечности мокрой плоти, проводя по всему периметру. От вкуса Нюты на языке, Саша плавилась и превращалась до состояния лужи. Продолжая нежно проводить по клитору языком, рука на ощупь находит тот самый небольшой бутылек. Щербакова же готова взорваться. Она громко стонет, что получается глухо из-за находящегося во рту кляпа. Она чувствует, как её соки стекают по бёдрам, пока завуч продолжает активно оглаживать её мягкие складочки. Тем временем Алекса отстраняется, поднимаясь на ноги. Открывая ёмкость, выливает на руки небольшое количество смазки. Аннушке совсем не нравится то, что Саша остановилась. И потому та недовольно стонет, пытаясь получить трение о стол. Руки обездвижены. Всё тело тоже. Но ждать приходится не долго. Александра, касаясь промежности холодным от смазки пальцами, распределяет жидкость, создавая неимоверное удовольствие своей девушке. Та мычит, выражая своё удовольствие всевозможными способами; раскачивает бёдра, пытаясь насадиться на пальцы, выгибается в спине, протяжно стонет - всё это вскруживает голову Трусовой до чёртиков. От перевозбуждения Анне хватает лишь пары минут прикосновений Алексы и та сильно прогибаясь в спине скручивается от оргазма. – Так быстро? Я даже не начинала, - хмыкает Саша, толкаясь двумя пальцами во внутрь Ани. Шатенку, что ещё не отошла от оргазма, бросает в крупную дрожь, она чуть ли не кричит, но о боже, что же с ней и как это с ней творит Саша. Грубо входя двумя пальцами во влагалище, Саша решает добавить ещё больше ощущений Анюте, потому наклоняется, аккуратно обводят языком влажную дырочку и темные складочки. Щербакова более чем срывает голос от всего этого - пальцы Трусовой внутри, её язык, ласкающий её задницу, руки, крепко ухватившиеся за бёдра - всё это дарит самый мощный, яркий оргазм в её жизни. Её тело трясёт сильнее, пока мышцы вокруг пальцев Александры сокращаются, и она со вскриком кончает. Саша даёт ей время отдышаться, пока снимая наручники и кляп. Переворачивает лицом к себе, разглядывая покрасневшее лицо, с прикрытыми веками, и прилипшими волосами ко лбу. Небольшая мокрая полоса от слюны, и слегка красный след от кляпа. – Умница. Отработала, - улыбается Саша, целуя ту уже без грубости, аккуратно, поглаживая большим пальцем щёчку. Аня улыбается в ответ, всё ещё громко пытаясь отдышаться. – Александра Вячеславовна, можно войти?