Куш

— Чонгукки-хен! — вместе с братом в комнату ворвался и его голос с обращением, от которого Чонгук поморщился. — Чонёль, — устало выдохнул он, снимая очки с лица и отрывая взгляд от монитора компьютера, чтобы перевести его на улыбающегося Чонёля. — Сколько раз я просил не называть меня так? Чонёль закатил глаза и плюхнулся в кожаное кресло напротив стола Чонгука. — Такими темпами ты скоро прикажешь обращаться к тебе аджосси и использовать официальный стиль общения, — отмахнулся от него брат, усаживаясь удобнее и складывая руки на животе. — Я хотел тебя кое о чем попросить… Чонгук осмотрел его с ног до головы быстрым взглядом: Чонёль не изменял вечному прикиду из рваных черных джинс и косухи, что в его двадцать семь, по мнению Чонгука, предпочитающего либо деловой стиль, либо неброский кэжуал, смотрелось нелепо. Уложенные лаком волосы и пять серьг в каждом из ушей нелепости только добавляли. — О чем именно? — спросил Чонгук, возвращаясь к лицу Чонёля, что уже успело принять просящий вид. — Короче, — начал он с громкого вздоха, — у меня на примете есть две омеги, но я никак не могу выбрать. Чонгук поднял брови вверх в удивлении. — Я при чем? — то, что у брата всегда было много обожателей среди омег, не было секретом еще со средней школы, когда к нему, брутальному сорванцу, начали клеиться старшеклассники. И с того времени Чонёль любил хвалиться своими достижениями на любовном фронте, только вот он прекрасно знал, что Чонгуку до этого никакого дела никогда не было. Сейчас, когда альфа был полностью погружен в дела фирмы их почившего отца, тем более. — Ты не дослушал, — взъелся Чонёль, но тут же снова вернулся к заискивающему тону, видимо, вспомнив, что это он нуждался в помощи Чонгука, а не наоборот, — мне нужно, чтобы ты сходил на парочку свиданий с омегой, с которым я уже гулял. А я пока познакомлюсь поближе с другим. Ну, и потом решу, кто лучше, — протараторил Чонёль, пока его голос с каждым словом становился все тише. — Ты нормальный? — серьезно поинтересовался Чонгук, переваривая то, что на него вывалил его брат. — Ты считаешь, у меня есть время помогать тебе выбирать, чью задницу лучше оприходовать? — Я не прошу тебе помогать выбирать, я прошу помочь отвлечь внимание Юнги, — ответил ему Чонёль, потупляя взгляд и, кажется, рассматривая ковер под своими ногами. — Нет, Чонёль, — обрубил Чонгук и вновь вернулся к таблицам с ежемесячными тратами компании, которую изучал до этого, — на третьем десятке лет я не таким мечтал заниматься. — Чонгук! — воскликнул Чонёль, вскакивая с кресла. Терпением он никогда не славился, потому отец и не завещал ему ничего, кроме пяти процентов акций компании. — Это не так уж и сложно. — Я сказал нет, и я привык, что мое «нет» уважают, Чонёль. Чонёль задохнулся возмущением, судя по сдавленному звуку, что он издал. Пока Чонгук привыкал к тому, что все его решения являются окончательными и обсуждению не подлежат, Чонёль привыкал к тому, что ему будут потакать во всем до самой старости, как делал это их папа-омега. Чонгука стереотипно омежье поведение брата бесило до скрежета зубов, как и в принципе чьи-угодно капризы. — Помнишь, ты спрашивал, что я хочу на день рождения? — спустя пару минут тишины, прирываемой только клацанием мышки, вдруг спросил Чонёль, наклоняясь к Чонгуку и опираясь на стол ладонями. — Помню, — вообще-то, он планировал, что брат, не изменяя себе, закажет очередную безделушку за пару тысяч долларов, которую можно будет ему отправить со стандартной запиской «приехать не получилось, прости. Наслаждайся праздником за двоих». Чонгук был благодарен папе и судьбе за то, что разница во времени их рождения составляла два часа. Чонгук родился в десять тридцать ночи первого сентября, Чонёль — уже второго. Отмечать свой день рождения в шумной компании Чонёля никогда не стояло в списке его желаний. — Хочу, чтобы ты согласился. — Исключено, — Чонгук поднял злой взгляд на брата. Мало того, что он пренебрег его просьбой не беспокоить во время рабочего дня, так еще и откровенно задалбывал глупой прихотью. — Так ты, да? — ощетинелся Чонёль. Не имея рычагов давления на Чонгука, ему только и оставалось, что злиться и канючить, канючить и злиться. — Отец бы очень возгордился сыном, который, мало того, что забил на семью ради компании, так еще и в малейшей просьбе брату отказывает. Когда последний раз ты делал что-то для меня? — Чонёль, — предупреждающе рыкнул Чонгук, выходя из себя. — А для папы, а? — Я сказал заткнуться! — Чонгук хлопнул по столу раскрытой ладонью так, что стоящий на нем стаканчик с канцелярией шумно подпрыгнул, а Чонёль отшатнулся назад. Не стирая издевательской улыбки с лица. — О! — хлопнул в ладоши он, — знаешь, что крыть нечем, папа уже наверняка забыл, как ты выглядишь вживую, а не на фотках с инвесторами. — Как моя помощь тебе касается папы? — Придешь к нему с Юнги, посидите чай выпьете. — Ты и папу в это втянуть хочешь? — Чонгук чувствовал, как желание выкинуть за шкирку избалованного брата надвигалось на него, по силе похожее на цунами. — Настолько смылись границы, Чонёль? — Не тебе мне о границах говорить, Чонгукки, — пожал плечами Чонёль, весело разглядывая злящегося близнеца, — надеюсь, когда я злюсь, я все-таки выгляжу брутально, а не как бешеный пес. — Вон, — Чонгук опустил глаза, впиваясь взглядом в гладкую поверхность черного дерева. Чонёль, не соизволив попрощаться, вышел из кабинета с громким хлопком двери. Двери, которая стоила столько, сколько он в месяц не зарабатывал. Не мудрено, работая время от времени моделью для второсортных журналов. Чонгук вновь сел на кресло, набирая полные легкие воздуха и выдыхая его под мерный счет от одного до десяти. Альфа ненавидел то, каким уязвимым он становился, когда дело касалось его семьи. Да, Чонёль не мог им манипулировать, как манипулировал бы кто-то с жирной папкой компромата, но он вполне имел над ним власть как его родственник, как единственный альфа, никогда не покидавший их папу. Чонгук дома последние три года практически не бывал, только отчислял круглую сумму на карту папе и Чонёлю каждый месяц и откупался дорогими подарками по поводу и без, а Чонёль был тем, кто бегал папе за лекарствами каждый раз, как тому становилось плохо, тем, кто выхаживал его и готовил куриные бульоны, тем, кто ходил с ним на шоппинг, помогая выбирать сочетающиеся наряды, и тем, кто по утрам пил с ним кофе, расхваливая свежеиспеченные папины фирменные круассаны. Чонгук в детстве ненавидел отца за, как ему казалось, безразличное отношение к папе и всегда думал, что вырастет лучшим альфой. А в итоге сидел ровно на месте отца, врастая в кресло и бесчестные бумаги. Под грузом вины, который мешал сосредоточиться настолько, что даже кофе не помогал, Чонгук отправил папе сообщение два часа спустя после ухода Чонёля. Обычно он этого не делал, потому что папа всегда начинал спрашивать, когда он приедет, когда они смогут созвониться, и у Чонгука на душе кошки скреблись от плохо скрываемых всхлипов, когда ему в очередной раз приходилось отмазываться нечетким «я постараюсь». На этот раз он, пролистнув на компьютере свой календарь и найдя один день, где была только небольшая встреча с утра, написал папе сразу о том, что приедет к нему в пятницу, то есть, через три дня. Конечно, ему сразу позвонили. Чонгук закатил глаза, улыбнувшись. — Сына? — удивленно спросил его папа. — Да, пап, — Чонгук и сам не замечал, как на самом деле соскучился по голосу самого близкого своего человека. — Ты приедешь, я правильно прочитал? — Да, пап, приеду, — улыбнулся альфа, чувствуя, как в груди плещется абсолютная, почти детская, радость. Папа, чудом сдержав слезы при телефонном разговоре, еще минут десять допытывал у него, в котором часу, на чем и как он приедет, чтобы подготовить обед. Аккуратно уточнил, один ли он будет. — Пап, — устало вздохнул Чонгук, — ты же знаешь… — Да знаю, знаю, — перебил родитель, — времени нет на омег. Брал бы в этом пример с Чонёля, — усмехнулся омега, — не буду отвлекать, сынок, жду тебя. — Пока, папа, — Чонгук отложил телефон рядом с собой и потер переносицу, зажмурившись. Усталость, которой он не чувствовал очень давно, навалилась на него разом неподъемным грузом. Как давно он не был в отпуске? Кажется, последний раз лет в двадцать. До того, как отец начал посвящать его в дела компании, требуя его присутствия на каждом собрании, на каждой встрече и каждый рабочий день, с восьми до как получалось: то шести, то двенадцати. Перед этим он оплатил ему и Чонёлю отдых на Мальдивах, где Чонгук последний раз пил больше одного стакана алкоголя в день и занимался сексом чаще, чем раз в месяц. Он еще пару раз бездумно клацнул мышкой, переключаясь со страницы на страницу, вчитываясь в одни и те же слова в таблице, прежде, чем вновь взяться за телефон и написать своему личному помощнику, чтобы тот ничего из миллиона задач не ставил на пятницу после встречи и, если возможно, на субботу тоже. Хосок ответил ему мгновенно желтым смайликом с открытым ртом. «Будет сделано, босс», — пришло следом. Чонгук перевел взгляд в угол монитора. Белые маленькие цифры показывали без семи восемь вечера. На десять, Чонгук проверил, был запланирован псевдо-дружеский ужин в ресторане с одним из главных его конкурентов по транспортировке полезных ископаемых с азиатского полуострова, Индостана, в Европу и страны Южной и Северной Америки. За ворохом дел, что навалились на него после ужина, Чонгук все равно не забывал о пятнице, обведя ее для себя красным в условном календаре. Хосок то и дело мотался из его кабинета в бухгалтерию, принося и унося кипы документов на подпись, и Чонгук все три дня засиживался допоздна, вчитываясь в строки договоров и накладных перед тем, как оставить размашистую подпись. — Завтра после встречи у вас семейное собрание, — сказал Хосок, положив ему на стол две бумаги с печатями и сверив расписание начальника в телефоне. — Помню, — едва заметно кивнул Чонгук, не отрывая взгляда напряженных от чтения мелкого шрифта глаз от договора, который они собирались подписать с компанией-гигантом в их сфере деятельности, Asia Continental Inc. Он уже заранее чувствовал, во что ему выльется остановка бесконечного потока работы на целых сорок часов, но ради папы и успокоения собственной совести, что всегда являлась его худшим врагом, он готов был не выползать из офиса следующие месяцы. Хосок больше его не беспокоил, устроившись с телефоном и ноутбуком на коленях на кожаном диване напротив панорамного окна с видом на ночной Сеул, усеянный тысячью огней. Когда Чонгук наконец до конца вычитал контракт на сто пятьдесят листов, он откатился на кресле от стола, разминая ужасно затекшую шею, и снял очки, от которых на носу остались две красноватые вмятины. Его помощник все еще смотрел в экран ноутбука, явно борясь со сном. Время давно перевалило за полночь. — На сколько встреча? — А? — встрепенулся Хосок от обращения к нему, — на девять, — он вновь посмотрел на ноутбук, излучавший мягкий желтоватый свет, видимо, находясь в ночном режиме, и добавил: — через семь часов. Чонгук откинулся на кресле, отчего оно немного отклонилось назад, покачиваясь. — Попробуй вызвать такси, — сказал Чонгук спустя пару минут, все еще держа глаза закрытыми, — я заплачу. — Не переживайте, Чонгук-щи, — Хосок встал с дивана, параллельно запихивая ноутбук в сумку, и поклонился, все-таки зевая, — меня заберут. Чонгук кивнул и кинул тихое «до завтра», когда Хосок с ним попрощался. Ночь обещала быть быстрой. С утра приехавший домой за два часа до рассвета Чонгук однозначно чувствовал себя не в ресурсе. Однако он давно уяснил, впитав слова отца, что на его «вне ресурса» плевать было всем с высокой колокольни. Всем, кроме конкурентов. Поэтому он надел выглаженный его домработником костюм, поправил бордовый галстук и, напоследок оглядев себя в зеркале в гардеробной, спустился к гаражу, где его уже ждал водитель. По пути к ресторану Чонгук с улыбкой ответил на пару сообщений от папы, который уточнял, точно ли он приедет. И потом вдобавок скинул пару фотографий того, что собирался готовить на ужин. У альфы от нежности спазмом скрутило живот. Он проморгался и, отправив смайлик пальца вверх, уставился в окно, разглядывая уже давно гудящий утренний город. — Чонгука-а-а, — то, что Чонёль позвонил ему после резкого отказа, Чонгука удивило. Обычно тот дулся еще пару недель, ожидая извинений. Впрочем, никогда их не дожидаясь. Альфа посмотрел на циферблат часов. Одиннадцать двадцать. Всего два часа встречи, и он даже не чувствовал желания ни спать, ни убивать. Даже брат сегодня не раздражал, коверкая его имя. — Слушаю, — он затянулся сигаретой, разглядывая сгущающиеся тучи на сером небе. — Ты же придешь сегодня к папе? — уточнили на той стороне провода — Да, — первые капли теплого еще летнего дождя упали на нагретую стоявшей несколько недель жарой землю, — ты разве с нами не будешь ужинать? — О нет, хён, — рассмеялся Чонёль, выделяя обращение, — у меня сегодня свидание. Чонгук кивнул сам себе, вновь затягиваясь, но отвечать никак не стал. Чонёль еще пару минут болтал о неважном, слушая в ответ только незаинтересованное угуканье, а потом, наконец, попрощался, пожелав удачного вечера. К чему был этот звонок, Чонгук так и не понял. Они с близнецом давно уже не были в достаточно близких отношениях для того, чтобы созваниваться ради пустых разговоров. Чонгук ни с кем уже не был в таких отношениях, если совсем честно. Когда машина, прошуршав шинами по мокрому асфальту, остановилась возле многоэтажке в новом спальном районе Сеула, Чонгук вышел на улицу, отпустил водителя, сказав, что напишет, когда его надо будет забрать, и решил дать себе несколько минут в одиночестве. Он вытащил пачку с последней сигаретой из нагрудного кармана и, подпалив ее, устремил взгляд вверх. Дождь за двадцать минут поездки закончился, но тучи не спешили редеть. Не успел он взглядом найти окна папиного пентхауса на верхнем этаже, как кто-то аккуратно коснулся его плеча сквозь плотную ткань пиджака. Альфа выпустил дым вверх, поворачиваясь к … — Тебе очень идут костюмы, — улыбнулся ему стоявший напротив омега. Чонгук недоуменно вздернул бровь и чуть отвел голову в сторону, чтобы сделать очередную затяжку, — я только подошел, ты давно меня ждешь? — спросил омега, не теряя улыбки. Чонгук не мог не отметить, что омега был хорош собой. Особенно лисий разрез глаз и мраморная белая кожа с контрастными припухлыми губами. Он был ниже его на полголовы и в целом выглядел по-нежному миниатюрно. — Нравится? — парень поднял лицо, подставляя его под внимательный взгляд Чонгука и давая полюбоваться едва подкрашенными ресницами и мелкой россыпью родинок на щеках. Чонгук бросил дотлевшую меж пальцев сигарету на землю, тут же растерев ее лакированным туфлем. — Мне пора, — кинул Чонгук, понимая, с кем его спутал омега. Неужели брат зажрался настолько, что даже такого откровенного симпатяжку ставил под сомнение? — Чонёль! — омега схватил его под локоть, нахмурившись, — что за игры? — Никаких игр, — пожал плечами альфа, — я не… — Твои шуточки — перебил его омега, пригрозив кулаком. Чонгук засмотрелся на сжатые вместе тонкие пальцы с парой серебряных колечек и улыбнулся, тряхнув головой. Вполне возможно, что он мог бы оказать брату услугу, если это подразумевало компанию бойкого омеги. Он давно не был на свиданиях, давно не брал передых на работе и давно не был между стройными бедрами кого-то такого. — Мы идем? — Если скажешь, куда, кроха, — ладонью Чонгук накрыл кулак омеги, пока тот все еще держал его под локоть и смотрел с прищуром. Он никогда не считал себя святым, а уж извлекать для себя выгоду из любой ситуации было его профессиональной деятельностью. — Ты младше меня, а уже склероз? — уточнили у него. — Просто люблю игры, — пожал плечами Чонгук, рассматривая лицо омеги, на которое упало несколько влажных черных прядок. Под дождь наверняка попал. — Надеюсь, обойдемся без костюмов медсестры, — подмигнул ему омега, и Чонгук не смог сдержать смешка. Обычно омеги младше возрастом переигрывали с жеманностью, не позволяя себе лишнего на свиданиях с альфой, с которым у них еще не было отношений. Чонгук не скрывал, что любил подобные игры в недотрог, его это нехило заводило, но только на пару часов, чтобы красиво и грубо невинного омегу разложить. Этот парень чувствовал себя куда более раскованно, судя по всему. Интересно, это натура такая или они настолько близки с Чонёлем? — Посмотрим, — улыбнулся ему альфа и перевел взгляд на часы. Минут через десять начнет звонить папа, — так куда идем? — Туда, — омега ткнул пальцем вверх, явно указывая на дом, — твой брат так и не смог вырваться? — Мой брат? — с прищуром уточнил Чонгук, думая о том, какую лапшу успел Чонёль повесить на милые ушки, едва выглядывающие из-под копны волос. — Ты невыносим, — хныкнул омега, явно поддаваясь правилам игры, — твой брат, который настолько большая шишка, что ты не смог вспомнить, как называется его компания, и который не навещает твоего папу, — он замялся и тут же исправился: — вашего. Вашего папу. Чонгук вновь посмотрел на небо. Омега рядом был симпатичен, но никакая красота не могла перекрыть злость, что поднималась из глубин его сознания на Чонёля. Чонгук ненавидел делиться подноготной своей семьи, ненавидел впутывать в свои дела и проблемы людей, которым не доверил бы свою жизнь, и ненавидел, что образ, который он упорно кровью и потом выстраивал все годы после смерти отца, в любой момент мог стать под удар из-за прихотей почти тридцатилетнего альфы. Устраивать спектакль такого масштаба, затрагивая единственную святыню Чонгука — их папу, ради пассии на очередные два месяца даже для Чонёля было слишком. Что следующее он выкинет? Попросит заделать его будущему мужу ребенка, пока он будет в отпуске с любовником? Чтобы сравнить еще раз и точно быть уверенным в своем выборе. — Не смог, — отрешенно кивнул себе, зачем-то продолжая обводить омегу вокруг пальца. Кажется, Чонёль упоминал его имя… — Ничего, — омега вытащил свой кулак из захвата Чонгука лишь для того, чтобы переплести их ладони, — главное, что у папы есть ты. И деньги брата, — подумав, добавил он с тихим хихиканьем, Чонгук опустил глаза на него, встречаясь с чужими черными немного раскосыми, и на мгновенье злорадная мысль о том, что Чонёль, всегда любивший строить из себя самодостаточного альфу, явно бы не обрадовался этим словам, проскочила в его голове. — Я совсем забыл поинтересоваться, — уповая только на удачу и привычку Чонёля заботиться только о себе, начал альфа, удерживая зрительный контакт, — ты правда хочешь познакомиться с моим папой сейчас? Мы не слишком торопимся? Омега перестал улыбаться, и очаровательные морщинки вокруг его глаз, похожие на лучики, разгладились. — Я думал об этом на досуге, — продолжил Чонгук, внимательно следя за мыслительным процессом, отражающимся на чужом лице, — может, у тебя есть место, куда бы ты действительно хотел сходить на свидание? — на всех людей, вне зависимости от пола и возраста, ободряюще действовало уточнение их мнения, и они были готовы проглотить практически все, если правильно создать иллюзию, будто они при этом выигрывали, получая то, чего на самом деле хотели. — Так будет нечестно, — поник омега, впервые за всю их встречу отводя взгляд в сторону. Чонгук почувствовал, что телефон в кармане брюк начал вибрировать входящим звонком и на ощупь его отключил, решая разбираться с проблемами по мере их поступления. Лучше не ответить папе на пару звонков, чем превращать их первую нормальную встречу за полгода, прошедших с его дня рождения, в театр одного актера и объяснять, почему он своего сына Чонгука должен в присутствии незнакомого омеги называть Чонёлем. — Мы уже были в месте, которое выбрал я. Теперь твоя очередь. — Я готов пропустить свой ход, — мягко, насколько Чонгук помнил, как это делать, улыбнулся ему альфа, сжимая чужую хрупкую ладонь в своей. — Ты точно не обидишься? — уточнил омега, заглядывая в глаза снизу-вверх, — Мне не пятнадцать лет, чтобы обижаться на красивых омег, — парировал Чонгук. — Я бы поспорил с тобой о сексистском подтексте этого предложения, но я слишком замерз для этого, — закатил глаза омега, вытаскивая свою руку с альфьего горячего захвата. Чонгук, не задумываясь лишний раз, к чему он вообще в это ввязался, снял с себя пиджак, ловко расстегнув две пуговицы, и накинул его на плечи омеги, едва укрытые легкой футболкой. В ответ на него уставились две округлившиеся бусины глаз, обрамленные пушистыми ресницами. — Спасибо, Чонёль, — мягко улыбнулся омега, сильнее кутаясь в пиджак и просовывать в рукава руки, чтобы полностью его на себя надеть. Его плечи оказались гораздо уже, так что специальная подкладка для поддержки острого угла ткани на сгибе плеча, оказалась бесполезной и приходилась омеге на середину бицепса. — Не благодари за такое, — оставшись в одной рубашке, альфа почувствовал, что на улице действительно похолодало по сравнению с вчерашним днем. По коже поползли крупные мурашки, — поедешь домой придумывать идеальное свидание? Омега кивнул, выдыхая явно облегченно. Ставя себя на его место, Чонгук тоже не был бы в восторге от перспективы знакомиться с родителями человека, которого только начал узнавать, тем более, такого человека, как Чонёль. — Вызвать тебе такси? — уточнил Чонгук. — Мне на метро нормально будет, — ответил омега, закатывая рукава к локтям, чтобы не мешались. Чонгук, поежившись от порыва ветра, представил, как нелепо пиджак от его костюма стоимостью в семь тысяч долларов будет смотреть в метро, и достал из брюк телефон, открывая давно установленное на всякий случай приложение такси. — Адрес введи, крох, — протянул он телефон омеге, который все еще мучился с рукавами, не зная, как одной рукой их правильно подкатить, — я помогу, — и, улыбнувшись, пока омега одной рукой вводил адрес своего дома в заказе, заученными движениями закрепил левый рукав пиджака, являя наружу бордовую атласную подкладку в тон его галстука. Омега вернул ему телефон, и он не глядя подтвердил заказ, тут же помогая и со вторым рукавом. На удивление, сочетание рваных джинс, белой футболки и пиджака на пару размеров большего, чем нужно, смотрелось приятно глазу. Такси оказалось быстрым, так что любоваться получившимся образом Чонгуку долго не довелось. Садясь в машину, омега еще раз смущенно хлопнул ресницами, выдыхая тихую благодарность: — И пиджак верну на следующем свидании, спасибо! Чонгук махнул ему рукой, задержавшись взглядом на водителе. Пожилой, наверняка бета. — Погоди! — альфа несильно хлопнул по крыше старенького, но вполне презентабельного авто, и двигатель умолк, не успела машина тронуться с места. Чонгук открыл заднюю дверь и, наклонившись так, чтобы видеть повернувшегося к нему омегу, сказал: — я номер сменил. А ты должен написать, как доберешься. — Это обязательное условие? — усмехнулся омега, обнажая верхний ряд маленьких зубов. Чонгук всегда был собачником, но то, что улыбка омеги была похожа на то, как выглядела бы кошачья, если бы коты улыбались, показалось ему обворожительным. — Обязательное, — кивнул Чонгук, — запиши, — и быстро продиктовал личный номер. Если браться за дело, то со страстью. Если играть, то полностью вживаться в роль. Когда машина отъехала, улыбка с лица Чонгука сползла, как грим, сделанный плохой краской. Он еле подавил в себе порыв позвонить Чонёлю и надрать ему зад прямо сейчас, не откладывая в дальний ящик. Он бы не поскупился даже на пару звонких затрещин за полное игнорирование его отказа и своевольничество в вопросе, в котором права своевольничать у Чонёля не было. Как назло, последняя сигарета дотлела под его подошвой около двадцати минут назад, а папа уже наверняка накрутил себя тем, что сын в очередной раз не сможет прийти. Поэтому Чонгук вдохнул и, по советам личного тренера, сделал главное дыхательное упражнение, способствующее успокоению, выдыхая под счет до десяти. Пообещав самому себе разобраться с Чонёлем позже, он набрал номер папиной квартиры на домофоне, который сразу же приветственно пиликнул, открывая подъездную дверь и пропуская альфу внутрь. Папа встретил его радушно, как и ожидалось, с порога налетев с крепкими объятиями. Он крутился по просторной кухне, наблюдая за тем, как поднимаются его круассаны, рецепт которых он узнал во время их с отцом медового месяца в Марселе. Эту историю папа очень любил и всегда ее вспоминал. Чонгук наблюдал за ним, улыбаясь и рассказывая о делах фирмы. Отец всегда посвящал мужа в свой бизнес, и тот даже владел пятидесятью процентами акций, но после смерти своего альфы предпочел отдать их сыну, чтобы обеспечить себе спокойную жизнь. На уточняющие вопросы Чонгук отвечал отстраненно. Он не мог перестать думать о наглости родного брата, а злость на него и на себя за то, что сплясал под его дудку, до этого дав четкий отказ, затапливала его сознание и портила вечер. Когда альфа проигнорировал очередной вопрос полностью и только сжал руки в кулаки, глубоко дыша, омега недовольно качнул головой, едва слышно цокнув. — Чонгукки, — выдохнул он, ставя перед сыном свежеприготовленный рамён с острой курочкой, — все хорошо? — Да, пап, — Чонгук втянул запах рамёна, и тут же почувствовал, насколько голодным на самом деле был. В ресторане не удалось поесть ничего нормального, кроме изысканной французской кухни, где, скорее всего, порции предназначались для людей с резекцией желудка. — Вы поссорились с Чонёлем? — омега сел напротив, отправляя первую порцию рамёна в рот. Чонгук улыбнулся на то, как папа зажмурился, прожевывая. Он всегда так делал, когда было вкусно. — Нам по двадцать семь лет, пап, — усмехнулся альфа, накручивая лапшу на палочки, — мы уже не в том возрасте, чтобы ссориться. — Повздорили? — предположил омега. — Это уже больше похоже на правду, — согласился Чонгук, — Чонёль иногда забывается. Папа посмотрел на него пристально, и было в его взгляде что-то нежно-грустное. Так обычно родители смотрят на детей-выпускников, не понимая, когда они успели так вырасти. — Сынок, — сказал он, растягивая губы в нежной улыбке и склоняя голову к плечу, — ты слишком строг с ним. Он к такому не привык. — А должен был, пап, — прожевав, ответил Чонгук, — с тобой и с ним я и так становлюсь самой нежной версией себя. Папа рассмеялся, откладывая палочки, и покачал головой. — Со своим омегой ты тоже будешь вздорить по всяким мелочам? Чонгук закатил глаза, отправив в рот небольшой кусок курицы. — Можем поговорить о чем-то, кроме Чонёля и омег? — полушутливо спросил он. И так все мысли заняты были Чонёлем и его омегами. Телефон, лежащий рядом на столе, коротко провибрировал, оповещая о новом уведомлении. Чонгук скосил глаза к экрану, видя, что ему пришло сообщение от незнакомого номера с «доехал, спасибо». Он принял информацию к сведению, вновь возвращаясь к раздражению. Неразрешенные вопросы всегда вызывали внутри легкий тремор и желание бросить все, чтобы их немедленно решить, однако сейчас Чонгук был абсолютно, как ему казалось, беспомощным. Написать омеге о том, что никакой он не Чонёль? Надо было это сказать в первую секунду их встречи, а не тянуть до момента, когда это выглядело бы нелепо. Сначала нужно было разобраться с Чонёлем. Чонгук не успел перевернуть телефон экраном вниз, чтобы больше не отвлекаться, как вдогонку к предыдущему сообщению пришло еще одно. «У тебя очень вкусный одеколон, оказывается» Чонгук прикрыл глаза на секунду. — Обожаю твою еду, пап, — сказал он, все-таки переворачивая телефон и принимаясь доедать оставшийся рамён, надеясь, что его вкус перебьет отчетливое предчувствие надвигающейся проблемы в лице одного омеги и одной слабости, которую он себе позволил. Спустился на улицу Чонгук уже затемно. Папа, так и не выяснив, где он потерял свой пиджак, дал ему самый теплый кардиган из своего гардероба. Темно-синий кардиган с крупной вязью мог бы согреть и зимой без куртки, поэтому Чонгук только накинул его поверх плечей и хлопнул по карманам, тут же вспоминая, что пустую пачку сигарет увез с собой омега в его пиджаке. Он чертыхнулся и поднял лицо к небу, с которого вновь срывались редкие капли дождя и удивительно больно разбивались о кожу, напоминая точечные уколы иголками. Завтра у него был импровизированный выходной, и только это спасало от желания разнести к чертям либо лицо, либо любимую порше Чонёля. Проснулся он от крепкого сна, в который провалился, как только скинул с себя одежду прошлой ночью, когда солнце уже подошло к фазе зенита на небе. Чонгук сонно глянул на прикроватные часы, которые показывали двузначное число, и раскинулся на кровати, вытягивая ноги и руки, скидывая теплое покрывало на пол. В комнату мягко постучались, и Чонгук еле заставил себя вопросительно промычать. Домработник-омега мягко открыл дверь и, окинув хозяина дома в одном белье быстрым взглядом, опустил глаза к ковру. — Аджосси желает завтрак? — уточнил Ли Сон, если Чонгука не подводила память. Прислугой в его доме занимался Хосок, и иногда он сам даже не замечал замены персонала. — Да, — голос оказался охрипшим настолько, что можно было спутать с голосом больного ангиной, — приготовь мне говяжий бульон и пару тостов. Омега поклонился и вышел, плотно закрыв за собой дверь. Чонгук перевернулся на живот, обнимая рядом лежащую подушку с прохладной тканью наволочки. Перед визитом к Чонёлю ему требовались еще полчаса отдыха, который подвернется в следующий раз очень нескоро. Снова провалиться в сон ему не дал собственный телефон. «Я придумал куда пойдем» Чонгук открыл чат с тремя непрочитанными сообщениями, два из которых остались еще со вчера, от омеги. Как же его звали? Чонгук подумал, что, как минимум, ему нужно встретиться с ним для того, чтобы вернуть свой пиджак. Точно не потому, что эта авантюра его в какой-то, пока очень маленькой, степени привлекала. После завтрака, как только Чонгук уселся в машину, откинув голову на мягкий подголовник и прикрыв глаз, злость на брата вернулась. И на себя заодно. Он пропустил огромное количество возможностей сказать омеге о том, что альфа, на которого тот запал, водил его вокруг пальца. И самому отделаться от ненужной головной боли. Омега предложил ему пойти в планетарий, дав на выбор два разных дня в течение этого месяца, когда у него не было смен на работе. Чонгук, все еще убеждая себя, что ему очень важен пиджак от одного из десятков его костюмов, написал Хосоку, чтобы тот проверил, в какой из этих дней он сможет освободить вечер. Помощник ответил ему сразу, говоря о том, что через две недели получится освободиться раньше полуночи, если завершить встречу с небольшим инвестором раньше. Чонгук принял к сведению. В планетарии он не был с детства, в конце концов. — Чонёль! — зайдя в квартиру брата со своим ключом, крикнул Чонгук, отпихивая с прохода несколько пар дорогущей обуви. Судя по отсутствию любого признака жизнедеятельности и по часам, которые показывали половину третьего, Чонёль еще спал. Брат действительно нашелся закутанный в одеяло в постели в комнате с открытыми нараспашку шторами, которые легко трепыхались от несильных порывов ветра. Чонгук окинул спальню взглядом, отметив разбросанные по полу вещи вплоть до трусов, и разметавшиеся по постели спутанные волосы Чонёля. — Подъем, — громко сказал альфа, дергая за край одеяла. Чонёль поморщился, попытавшись укрыться с головой, — давай быстро. — Ммм, — Чонёль приоткрыл глаза и через слипшиеся ресницы увидел нечеткую фигуру возле себя, — Гук? — Чонёль, вставай немедленно, — Чонгук повторил еще раз, чувствуя, как мало места осталось в чаше его терпения, и что брат своей медлительностью не способствовал улучшению ситуации, — я сюда не в игры играть пришел. — А зачем? — альфа едва усмехнулся в ответ, усаживаясь на кровати и потирая глаза. Красные от лопнувших сосудов глаза. — Ты употреблял? — спокойно спросил Чонгук, сжимая челюсть до иллюзорного хруста в ушах. — Тебя колышет? — взъерепенился Чонёль, поднялся с кровати и, абсолютно не стесняясь своей наготы, принялся искать на полу нижнее белье или хотя бы штаны. Чонгук сделал шаг назад, давая ему место, — чё ты вообще запёрся в квартиру обутым? Чонгук коротко взглянул на свои черные кроссовки и вновь вернул все внимание к альфе напротив, который уже подтягивал штаны с бедер. — Чонёль, — предупреждающе сказал Чонгук, свирепея. Наркоманов в своей семье он не потерпит. Ровно так же, как и трусливых нерешительных обманщиков. — Я задал тебе вопрос. — Сходи-ка ты нахуй со своими вопросами, — Чонёль попытался пройти мимо него к выходу в коридор, специально задев плечом. Чонгук остановил его одним резким движением, перехватывая за предплечье, и альфа посмотрел ему прямо в глаза с нескрываемой усмешкой, чтобы добавить ядовитое: — хён. Если прислушаться, то в тот момент можно было отчётливо различить звук сорванного предохранителя, потому что в следующую секунду Чонгук ударил. С размаху заехал по скуле, все еще удерживая брата на месте. — Ты не будешь со мной так разговаривать, Чонёль, — притянув свободной рукой его за грудки сказал Чонгук, не повысив при этом голоса даже на полтона. Он тут же отпустил Чонёля, явно прибывавшего в шоке от случившегося, и оставил его одного, пройдя на кухню. Ему необходим был черный кофе и пол-ложки сахара. Пока Чонгук заливал воду в кофемашинку, ему на телефон снова пришло уведомление. Снова от омеги. «Я рад, что у тебя получится» «Скинуть геолокацию планетария? И там встретимся тогда» «Часов в шесть» Чонгук моргнул, выбирая нужный напиток на сенсорной панели кофемашины, и одной рукой пролистнул всю их короткую переписку снизу-вверх. Какого черта он продолжал творить? Какой планета… — Успокоился? — услышав зашедшего на кухню Чонёля, альфа заблокировал телефон, вновь убирая его в задний карман джинс. — Я не заводился, — Чонгук повернулся к нему, чтобы рассмотреть красную отметину, которая к вечеру нальется полноценным синяком, на щеке. — Ага, — кивнул брат и сел на стул, наблюдая за Чонгуком, — лед из морозилки достань. Чонгук склонился к нижнему отсеку холодильника, доставая единственное его содержимое — пару больших кусков льда. Взяв свой кофе, он сел рядом с Чонёлем, делая первый глоток. Он тут же отставил кружку ближе к центру стола и подвинул свой стул ближе к брату. Приложил на пробу лед. Тот ойкнул, отстраняясь. — Давай, надо, — выдохнул Чонгук, отняв на секунду лед и снова его приложив к покраснению, — держи пока. Есть хочешь? — А ты приготовишь? — поддел Чонёль, перенимая из его рук уже потекший лед. — Приготовлю, — ответил Чонгук и снова встал, вытерев влажные пальцы о футболку, чтобы посмотреть, из чего можно было приготовить обед. Для Чонёля — завтрак. — Не густо, — сказал он, осмотрев пустые полки холодильника, — омлет? — Ты никогда не умел извиняться, — улыбнулся Чонёль, пока альфа по шкафчикам искал сковородку. — Я и не собираюсь учиться, — Чонгук включил электронную плиту и повернулся, пока сковородка нагревалась, — но я могу сделать то, о чем ты меня попросишь, — добавил он, — в рамках разумного. — У меня осталась та же просьба, — пожал плечами Чонёль, — Юнги. Юнги. Точно. Вот как звали омегу. — Ты ее выполнил моими руками без моего согласия. — Начал выполнять, — запротестовал Чонёль, — ты мог это прекратить с самого начала. Но, судя по отсутствию гневных смс от Юнги, ты этого не сделал. Разбивая яйца на сковрчащее масло, Чонгук вдруг подумал, что его действия вовсе не были обусловлены манипуляцией брата. Он был альфой. Юнги — красивым омегой. Почему, собственно, нет? Планетарий и возвращение пиджака шли в подарок на первом за много лет свидании для Чонгука. — Я согласен помочь дальше, — ответил он, наблюдая за тем, как поджаривается белок, — если ответишь на мой вопрос. — На какой? — Ты употреблял? — все еще стоя спиной к Чонёлю. — Баловался, — выдохнул тот, — травка, не больше. — Я разукрашу тебе и вторую скулу, если еще раз узнаю об этом дерьме, — твердо и спокойно сказал Чонгук, взглянув из-за плеча на брата. Тот недовольно кивнул. Через пять минут Чонгук поставил перед ним тарелку с омлетом, на котором кетчупом был нарисован злой смайлик. Чонёль вытер мокрые от талого льда руки об его футболку, посмеиваясь. Чонгук на секунду, застряв в вакууме момента, ощутил себя беззаботным двенадцатилетним мальчиком, расплываясь в улыбке. Папа был бы счастлив увидеть их сейчас. Еще через десять минут он ответил Юнги. Облегчив груз своих мыслей, Чонгук позволил себе писать открыто и обольстительно, как он умел. Юнги не отставал от него, принимая правила игры, и поддаваясь на флирт. Чонгуку, привыкшему либо к скованным своей скромностью омегам, либо к откровенным настолько, что выворачивало, тонкий баланс между поддевками и заигрыванием, на удивление, пришелся по вкусу. «Я рад, что ты наконец-то перестал стесняться» «На первом свидании ты отрывался так, что я свою молодость вспомнил» «А потом бац и джентельмен, который лишний раз не обнимет» Чонгук завис с занесенными над клавиатурой пальцами, вчитываясь в сообщения. — Чонёль! — крикнул он, и брат тут же показался из ванной с пеной для бритья на лице и шее, — сколько лет Юнги? — Он старше, — ответил тот, и альфа кивнул. Омега упоминал. — На сколько? — поинтересовался Чонгук, — я бы больше двадцати пяти не дал. — Тридцать один. — Уф, — присвистнул альфа, ухмыляясь. Омег постарше у него никогда не было. «Я сочетаю в себе много разных качеств, Юнги» «Мне нравится» И Чонгук растянул губы в улыбке. Он скучал по общению с омегами. И по легкой щекотке внизу живота, что оно вызывало. К пятнице следующей недели в привычку Чонгука вошло получать от Юнги картинки с котами каждое утро. Он усмехался, рассматривая красочные надписи: «с днем пива», «сегодня праздник рамёна», «если ты это видишь, то ты — котик», «смотри, нас сфоткали», и отвечал селфи с короткими подписями, в зависимости от картинки. Например, на день пива он отправил Хосока под конец рабочего дня за холодной бутылочкой ноль пять и прислал Юнги свою фотографию, на что получил такую же с припиской в виде смайлика двух чокающихся бокалов. Разглядывая черные волосы омеги, красиво обрамляющие его светлое лицо, лисий прищур глаз и идеально ровный тон кожи, создающий контраст пухлым покусанным губам, Чонгук усомнился в адекватности своего брата. Пустить такое сокровище в руки гетеросексуальному здоровому альфе и ожидать, что тебе его потом отдадут. Глупость. Перед встречей с Юнги к нему в офис завалился Чонёль и притащил груду своих сережек, раскладывая их перед Чонгуком на столе. — Выбирай любые, — сказал он, — сколько у тебя проколов? Чонгук поднял взгляд с украшений на брата: — Я не стану это надевать. — Тогда Юнги не поверит, что ты — это я, — пожал плечами Чонёль и подвинул к нему несколько серебряных колечек. — Я не носил серьги уже лет пять, — Чонгук откинулся на спинку своего кресла, взглянув мимолетом на наручные часы. До встречи с омегой оставалось чуть более часа. — У меня все проколы заросли. —Так мы проколем, — усмехнулся Чонёль и обошел стол, чтобы стать сбоку от альфы, — самую тонкую выбрал, — он коротко прокрутил простую круглую серьгу перед глазами Чонгука и, открыв ее, вставил в самый нижний прокол на мочке левого уха. Чонгук болезненно шикнул, чувствуя, что дырка действительно стянулась, и теперь любое украшение вызывало раздражение и тупую боль. — У тебя чего, тоже пять их? — удивился Чонёль, беря в руку следующую сережку. — Пять-пять, — в конце фразы Чонгук сорвался на шипение, зажмуриваясь. Чонёль под конец сказал ему что-то о том, что братская любовь стоит всех страданий, а Чонгук только качнул головой, усмехнувшись. Хуй бы пошел на такое, если бы омега ему не нравился. К планетарию, как и положено по этикету, он приехал раньше Юнги на десять минут, предварительно заказав ему такси из дома.

****

Первым, что увидел омега, выбравшись из машины S-класса, был букет белых роз, который полностью скрывал лицо Чонёля. Грудь от сладостного волнения приятно сжалась, и он едва удержал в себе восторженный писк. Все-таки на четвертом десятке это было уже неприлично. — Вау, — все же выдохнул Юнги, приблизившись к альфе, — какие цветы красивые. Интересно, кому? — он улыбнулся, когда Чонёль в ответ отодвинул букет от лица и в притворной задумчивости поднял глаза к небу, нахмурившись. — Жду одного прекрасного омегу, — шепнул он ему, словно по секрету, — пригласил меня на свидание в планетарий, а теперь, вот, — альфа сверил время на часах, — опаздывает уже на шесть минут. — Не опаздывает, а задерживается, — хмыкнул Юнги, принимая розы в руки и тут же зарываясь в нежные лепестки носом, — и с чего Вы взяли вообще, что омега Вас на свидание пригласил? — игриво спросил он и поднял глаза на Чонёля, не отрывая лица от цветов. Тот, ухмыльнувшись, языком толкнул щеку. Юнги даже немного стыдно стало от того, как сладко у него свело мышцы живота. В прошлую их встречу Чонёль показался ему довольно посредственным, не вызывающим никаких эмоций, но симпатичным, что и заставило омегу поддаться на его уговоры о втором свидании. Не зря, видимо. Сейчас перед ним стоял уверенный в себе мужчина, который точно знал, как ухаживать. В прошлый раз Юнги пришлось делить с ним счет пополам, и он даже задумался на миг, так это на самом деле было или его сознание отказывалось принимать идеальность альфы и поэтому подкидывало выдуманные минусы. — Омега, что точно не приглашал меня на свидание, не хочет зайти внутрь? — Чонёль рукой указал на здание планетария с крышей полусферой, — до закрытия полтора часа, — и галантно подставил локоть, чтобы Юнги мог взяться за его руку. — Интересно, количество серьг в твоих ушах влияет на твое поведение? — пристроившись рядом, Юнги ощущал крепость — мощь — чужого тела даже через слои одежды, а потому начал болтать. Возбуждаться от недообъятий не входило в его планы на вечер. Чонёль посмотрел на него удивленно, потрогал свободной рукой сначала левое, потом — правое ухо, и улыбнулся широко, прижимая Юнги ближе к себе. — Ты догадливый, — он склонился к омеге так, чтобы коснуться чужих волос носом, — и волосы мягкие. Омега мечты. От горячего дыхания, задевшего ухо — одну из самых чувствительных зон на теле — кожа Юнги, с головы до пят, покрылась мурашками. И он тут же себя отчитал. Сейчас за кошельком лезть, чтоб билет себе купить, а он размечтался. Однако Чонёль снова его удивил, приветливо улыбнувшись омеге на входе и сказав: — У нас забронировано. Забронировано что? Юнги удивленно посмотрел на альфу, перехватывая одной рукой поудобнее букет. Их провели в главный зал планетария. В тот, где потолок полусферой и с натянутым огромным экраном, на котором — Солнечная система в медленной анимации. Обычно в нем собиралось огромное количество туристов и местных посетителей, так что все диванчики, на которые нужно было ложиться, оказывались занятыми. Приходилось задирать голову, от чего затекала шея. Сейчас же они с Чонёлем были одни. — Приятного вечера, — поклонился сотрудник, о котором Юнги совсем забыл, и вышел, теперь точно оставляя только ошарашенного омегу и ярко улыбающегося альфу наедине. Через пару секунд погас свет, погружая их в приятную темноту, разбавленную светом экрана со сменяющимися планетами. — Нравится? — спросил Чонёль, не отрывая от Юнги глаз. Тот кивнул, встречаясь с ним взглядами и тоже расплываясь в улыбке. — Это очень… — омега отпустил руку Чонёля, отходя на пару шагов, чтобы присесть на мягкий кожаный диван в центре зала, отложив розы рядом с собой, — очень впечатляюще, — Юнги взглянул на альфу из-под кромки пушистых ресниц и, зная, как выглядит со стороны, заправил прядку завивающихся к кончикам волос за ухо, добавив на выдохе: — Чонёль. Тот, как ему показалось, слегка напрягся, но ничем себя не выдал, кивнув на приятные слова. А после присоединился к нему, усевшись на диван и почти сразу откинувшись на спину. Хлопнул ладонью рядом с собой, призывая Юнги тоже лечь. Омега усмехнулся: — Слишком рано, чтобы оказываться в одной горизонтальной плоскости, не находишь? — Это была твоя идея, Юнги-щи, — улыбнулся Чонёль и перевел взгляд на потолок. Юнги прилег рядом, и их плечи соприкоснулись. — Я думал, мы голову будем задирать в толпе, вообще-то, — доверительно шепнул Юнги альфе на ухо, повернув к нему голову. — Я лишь немного улучшил условия твоего плана, — Чонёль неожиданно тоже повернулся к нему лицом, и Юнги уставился в пару чернющих глаз с бликами звезд проектора в них. — С таким умением выворачивать ситуацию в свою сторону тебе не моделью работать надо, Чонёль. Глаза напротив посерьезнели, будто вмиг теряя весь блеск, что физически не было возможно — на проекторе все еще светились звезды, и альфа свел густые брови к переносице. — Называй меня просто Чон, — сказал он, боднув Юнги головой, лбом об лоб. — По фамилии? Почему? — спросил омега, удивившись. — Мне так нравится больше, — ответили ему. — Все для моего донсена, — понятливо хмыкнул Юнги, и тут же себя одернул. Какой к черту его? Омеге со студенческих времен, когда он только научился общаться с альфами, не нравилось, как иногда его заносило во время флирта. Он искусно подначивал и дразнился, но нет-нет да в потоке в голову могло прийти что-то абсолютно не к месту, о чем двадцатилетний Юнги думал бессонными ночами еще долгое время, от смущения утыкаясь в подушку горящими щеками. Сейчас, перешагнув четвертый десяток лет, он смущался крайне редко, но неосторожно кинутая фраза будто вернула его в те далекие времена. Как он говорил? Возвращается с альфой в молодость? Вот, пожалуйста. Чонёль только тепло усмехнулся, обнажая ряд ровных зубов, но на омегу не посмотрел — зато кончиками пальцев коснулся его раскрытой ладони. Всего на мгновение, тут же прерывая касание. Что ж, возможно, этот альфа был далеко не так безнадежен, как Юнги показалось на их первом свидании.

****

Чонгук был очарован. Таким, каким он редко бывал даже в совсем юном возрасте. Однако Юнги с его тонкими запястьями, бледной, чуть ли не просвечивающей, кожей и остроумными вставками абсолютно не оставил ему выбора. Омега пришел на свидание в его пиджаке, и выбил своим видом из альфы весь дух: черная лощеная ткань идеально подходила к глазам-бусинкам с хитрым прищуром. Чонгук даже не смог заикнуться просьбой вернуть его назад, откинув в сторону принципиальное желание все свое держать при себе. Альфу рядом с Юнги волновала только его внимательность: он сразу заметил, что в левом ухе сережек было меньше, чем на первом свидании — там у Чонгука только три прокола, в отличие от брата. Интересно, как быстро Юнги сможет их раскусить? И какой будет его реакция? Чонгук был достаточно самоуверен для того, чтобы думать, что она будет любой, кроме разочарования. Было и то, что его раздражало до скрипа зубов. То, в чем состояла причина, по которой он встретился с Юнги — омега называл его чужим именем. Чонгук стойко проигнорировал это в первый раз, когда с губ Юнги с придыханием сорвалось не его имя. Во второй раз, лежа плечом к плечу, чувствуя тепло чужого тела, ему мягкое, воздушное, тихое «Чонёль» голосом омеги встало поперек горла, как огромная рыбья кость — ни вперед, ни назад и изнутри раздирает. Он едва собрал мысли в кулак, чтобы ненароком не попросить называть его Гуком — обошелся лаконичным Чон, которое подозрений даже у внимательных омежек бы не вызывало бы. После планетария, из которого они вышли за десять минут до закрытия, он отвез Юнги в лучший ресторан, который смог найти вместе с Хосоком еще неделю назад, искренне желая воспроизвести впечатление. — Я непрезентабельно одет, — шепнул ему омега перед тем, как выйти из машины. Чонгук улыбнулся, опустив взгляд на соблазнительные коленки, выглядывающие из неаккуратных дырок на джинсах. — С таким очаровательным лицом, — альфа полностью повернулся к Юнги, смотря прямо в глаза, — тебе вообще не стоит беспокоиться, что кто-то будет обращать внимание на твою одежду. Юнги хлопнул его по руке, другую ладонь приложив к лицу в смущении. — Ты льстец. — Это не моя стихия, кроха, — Чонгук приблизился к медленно моргающим глазкам еще, чувствуя на своей коже теплое дыхание, пробивающееся сквозь чужие пальцы, и рассматривая в тусклом свете от уличных огней едва заметный румянец под тонким слоем пудры, — я умею врать. Льстить — никогда. Тем более, — добавил он, усмехнувшись, — на тебе пиджак стоимостью в платье любого омеги, что ты встретишь там, — и ткнул пальцем вверх, указывая на верхний этаж стеклянного здания, возле которого они припарковались. Юнги тут же поднял на него взгляд, сначала проследив за направлением пальца, а потом вернулся к его лицу. Отнял руку ото рта и хитро прищурил глаза. Чонгук подавить рваный вздох не смог, постарался только убавить его громкость. Омега слишком сильно был похож на маленькую строптивую лисичку. Которую хотелось сожрать большому серому волку. — Хочешь верну? — спокойно спросил омега, но в его голосе отчетливо сквозил вызов, и Чонгук отрицательно мотнул головой. — Хочу, чтоб ты его не снимал, — доверительно шепнул он, и от его дыхания передние, самые короткие прядки смоляных волос у лба Юнги колыхнулись, — альфам нравится, когда красивые омеги носят их вещи. — Вряд ли тебя можно отнести к общей категории альф, — улыбнулся Юнги, совсем не стесняясь близости. Чонгук хмыкнул, глазами метнувшись на мгновение к полным покусанным губам с розовым отливом, и отстранился. — Идем, — сказал он, выходя из машины, и прежде, чем улыбающийся омега успел открыть свою дверь, открыл ее для него, обойдя автомобиль спереди. — Джентльмен, — Юнги подал ему свою руку, и это было их первое полноценное касание. Продолжительное. Когда альфа смог ощутить тепло и мягкость чужой кожи. Удержаться от поцелуя-бабочки в тыльную сторону ладони Чонгук физически не смог. Омега склонил голову к плечу, другой рукой коснувшись его щеки, нежно проведя по ней прохладными пальцами, — галантный альфа, — вдруг продолжил он, — хороший. Чонгук почувствовал, как с этими словами что-то далеко не хорошее, темное вспыхнуло во всем его теле, разливаясь по сосудам пышущей жаром лавой. Желание. Так ощущалось желание угодить, быть послушным, вежливым — самым лучшим, и в ответ получить определенную награду. Разметавшуюся по смятым простыням, сладко стонущую и закатывающую глаза награду. Альфа прокашлялся. В ресторане, на крыше высотки, с открытой террасой, открывающей вид на ночной Сеул почти с высоты птичьего полета, играла ненавязчивая живая музыка, и Юнги, которого Чонгук придерживал под локоть, во все глаза разглядывал не аляповатую, но очевидно дорогую — вычурную — обстановку вокруг. — Мне кажется, — доверительно шепнул ему омега на ухо, аккуратно приложив ладонь к своему рту, чтобы услышал только Чонгук, — что я себе здесь даже стакан воды позволить не смогу. Чонгук хмыкнул, притянув Юнги ближе своему боку. — Как хорошо, что у тебя есть я, правда? — Это намек на то, что, если ты, как в прошлый раз, захочешь разделить счет, давай найдем место попроще, — Юнги остановился, не доходя пару шагов до зарезервированного столика, на который им указал администратор, и серьезно посмотрел на альфу. Чонгук смотрел в ответ, пытаясь подавить возмущенное удивление в глазах. Чонёль не просто просил его притвориться другим человеком — он просил его притворяться альфой, который заставил омегу платить на свидании. — Я был не в себе, — натянуто улыбнулся он Юнги, подталкивая его к столику, — не знаю, что на меня тогда нашло, правда. Платить ты не будешь. Омега еще несколько секунд не двигался с места, приподняв брови и будто бы пытаясь удостовериться, что его не обманывали. — Серьезно, Юнги, — настойчиво повторил Чонгук, принимаясь поглаживать локоть омеги, скрытый тканью пиджака, круговыми движениями, — мне жаль, что у тебя сложилось неприятное первое впечатление обо мне. Дай мне шанс его исправить. — Чонё… — Чонгук, не скрывая эмоций, поморщился так, что перебил омегу, и тот исправился, — Чон. Я не против платить пополам, если что. Просто не, — Юнги поднял взгляд к люстре с сотней маленьких зеркал, — не здесь. Я не пытаюсь выжать из тебя деньги. Я зараба… — Юнги, я не воспринимаю тебя как содержанку, — обрубил Чонгук, понимая, к чему вели слова омеги, — и ничего не попрошу взамен наших свиданий, какими бы дорогими они ни были. Я делаю это потому, что мне нравится, а не потому, что я должен покупать внимание и секс. — С вниманием и сексом у тебя, думаю, проблем никогда не было, — усмехнулся Юнги, наконец подходя к столику и снимая со своих плеч пиджак, чтобы повесить его на спинку обшитого бархатом стула. Чонгук еле сдержал издевательский смешок. Последние годы у него с этим проблемы вполне реальные. Но Юнги этого не расскажешь, вряд ли он поверит, что модель на полставки настолько зарывается в работу, что продохнуть не может. — Предполагалось, что я должен тебе стул отодвинуть, — со снисходительной улыбкой заметил альфа, когда Юнги потянулся к меню в кожаной обложке на столе. — Ой, — омега слегка махнул рукой, вчитываясь в названия блюд, и у Чонгука появилась прекрасная возможность увидеть, как он хмурится в непонимании, быстро перелистывая страницы, — а где…? — Цены? — уточнил Чонгук. Юнги поднял на него взгляд, все еще нахмуренный, и кивнул. — Я же сказал, что ты платить не будешь, — пожал плечами альфа и сел на свой стул, подвигаясь к столу. — Знаешь ли, — омега закрыл меню, — в число моих хобби не входит разорять альф. Ты уверен, что мы можем здесь поужинать? — Я уверен, кроха, — рассмеялся альфа. Переживания Юнги вызывали в нем отголоски нежности. Он, блять, умилялся. — Даже если ты закажешь каждое блюдо из предложенных, я смогу это оплатить. — Ты говорил, — омега прищурился, — что твой брат, Чи… — омега задумался, явно пытаясь вспомнить имя брата Чонёля. Его, Чонгука, имя, — Чигон? Альфа сосредоточенно кивнул. Чигон так Чигон. Если он услышал бы свое имя, слетевшее с мягкой прелести розовых губ омеги, нутро бы не удовлетворилось даже «Чоном». — … зануда страшный и деньги у тебя забирает, — продолжил говорить Юнги, не отводя глаз от альфы. — Когда я такое говорил? — брови Чонгука поднялись, и он не был в силах контролировать это движение. — Когда напился, — уточнил омега. Альфа, который заставил разделить счет, да еще и напился на первом свидании. Вот, кем теперь был Чонгук в глазах омеги. — Я с ним уже… — Чонгук кивнул официанту, принесшему им по стакану холодной воды, — разобрался. На небольшой ресторанной сцене тем временем пианист сменился на флейтиста, и Юнги завороженно уставился на представление. Его губы слегка разомкнулись, обнажая белизну зубов. — Вау, — благоговейно выдохнул он, — только за это можно немаленькие деньги заплатить. Чонгук согласно кивнул, и, пока Юнги был занят восторганиями, достал телефон, чтобы отправить Чонёлю сообщение. «Тебе пиздец» «Что ты плел про меня Юнги?» «И какого хуя он платил на свидании?» «Я прям до последней воны все забрал?» Он заблокировал телефон и вновь плавно посчитал от одного до десяти, подстраивая дыхание под мерный темп счета. Как раз к этому времени к ним вновь подошел официант, на этот раз готовый взять у них заказ. Ни Юнги, ни Чонгук по итогу к меню практически не притрагивались. — На ваш вкус, — махнул рукой Чонгук, — салат и что-то мясное. Вино белое пятилетней выдержки минимум. Юнги? — Мне к этому еще десерт добавьте, — улыбнулся омега, передавая официанту обе карты меню, — только без миндаля. У меня аллергия. Им поклонились и оставили наедине. Вечер тогда пролетел незаметно за улыбками Юнги и за тем, как они сталкивались ногами под столом, от чего омега растягивал губы еще шире, смотря на Чонгука с хитринкой на дне темной радужки. — Я так наелся, что едва могу двигаться, — сказал Юнги, уложив тонкую ручку на живот. Отголоски инстинктов, которые всегда казались альфе пережитком каменного века, подсказывали, что так должно быть всегда: омега сытый и довольный, с ладонью на животе. Возможно, внутренняя сущность приняла этот жест Юнги как свидетельство о беременности, поэтому была так довольна и мягко скреблась о грудную клетку Чонгука. — Вызовешь мне такси? — Я отвезу, — сообщил альфа, прикладывая карту к терминалу в руках омеги-официанта. В последний момент сообразил, что из бумажника лучше достать явно не черную, чтоб не вызывать лишних вопросов. Омега кивнул, накидывая на себя пиджак. Чонгук не смог противостоять своему желанию придерживать его под локоть, пока они спускались на лифте, а после — по ступенькам к стоянке. Он открыл Юнги дверь, подождал, пока тот усядется поудобнее, и наклонился, чтобы застегнуть ремень безопасности. Когда их лица разделяло несколько жалких сантиметров, Юнги обхватил прохладными ладонями его щеки и оставил нежный липкий от свежего слоя блеска на губах поцелуй на подбородке. Альфа уставился на него почерневшими от такого невинного жеста глазами. Юнги хлопнул ресничками пару раз, смотря снизу вверх: — Это спасибо, — мягко сказал он, и Чонгук осоловело кивнул, еле заставив себя отвести взгляд. Он захлопнул дверь пассажирского сидения и сел за руль через пару секунд. — За такое спасибо, — прервал тишину альфа, трогаясь с места, под мерное гудение двигателя, — я еще должен поблагодарить. Снова уступаю ход? — предложил он, кинув быстрый взгляд на омегу. — Ну уж нет, — усмехнулся Юнги, — прояви креативность. — Как пожелает самый красивый омега на свете, — ответил Чонгук, делая медленную песню, игравшую на случайной волне радио, чуть громче. Огни уличных фонарей замелькали быстрее по мере того, как он сильнее вдавливал педаль газа в пол. На прощание омега обнял Чонгука, отстегнувшись, и от того, как его мягкие волосы коснулись лица альфы, у того по телу пробежала стая предательских мурашек. — Напиши мне, как придумаешь место для следующего свидания, — шепнул Юнги ему на ухо и отстранился, — буду ждать. — Конечно, — едва Чонгук успел улыбнуться ему в ответ, кивая на прощание, омега вышел из машины, мягко хлопнув дверью. Альфа подождал, пока Юнги, кутаясь в его пиджак, зайдет в подъезд, и только тогда смог отвести взгляд от удаляющейся тонкой спины. На приборной панели светилось время без трех минут двенадцать. Завтра на встречу к восьми, а, значит, на работу к шести. Чонгук вздохнул. Хосок наверняка оборвал поставленный на беззвучный режим телефон. Следующие две недели Чонгук подгонял Хосока найти — и если нет, то выгрызть — ему в графике свободный день. Потому что в привычку давно вошли не только картинки по утрам от Юнги и его смешные селфи, но и его голосовые по десять минут о том, как прошел его день или об очередном напыщенном грубом клиенте на работе, которые Чонгук слушал с достаточно сосредоточенным лицом для того, чтобы его в это время не отвлекали, иногда только пролистывая документы и толком их не читая. В ответ Чонгук отправлял ему короткие, по паре секунд аудио, коротко говоря: «у меня все гораздо скучнее, фоткаюсь для очередного журнала». На самом деле он не знал, были ли у Чонёля сейчас проекты, как и не знал, что отвечать омеге, если тот спросит, где купить журналы с ним на обложке. Он просто говорил, иногда рассказывая о реальном завале на работе, меняя тугодумов-инвесторов на слишком придирчивого креативного директора, а бухгалтеров, допустивших осечку в пару миллиардов вон, на не умеющего держать камеру в руках фотографа. Все их общение разрасталось, как катящийся с горы снежный ком. При чем, так быстро, что в какой момент утро Чонгука стало начинаться с, помимо кофе, заглядывания в чат с Юнги — даже сам Чонгук не понял. Просто вошло в его рутину. Как зал три раза в неделю, как ежедневные встречи и как номер Хосока на быстром наборе. Только, в отличие от всего перечисленного, переписывался с Юнги он действительно с удовольствием. — Чонгук-щи, — Хосок зашел в кабинет, и по его радостному выражению лица с обращением на грани неформальности, которое только время от времени бета себе позволял, альфа сразу понял, что… — я выбил вам окно двадцать седьмого. О, да. — Спасибо, Хосок, — кивнул Чонгук и попытался сохранить безучастное выражение лица, возвращаясь к экрану компьютера. Ему даже пришлось прикусить губу, чтобы сдержать улыбку. «Двадцать седьмого числа, я и ты, боулинг» «Как тебе?» Он отправил сообщения Юнги и стал постукивать пальцами по столу, ожидая ответа. «Надо подумать» Прислал омега через пару минут. А следом пришел желтый смайлик с хитрой улыбкой и взглядом в сторону, и Чонгук понял, что согласие было у него в кармане. — На двадцать седьмое, — он поднял взгляд на своего ассистента, уже успевшего уткнуться в свой неизменный ноутбук, — забронируй зал для боулинга, пожалуйста. Адрес скинул. — Дорожку, Чонгук-щи? — уточнил, открывая письмо от начальника по почте. — Зал, — повторил Чонгук, — и ресторан чтоб был открыт. В этот раз Чонгук даже не думал о том, чтобы вызвать Юнги такси. Он приехал сам. Вышедший на улицу омега в шортах до половины бедра и коричневой кепке с нашивками заметно удивился. Он приподнял козырек кепки и посмотрел Чонгуку точно в глаза через стекло, вздернув одну бровь. Альфа усмехнулся и вышел из машины, чтобы открыть ему дверь. — Привет, — сказал Юнги, останавливаясь около пассажирской двери. — Привет, — ответил Чонгук, внимательно осматривая лицо напротив, едва запрокинутое вверх из-за разницы в росте, — тебе очень идет… — альфа замолчал, когда Юнги наклонил голову к плечу, ожидая продолжения, — ходить со мной на свидания, Юнги. Омега хмыкнул и сел в машину, чтобы Чонгук мог его пристегнуть. Чтобы на ухо теплым дыханием шепнуть: — Тебе очень идет смущение, Чон. Чонгук остановился в движении и поднял взгляд к глазам Юнги, качнул головой, толкая язык в щеку. — Если ты так говоришь, значит, правда, Юнги-оппа. Юнги задушено прыснул. — Я ведь и привыкнуть могу, — поделился он, когда альфа распрямился, — к тому, что ты меня так зовешь. — Я буду не против, если ты привыкнешь к тому, что я тебя зову. Наблюдая за тем, как Юнги забивает очередной страйк, крутясь на месте от радости, Чонгук все больше убеждался в своих словах. Он был бы очень не против, если бы омега привык к нему. К его голосу, свиданиям с ним, его рукам и поцелуям. — Чон! — окликнули его, и Чонгук встал с лавочки, чтобы подойти к дорожке, — твоя очередь. Альфа кивнул, выбирая ярко-оранжевый шар с толстым числом «14». Взвесил его в руке и прицелился. Когда кегли были расставлены автоматическим механизмом, он, разогнавшись, отпустил мяч. Одна кегля осталась стоять, лишь слегка пошатнувшись. На экране над дорожкой вновь загорелось его имя, и он взял другой шар, теперь с одиннадцатой на боку. Прицелился и…шар занесло в кювет. — Я выиграл! — на него сзади набросился Юнги, оплетая руками за шею и ногами — за талию. Чонгук инстинктивно подхватил его под бедра, чтоб не упал, чуть сжал теплую голую кожу пальцами. — Тебе не хватило одного очка. — Молодец, — с улыбкой ответил альфа, не спеша опускать Юнги, и повернул голову так, чтобы в его щеку точно уткнулся маленький нос, — какой приз хочешь? — Приз? — омега надул губы в притворной задумчивости, и те коснулись гладковыбритой чонгуковой щеки. Прикосновение вперемежку с прерывистым дыханием за собой принесло тепло, разлившееся по всему лицу и спустившееся вниз к шее мелкими мурашками. — Даже не знаю, — протянул Юнги, удобнее обхватывая альфью шею и ерзая бедрами, — что предлагаешь? — Что хочешь, — ответил Чонгук, — какой бы подарок тебе хотелось получить? — М-м-м, — протянул Юнги, — шоколадку? — Какой шоколад ты любишь? — Молочный, — омега засобирался выбраться из объятий, немного отстраняясь от спины Чонгука и хлопая его по плечу, чтобы отпустил. Чонгук улыбнулся этим шевелениям и слегка подкинул Юнги на руках, чтобы перехватить под коленями. — Эй! — Прости, но не пущу, — рассмеялся альфа, когда ему прилетел подзатыльник, — а насчет шоколада подумаю. Если после свидания он отправил на адрес Юнги упаковку сто одного киндера с бантиком, цвет которого кропотливо выбирал полчаса, никто не мог его осуждать. Тем более не тогда, когда на его телефон поступил звонок с счастливым голосом по ту сторону, шепчущим благодарность. И не когда, пятью минутами позже, Чонгук получил фотографию омеги в темно-сиреневой шелковой пижаме в зеркале с огромной коробкой в ногах. В стройных, бледных, неприкрытых шортами ногах. «Сладкий» Отправил альфа с улыбкой, разглядев фото со всех возможных углов и несчетное количество раз приблизив круглые коленочки. «Шоколад наверное тоже» «Так с оппой не общаются, бесстыдник» Это сообщение Юнги будто бы поставило все на свои места, стало последней каплей в оттягивании, как оказалось, неизбежного. Чонгук этого омегу хотел себе. Всю его нежность кожи, хитрость глаз и мягкость волос. В своем доме, чтобы спешить к нему с работы, в своих руках, чтобы бесконечно, бесстыдно гладить и сжимать, на своих губах, чтобы зацеловать, оставить метку и окольцевать. «Как дела?» Сытая улыбка исчезала с лица альфы, стоило увидеть новое сообщение во всплывающих уведомлениях. Чонёль. Точно. Блять. Зайдя в их переписку, Чонгук увидел, что все его прошлые сообщения, о которых он сам успел забыть, были проигнорированы. Он ответил односложно, потому что теперь о Чонёле не получалось думать только как о родственнике — теперь он был альфой, у которого были виды на его, Чонгука, омегу. Оказалось, брат писал по поводу приближавшегося дня рождения папы, о чем в ворохе работы и теперь окрыленности от встреч с Юнги, Чонгук в очередной раз забыл. Хосок бы напомнил ему за неделю до, но Чонёль хотел выбрать подарок сейчас. Юнги он ни разу не упомянул, и потому альфа позволил себе расслабиться, вновь возвращаясь к трогательным коленям в мыслях, пока от брата чередой приходили фото вариантов подарка. Следующее свидание Чонгук организовал через неделю, безрассудно и очень не ответственно отменив ради него встречу. — Как мы это преподнесем? — удивленно спросил тогда Хосок, поднимая взгляд на альфу и снимая очки с усталых глаз. — Я заболел. — Вы же понимаете, — помощник потер переносицу, — что это не школа, и температурой тридцать семь и один я вас, извините за выражение, не отмажу. — Тогда умер. Хосок против воли выпустил смешок, тут же вновь нахмурившись. К дому Юнги Чонгук подъехал за десять минут до оговоренного времени, и, к его удивлению, омега вышел на улицу всего через пять. Как расширились его глаза, когда он увидел припаркованную возле подъезда машину, было хорошо видно даже в сумерках. Чонгук вышел из машины, чтобы облокотиться на блестящую черную крышу и подмигнуть Юнги. — О, — усмехнулся омега, подойдя ближе, — это вы мое такси? Хорошая машина. И сервис быстрый. — Конечно, — расплылся в улыбке альфа, — из сервиса у нас еще открытие двери для прекрасных омег. Наблюдая за тем, как Чонгук обошел машину и открыл ему дверь, Юнги положил руку ему на плечо, на этот раз не упакованное в строгий костюм — на Чонгука была белая футболка, джинсовых жакет и — омега опустил глаза — широкие джинсы. — Еще пара демонстраций вашего сервиса, — шепнул он Чонгуку на ухо, негромко втянув свежий запах насыщенного парфюма и табака около сильной шеи, — и вам придется брать ответственность и вести меня на свидание. — С удовольствием, — Чонгук одним движением притянул Юнги к себе, обхватывая тонкую талию правой рукой, — возьму ответственность, — не отрывая взгляда от темных лисьих глаз, он кончиком своего носа прикоснулся к точеному носику омеги. — Берите, — губы в губы шепнул Юнги, и Чонгук почти смог ощутить вкус его блеска, — ответственность, — омега уложил на второе плечо альфы свободную руку, и двумя ладонями провел от плечей к шее, чтобы скрестить их за ней, — прямо сейчас. Чонгук почувствовал, как собственные руки сжались на чужой талии, хватаясь крепче, бесстыдней. Внутри скреблось желание омегу сожрать, разложив прямо на капоте. Зарыться носом в мягкие волосы, развести аппетитные бедра и довести до сладкой дрожи, до сбитого дыхания и возможности выстанывать только его имя. «Ч-Чонгук…ах, Гук-ки—ох, сильнее» Звучало бы идеально. Идеально настолько, что альфе пришлось отстраниться первым. — Конечно, — оставив легкий поцелуй на мягкой щечке, сказал он, — присаживайтесь. Омега сел в машину, выглядя при этом до чертиков довольным собой. Альфа внутри Чонгука метался в счастливом ожидании: Юнги не против, и скоро он будет совсем рядом. Понять, как и отчего омега привлекал так, как никто и никогда до, отчего сердце заходилось бешеным ритмом от его близости, отчего хотелось рушить все планы лишь бы увидеть, коснуться, засмотреться на кукольное лицо и лисий прищур, Чонгук так и не смог. Юнги просто был, и этого было достаточно, чтобы свести Чонгука с ума. — Куда едем? — спросил Юнги, поворачиваясь к нему вполоборота, стоило им тронуться с места. — В кино, — улыбнулся Чонгук, кинув быстрый взгляд на омегу. — Надеюсь, на триллер, молодой человек, — кинул Юнги, откидываясь на спинку сидения, — иначе мне придется ждать тебя возле кинотеатра. — Какой привередливый омега мне достался, — хмыкнул Чонгук, за что тут же получил легкий хлопок по бедру, — любишь только страшилки? И больше совсем-совсем ничего? — В кино классно смотреть только страшилки, — руку он с альфьего бедра убирать не спешил, постукивая по нему пальцами, — а все остальное можно и дома. Я не люблю тратить время. От этих слов Чонгук еле смог сдержать довольное урчание. Омега не любил тратить время, но соглашался уже на третье свидание. Не любил тратить время, но переписывался с ним часами. — Сразу видно, что ты оппа, — вместо этого выдал Чонгук, и пальцы на его бедре мгновенно сжались. — Ты вообще в курсе, что омегам неприлично указывать на их возраст? — спросил Юнги, вновь поворачиваясь к нему. Чонгуку титанических усилий стоило не отвести взгляд от полупустой трассы. — Я думал, ты против секситских стереотипов, — парировал он. Боковым зрением альфа уловил, как Юнги медленно хлопнул ресницами. — Подловил, — сказал омега через пару секунд излишне серьезно для сложившейся ситуации. Чонгук разразился смехом. В кинотеатре Чонгук узнал о Юнги много нового. Например, то, что омега не переносит сладкий попкорн — только сырный и с солью. Что во время страшных и напряженных моментов хватает за руку рядом сидящего. И что любит по ходу сбивчивым шепотом предполагать развязку фильма. О себе он узнал только одну вещь: он влюблен. Первая и четкая мысль, разграничившая желание с интересом и влюбленность, появилась, когда Чонгук поймал себя на том, что единственное, что его интересовало в зале, было выражение лица Юнги, которое то скрывалось в темноте, то освещалось вспышками света на экране. — Ты красивый, — шепнул Чонгук на ухо омеге при очередной смене кадра. — Я думаю, убийца…что? — Красивый говорю, — повторил альфа, едва повысив голос, и Юнги повернулся к нему. — Бесстыдник, — омега схватил его за руку, переплетая их пальцы, — не отвлекай меня. В момент, когда на лице, вновь залитом светом, Чонгук заметил легкий румянец, он сжал чужую ладонь сильнее и едва погладил нежную теплую кожу большим пальцем. Потом Чонгук привез его на набережную. Вокруг было темно и сыро от моросившего дождя, но Юнги наотрез отказался менять планы и ехать в другое, сухое и теплое, место. Он открыл пассажирскую дверь и, высунув ноги на улицу, наблюдал за лениво плавающими утками на реке. Людей вокруг не было, и птицы чувствовали себя намного увереннее, подплывая к берегу и даже выходя на траву, чтобы почистить перышки. — В детстве мне всегда хотелось завести домашнего питомца, — тихо поделился омега, все еще сидя к Чонгуку спиной, — но родители были против. Говорили, как вырасту, смогу завести хоть целый питомник, — усмехнулся он. — Завел? — спросил Чонгук, плечом облокачиваясь на спинку кресла. Чужие чуть растрепанные волосы манили, по ним хотелось провести рукой, зарыться пальцами. — Не-а, — Юнги поставил ноги обратно на черный коврик и повернулся к альфе, тоже усаживаясь боком на кресле. Теперь они смотрели друг на друга. Чонгук протянул свою ладонь на кожаный подлокотник, и на нее тут же легла чужая, с изящными тонкими пальчиками. — Работа забирает почти все мое время, так что на собачку точно не хватит. Зато у моего брата есть. Честно сказать, хожу я к нему в гости только ради его песика, — хихикнул омега, — он просто прелесть. — У меня дома живут рыбки, — сказал Чонгук, поглаживая омежью руку, — я тоже хотел собаку, но пока довольствуюсь ими. — Их не потискать, — вздохнул Юнги, — а я очень тактильный. — Обычно коты не любят прикосновения, — улыбнулся альфа, — ты особенный. — А? — Говорю, кот ты. Юнги свободной рукой заправил волосы за ушко, отведя взгляд Чонгуку куда-то за плечо. — А ты кролик, — сказал он, и его губы расползлись в красивой улыбке. — Почему это? —Тебе правда никогда не говорили, что твои передние зубы похожи на кроличьи? — удивился омега, опустившись глазами к лицу Чонгука. — Мало кто осмелился бы, — хмыкнул он и тут же прикусил щеку изнутри. Ну да, модели давно стали такими грозными. Не сказать, что Чонгук не задумывался о том, чтобы признаться Юнги в обмане. Наоборот, ему очень хотелось, чтобы его омега видел рядом с собой настоящего своего альфу, без глупого «Чон» и прочих издержек маскировки. Оставалось только подобрать правильные слова, чтобы это сделать… — Грозный кролик, — весело сказал Юнги, перебивая все мысли Чонгука. Он посмотрел на омегу, оглаживая взглядом все его кукольное лицо, начиная от поднятых бровок и заканчивая изогнутыми улыбкой блестящими губами. Губами, которые очень хотелось попробовать на вкус. Прикусить, облизать. Альфа подался вперед, сокращая между ними расстояние до жалких сантиметров. — Позволит ли котик поцеловать себя грозному кролику? — шепнул он и скользнул рукой с чужой ладони вверх к запястью и предплечью, оглаживая редкие светлые волоски и едва ощутимые под пальцами мурашки. Омега смотрел на него широко раскрытыми глазами, будто не ожидая такого вопроса. Но как можно дразниться, будучи таким трогательно-прекрасным, и при этом не ожидать, что тебя захотят поцеловать? — Прекрасный, — Чонгук коснулся губами чужой щеки, — трепетный, — маленький чмок в носик, — нежный, — уложил горячую руку на тонкую, лебединую, шею, — дерзкий, — поцелуй в острый подбородок, — очень целовательный, — еще один в линию челюсти, — котик. Омега дернулся вперед, сталкивая их губы. Он целовался жадно и мокро, сразу проникая в рот языком, подобрался весь, становясь похожим на натянутую струну в руках Чонгука. И альфу вело. Вело так сильно, что он сжал чужие волосы в кулак, скользнув рукой с шеи до затылка, оттянув от себя. Глаза его блестели первобытным желанием. — Котик должен слушаться, — шепнул он, — иначе альфа не сдержится. Юнги смотрел на него осоловело, томно хлопая ресницами. — Альфа должен целовать. Сейчас, — капризно выдохнул он. Из горла Чонгука вырвался звук, очень похожий на зарождающееся рычание. Он оттолкнулся от спинки сидения, второй рукой забираясь под тонкую футболку, чтобы огладить изящную поясницу. Омега судорожно выдохнул в поцелуй, сладко поддавшись вперед в желании быть ближе. — Подожди, — шепнул Чонгук, отстраняясь. Все его губы были в клубничном блеске и слюне, — сейчас, кроха, сейчас, — он дернул рыжачок под сидением, и оно с тихим щелчком отодвинулось назад, создавая больше пространства между коленями альфы и рулем, — иди сюда, кроха, иди, — вновь заговорил Чонгук, поддерживая омегу за спину и под локоть, — альфа поцелует тебя как надо. Юнги плюхнулся к нему на бедра, расставив острые коленки по бокам, с судорожным выдохом. Теперь альфа мог хорошенько ощупать его лопатки, талию, ляжки и даже задницу. Задницу, которую он специально отклячил, изгибаясь в чужих сильных руках. Чонгук прижал его к себе за затылок, вгрызаясь в мягкие губы, пока пальцами сжал мягкую попу, переминая ее, будто антистресс. — Какая же у тебя жопа, — рычащие выдохнул он, отстраняясь, — оппа. — Блять, — Юнги дернулся на его бедрах, не понимая, хочет он встать или быть ближе, — говори еще. — Еще? — усмехнулся Чонгук, — грязная кроха, правда? Любит, когда ее лапают в машине, когда она выгибается в руках младших альф, да? Тебе нравится это, моя прелесть? — Мгм, — выдохнул омега, укладывая голову на чужую грудь и довольно причмокивая. — Слова, котенок, — в салоне раздался приглушенный звук удара, и Юнги заерзал сильнее, всхлипывая, — говори ротиком, чего ты хочешь от альфы. — Хочу… — его ляжку грубо сжали, сбивая с мысли, — хочу потереться о т-тебя. — Чтобы что? — улыбнулся Чонгук ему на ухо, коротко лизнув нежную ушную раковину, — чтобы кончить? Кроха хочет кончить? — Да-а-а, — протянул Юнги, вновь поднимая голову на уровень к альфе, чтобы столкнуть их в поцелуе, — заставь оппу кончить, — заполошно шепнул он, — как хороший альфа. — Конечно, — выдохнул альфа, вновь треснув его по заднице и тут же погладив, — конечно, мой крошечный оппа, я сделаю все так, как ты хочешь. Заставлю твою девочку потечь. — Она уже, — Юнги на пробу сделал первый толчок, чувствуя, как твердый шов джинс создает идеальное давление на его клитор, — тебе нужно только подмахивать и—ох! — Подмахивать будешь ты, — прорычал. Натурально прорычал Чонгук, вздергивая бедра вверх и наблюдая за тем, как раскрасневшийся омега подпрыгивает, — работай, кроха, давай. Покажи, какой ты славный оппа, покажи альфе, что ты заслуживаешь член. Юнги простонал, устало утыкаясь личиком в альфью шею. Как хорошо, до безобразия хорошо, тот говорил, почухивая все его слабые места. Юнги чувствовал, как капли пота стекали по лбу и шее, и знал, что подобрался уже совсем близко к оргазму. Не хватало только… — Кончай, — рыкнул альфа, сильно и звонко, несмотря на мешающую толстую ткань, шлепнув по заднице, — сейчас. И Юнги, как послушный котенок, кончил. Трусы промокли насквозь в его смазке, и он чувствовал, как она пульсацией вытекала из него. Он отстранился, загнанно дыша, и откинулся на спину, прислонившись к рулю. Громкий звук клаксона наверняка распугал всех уточек. — Иди сюда, — усмехнулся Чонгук, притягивая омегу к себе, — хорошо? — Да, — кивнул Юнги, — развел меня на секс на третьем свидании, — сказал он, поглаживая тяжело вздымающуюся твердую грудь, — бессовестный альфа. — Это ты развел меня, кроха, — две сильные руки одновременно сжали его бедра, и Юнги вздохнул, оставив сквозь футболку поцелуй на альфьей груди, — захотел получить удовольствие и воспользовался мной как плохой, очень плохой омега. — Найди хорошего, Чон, — устало парировал Юнги, окончательно расслабляясь, пока крупная послеоргазменная дрожь в ногах не планировала прекращаться. — Я не жалуюсь, омега, — его целомудренно чмокнули в темечко, — ты самая лучшая кроха на свете. Этих слов было достаточно, чтобы у Юнги в животе сладко стянуло, и он, прижавшись ближе, сыто прикрыл глаза, пока его медленно поглаживали по спине. Когда Юнги вынырнул из легкой дремы, он все еще сидел на альфе, пока тот говорил с кем-то по телефону. Шепотом. — Что могло пойти не так? — прошипел Чонгук, пока его заместитель что-то бормотал под нос, похожее на солянку из «извините, аджосси» и «мне очень жаль, такого больше не повторится» вместо нормальных предложений, — меня не было два часа рабочего времени, — снова повторил альфа, отнимая руку от спины омеги, чтобы размять кулак. Юнги аккуратно, стараясь не потревожить, оторвался от чужой груди, только теперь ощущая, как сильно затекли поясница и ноги. Он осторожно открыл водительскую дверь и, получив от Чонгука поджатые в сожалении губы и сведенные к переносице брови, вывалился на улицу. Юнги потянулся вверх, растягивая все мышцы в теле до выступивших слез. Хорошо. Если бы еще смазка не прилипала к коже холодной вязью, было бы замечательно. Но в целом омега чувствовал себя удовлетворенным. — Все хорошо? — спросил он, услышав, как альфа тоже вышел на улицу спустя некоторое время. — Да, — выдохнули ему в шею, и на талию легли тяжелые, увитые венами руки, — но мне придется отъехать на работу, — на плечо Юнги опустилась голова Чонгука. — Ты так и не кончил? — спросил омега, чуть повернув лицо к альфе и укладывая свои ладони поверх его предплечий. — Как ты думаешь? — усмехнулся Чонгук, и его горячее дыхание опалило омежью шею. — Мне жаль, — улыбнулся Юнги, — как теперь будешь работать? На фотках не видно будет? — У меня сегодня портреты, — ответил альфа и зубами легко прихватил тонкую кожу, распаленную его дыханием. Перед домом Юнги Чонгук припарковался спустя полчаса. — Удачи тебе, — сказал омега, выбираясь из машины, — и спасибо за свидание. Альфа кивнул, не имея возможности оторвать взгляд от точеной фигуры и счастливых глаз. Стоило Юнги закрыть дверь с негромким хлопком, Чонгук выругался, тут же отстегивая ремень безопасности и выходя из машины. Нагнал Юнги он возле подъездной двери. — Тебе спасибо, кроха, — он за руку притянул омегу к себе, обнимая за талию и плечи, укутывая собой, — я выберусь как только смогу. — Беги уже, — рассмеялся Юнги, — негоже оставлять одиноких омег без горяченького на обложках. Альфа улыбнулся натянуто, лицом зарываясь в свежепахнущие мягкие волосы. Он обязательно расскажет. Отпустив омегу, он поднял глаза к небу. Даже зная, что теперь ему придется провести целую ночь в офисе, решая проблемы офиса, он бы бросил все дела ради Юнги еще бесконечное количество раз.

****

Юнги перестал отвечать на его сообщения спустя неделю. Сначала Чонгук с утра, по своему обыкновению, отправил ему сообщение с пожеланием доброго утра. Обычно Юнги отвечал в течение часа, потому что вставал всего на полчаса позже альфы, но на этот раз он не ответил даже к двенадцати дня, хотя заходил в сеть. Чонгук напрягся, но подумал, что омега был сильно занят на работе, поэтому днем отправил ему свое селфи с припиской «ответь, как сможешь, кроха». Он бы сказал еще пару вещей. Например, «найди себе более легкую работу, я выполню любой твой каприз» или «не перенапрягайся, у тебя есть альфа, который обо всем позаботится», но Юнги бы такое определенно посчитал неприкрытым сексизмом. Поэтому Чонгуку приходилось сдерживать свои порывы. К вечеру, когда Хосок уже уехал домой, и Чонгуку оставалось всего ничего из неразобранных бумаг, он вновь проверил телефон на наличие новых сообщений. Куча — от почты, и ни одного — от Юнги. Альфа взглянул на часы, и его затопило переживанием, когда он увидел, что до следующего дня оставалось полтора часа. «Юнги, я переживаю» «Ответь» В любом случае он решил позвонить. Первые его два звонка проигнорировали, переадресовав на голосовую почту. Третий — сбросили. — Какого хуя? — Чонгук откинул телефон на стол и, сняв очки, помассировал уставшие глаза пальцами. Вчера вечером все было хорошо, омега прислал ему голосовые сообщения и смешные стикеры. И флиртовал. Много. Правда… Чонгук вновь схватился за телефон, открыв их переписку и пролистнув большим пальцем к вчерашнему их общению: на пожелание доброй ночи Юнги тоже не ответил. Блять. Чонгук сорвался с места, схватив пиджак, висевший на спинке стула и закинув телефон во внутренний карман. Из офиса он выбежал растрепанный, предпочтя бежать по лестнице ожиданию лифта. Дорогу до дома Юнги он вместо двадцати минут проехал за десять, наверняка заработав пару тройку штрафов по пути. Возле подъезда он проторчал еще некоторое время, которое показалось ему последним сожженным мостом между его адекватностью и ним, потому что то, что творил с ним Юнги, не прикладывая к этому никаких усилий, было за гранью нормальности. По крайней мере, влюблявшемуся лишь единожды Чонгуку, еще в далекой юности, так казалось. Дверь открылась, когда из нее вышел пожилой аджосси, и Чонгук, мельком ему поклонившись, забежал в подъезд. Юнги говорил, что живет на четвертом этаже. Квартиру альфа угадал со второго раза, сперва испугав незнакомого омегу ночным визитом. После третьего звонка в соседнюю дверь та слегка приоткрылась, и Чонгук узнал своего омегу по макушке. — Юнги, — облегченно выдохнул он, — ты меня напугал. Дверь открылась еще немного, и омега посмотрел на него серьезно. Возможно, даже зло. Оперся на дверной проем плечом, сложив руки на груди. — Слушай, Чонёль… — Юнги, я просил, — резко оборвал его Чонгук. — Я вчера тоже просил! — взорвался Юнги, выкидывая руки, — но ты меня не слушал. Почему я должен слушать тебя? Чонгук опешил. Просил. Вчера. Его… Он просидел весь день в офисе, приехав домой за полночь. — Что? — озадаченно спросил он. — Ты! — зашипел омега, но тут же осекся, тяжело выдыхая, — слушай, Чон, я понимаю, что позволи себе немного лишнего на нашем последнем свидании… — О чем ты, блять, говоришь? — вскипел альфа, — какое «лишнее»? — …возможно, даже поступил некрасиво, не отплатив тебе взаимным удовольс… — Кроха! — Чонгук перехватил его запястье, поднося к губам, и принялся покрывать его быстрыми поцелуями, — что ты такое говоришь? Не смей забивать себе этим голову. Омега безучастно продолжал на него смотреть. Не дергался, позволяя себя целовать, ничего не говорил, но при этом всем своим видом показывал, что не в восторге от действий альфы. — Так вот, — вновь начал Юнги, когда Чонгук поднял на него широко распахнутые глаза, — я знаю, что, возможно, дал тебе зеленый свет своим поведением. Но, — он замолчал на несколько секунд, сглотнув, — но это не дает тебе права игнорировать мое «нет». — О чем ты…. — Пожалуйста, твои игры в склеротика никогда не были смешными, — Юнги выдернул свою ладонь из захвата альфы, — вчера, когда ты начал меня целовать посреди белого дня на улице, при этом облапав, как последнюю…как проститутку, — взгляд омеги, наполненный болью и злостью, буквально обжигал, — я четко сказал тебе, что мне неприятно. Но ты продолжил. Пока не получил оплеуху. Еще хочешь или что? Чонгук смотрел на него и не понимал, как его ебанный брат мог решиться на такое. Облапать его омегу. Сделать больно и неприятно его Юнги. Злость вскипала в нем, поднимаясь из самых потаенных недр души. Чонгук за свое готов был рвать. Даже родственников. А Юнги — был его. — На, вот, — в руки Чонгука неожиданно впихнули коробку. Видимо, конфет. Он опустил взгляд и невесело усмехнулся. Конфеты с миндалем, — думаю, на этом наши свидания заканчиваются. — Юнги, — альфа отбросил коробку за спину, и та с оглушительным хлопком упала на кафельный пол, — я не приходил к тебе вчера. — Ты больной? — серьезно спросил омега, — ты хочешь, чтоб я поверил в свою невменяемость? — Нет, кроха, — альфа зарылся ладонью в растрепанные короткие волосы, — я, правда, к тебе вчера не приходил. Но и ты не невменяемый. — А кто, блять, ко мне приходил? — Юнги повысил голос, больно ткнув тонким пальцем альфу в грудь, — близнец твой супер занятый вырвался с работы, чтобы меня полапать или что? Ты дорам пересмотрел? Чонгук качнул головой, подавляя нервную улыбку. — Действительно мой близнец. — Ты…что? — черные глазки омеги распахнулись в неконтролируемом шоке, — ты больной ублюдок, Чонёль! — со злостью выплюнул Юнги. — Я не Чонёль, — альфа, заглянув в злые глаза напротив, виновато опустил голову. — Мне похуй, как тебе нравится, чтоб тебя называли — Чон, Чонёль — ты говном все равно останешься. — Юнги, меня не зовут Чонёль, — повторил альфа. — Не заговаривай мне зубы, вали отсюда, Чон. — Гук. — Что? — Чон-Гук, — альфа поднял голову, борясь с нежеланием видеть разочарование в любимых глазах, — меня зовут Чонгук. В следующую секунду его левую щеку окатило жгучей болью. Ему только что прописали первую в его жизни пощечину. — Ублюдки, — Юнги оттолкнул его от себя со всей силы, — ненавижу вас, — и захлопнул дверь прямо перед носом альфы. Чонгук медленно выдохнул, считая от одного до десяти. На седьмом счете он понял, что в этой ситуации никакая техника успокоения ему не поможет. Альфа подрагивающими от ярости руками вытащил телефон и набрал выученный наизусть номер. — Алло, Чонёль, — тихо, стараясь не срываться на агрессивное рычание, сказал он, — ты где? Хочу подъехать. Чонёль оказался в баре на другом конце Сеула, и пока Чонгук добирался туда, он красочно представлял, как выбьет всю дурь из зазнавшегося брата. Как покажет ему его долабанное место и научит уважать омег, в особенности, его, блять, Чонгука, омегу. Подъехав к клубу, он увидел Чонёля в окружении двух омег в неприлично коротких шортах и, кажется, неприлично пьяных. Тот стоял возле входа и затягивался сигаретой. То есть, пока Юнги, его трепетная кроха, копалась в себе, проклиная Чонгука, Чонёль развлекался с…с теми, за кого он принял Юнги? — Чонёль! — выйдя из машины, крикнул Чонгук. Он натянул на лицо улыбку и даже махнул брату, подзывая к себе. Опущенную руку он крепко сжал в кулак, впиваясь ногтями в кожу, чтобы немного привести себя в чувства. Чонёль, манерно откланявшись перед омегами, кинул бычок на землю, растоптав его, и вальяжно подошел к Чонгуку. — Как дела, братец? Чонгук схватил его за грудки, заставляя подавиться собственными словами, и притянул к себе, скидывая маску улыбчивости и шипя ему прямо в лицо: — Ты страх потерял? — он встряхнул его, сжимая пальцы сильнее на расстегнутой рубахе, — какого хуя ты устроил? Зачем ты поперся к Юнги? — Так, — Чонёль положил руки поверх ладоней брата, пытаясь его успокоить, — я хотел дать тебе понять, что я уже сделал свой выбор. Юнги намного прикольней, да и задница у не— Договорить ему не дал резкий удар в нос. Чонгук подался вперед, разбивая его лбом. Хлынула кровь, пачкая его светлую рубашку. Альфа оттолкнул Чонёля от себя, и тот упал на задницу, хватаясь за разбитый нос. — Какого черта, Чон, — он вытер толстую струйку крови, — …гук? — Чонёль, ты не понял, — он наклонился к брату, цепляясь пальцами за его подбородок, подтягивая к себе, чтобы посмотреть в глаза, — это я сделал выбор. И ты, хочешь или нет, будешь его уважать. А за то, что ты сделал с моим омегой… — Это он тебе сказал, что он твой? — усмехнулся Чонёль, обнажая залитые кровью зубы, — ты его обманул, и Юнги с тобой не будет. — Это я тебе говорю, что он мой, — он вздернул подбородок брата еще выше, наклоняясь к нему, — а все остальное тебя волновать не должно. — Жалко, я вчера до конца дело не довел, — хрипнул Чонёль, — все равно по морде получать, так хотя бы жопу его трахнул. Чонгук схватил его другой рукой за затылок, сталкивая текущим носом теперь со своим коленом, и раздался еще один мерзкий звук теперь уже точно ломающихся костей. — Если бы ты посмел хотя бы футболку с него снять, — Чонгук оторвал его от себя, брезгливо осмотрев потеки крови на своих серых брюках, — я бы тебя убил. Убил, Чонёль. И я клянусь, ни Бог, ни черт, ни папа бы меня не остановил. Он оттолкнул от себя брата, отряхнув руки. — Скорую ему вызовите, — крикнул он смотрящим на них во все глаза омегам. Те закивали, как китайские болванчики, и синхронно потянулись к сумкам за телефонами. Чонгук сел в машину, двумя руками треснув по рулю. Во всем этом была его вина. Но отказаться от Юнги он уже не мог.

****

Чонгук, кажется, впервые не знал, как поступить. И впервые собирался просить прощения. Но, конечно, его заблокировали в тот же вечер. Конечно, соваться к омеге с цветами и конфетами было бы глупостью. Конечно … конечно, Чонгук не знал, как еще можно было пойти на контакт. Виноват он был далеко не впервые в жизни, впервые он вину чувствовал. Причем такую, что под ее грузом даже шевелиться сложно было: стучать по клавишам, ставить подписи и пить кофе — все давалось через силу. Альфа только на телефон косился постоянно, ожидая, что вот-вот, прямо сейчас, ему придет очередная картинка с котиками или с его котиком. Но ничего. Последнюю неделю ни-че-го. — Слушай, — устало выдохнул Чонгук, когда цифры и буквы на экране смешались, совершенно не давая ему понять написанное, — за насколько дорогой подарок ты бы простил своего партнера? — М? — тихий шум клавиш на ноутбуке Хосока не стих, тот даже глаз не оторвал. — Говорю, если я проштрафился, — Чонгук откинулся на кресле, покачиваясь, — сильно проштрафился, — он вздохнул растирая тянущие виски, — насколько дорогой подарок я должен подарить? — Если хотите откупиться, — Хосок поднял на него взгляд, — то зависит от важности человека, перед которым проштрафились. — А я если хочу не откупиться, а чтоб меня простили? — Извините, аджосси Чон, но я тоже только откупаться умею, — хмыкнул Хосок, и Чонгук уставился на него удивленно, повернувшись на кресле, — в этом мы с Вами похожи. — И как, работает? Хосок поднял брови, улыбаясь. И Чонгук почему-то понял. — Попытка — не пытка, как думаешь? — Начните с одежды или аксессуаров, — кивнул Хосок, — сумка или, — он задумался на мгновение, — туфли? Какие ему нравятся? — При мне он сумок не носил, — ответил Чонгук, — кроссовки? Какие-то навороченные? Ну, и с запиской, — он размашисто черканул идею на пустом листе. — А лично не хотите попробовать? — Даже если мне откроют дверь, — невесело хмыкнул Чонгук, — вряд ли подарок примется. К квартире Юнги с того момента практически ежедневно приезжали новое курьеры с огромными коробками. Начал Чонгук действительно с кроссовок: нашел коллекционные от Balenciaga, но, правда, больших надежд на них не возлагал. Курьер же отчитался, что посылка была доставлена лично в руки, адресат забрал и расписался. Альфу это вдохновило. Потом были духи. Чонгук, вытрепав нервы всем консультантам в бутике, описывая аромат, который едва чувствовался на Юнги, нашел те, которыми тот пользовался. Их отправил. Его подарок вновь приняли. Он отправил еще, другие — те, что были подороже. К каждому подарку и букету, которые Чонгук выбирал особо тщательно и только еще неделю спустя, потому что боялся, что омега подумает, будто он его за дешевку какую-то считал, шла записка. Каждый раз новая. Но последнем букете из трехсот ромашек Чонгук попросил лично написать записку. Подъехал к салону и долго мялся с ручкой в руках, глядя на пышные, распустившиеся цветы. — Помочь? — улыбнулся флорист, поправляя желтый бантик на крафтовой упаковке, — в честь какого-то события? — Да нет, — альфа негромко постучал ручкой по столу, — пять минут, и я что-то точно придумаю. Омега за прилавком помолчал, кивая. — Знаете, при личной встрече всегда слова найти проще, — вновь начал он спустя одно «Юнги…», написанное Чонгуком. Альфа тяжело вздохнул. Будто он сам не понимал. — Ладно, — раздраженно отчего-то сказал Чонгук, принимая решение, — картой. Консультант смутился и тут же начал суетиться, вводя сумму к оплате. Все светофоры города были против Чонгука, но он пер напролом. Ему важно было наконец увидеть Юнги, убедиться, что с ним все в порядке. Возможно, он даже выйдет к нему в некоторых из тех украшений, что альфа ему подарил. Серьги с сапфирами или бриллиантовое колье. Или, может, то минималистичное кольцо с инкрустированными диамантами. Но ни на изящной шее, ни в аккуратных ушках, ни вокруг тонких запястий, ни даже на пальчиках Юнги подарков Чонгука не оказалось. — Ты за подарками, Чон… — омега посмотрел на него, зло прищурив глаза, — …гук? — Я с новым, — улыбнулся альфа, кивком указав на огромный букет в его руках, который почти полностью закрывал его лицо, — хотел, наконец-то, по-человечески поговорить, — он выглянул из-за ромашек, рассматривая недовольного, явно не настроенного его слушать омегу, — понимаю, что виноват, и не должен был ввязываться в игры с маскировкой… — Но ты это сделал, — перебил его Юнги, — и водил меня вокруг пальца. — Ты задумывался когда-то, — спросил Чонгук, выдыхая и опуская объемный букет цветами вниз, — зачем мне это было делать? — Я откуда знаю? — вскипел, повышая голос, — нравится вам, может, меняться и омежек по очереди трахать или, я не знаю, в извращениях не разби… — Юнги, я влюблен в тебя. — …раюсь, — он окинул Чонгука недоверчивым взглядом, — еще что мне расскажешь? — Я серьезно, — с нажимом повторил Чонгук, чувствуя, как что-то внутри него раздражается. Почему его омега не верит его словам? — Ты подарки свои забирать будешь? — проигнорировав настрой альфы и его вздувшиеся вены на шее, спросил Юнги, глядя глаза в глаза и сложив руки на груди, то ли защищаясь, то ли показывая безразличие, — они немало стоят. — Юнги, я влюблен, — повторил Чонгук и рукой остановил собравшегося перебить его омегу, — и я за свое бороться буду до конца. Подарки твои. А я еще вернусь, — он передал букет в руки Юнги, и тот, хлопнув глазами, и, видимо, растерявшись, его принял. Чонгук поклонился, прощаясь, и повернулся в направлении лестницы. — Ты это! — крикнул омега, когда он уже успел спуститься на третий этаж, — угрожать мне не смей! Вернется он. Хлопку закрывшейся двери Чонгук улыбнулся, слегка качнув головой. Какой же кроха. На следующий день он полез в их переписку, потому что точно помнил, что Юнги как-то вскользь упоминал компанию, в которой работает. Весь обеденный перерыв, на который раньше никогда не ходил, Чонгук провел, переслушивая их бесчисленные голосовые сообщения и то и дело ловя себя на глупых улыбках. Он едва не забыл, что было его изначальной целью. Омега действительно упоминал название своего места работы, и единственный их офис в Сеуле находился в трех кварталах от чонгукового, если верить Гуглу. У Чонгука другого выбора не было. В шесть часов он припарковался напротив главного входа. Он знал, что у омеги не было машины, и оставалось только надеяться, что постоянного подвозчика домой у него тоже не было. Ради всеобщего блага. К семи часам, когда основная толпа сотрудников рассосалась, у Чонгука в глазах рябило. Он, боясь пропустить Юнги, разглядывал каждого выходящего из здания. Теперь же перед входом оставался только он и еще парочка задержавшихся за разговорами, но те тоже собирались расходиться, потому что Сеул в начале ноября редко радовал солнечной и теплой погодой, и даже через закрытые двери машины Чонгук слышал, как завывал ветер, и как хлестко разбивались пока мелкие капли только начинающегося дождя. Омеги все не было, и у Чонгука начали закрадываться подозрения в том, что Юнги все-таки кто-то подвозит, и они уже давно выехали с подземной стоянки. От них дышать становилось сложнее, а пальцы сжимались на руле. Его мысли сбились с хода, стоило ему увидеть Юнги. Юнги, выходящего из офиса и попутно кутающегося в легкую, даже на вид, курточку. Он достал телефон и что-то активно начал искать. Такси, очевидно. Чонгук вылетел из машины с шумом, испугавшись, что омега ускользает у него прямо из-под носа. В любом случае, даже если они в ссоре, у Юнги есть он, чтобы отвезти его домой в плохую погоду. Он, не захлопнув дверь машины, подошел к Юнги, который совершенно не замечал его, продолжая что-то возмущенно бурчать под нос и клацать по экрану телефона. — Здравствуй, — Чонгук подошел почти вплотную, все же оставляя немного пространства для омеги. В поздних сумерках его лицо освещалось холодным светом фонарей и подсветки офиса. Юнги пораженно поднял взгляд, тут же сощурив глаза, стоило им наткнуться на Чонгука, с замершими над телефоном пальцами. — Ты представься сразу, чтоб я понимал, к чему готовиться, — хмыкнул омега, — меня сегодня облапают или очередную цацку вручат? Чонгук склонил голову на мгновение, чтобы пропустить волосы сквозь пальцы, чувствуя груз вины. — Чонгук, — сказал он, заглядывая Юнги в глаза, — я все же хочу поговорить. — Давай! — ответил омега неожиданно воодушевленно, убирая телефон в карман куртки. Туда же он спрятал наверняка замерзшие ладони. Альфе хотелось предложить отогреть, купить горячий кофе, отвезти домой и укутать в плед, но он стоически сдержался, просто кивая. — Начнем с того, что ты меня два месяца за нос водил или с того, что теперь ты меня преследуешь и заваливаешь мою квартиру подарками, которые в сумме превосходят ее стоимость? — С того, что я — дурак, — улыбнулся Чонгук, не в силах сдерживаться, когда перед ним был похожий на котенка Юнги, вызывающий самые нежные чувства, — но я врал только о своем имени. — Ага, — зло улыбнулся омега, — «я умею врать, но льстить — никогда»? — Точно, — согласился Чонгук, — я не врал ни об одном чувстве, что ты у меня вызываешь. Я приглашал тебя на свидания, потому что мне хотелось тебя видеть, проводить с тобой время, — он, заметив, что Юнги начал откровенно дрожать, еле попадая зубом на зуб, снял с себя пальто, шерстяное, по сезону, накидывая на чужие плечи, — я всегда ставил свои планы выше всего, Юнги. То, что говорил тебе Чонёль на вашем провальном свидании про меня, про папу, было правдой. А потом я встретил тебя, и переговоры об инвестициях перестали казаться мне жизненно необходимыми. — Чон… — Юнги закутался сильнее в его куртку, наконец, согреваясь. — Чонгук, — поправил альфа, — я просил называть себя Чоном, чтоб ты меня не звал чужим именем. — Чонгук, — повторил омега, — я чувствую себя глупым омегой из глупой дорамы, если честно. Он говорил спокойнее, чуть расслабив лоб и больше не щурясь опасливо, и Чонгук чувствовал, как заходится его сердце заполошным биением. — Мне жаль, что я заставил тебя чувствовать себя глупо, — новый порыв ветра растрепал его волосы, и Юнги поморщился, видимо, представляя, каким холодом он ударил Чонгука в спину, — такого больше не повторится. Я обещаю. — Идем в машину, — вздохнул Юнги. — А? — Ты подвезти меня хотел или так, поболтать подошел? — улыбнулся насмешливо он. — Хотел, — альфа мотнул головой, сбитый с толку, — хочу. — Ну вот, — кивнул Юнги, — идем. А то замерзнешь окончательно. И больше Чонгук не вернулся к ощущению неловкости или страха быть отвергнутым. Юнги еще ничего не сказал насчет прощения и возобновления отношений, но то, что он в машине, даже не смотря на выкрученную на полную печку, продолжал бережно придерживать рукой воротник пальто, спадающего с плеча, все сказало Чонгуку за омегу. И он готов был доказать Юнги, что тот никогда не пожалеет, приняв его как своего альфу. Как только машина припарковалась напротив дома Юнги, Чонгук повернулся к нему, не убирая рук с руля, давая омеге полное право решить, как будут развиваться события. Будет ли Чонгук оббивать его пороги еще некоторое время или… — На чай ждешь приглашения? — улыбнулся Юнги, склоняя голову к плечу и хитро смотря из-под пушистых ресниц. — Если да, то приглашаешь? — Пойдем, — пожал плечами он, открывая дверь, — мне чая не жалко. Перед тем, как последовать за омегой, Чонгук несколько секунд помедлил, толкнув язык за щеку. В квартире Юнги он оказался впервые. Однако долго рассматривать интерьер не смог: глаза быстро пробежались по стенам и большому зеркалу в прихожей, в котором отражалось, как омега присел развязывая шнурки, пока альфа хмуро смотрел сам на себя. И было в этой сцене что-то настолько правильное, что у Чонгука потянуло внизу живота. — Чего застыл? — спросил Юнги, отставляя свои ботинки на полочку, — чай-то пить будешь? — Буду, — Чонгук сам не ожидал, что его голос окажется таким сиплым. Он прокашлялся, глядя, как омега, сняв с себя обе куртки и бережно повесив их в шкаф, улыбаясь, по маленькому коридорчику прошел в ванную. С Юнги они встретились там же, когда альфа снял туфли и прошел помыть руки. Юнги наносил какой-то крем на свеже умытое, раскрасневшееся от перепада температур, личико. Альфа оперся бедром на стиральную машинку, наблюдая за тем, как омега массирующими движениями аккуратных пальчиков проходился по своим щекам. Он напоследок слегка хлопнул себя по лицу, придавая тому еще более румяный оттенок, и повернулся к Чонгуку, вскидывал бровь. — Руки, — улыбнулся альфа, — пришел помыть. — Мой. — Твой. Юнги цокнул, протискиваясь между крепким телом и открытой внутрь дверью, чтобы выйти. На кухню Чонгук прошел сам, пока омега наверняка переодевался в спальне, и теперь у него было время осмотреть аккуратную обстановку: светло-серая мебель и черная матовая барная стойка, служившая в качестве стола. Он сел на высокий тонкий стул, но его ноги все равно доставали до пола. Только альфа было потянулся за телефоном в нагрудном кармане пиджака, как в дверном проеме показался Юнги. Очень домашний, очень теплый Юнги. В той самое фиолетовой шелковой пижаме, которую Чонгук видел на фото, с теми самыми округлыми коленочками и мягкими бедрами, которыми были забиты все мысли, и с милейшим хвостиком на макушке. — Какой ты любишь? — спросил он, проходя к кухонным шкафчиками, и альфа, как завороженный, провел его взглядом, языком проходясь по верхней линии зубов. — Черный. — Ладно, — кивнул Юнги, открыв дверцу и потянувшись к верхней полочке. Свободная рубашечка натянулась, облегая тонкие очертания его спинки, и Чонгук не решился опустить взгляд ниже. Туда, где из-под коротких шорт вполне вероятно могло выглядывать еще пару сантиметров бархатной кожи. — Есть в пакетиках, есть травы. Какой? — Сто лет не пил чай из пакетика, — никогда. Буквально. Юнги снова кивнул, клацнув чайником и кинув непримечательный пакетик в одну чашку, пока в другую кропотливо принялся накладывать высушенные листики из разных баночек. Чонгук опустил локти на стол, опираясь подбородком на сложенные руки. Он чувствовал себя удивительно умиротворенно и довольно, только наблюдая за расслабленным омегой, совершающим свои вечерние ритуалы и находящимся под его, чонгуковой, защитой. Наблюдать, однако, за тем, как Юнги напевает мотив заевшей песни себе под нос и при этом перебирает ножками и крутит бедрами, подтанцовывая, оказалось довольно непростым. Непростым, потому что у Чонгука не было права подойти, обхватить за талию, вжаться бедрами в мягкую попу и уткнуться в тонкую шейку. Пока не было. Но скребущийся внутри альфа плевать хотел на все условности — ему нужно было свою омегу взять. Во всех смыслах. — Держи, — омега поставил перед ним дымящуюся кружку, усаживаясь на стул рядом, в другой руке держа свой чай. — Спасибо, — ответил Чонгук, даже на него не взглянув на чай, и устремил все свое внимание на Юнги. Тот сделал первый глоток, слегка поморщившись. — Вкусно? — Мг, — омега повернулся вполоборота к нему, пряча улыбку за кружкой, — а тебе? — С твоих рук — что угодно. — Какой ты… — вздохнул Юнги, качнув головой и снова отпив чай. — Какой? — спросил Чонгук, скользя локтями ближе к омеге, не отрывая взгляда от его глаз. — Тебе нравится? — Не нравятся мне обманщики, успокойся, — Юнги отставил кружку, складывая руки на груди и перекидывая ножку через ножку, упираясь стопой в теплом носке в подставку стула. — Юнги, мне правда жаль, — Чонгук выпрямил спину, отодвигаясь немного, — и я бы очень хотел, чтобы ты поверил моим словам о том, что моей целью никогда, после первой нашей встречи, не было поиметь с тебя выгоду. Я бы никогда в жизни не согласился на что-то такое абсурдное и тратящее мое время, если бы не был очарован тобой. Я придушу каждого, Юнги, каждого, кто посмеет сделать тебе больно или неприятно. Омега смотрел на него, не меняясь в лице, будто слова Чонгука не долетали до него. Будто ему было все равно. — Хочешь, — продолжил альфа, — я сам себя придушу за то, что не рассказал тебе правду сразу? — Хоть на одном из наших свиданий за те два месяца вместо тебя появлялся Чонёль? — Нет, — Чонгук махнул головой, — Юнги, я чуть не убил его, когда узнал о том, что он посмел коснуться тебя. Я бы не позволил. Не тогда, когда я был повернут на тебе еще с планетария. Омега хмыкнул. — Тогда можешь не душить, — весело ответил он, вновь беря кружку в руки. — А? — Говорю, тогда можешь себя не душить, — терпеливо повторил он, — глупый альфа, — добавил с нежностью, которой Чонгука затопило, как блядскую шлюпку во время шторма. Он встал со стула. Только для того, чтобы в считанные секунды опуститься на колени аккурат перед ногами Юнги. — Чонгук? — удивленно спросил омега, однако с места не сдвинулся. — Глупый, — шепнул альфа, пальцами обхватывая лодыжку чуть покачивающейся ноги, — такой глупый альфа с такой умной омегой, — он приблизился, опаляя горячим дыханием нежную кожу икр, — я буду самым верным псом, если ты позволишь быть рядом, — и коснулся влажными губами мягкой кожи, вызывая сотню мурашек и сдавленный выдох сверху. — Ты… — начал было омега, но задохнулся собственным стоном, когда Чонгук рукой поднялся вверх, разводя его ноги, чтобы огладить икру и обхватить за нагретую кожу под коленкой. — Ты делаешь меня таким слабым, — альфа оставил череду коротких, едва влажных поцелуев, чуть сминая кожу пальцами, — таким зависимым, — он приподнял вес с собственных пяток, теперь макушкой доставая Юнги до пупка, но склонил голову, не отрываясь от его ног, — таким нуждающимся, черт возьми, — прикусил тонкую кожу с проступающими голубыми венами, тут же зализав покрасневшее местечко, — таким…блять, кроха, — горячее дыхание потревожило уязвленную, влажную кожу, и Юнги вздрогнул, чувствуя, как живот сводит приятной судорогой, побуждая развести бедра, показать себя альфе, чтобы тот вылизал его. Удовлетворил. — Знаешь, — тихо сказал омега, рукой хватаясь за край стола, — мне даже нравилось твое настойчивое внимание, — в ответ на это он получил приглушенный рык и до сладкого тяготения сжатое бедро, — такой хороший альфа, послушный—ах! Чонгук перешел к более агрессивным поцелуям, кусая и облизывая, поднимаясь выше — к чувствительным бедрам. Добравшись до еще более мягкой кожи, он громко вдохнул чуть выше колена, сжал ногу в его ладонях, отводя еще больше в сторону, устроился между. — Послушный? — альфа оставил короткий поцелуй с тихим чмоком на бедре, чуть потеревшись носом. — Д-да, — выдохнул Юнги, сам расставляя ноги и вплетая пальцы одной ладони в волосы Чонгука, — не приближался ко мне без разрешения, терпеливо ждал. Чонгук укусил внутреннюю сторону бедра, перебирая в руках то икры, то, проскользнув вверх, пышные бедра. Юнги застонал, выгибаясь в спине так, что альфе пришлось подхватить его за поясницу, удерживая на месте. Он улыбнулся, притянув омегу к себе, чуть наклоняя, и зашептал на самое ушко: «сладкий, любишь, когда грубо, я понял еще тогда, в машине». — Не люблю, — запротивился Юнги, укладывая ладони на чужие плечи. — Нет? — удивленно переспросил Чонгук, перетягивая омегу со стула на себя, — не может быть такого, — он уселся на пол, усадив Юнги попой на свои бедра и прижал к себе за талию, глядя точно в глаза. В слезящиеся, мутные от возбуждения глаза. — Все сладкие омеги любят грубых альф, — он одной рукой скользнул по тонкой спинке, от чего Юнги выгнулся, прикасаясь ненадежно спрятанной тонкой тканью грудью к пиджаку альфы, — любят, когда их хорошенько раскладывают, шлепают бедра и сжимают шейку, пока трахают до звезд перед глазами. — Ты много знаешь об омегах, а? — судорожно усмехнулся Юнги альфе на ухо, руками обхватывая его шею и прижимаясь еще ближе, ища тепла и твердости чужих объятий. — Достаточно, чтобы удовлетворить тебя, — Чонгук сжал пальцы почти остервенело на его талии, забираясь пальцами под тонкую ткань пижамы и скользя ими по нежной чувствительной коже, к лопаткам. — Уверен? — Юнги прикусил мочку его уха с единственным колечком, оттягивая его зубами, — у меня будет, с кем сравнить. — Ты не вспомнишь никого до меня, кроха, — рыкнул альфа, за подбородок поворачивая его к себе, чтобы впиться во влажные от облизываний губы жадным собственническим поцелуем, — я выебу тебя так, как нужно. Как никто не делал до меня, и никто не сделает после. — Прямо здесь? На кафеле? — отрываясь от Чонгука, спросил омега, вновь пробегаясь тонким кончиком языка по губам и слегка массируя шею альфы, от чего тот в другой ситуации обязательно удовлетворенно бы промычал, закрывая глаза. Но сейчас все его внимание было приковано к Юнги в его руках. — Покажи альфе свою комнатку, кроха, — Чонгук за талию приподнял его так, что Юнги оказался на коленях по бокам от его бедер, — вставай. Юнги поднялся, опираясь на плечи Чонгука и только сейчас ощущая дрожь, почти заставляющую плюхнуться обратно, в ногах. Колени натурально подгибались, не желая выпрямляться полностью. Альфа одним рывком встал за ним, стоило омеге слегка отойти, чтобы не мешать. Он опустил глаза к брюкам Чонгука и прикусил губу, сдерживая довольную улыбку. — Нравится? — игриво спросил Чонгук, тоже опуская взгляд туда, где был сосредоточен омежий. Юнги пожал плечами. — Пока ничего особенного. — Сука, — усмехнулся Чонгук, подходя ближе, — любимая балованная кроха, — и подхватил его на руки, по-варварски закидывая его на плечо. Юнги хлопнул его по спине в притворной возмущении, потому что киска сладко сжалась от такого проявления власти. И сжалась еще сильнее, вызывая непреодолимое желание скрестить ноги, чтобы получить необходимое давление, когда его коротко, но звонко шлепнули по заднице, четко по месту, где предательские шортики задрались, открывая кожу. Чонгук дотащил его до спальни, открыв дверь и мотнув головой, быстро осматриваясь. — Какая хорошенькая кроватка, — сказал он, аккуратно опуская его на идеально заправленное с утра одеяло, окатившее омегу приятной прохладой, — такое замечательное гнездышко, — продолжал альфа, носом проводя по линии его челюсти и спускаясь к шее, оставляя на ней короткие поцелуи, каждый из которых заставлял живот Юнги сжиматься в предвкушении. Он постепенно спускался ниже, расстегивая рубашечку и расцеловывая сначала ключицы, оглаживая открывшуюся его взгляду грудь ладонями, сжимая ее и прикусывая тонкую кожу зубами, чтобы позже оказаться лицом аккурат меж разведенных ляжек. — Снимем шортики? — уточнил Чонгук, даже не глядя ногтем задевая сосок, и Юнги выгнулся, согласно промычав. — Послушная крошка. Юнги вцепился пальцами в одеяло, сминая его, от щекочущих прикосновений и жадности, с которой альфа его лапал. Возможно, ему такого не хватало. Самую малость. — Что это у нас такое? — заворковал Чонгук, стягивая пижамные шорты с дрожащих бедер и опуская взгляд на черное полупрозрачное кружево, оттеняющее бледную кожу, — моя кроха ждала своего мужчину, да? — он пальцами подцепил ткань, слегка оттягивая и оглаживая розоватые следы на выпирающих косточках. — В этот раз я был настроен согласиться на предложение Чонёля, — Юнги оторвал голову от подушек и улыбнулся, опуская ладонь на макушку альфы, чтобы потрепать его по волосам. Чонгук замер. Перевел злой вмиг обезумевший взгляд с раскрытых бедер на омежье лицо, своим видом стирая с него улыбку и заставляя Юнги разомкнуть полные губки от удивления. — Что? — ровно и требовательно спросил он. — Я сказал… — начал Юнги, пытаясь вернуться к привычной дерзости и убирая ладонь с волос альфы. — Не смей, — Чонгук плавно хищником навалился на омегу перед собой, упираясь свободной рукой в подушку возле его головы, — упоминать других мужчин в нашей постели, кроха. — В нашей? — хмыкнул в ответ Юнги, но голос его дрогнул, выдавая волнующее возбуждение. — В нашей, — повторил Чонгук, отпуская оттянутую ткань трусиков так, чтобы она громко шлепнула чувствительную кожу. Омега судорожно выдохнул. — Тебя касаюсь только я, — он крепко сжал бедро Юнги, — тебя целую только я, — раскинул полы рубашечки, полностью оголяя часто вздымающуюся грудь, — трахаю тебя тоже исключительно я, — безапелляционно заявил альфа, приближаясь к удивленному лицу, — и наряжаешься ты только, — он несильно, но ощутимо хлопнул одну грудку, — для меня, омега. Это понятно? Юнги хлопал ресницами, разглядывая сердито нахмуренные брови и черные, затопленные недовольством, глаза. — Понятно? — хлесткий шлепок по бедру заставил его вскрикнуть, вздрагивая. — Д-да, — кивнул он, чувствуя, как сжимаются мышцы внизу, требуя внимания от разозленного альфы, желая его успокоить и задобрить. Чонгук удовлетворенно кивнул, оставив короткий поцелуй на губах, и вновь спустился по телу вниз, к истекающей смазкой вагине. Он остановился у кромки нижнего белья, втягивая воздух и заставляя омегу дернуться от волны сладкого тягучего возбуждения, окатившей его. — Я рад, что мы прояснили все нюансы, — сказал Чонгук, не поднимая глаз, будто бы обращаясь не к Юнги, — а теперь дай альфе полакомиться твоей девочкой, кроха. Омега выгнулся, шире, насколько ему это позволяли крепко держащие руки Чонгука, раздвигая ноги. Предоставляя альфе лучший доступ к его лакомству. Чонгук дернул тонкое кружево, даже не попытавшись снять, разрывая его прямо возле нежных складочек, которые тут же окатило порывом неожиданного холода. — Красавица, — влюбленно шепнул он, откровенно пошля, но Юнги дернулся, весь сжимаясь. Гортанно простонал, когда его коснулись горячие губы, пока грубые пальцы держали его открытым для себя. Альфа оставлял мелкие поцелуи на его киске, будто здороваясь, задел набухший клитор, лишь на секунду сжал его между губами, заставляя Юнги натянуть одеяло, отчаянно цепляясь за него руками. Чонгук усмехнулся, опалив дыханием чувствительную нежность, и спустился ниже, к выталкивающему смазку входу, — так текла, моя крошка, — пробормотал Чонгук, отрываясь, чтобы пальцами собрать смазку, проникая первой фалангой внутрь, и размазать ее по бедру Юнги. — Плохой альфа, — запричитал Юнги, лишенный острого удовольствия, — не удовлетворяешь свою о—блять! Чонгук вернулся к его киске, на этот раз не томя и сразу прикасаясь широким жадным языком, слизывая оставшуюся густую влагу с половых губ. Омега выгнулся, дергая бедрами в желании подвинуться так, чтобы альфа касался его самого нежного, самого чувствительного местечка. Долго двигаться ему не позволили, прекращая ласку и вновь оставляя его почти на грани слез. — Смирно лежи, — Чонгук облизал блестящие губы, поднимая на него пронзительный взгляд, — иначе твоя девочка ничего не получит, — и его постыдно, унизительно шлепнули ладонью прямо по раскрасневшейся потекшей киске. Юнги взорвался мученическим стоном от невозможности управлять процессом и получить столько, сколько ему необходимо. Он оторвал одну руку от одеяла и вцепился ею в волосы альфы, притягивая к себе, направляя. Спорить с ним не стали. Чонгук припал языком к дырочке, проталкивая напряженный кончик внутрь, слегка растягивая тугие мышцы. — Чонгук, — стоном выдохнул омега. Ему так нужно было, чтобы альфа коснулся выше, прямо там. Чонгука прострелило ярким возбуждением от его имени, слетевшего с любимых порочных губ. Как он представлял. Альфа дернул Юнги на себя, пододвигая ближе и касаясь языком клитора, широко облизнув. Юнги, ослушавшись, вновь выгнулся, дергаясь то ли в желании притиснуться ближе, то ли отодвинуться. Чонгук вобрал в рот раздраженную бусинку, оттягивая и надавливая губами. Так хорошо, так правильно, что у омеги в уголках глаз собралась влага, норовя скользнуть вниз по виску. — Жадная сучка, — рыкнул Чонгук, едва выпустив его клитор из плена губ, когда Юнги особенно сильно дернул его за волосы, — тебе хорошо? Хорошо крутиться у альфы на языке, будучи маленькой беспомощной куколкой, а? — Д-да! — воскликнул Юнги, — да-да, альфа, мне так нравится, — слезы все-таки сорвались с ресниц, оставляя за собой влажные дорожки на обоих висках. Омега был в отчаяние, потому что Чонгук дразнил, прерывая его на финишной прямой к облегчению. — Так красиво дрожат бедра, — проворковал Чонгук, поглаживая теплую влагу, потирая клитор и оттягивая аккуратные губки, — так красиво ты хочешь, омега, — он протолкнул палец внутрь, резко выдыхая от узости и жара, что обхватили его, затягивая, завлекая. — Пожалуйста, — Юнги откровенно плакал, бесполезно пытаясь закинуть ноги на альфу и подсунуть ему под губы свою киску, на что Чонгук сыто улыбался, игнорируя все попытки, — Чонгукки, пожалуйста! Гуки…дай мне… Разве мог Чонгук отказать так славно и покорно просящей омежке? Он припал к абсолютно бесстыдно хлюпающей вагине, жадно и грубо проходясь языком от сжимающейся уже вокруг пустоты дырочки до клитора, чтобы несколько раз хлестко ударить его языком, доводя Юнги до откровенного скулежа вперемежку с выкриками его имени. Чонгук вновь протолкнул один палец внутрь, не отрываясь от возбужденного комочка нервов, облизывая его и обсасывая, беспощадно терзая, пока в умеренном темпе толкался внутрь. Омега дрожал все сильнее, теперь обеими руками ухватившись за его волосы, выгибался и стонал так, что его соседи явно обзавидовались. Альфа про себя усмехнулся этой мысли, последний раз втягивая клитор между губ и переходя на глубокие и сильные толчки пальцами, бережно добавив второй. — Да-да-да, — запричитал сверху омега, метаясь по кровати, пока единственным, что его удерживало, была рука Чонгука, вцепившаяся в его бедро и пальцы внутри. Альфа отпрянул на секунду, любуясь мягкой и мокрой, раскрасневшейся вагиной, не прекращая трахать Юнги, чтобы в следующий момент опуститься и ощутимо, но нежно прикусить передними зубами опухший клитор. — Бля-а-ать! — омега дернул Чонгука на себя, едва не вырвав пару прядей смолянистых волос и крупно затрясся, поскуливая, пока на ладонь альфы по пальцам стекала полупрозрачная вязкая смазка. — Сладкий, — сыто сказал Чонгук, дотрахивая Юнги медленно и чувственно, — так замечательно и бурно кончила, моя крошечка, — он вновь наклонился, оставив последний маленький чмок для киски Юнги. Тот продолжал трястись, пока альфа поглаживал его свободной рукой по покрытой испариной ляжке и совсем медленно пальцами толкаться в натруженную дырочку. — Хорошо, — выдохнул Юнги, когда дрожь чуть успокоилась, с закрытыми глазами откинутой головой. Его волосы разметались, хвостик растрепался, но резиночка еще оставалась на месте. — Я удовлетворил свою омегу, как думаешь? — Чонгук вытащил пальцы, кожа на которых сморщилась от влаги, и скользяще провел ими от дырочки до самого клитора, едва его задевая, от чего Юнги дернулся, тихо простонав. — М, — омега приподнялся через силу, опираясь на кровать позади себя локтями, — это было неплохо. — Неплохо? — усмехнулся Чонгук, недоверчиво покосившись на еще трясущиеся ляжки и поднял бровь, — можно как-то повысить свою оценку, оппа? — он подался вперед, приближая свои губы к губам Юнги. Тот невинно его чмокнул, сложив их трубочкой. — Скажу только на ушко, — шепнул он, и Чонгук послушно подвинулся еще, усаживаясь на кровати на коленях и нависая над омегой, уперевшись руками в матрас, — нужно твоего омегу трахнуть, — улыбнулся Юнги прямо в ухо и коротко лизнул чувствительные хрящики. — Трахнуть? — Чонгук хмыкнул, отстраняясь и встречаясь глазами с чужими раскосыми, хитрыми, — а кроха заслужила? — Да! — почти капризно ответил Юнги, одной рукой цепляя альфу за шею и притягивая к себе, чтобы в следующую секунду откинуться на спину, утягивая его за собой. Заставляя навалиться на себя полностью. — Кроха была послушной и отзывчивой, разрешила альфе себя коснуться. — Это правда, — согласился Чонгук, убирая прилипшие ко лбу омеги прядки волос. — Теперь я хочу твой большой и сочный член сюда, — Юнги приподнял бедра, толкаясь ими в живот альфы, и тот рвано выдохнул. Если его омега хочет — значит, получит. Он отстранился, садясь на кровати и наблюдая за распластанным Юнги в полусползшей рубашечке и с открытой, приглашающей и очень готовой киской, выставленной напоказ. На его бедрах все еще держались остатки разорванного кружева, и Чонгук с улыбкой подцепил их пальцами, без труда стягивая и откидывая на пол. — Побудешь сегодня моим маленьким наездником, — оскалился Чонгук, — поднимайся, — он хлопнул омегу по ляжке, побуждая к действиям, и Юнги с готовностью сел, отползая в сторону и давая альфе место для того, чтобы лечь. Чонгук скинул с себя пиджак, откидывая его на пол, расстегнул первую пуговицу прилипшей к влажному телу рубашки, но тут же убрал руки. — Поможешь мне, кроха? Юнги кивнул, придвигаясь к нему и складывая ножки под собой, замечательно прокрутив задницей, наверняка так, чтобы пяточкой упереться в текущую киску и создать давление. Чонгук хмыкнул. Развратница. Омега принялся расстегивать пуговичку за пуговичкой, иногда задевая нежными пальчиками кожу альфы. Вытянув рубашку из штанов, он помог Чонгуку стянуть ее с широких плеч, откидывая на пол, к пиджаку. Оставшись только в брюках, ширинка которых нестерпимо давила на член, Чонгук передвинулся к изголовью кровати, поднимая подушки повыше и опираясь на них спиной. Он призывно хлопнул по бедрам, приглашая Юнги к себе. Тот, облизнувшись, пополз к альфе, открывая вид на торчащие сосочки, которые совсем не скрывала ткань рубашки. Остановился омега только возле бедер Чонгука, положив на них одну ладонь и проведя до самого паха, не касаясь, впрочем, стоящего члена. — Дразнилка, — сдавленно выдохнул Чонгук. Юнги улыбнулся и, перекинув ножку, уселся на колени к альфе, проезжаясь по ним вагиной и оставляя потеки смазки на черной ткани. — Грязные брюки, кроха, — дернулся альфа, подтягивая Юнги так, чтобы тот своим открытым, беззащитным местечком уселся ему на живот, — тут безопасно. Поворачивайся и можешь заниматься ширинкой. Юнги опустил на него взгляд, скользя по влажной от пота коже вперед-назад, запрокидывая голову и держась за все еще сжимающую его предплечье руку альфы. Чонгук чувствовал, как пухлые складочки елозили по нему, чувствовал, как с них стекала смазка, и как омежьими ляжками вновь завладевала сладкая дрожь. Не без сожаления он шлепнул жадную детку по заднице. Юнги открыл глаза, капризно выдохнув. — Плохой альфа, — разочарованно сказал он, неуклюже поворачиваясь спиной к лицу Чонгука прямо на его торсе, — думает только о себе. — Конечно, — просто согласился Чонгук, поглаживая чуть покрасневшую попу, пока Юнги наклонился к его ширинке и, пальчиками придавив головку члена, чтобы не сделать больно, расстегнул сначала пуговицу, а потом медленно потянул собачку на молнии вниз, — какое облегчение ты мне приносишь, кроха, — вздохнул альфа. Юнги покрутил бедрами, принимая похвалу, и шлепнул Чонгука по бедру, все еще стянутому тканью, чтобы тот приподнял таз, помогая стащить с себя брюки. Омега спустил их чуть ниже колен, для чего ему пришлось привстать на коленках, а его заднице — оторваться от тела Чонгука. Альфу никто не смог бы осудить за то, что, увидев перед собой две раскрытые дырочки, он вставил два пальца в уже разработанную, делая пару быстрых движений. — О-ох, — задрожал Юнги, упираясь руками в его икры и готовясь получать новую порцию ласки для его вновь возбужденной киски. Однако Чонгук был настроен по-другому, поэтому он вытащил пальцы, ими же клацая по раскрытой вагине, на что омега тихонько проскулил. — Не отвлекайся от своего задания, кроха. Юнги осоловело кивнул и слез с альфы, чтобы пристроиться сбоку. Он любовно огладил скрытый тканью боксеров член, обхватывая его ладошкой и взвешивая в руке. Примеряясь. — Твой размер? — усмехнулся Чонгук, наблюдая за ним. — Бывали и побольше, — парировал Юнги, стягивая боксеры под тяжелые яйца. — Не забывайся, — рыкнул альфа, для которого любое упоминание других в жизни его крохи было триггером, парализующим здравомыслие. Омега дернулся от грубого предупреждения и склонился над членом, приветственно чмокая его в налитую головку. Он оставил еще несколько небольших поцелуев, знакомясь и исследуя, пару раз провел ручкой по всей длине, сжимая у основания. — Хороший размерчик, ничего не скажешь, — он поднял глаза на альфу, наблюдавшего за ним, и улыбнулся, коротко лизнув головку и тут же отстранившись, — думаешь, моя девочка достаточно растянута для него? — Разве таким жадным кискам вообще нужна подготовка? — Чонгук схватил его ляжку одной рукой, перебрасывая через свои бедра, и Юнги, охнув, оказался сверху члена, прижимая его своим весом к чужому животу, — теперь можешь потереться, как хотел. Омега уложил свою ладонь поверх альфьей, все еще сжимающей его кожу, и поскреб ее ногтями, побуждая переплести пальцы. Альфа поддался, давая ощущение поддержки. Юнги уселся поудобнее, аккурат так, чтобы на клитор давил толстый ствол, и скользнул по нему, смешивая альфью смазку со своей. Уже через несколько секунд с размеренного покачивания он перешел на обрывистый, жадный темп, сдавливая руку альфы в своей и заботясь только о своем удовольствии. Чонгук возбужденно пыхтел, наблюдая снизу за закатывающимися глазами омеги, его раскрытыми в постанываниях губках и рубашечкой, которая сползала с плечей, струясь по тонкой талии. Искусство в чистом виде. Альфа подался бедрами вперед, подкидывая Юнги на себе, и тот попытался сфокусировать свой взгляд на нем, но Чонгук снова дернул бедрами, заставляя его запрокинуть голову в удовольствии. — Жадина, — хрипло рассмеялся Чонгук, останавливая движения. — Еще чуть-чуть, — как в бреду шептал Юнги, попеременно то облизывая, то прикусывая губы. — Тебе нужно всего лишь насадиться на меня своей киской, как славная куколка, и я дам тебе то, что ты хочешь, — омега слушал его вполуха, мелко, стараясь делать это незаметно, потираясь о член. Чонгук шлепнул его по заднице, и, к его удивлению, ляжки по бокам от его бедер задрожали, а Юнги повалился на него всем телом, прижимаясь грудью к груди, всхлипывая и бормоча что-то неразборчивое себе под нос. — Неужели ты кончил, кроха? — Чонгук завел свободную руку ему под ляжку, пробираясь пальцами к вагине, и сипло выдохнул, когда наткнулся на добротную порцию смазки, пульсацией вытекающую из дырочки. — Очень хорошо, — омега причмокнул губами возле его шеи, пока он поглаживал его по спине, перебирая чудом оставшуюся на ней рубашечку. — Будем спатки? — спросил Чонгук, доходя до лебединой омежьей шейки, оглаживая ее и массируя голову по линии роста волос. Юнги на его предложение протестующе замычал, сжимая его ладонь в своей. — Подожди. Сейчас, — отозвался омега. Он с кряхтением поднялся, усаживаясь текущей вагиной на торс Чонгука, продлевая его личную пытку. Улыбнулся развязно, неглядя стягивая с растрепавшихся волос резинку и собирая хвостик заново, открывая взгляду альфы довольное бледное личико с горящими возбуждением глазами и чуть порозовелыми скулами. Омега привстал, отползая на коленках назад так, чтобы член альфы оказался точно перед ним. — Я настроен получить его внутрь, — Юнги взялся, большим пальцем оглаживая головку, — теперь моя девочка точно готова. — Блять, — выдохнул Чонгук, не смея отвести взгляда от омеги перед ним. Юнги, удерживая член ладошкой так, чтобы он не клонился вправо под собственной тяжестью, подвинулся поближе и, примерившись на ощупь, ввел в себя головку, вздрагивая от прострелившего все его тело удовольствия. Он аккуратно переминался с коленочки на коленочку, насаживаясь глубже и привыкая к размерам, отрывисто дыша. — Крошечка моя, — Чонгук уложил руки на талию, сдергивая, наконец, рубашечку и открывая себе вид на хрупкую грудь. Он огладил мягкий изгиб омежьего тела и поднял одну из рук выше, пальцами хватаясь за торчащий сосочек, сжимая его и оттягивая, пока Юнги, срываясь на скулеж, не уселся на него, опустившись на члене до конца. — Молодчинка, — похвалил альфа, переходя к другому соску, — двигайся, девочка, давай. Юнги кивнул, опуская ладони на его предплечья, впиваясь ногтями, и приподнялся первый раз на пробу, зажмуриваясь. Первые несколько движений были небыстрыми, омега сжимался, заставляя альфу стиснуть зубы, чтобы самому не насадить его так, как надо, привыкал, искал, как ему будет удобнее и приятнее. Чонгук щипал его за соски, гладил грудку, тискал бочка и ляжки. Был везде. Он понял, что Юнги готов, когда тот открыл глаза, переставая яростно впиваться в его кожу, и улыбнулся немного неловко из-за того, что возбуждение мешало ему полностью контролировать мимику, и опустился к нему, опираясь ладонями на плечи. Омега замер на несколько секунд, вглядываясь в глаза Чонгука. — Давай, кроха, прокатись на мне. И Юнги дал ему. Он сорвался на бешеный ритм, двигая бедрами резко и отчаянно, почти не давая возможности подмахивать, пока его ладони мяли тянущие мышцы на плечах альфы. Он стонал, выкрикивал имя Чонгука, замедлялся для того, чтобы ускорить предыдущий темп в следующий момент, и плакал. Слезки катились по его личику, и альфе иногда удавалось приблизиться достаточно, чтобы слизать их. — О-ох! Гук! Не могу-у-у, — Юнги делал последние толчки, и Чонгук был готов подхватить его в любую секунду, потому что чувствовал, как устало дрожало тело его омеги, — не могу! — Иди, крохотулька, иди ко мне, — он притянул Юнги к себе, прижимая руками к груди, и махом перевернул их, теперь нависая над заплаканным лицом и покрасневшими глазами со слипшимися ресничками, — альфа все сделает. Куколке не нужно переживать. Чонгук толкнулся в узкую теплоту, чувствуя, что им обоим оставалось недолго, и Юнги всхлипнул, впиваясь ногтями в его спину. Бестия. — Альфа, да! Вот так, хор-рошо! — на подмахивание силы у омеги остались, потому что он, идеально подстроившись под заданный темп, вскидывал бедра навстречу мощным толчкам Чонгука. Цепочка, до этого лежавшая на груди альфы, болталась прямо перед лицом Юнги, и тот в какой-то момент выцепил ее взглядом, скашивая глазки так, чтобы сфокусироваться на ней. Чонгук утробно заурчал, переходя с быстрого на грубый, вдумчивый, темп, вбиваясь глубоко и задерживаясь внутри подольше. — Сладкая омега, — он провел носом по чужой щеке, — моя омега, — чуть прикусил бархатную мягкость, перкатывая между зубов, и сделал последние два сильных толчка, от которых Юнги, вцепившись в его цепочку одной рукой, грозясь ее сорвать, несмотря на крепкий сплав, выгнулся весь под ним и кончил. Он трясся всем телом, хватаясь за альфу, откидывав голову на подушки и мычал, иногда срываясь на просящий скулеж. Чонгук почти дошел до финиша, только наблюдая за ним, но толкнулся еще раз и кончил следом. Бурно и внутрь. Запечатывая, клеймя омегу, делая его своим. Он рыкнул и повернул чужое лицо к себе, обхватив ладонью за челюсть, чтобы впиться в обсохшие губки поцелуем. Полным любви и благодарности. Обожания. Уставший, тяжело дышащий он опустился сверху на омегу, вдавливая его в мягкий матрас и не обращая внимания на то, какой густой жар стоял в комнате. Ему хотелось быть близко к своей крохе. Омега приобнял его плечи тонкой рукой, прижимая к себе и ласково массируя мокрую кожу от лопаток до шеи. — Оценку ты мне поднял-то, кроха? — вдруг усмехнулся Чонгук, разлепляя глаза и глядя на почти дремлющего Юнги, который пальчиком вырисовывал круги у него на спине. — Ожидайте, ваша апелляционная заявка находится на рассмотрении комиссии, — Юнги ущипнул его. Чонгук рассмеялся, сдавливая его в объятиях и вдыхая запах пота и смазки между его ключиц. Он чувствовал себя хорошо и спокойно: размеренный после секса, его омега был рядом, ласково жался к рукам и был в хорошем настроении. Чего еще можно хоте… — Это что, Юнги? — вдруг спросил Чонгук, улегшись на грудь омеги и повернув голову. Юнги недовольно промычал, открывая прикрытые в сладкой полудреме глаза и приподнимая голову, чтобы проследить, куда был направлен нечитаемые альфий взгляд. Коробки. Много брендовых коробок, сложенных пирамидкой возле его шкафа. Юнги хихикнул, вновь откидываясь на простыни. — Подарки, — он щелкнул сбитого с толку альфу по носу. — Ты что, ни одного не принял по-нормальному? — Ну, я был обижен, — объяснил Юнги, проводя ноготком по лопатке Чонгука, — но и курьеров ставить в неудобное положение не хотел. Собирал их здесь. — То есть, — альфа привстал на руках и посмотрел омеге в веселые глаза, — когда я пришел к тебе, и ты сказал, что готов отдать подарки, ты бы не срывал украшения с себя, выглядя при этом до чертиков сексуально, а… — Да, — рассмеялся Юнги, — я бы просто вынес тебе коробки. — Хорошо, что до этого тогда не дошло, — выдохнул Чонгук, вновь укладываясь на грудь Юнги, прижимаясь к нему всем телом. — Меня сбил с толку тот огромный букет, — омега поднес руку к его губам, желая погладить, но получил поцелуй в тыльную сторону ладони, — я даже не удержался и показал его фотку одному бесящему омежке на работе, который называл меня слишком старым для встречаний с перспективными альфами, — разомлел он. — С альфами тебе действительно делать нечего, — хмыкнул Чонгук, прикусывая кожу на груди, — а вот с одним конкретным… Он тихо рассмеялся, получая хлопок по спине и делая мысленную пометку: «Всегда дарить Юнги столько цветов, чтобы он в любой момент мог заткнуть всяких бесящих омежек».