Тело на берегу

Женский крик доносится с улицы, отвлекая от привычных дел. А следом он слышит, как люди выходят из своих домов. Что же там произошло? Выйдя на улицу, Ливий присоединяется к жителям, идущим к реке, а впереди всех видит Дию, тянущую Эву за руку. На лице первой испуг, на лице второй недоумение. Девушки подходят к Нилу, который окрасился в яркий красный цвет и замирают. Из-за толпы Ливию не видно, что происходит на берегу, но в следующий миг он слышит крик. И в этом крике раздается столько боли, столько отчаяния, что его собственное сердце начинает биться быстрее, а тело пронизывает тревога. Он прорывается сквозь толпу и наконец выходит на берег. Взгляд сам собой падает на лежащее тело и с нарастающим ужасом Ливий узнает в нем Исмана. Бледный, покрытый илом, мертвый, он лежит на сыром берегу. Эва стоит на коленях, прижав руку ко рту, а в глазах — всепоглощающее горе. Ливий садится рядом с Исманом, пытается нащупать ритм сердцебиения, но слышит только пустоту. Тело холодное, окаменевшее. — Ты же поможешь ему? Голос тихий, но он слышит вопрос даже сквозь гомон толпы. И от ответа, который он сейчас даст, у него разрывается сердце. — Ему уже нельзя помочь, госпожа, — говорит Ливий с сожалением. Как бы ему не хотелось помочь, как бы не хотелось вернуть Исмана к жизни, это явно было не в его силах. — Ты врешь, — шепчет Эва, мотая головой из стороны в сторону. — Ты врешь! — с отчаянием в голосе кричит она. — Ты же лекарь, Сет тебя раздери, так помоги ему! Сделай же что-нибудь! — она несколько раз ударяет его по плечу, но он не реагирует, лишь переводит на нее полный печали взгляд. — Спаси его! — просит Эва с дрожью в голосе. — Пожалуйста, Ливий, прошу тебя. Мольба в ее голосе ранит сильнее любого оружия. Его хватает лишь на то, чтобы мотнуть головой в сторону. — Я ничего не могу сделать. А мог бы, давно уже сделал. — Нет! Нет, нет, нет! — она кричит громко, как раненный зверь, а после начинает рыдать. Так горько и так протяжно, что хочется сделать что угодно, лишь бы утешить ее. Лишь бы забрать хоть немного ту боль, что терзает ее. Ливий кладет руку девушке на спину нежно, аккуратно, чтобы понять, не против ли она. Эва прислоняется к его груди, содрогаясь всем телом. Он сильнее обнимает ее, пытаясь так выразить, что он рядом. Утешающе гладит по голове, по волосам, немного покачиваясь взад-вперед. Слезы девушки впитываются в кожу, как и ее теплое неровное дыхание, и все, что он может делать — это покрепче прижимать ее к себе и ждать, когда она немного успокоится. Он переводит взгляд на тело своего лучшего ученика. Ливий уважал Исмана, относился к нему по-дружески. Ему нравилось, что Исман быстро все схватывал, прекрасно все понимал, они во многом сходились во мнениях и мыслях. Да и как человек он был очень хорошим. И его очень и очень жаль. Но его печаль не идет ни в какое сравнение с горем Эвы. — Что здесь происходит? Громкий вопрос прорывается сквозь толпу и на берег выходит Амен со своими охотниками. Он быстрым взглядом осматривает тело Исмана, все еще плачущую в крепких объятиях Ливия Эву и поворачивается к стоящим рядом жителям. Ливию кажется, что в глазах Амена промелькнуло удивление. — Разошлись, не на что тут смотреть, — кричит он грозным уверенным голосом, и толпа рассасывается. А Амен подходит к телу. Плач Эвы становится тише. Она больше не дрожит, лишь тяжело дышит и все еще крепко прижимается к груди Ливия. Он не размыкает объятий. — Уведи ее. Ливий терпеть не может, когда ему приказывают, но здесь он согласен с эпистатом. Это хорошая мысль. — Пойдем, Эва. Она не возражает. Вообще никак не реагирует. Просто встает следом за ним, и как безвольная кукла позволяет себя увести. Придерживая за плечи, Ливий отводит ее к себе домой и усаживает на кровать. Оценивает, нужно ли ей дать успокоительную настойку, и решает, что не нужно. Пока она держится. И он просто садится рядом. В спальне стоит полная тишина, нарушаемая только глубоким дыханием Эвы. Она молчит, он тоже. Думает, что ей сказать. Как утешить, как сделать так, чтобы ей стало легче? А что тут скажешь? Исман мертв. Никакие слова не помогут. — Я найду того, кто это сделал. Ее голос тихий, но уверенный, в нем слышен гнев, а глаза горят огнем. — И начну я с Амена. Ливий удивленно поворачивается к ней. — Ты думаешь, это сделал он? Почему? — Он считает, что кто-то из нашего отряда черномаг. И мог заподозрить Исмана. Или убить его, чтобы запугать настоящего шезму. Или… Или… Она начинает часто дышать, и Ливий аккуратно берет ее за руку. Эва крепко сжимает руку в ответ. — Вряд ли это сделал Амен, — говорит он. — Мне показалось, он удивился, когда увидел… когда вышел на берег. И потом, если бы он подозревал Исмана, если бы хотел напугать остальных, он устроил бы публичную казнь. И всяко не стал бы убивать втихую. — Пусть так. Но я все равно найду убийцу Исмана. И клянусь, он заплатит за то, что сделал. — Я тебе помогу. Она поднимает на него удивленный взгляд. — Почему? — Я тоже хочу знать, кто его убил. Эва смотрит подозрительно, неверяще, но в следующий миг ее взгляд меняется, и она кивает с благодарностью. Кладет голову на его плечо и закрывает глаза. — Спасибо, за то, что ты рядом, Ливий. Он не удерживается и слегка чмокает Эву в макушку. — Конечно, милая госпожа. И мысленно решает, что будет рядом до самого конца.