Шестое апреля

Мать заливалась слезами, сидя за столом около радио. Отец нахмурился и смотрел в пустоту. Дима боялся не то что говорить, он боялся дышать, чтобы ненароком не стать спусковым крючком всеобщей истерики. Минуту назад по радио сказали, что умер Сталин. Утро шестого марта тысяча девятьсот пятьдесят третьего года началось слишком беспорядочно: мать причитала, что теперь все изменится, страна разрушится, вся грязь вылезет наружу; отец беспрестанно курил, да так сильно, что в кухне, казалось, повис смог. Вся коммуналка стояла на ушах. Дима не знал, куда себя деть, поэтому, вконец отчаявшись, пошёл собираться в школу. — Димочка, прошу тебя, веди себя тихо, — мать перед школой решила дать парочку слезных наставлений. — Сегодня, наверное, начнётся беспредел. Ты не ввязывайся никуда, пожалуйста. — Ладно, — Дима хотел поскорее выйти из квартиры. По дороге в школу он думал, что мать говорила абсолютную чушь. Ну вот что может измениться за одно утро? Четыре дня было все спокойно, как обычно, неужели сейчас по-другому? Неужели сейчас он войдет в школу, а там вместо портретов Сталина и Ленина висит портрет Николая Второго? И все ходят в роскошных нарядах прошлого века? Или вообще Гражданская война в школе начнётся? Кто их теперь от белых защитит? Никто, Сталин умер. Перед тем как открыть входную дверь Дима колебался около минуты, взвешивая все за и против. Ладно, была не была. Дима рывком распахнул дверь и сразу приготовился уворачиваться от пуль или от ударов. Но нет, в школе никто не стрелял. Было только непривычно тихо. — Ты слышал, что произошло? — как только Дима вошел в класс, к нему подбежал Саша Самарин. — Конечно! Я из дома почти сбежал, чтобы не видеть больше той истерики, которую устроила моя мать. Нотацию ещё прочитала, будто я маленький совсем. — У меня то же самое. В класс влетела Женя Медведева, самая бойкая девочка в классе, и тут же объявила, заговорщицки понизив голос: — У нас в школе можно играть на деньги! Айда сегодня в подвал? В классе повисла звенящая тишина. Все недоуменно смотрели на Женю. Она недовольно фыркнула и принялась объяснять: — Мне сегодня сказали, что у нас в школе в подвале собираются ребята и играют в карты на деньги. Я хочу сегодня сходить и посмотреть. Кто-нибудь пойдет со мной? Класс дружно покачал головой и вернулся к своим делам. Самарин, второй по активности в классе после Жени, тут же вскочил и подбежал к Медведевой. — Ты зачем это всем разболтала? Я же тебе по секрету сказал, — Саша утянул Женю за пределы кабинета, чтобы никто не слышал. — У нас дружный класс, никто никого не выдаст. — Да? А не ты ли случайно в том году проболаталсь Мишиной о том, как мы курили, и она выдала нас? — Мишина староста! — возразила Женя. — И что? Она в классе сейчас была! Женя обиженно нахмурилась, вырвалась из рук Саши и ушла обратно в кабинет. — Ты чего это? — Да так, — Саша махнул рукой. — Ну что, пойдем в подвал сегодня? — Ты с ума сошел? — Дима вытаращился на друга. — А если нас увидят? — Да никто не увидит нас. Там играют уже около года. Поговаривают, сам директор иногда туда захаживает. — Директор? — Дима не выходил из шокового состояния на протяжении утра, а только глубже погружался в него. Но в этот момент прозвучал звонок. Дима вздрогнул и успел шепнуть Саше: «Ладно, давай пойдем, но только один раз!». Школьный подвал подсвечивался несколькими тусклыми светильниками, которые висели на арматурных выступах в стене, и небольшими настольными лампами. По всему подвалу в хаотичном порядке стояло десять столиков, где-то играли в карты, где-то — в шахматы и шашки. На некоторых столиках стояли бутылки с алкоголем, вокруг играющих толпились люди и наблюдали за ходом игры. Дима нахмурился: похоже, мать была права. Их школа считалась образцовой, учащиеся слыли одними из самых дисциплинированных в округе. А теперь что началось? Оказывается, тут на деньги играют, выпивают. Может, даже директор иногда принимает участие в этом. Дима видел не только знакомых, сюда приходили ещё учащиеся соседней школы. Но какие-то они были… другие: нарядно одетые, накрашенные, с накрахмаленными воротничками и манжетами, в разноцветных пиджаках и платьях. Дима словно попал в другой мир и оглядывал его с открытым ртом. Саша уже куда-то убежал к каким-то своим товарищам, поэтому Дима остался один. — Ты чего это здесь? Новенький? — к Диме подошла незнакомая девушка. Темные волосы аккуратно убраны, слегка вызывающее красное платье идеально выглажено, в сумраке подвала видно темно-красную помаду, идеально нанесенную на губы. Экстравагантная девица, как бы сказала мама Димы. И откуда только она достала такой наряд? — Да… — Дима потерял дар речи и кроме этого не смог ничего вымолвить. Зато смог понять, что пришел сюда не зря. — А… ты откуда? И как тебя зовут? — Я из тридцать пятой школы. Зовут Лизой, — девушка кокетничала, не стесняясь подруг за спиной. — А тебя как? — Дима Алиев, — вот дурень, зачем фамилию сказал? — Дима Алиев… будешь играть во что-то, Дима Алиев? Или так, походишь, посмотришь? — Так… — Если что, наш местный главарь — вон тот, — Лиза указала пальчиком на рослого темноволосого юношу в дорогущем костюме. — Петя Гуменник. Вон его зам, за спиной стоит. Женя Семененко. Если что-то понадобится — обращайся к ним. Но учти, у них очень хорошая память на лица, так что лучше не впутывайся ни во что. Дима кивнул, не в силах проследить за взглядом Лизы, потому что не мог отвести от неё глаз. Она, наверное, идеал этого другого мира. Лиза, увидев, что её собеседник замер захихикала и отошла в сторону. — Ну как тебе здесь? — к Диме прибежал Саша. — И что за девушка только что около тебя была? — Так… — Что это с тобой? Дима? — Саша помахал рукой перед лицом Алиева. — Да, что такое? Фу, чем от тебя пахнет? — Мальборо, — довольно сказал Саша. — Тебе сколько лет, чтобы курить такое? Больной на голову ты, вот ты кто. Все, пойдем отсюда. — Подожди, мы же ещё не сыграли ни во что! Пойдем хоть в карты перекинемся. — Не хочу я. — Ладно, не хочешь в карты, будем… а давай поспорим? — Ну давай, — Дима устал противиться Саше и скрестил руки на груди. — На что? — Подожди, нам нужны свидетели… Петя, подойдешь? — Саша подозвал главаря. С ним подошел и Женя. — Итак… на что бы поспорить… о, пару минут назад около тебя была какая-то девушка разговаривала с тобой. Так вот… завоюй её сердце за… неделю. — Чего? — Дима оторопел, сердце стало биться быстрее, когда он вспомнил девушку в красивом бордовом платье. Он бы хотел быть с ней, но понимал, что она вряд ли снизойдет до него. — Ну нет. — Спорим на… предположим, двадцать рублей, — предложил Петя. — Сколько? — Дима вспомнил, что его мать недавно очень расстроилась из-за того, что не может купить себе новые зимние ботинки, а старые пришли в негодность. Надо матери помочь, пусть и так. — Давай… Петя и Дима обменялись рукопожатиями. «На что я подписался?». Неделя, всего неделя. — Здравствуй, — Лиза слегка улыбнулась. Сейчас, после учебного дня, она выглядела совсем по-другому: никакого макияжа, школьная форма, волосы немного растрепанные. Но все равно очаровательна. — Ты что, меня ждал? — Да. Привет. И снова эта хитрая улыбка появилась на губах девушки. — Могу тебя проводить? — Ну, проводи, — Лиза кокетливо повела плечом и сбросила портфель в руки парню. — Давно ждешь? — Полчаса. Идем? Ты, наверное, устала… Может, зайдём куда-нибудь? — Ну давай зайдем, — Лиза изо всех сил постаралась скрыть смех. Знала она таких: сначала ухаживают, кажутся интеллигентными и такими невинными, а потом пользуются ей в том самом подвале. Точнее, пользуются её связями. И не хотят никакую ответственность на себя брать. Хотя этот какой-то вроде и другой. Забавный какой-то. — Ты знаешь… если что — можешь обращаться ко мне в любой момент. Если там помощь какая-то нужна… — Спасибо, я учту. Ты какой-то потерянный, все хорошо? — Да, все в порядке. Правда, мама продолжает истерить из-за смерти Сталина и говорить, что в стране начался переполох. Сегодня сказала, что видела, как какие-то… как их… стиляги, вот! Как какие-то стиляги шатаются по улицам и громко смеются. Назвала их развратниками. Лиза снова усмехнулась. — Какие-то стиляги, говоришь, развратники… — Да. А кто это? — Это люди в яркой одежде, ведущие разгульный образ жизни, — заученно сказала Лиза, а потом внезапно продолжила: — Я стиляга. Ну, почти. — Что? Да нет, ты не похожа на развратницу и не ведешь разгульный образ жизни. — Спасибо. Но многие считают иначе. Наш, то есть ваш подвал — это притон для стиляг. Нас гоняют ото всюду, рвут одежду, издеваются. Такая у нас страна. Дима по привычке начал оглядываться по сторонам, мало ли, кто-то подслушивает и потом сдаст их. — Не крутись. Никаких репрессий не будет, — спокойно сказала Лиза. — Хочешь, расскажу про стиляг? — Да, — и Дима снова поддался гипнозу этого прекрасного голоса. С каждым новым рассказом Лизы он понимал, что этот мир его притягивает с неимоверной силой. В нём собраны все запреты, но там они не имеют силы. Можно все. В течение недели Дима провожал Лизу до дома. Они коротали время за разговорами обо всем. Потом, спустя несколько часов, они встречались в подвале, где их наполовину скрывал полумрак. Дима постепенно превращался в стилягу: благодаря Лизе достал красивый голубой пиджак, фиолетовые брюки и зеленый галстук. Только приходилось прятать это от родителей. Пока все играли в карты и шашки-шахматы, они с Лизой учились танцевать как настоящие стиляги, потому что решили сразу после поступления найти реальных стиляг и подбиться к ним. Считалось, что во время учебы ты не можешь быть настоящим чуваком или чувихой, все начинается с совершеннолетия. Диме казалось, что он уже перепробовал все методы подбивания клиньев к Лизе, но она почему-то никак не хотела сближаться с ним. Ну, друзья и друзья. Хотя Дима был уверен, что Лиза знала о его чувствах. И, возможно, о споре. Наверное, поэтому и не отвечала взаимностью. В следующий четверг в самый разгар веселья в подвал ворвался отряд комсомольцев. Поднялся крик, шум, все ломанулись в разные стороны. Лиза с Димой, не до конца осознав, что происходит, уставились друг на друга. Вдруг сзади на Лизу напрыгнули две девушки, а Диме какой-то юноша заломил руки за спину. Одна из тех девушек достала ножницы и стала рвать красивое темно-синее платье Лизы. Лиза молчала, стиснув зубы. Зато Дима стал брыкаться и завопил: — Не трогайте её! Она не виновата! Это я её сюда затащил, я ей платье достал! Это я виноват, она не при чем! Наконец Диме удалось освободиться из хватки юноши, он подлетел к Лизе и стал освобождать ее. — Я сказал вам, не трогайте ее! — злобно шипел он на двух комсомолок, хватая их за руки. — Не защищай свою прошмандовку! — послышался голос того комсомольца, которого скинул Дима со своей спины. — Как ты смеешь говорить так о девушке? — Дима бросился на него с кулаками. Лиза тоже времени не теряла: она ловко вывернулась из ослабевшей хватки комсомолок, лягнула одну ногой, второй дала хлесткую пощёчину и отбежала. К этому времени Дима справился с комсомольцем и подбежал к Лизе. — Надо бежать, — прошептал он и, схватив ее за руку, рванул к одному из выходов из подвала. Лиза крепко ухватилась за него. — За нами погоня, — тяжело дыша, выговорила Лиза. — Не разговаривай, дыхание собьется. Я знаю этот район. Они пробежали несколько дворов, завернули в другой квартал и спрятались за аркой во дворе. Погоня уже давным-давно отстала. Несколько минут юные стиляги восстанавливали дыхание и думали о том, как хорошо, что март выдался непривычно теплым. — Спасибо тебе, Дим. Ты знаешь, я недавно думала о том, какой ты на самом деле, — Лиза говорила тихо, не глядя на Диму, но он слышал все. — Ты забавный очень, но… надежный, как оказалось. Мы знакомы всего неделю, а ты мне стал… симпатичен. — Лиза. Ты… прости меня за скудный словарный запас, — после этих слов Дима потянулся к Лизе и поцеловал её. Темная и очень теплая для марта ночь. Двор, еле освещенный фонарем. Двое семнадцатилетних начинающих стиляг. Дима выиграл спор, скоро купит маме новые ботинки. И старался не думать о том, что если бы не Сталин, ничего этого бы не было.