Сокровенные чувства

      Возвращение шехзаде Мустафы из столицы в санджак стало причиной радости не только его матушки, но и других обитателей небольшого дворца Манисы. Особенно ликовали рабыни в гареме — в частности, фаворитки наследника, которые вовсю грезили о возвышении до положения султанш. Каждая из девиц мечтала о том, что господин, за несколько дней соскучившийся по женской любви и ласке, позовет на хальвет именно ее. Наложницы весело щебетали, поедая сладости, а Фатьма Хатун, лишенная возможности попасть в покои шехзаде хотя бы раз, сидела поодаль и с присущей ей завистью глядела на соперниц. Гюленай, светловолосая девушка с небесно-голубыми глазами, повернула голову и смерила Фатьму немного надменным взглядом, из-за чего вторая тут же почувствовала нарастающее раздражение. Эта рабыня с виду была скромной и даже невзрачной, однако, пообщавшись с ней всего пару раз, Фатьма поняла, что главная фаворитка наследника далеко не так проста, какой пытается казаться, хотя амбициозной эту девушку точно нельзя было назвать. Гюленай имела солидный статус первой наложницы шехзаде и провела с ним далеко не одну ночь, однако за достаточно приличный срок ей так и не посчастливилось забеременеть. Через какое-то время Мустафа обзавелся еще несколькими фаворитками и стал звать любимицу на хальветы все реже и реже, из-за чего Гюленай начала ощущать, как другие девушки буквально «наступают ей на пятки», но она, к сожалению, не была готова с кем-то соперничать, поскольку обладала миролюбивым нравом. Фатьма по-прежнему прислуживала Махидевран Султан, порой выполняя ее мелкие поручения, однако не теряла надежду, постоянно размышляя над тем, как можно попасть в покои наследника. Задумавшись, девушка поначалу даже не заметила Фидан, которая появилась на пороге гарема и быстрым шагом приблизилась к группе фавориток. — Гюленай Хатун, вставай, — с хитрой ухмылкой произнесла калфа, обращаясь к светловолосой рабыне, — Шехзаде хочет тебя видеть сегодня вечером. Выбери самый лучший наряд и хорошенько подготовься, — от этих слов глаза фаворитки моментально загорелись, она расплылась в довольной улыбке и бросила взгляд в сторону Фатьмы, которая по-прежнему не сводила с нее глаз и мимикой демонстрировала свою ненависть. Тряхнув гривой золотистых волос, Гюленай победно усмехнулась и гордо удалилась прочь, с изяществом покачивая бедрами. Вскоре фаворитка шехзаде скрылась из виду, и Фатьма, резко вскочив с места, покинула ташлык и направилась в покои своей госпожи.       Утро Махидевран Султан началось достаточно обыденно: после пробуждения султанша умылась, насладившись свежестью, которую даровала прохладная вода, выбрала наряд светло-коричневого цвета, дождалась, пока служанки сделают ей прическу, а затем принялась заниматься делами гарема. Сконцентрироваться было сложно. Отослав рабынь прочь, Махидевран встала с тахты, подошла к небольшому шкафчику, стоявшему у кровати, и, взволнованно озираясь по сторонам, взяла с одной из полок красивую шкатулку, украшенную небольшими жемчужинами. Приоткрыв крышку, султанша извлекла изысканную драгоценность, которую ей пару дней назад подарил Хасан — браслет с рубиновыми камнями, который, судя по тонким изгибам и тщательно проработанным линиям, был изготовлен человеком, обладающим высоким уровнем ювелирного мастерства. Махидевран удивилась, когда хранитель покоев преподнес ей такой дар — украшение стоило немало, но Хасан убедил госпожу в том, что только рад потратить несколько сотен акче, чтобы порадовать возлюбленную. Надев браслет на запястье, султанша вытянула руку вперед, с мечтательной улыбкой любуясь изделием. Махидевран не знала, где и у кого Хасан купил эту вещь, но эта «интрига» ей и нравилась. До возвращения Мустафы они встречались в дальней части небольшого сада, но старались не позволять себе лишнего, боясь быть застуканными в самый неудобный момент. Сложнее всего для Махидевран было скрываться от Фидан, которая, словно тень, всюду следовала за своей госпожой. Чаще всего султанша отказывалась от сопровождения, высказывая желание побыть в одиночестве, но проницательная калфа, как казалось Махидевран, о чем-то все-таки догадывалась.       Внезапно раздался настойчивый стук, заставивший госпожу вздрогнуть, и мать шехзаде, с раздражением что-то бормоча себе под нос, громким голосом приказала страже открыть двери. На пороге тут же оказалась Фатьма, чье постоянное присутствие неподалеку со временем все больше надоедало Махидевран. Девушка старалась быть ненавязчивой, но получалось у нее плохо — силясь понравиться госпоже и заслужить ее доверие, рабыня «из кожи вон лезла», и такая докучливость с ее стороны вызывала у султанши лишь неприязнь. Однако служила Фатьма хорошо, смиренно выполняя все приказы матери старшего наследника, поэтому Махидевран решила, что такая покорная и безропотная служанка будет ей полезна. — Что ты хотела? — уставшим голосом спросила султанша, присев на тахту. Девушка замялась, не зная, что ответить, — Фатьма, у меня не так много времени, — уже суровее произнесла Махидевран, поторапливая рабыню, — Говори же, что случилось? — Не принимайте мои слова за проявление непочтения, госпожа, — вежливо начала хатун, с осторожностью выбирая выражения, — Я только что в гареме была, — девушка опустила взгляд, сложив руки перед собой, — Шехзаде сегодня пожелал видеть Гюленай Хатун, и я… — она не успела договорить. Махидевран почувствовала, как раздражение начинает нарастать, поэтому прервала служанку, резко поднявшись с места и нахмурив брови. — Мы уже обсуждали это, Фатьма! — прикрикнула султанша, напугав девушку и заставив ее с почтением склонить голову, — Довольно! Если у тебя все, можешь идти, — уже спокойнее произнесла Махидевран, отвернувшись, — И впредь не поднимай эту тему… Я терпеть не могу подобные разговоры, — не поворачивая головы в сторону рабыни, госпожа небрежно махнула рукой, отдав Фатьме приказ немедленно покинуть комнату. Девушка опустила взор, тяжело вздохнула и, поклонившись, вышла. Махидевран вновь села на тахту, сердито потирая пальцами переносицу. Ранее служанка уже пыталась говорить с госпожой и высказать свое желание попасть в «рай шехзаде», и султанша поначалу делала вид, что не понимает очевидных намеков, однако спустя некоторое время ее терпение лопнуло, и Махидевран достаточно жестко осадила Фатьму, дав рабыне понять, что вход в покои наследника для нее закрыт. Девушка, в свою очередь, словно не хотела осознавать элементарную истину и не переставала мечтать о заветной ночи с Мустафой. В отличие от нее, Гюленай Хатун «звезд с неба не хватала», была более сдержанной, не питала интереса к дворцовым интригам и не участвовала в них, поэтому Махидевран решила благоволить первой фаворитке сына, ожидая от нее только одного — скорейшего рождения внуков.       Отдохнув и как следует отоспавшись после долгой дороги, шехзаде Мустафа вышел в сад, вдыхая свежий утренний воздух. Вскоре он нашел Хасана — хранитель покоев сидел в беседке и отстраненно глядел куда-то перед собой. Наследник улыбнулся и быстрым шагом направился к нему, а Хасан, только увидев Мустафу на горизонте, вскочил и поклонился. Накануне они договорились посражаться на мечах, и шехзаде уже не терпелось оценить навыки соратника в этом деле. Облачившись в более подходящую для этого занятия одежду и взяв оружие, наследник и хранитель покоев направились в центральную часть сада. Спустя всего пару минут интенсивной борьбы Мустафа почти сбил Хасана с ног и чуть не повалил его на землю, однако мужчина каким-то образом смог выкрутиться и быстрым отточенным движением уклонился от атаки, после чего сильно, но достаточно осторожно толкнул наследника плечом, и тот сразу же потерял равновесие. Хранитель покоев, не на шутку испугавшись, протянул руку шехзаде и помог ему подняться. Стряхнув пыль и травинки с одежды, Мустафа, к удивлению своего соратника, довольно улыбнулся. — Похоже, мне нужно тренироваться больше, — произнес он, восстанавливая дыхание, — Ничего, у нас будет еще много времени, — шехзаде вновь улыбнулся и по-дружески похлопал Хасана по плечу. Мужчина заметил, что наследник слегка потирает поясницу, и виновато опустил взор. — Надеюсь, Вы не ушиблись, шехзаде? — на всякий случай поинтересовался хранитель покоев. Мустафа покачал головой и предложил соратнику перенести разговор в беседку. Когда они наконец сели и расслабились, Хасан задал интересующий его вопрос: — В столице все спокойно? Вчера мы так и не успели побеседовать. Хюррем Султан не докучала Вам? — Ей сейчас не до этого, — вздохнул наследник, отпив чистой воды из стакана, — Валиде покинула этот мир, да пребудет она в раю… — оба прошептали короткую молитву, после чего Мустафа продолжил: — Повелитель до сих пор в трауре. Я пытался его поддержать, но, сам понимаешь, — он уныло пожал плечами, — Ничто не может успокоить душу сына, который страдает от потери матери, — в ответ Хасан лишь печально кивнул и опустил взгляд, — С Хюррем Султан я не пересекался. За то время, что я провел в столице, она ни разу не пришла со мной поздороваться, — Мустафа отвернулся, — Мне это не нравится, — серьезным голосом произнес он, — Наводит на дурные мысли. Все это похоже на затишье перед бурей, — шехзаде вздохнул и собирался сказать что-то еще, как вдруг в поле его зрения показалась Махидевран Султан. День выдался прохладным, поэтому султанша ежилась от ветра, кутаясь в меховую накидку. Приветливо кивнув сыну, она наконец заметила Хасана и, встретившись с ним взглядом, расплылась в смущенной улыбке. Хранитель покоев поднялся с места, согнув спину в поклоне, и Махидевран, пройдя мимо него, села рядом с Мустафой, — Доброе утро, матушка, — сказал шехзаде, — Мы как раз Вас ждали. Вот, с Хасаном обсуждали мою поездку в столицу. Я считаю, что от Хюррем Султан сейчас можно ожидать все, что угодно, — он вздохнул и посмотрел на женщину, — Хасан рассказывал Вам о письме из столицы, которое пришло в мое отсутствие? — от его слов Махидевран резко изменилась в лице и нервно кашлянула, поглядывая на хранителя покоев. В ее голове тут же начали всплывать размытые сцены той ночи, когда Хасан пришел к султанше, дабы показать ей послание от супруги падишаха. Судя по бегающему взгляду мужчины, он точно так же, как и госпожа, вспоминал произошедшее между ними. Хранитель покоев мгновенно покраснел, но, в отличие от Махидевран, не подал виду, что что-то не так. Мустафа не придал значения внезапному волнению матери, а затем обратился к Хасану: — Мне тоже кажется, что Хюррем Султан задумала какую-то подлость. Нам нужно быть осторожнее, — шехзаде сделал небольшую паузу, — Теперь она обрела еще бóльшую власть. Повелитель передал гарем ей в управление, — от этой новости у его собеседников перехватило дыхание, и они начали переглядываться. — Вот же змея! — не сдержав эмоций, воскликнула Махидевран, — Хотя… — уже более сдержанно произнесла она, — Это было ожидаемо, — в голосе султанши слышалась обида, — Повелитель готов ей весь мир подарить. Теперь Хюррем на вершине. Но для того, чтобы достичь еще большего могущества, ей нужно избавиться от всех нас, — с нескрываемой злобой проговорила Махидевран и отвернулась, пряча лицо. Мустафа ободряюще положил руку на ее плечо, — Хатидже Султан — как она? — поинтересовалась женщина. — Госпожа очень страдает, — ответил шехзаде, — Почти не выходит из своих покоев. Смерть Валиде сильно потрясла ее, однако есть и другая причина, — Мустафа замялся и на несколько мгновений замолчал, словно не решаясь продолжать рассказ, но мать наследника и хранитель покоев с интересом посмотрели на него, желая услышать правду, поэтому шехзаде нехотя произнес: — Ибрагим Паша, якобы, уже на протяжении нескольких лет изменяет госпоже, — от этих слов Махидевран ахнула и тут же прикрыла рот рукой, — Хатидже Султан намерена с ним развестись, — закончил Мустафа. Его собеседники сидели молча, «переваривая» только что услышанное. Махидевран все так же пребывала в шоковом состоянии, а Хасан отстраненно глядел куда-то перед собой — мужчину мало интересовали семейные отношения великого визиря и его супруги, поэтому он предпочел наблюдать за несколькими птицами, прыгающими по траве. — Хюррем это на руку, — сделала логичное умозаключение Махидевран, наконец нарушив тишину, — Ибрагим Паша допустил огромную ошибку. Даже не верится… Неужели он осмелился пойти на измену? — это был риторический вопрос, и Мустафа лишь уныло кивнул в ответ, — Если госпожа все-таки решится на развод, Ибрагим Паша потеряет все. Он ведь наш самый сильный сторонник! — с тревогой воскликнула султанша, сжимая в кулаке ткань платья, — Сегодня же я напишу Хатидже Султан письмо и попрошу ее пересмотреть это решение. Будем молиться, чтобы госпожа простила пашу, — Махидевран снова издала тяжелый вздох и поежилась от холода.       Фатьма долго размышляла над тем, как исполнить свою заветную мечту — попасть в покои шехзаде, и пришла к выводу, что действовать придется осторожно и быстро, не теряя времени. Как только на землю опустилась ночь, служанки под четким руководством Фидан Калфы приступили к подготовке Гюленай. Фатьма с завистью подметила, что наряд лазурного цвета, в который облачили хатун, был даже слишком роскошным для обычной фаворитки. Наложница красовалась перед зеркалом, поправляя светлые волосы, волнами спадающие ей на плечи, и находилась в предвкушении ночи, которая могла принести ей долгожданную беременность. Внешне девушка была привлекательна, однако, по крайней мере, по мнению Фатьмы, красавицей назвать ее было трудно. Кроме того, рабыня не отличалась умом и сообразительностью, но при этом имела легкий характер, звонко смеялась и отлично танцевала, чем и привлекла внимание шехзаде в самую первую их встречу. Мустафа относился к фаворитке достаточно спокойно, не испытывая к ней сильных чувств, и это давало Фатьме слабую надежду на то, что у нее еще есть шанс попасть в покои наследника. Тем вечером, когда Гюленай должна была отправиться к шехзаде, служанка Махидевран Султан планировала сотворить нечто ужасное: ловким движением руки Фатьма умудрилась подлить небольшое количество отравы в тарелку со сладостями, которые Гюленай обычно ела перед хальветом — девушке нравился приятный вкус, остававшийся на губах после этих изысканных лакомств. Сделав свое черное дело, Фатьма удалилась из гарема и направилась прочь, понимая, что яд может подействовать когда угодно.       И это случилось в тот момент, когда Гюленай, игриво улыбаясь, присела напротив шехзаде, медленно опустившись на мягкую кровать. Мустафа прикоснулся кончиками пальцев к щеке наложницы, заправил прядь светло-русых волос ей за ухо и, подавшись вперед всем телом, потянулся к губам девушки, однако тут же отпрянул и с испугом посмотрел на Гюленай, которая удивленно хлопала ресницами, недоумевая, почему шехзаде так отреагировал. Всего через пару секунд рабыня почувствовала головокружение и, проведя рукой по лицу, внезапно обнаружила на пальцах следы темно-алой крови. Мустафа, растерявшись, глядел на девушку, и даже не знал, как можно ей помочь, но как только глаза Гюленай закатились, и наложница начала терять сознание, шехзаде «ожил» и громким голосом позвал стражу.       Махидевран пристрастилась выходить в сад с наступлением темноты — позже у них с Хасаном появилась негласная договоренность встречаться там. Несмотря на позднее время, султанше совершенно не хотелось спать, и она ощущала приятную дрожь во всем теле, находясь в предвкушении встречи с возлюбленным. Махидевран знала, что ночью в сад никто, как правило, не выходил, поэтому ни капли не боялась, что кто-то может увидеть их. Ждать хранителя покоев ей пришлось недолго — спустя несколько минут Хасан показался из-за поворота и сразу заулыбался, увидев госпожу издалека. Подойдя к Махидевран, мужчина склонил голову в знак уважения, а затем, осмелев, взял ее за руку. Султанше нравилось, когда Хасан так делал, проявляя инициативу, ведь именно в такие моменты она могла вновь почувствовать себя юной девушкой, по уши влюбленной в своего избранника. Опустив взгляд на руки госпожи, хранитель покоев увидел на ее запястье браслет с рубиновыми камнями и довольно улыбнулся. — Вам понравился мой подарок, — с восхищением произнес он, разглядывая украшение, а затем заглянул султанше в глаза. Махидевран тут же залилась румянцем и смущенно отвела взгляд, прикусив нижнюю губу. — Я как раз хотела поблагодарить тебя за этот дар, — она подняла руку, любуясь браслетом, — Он просто чудесный. Очень изящное украшение, — султанша надвинула рукав на запястье, и подарок Хасана скрылся за тканью наряда. Несколько секунд они просто стояли, молча глядя друг на друга, пока Махидевран не решилась нарушить тишину, — Меня очень встревожили новости из столицы, — вздохнула она, задумчиво сжав губы, — Я уже отправила письмо Хатидже Султан. Надеюсь, она сможет простить мужа, — поежившись от порыва холодного ветра, султанша осмотрелась по сторонам. Листва деревьев тихо шелестела, и, как тогда казалось Махидевран, это сильно мешало расслышать чьи-либо шаги, — Жаль, Хюррем не рассказала тебе о своих планах. — Мне начинает казаться, что она не доверяет мне, как прежде, — задумчиво произнес Хасан, — Возможно, спасение мною шехзаде тому причина, — предположил он, — Хотя, думаю, если бы Хюррем Султан не считала меня преданным человеком, то и не стала бы просить вновь отправиться в Манису в качестве лазутчика, — всем своим видом мужчина словно давал понять, что не хочет тратить время на подобного рода разговоры. Рядом с султаншей он чувствовал приятное волнение, поэтому не собирался долго повествовать о «насущных проблемах» и решил перейти к чему-то большему, — Не извольте волноваться, госпожа, — хранитель покоев приблизился к предмету своего обожания и фривольно положил руки на талию Махидевран, тут же заставив ее покраснеть, — Я готов за Вас жизнь отдать. Знайте, я уже никого и ничего не боюсь. Когда мы с Вами… — он замялся и тихо выдохнул, прикрыв глаза, после чего уже смелее продолжил: — Когда я смог поцеловать Вас там, в саду дворца, это перевернуло мое сознание, в моем сердце впервые за долгое время зажглось яркое пламя, которое каждый день будто сжигает меня изнутри, — Махидевран хлопала ресницами, глядя на Хасана. Прежде никто, даже когда-то горячо любимый Сулейман, не говорил ей подобные слова. Взор султанши затуманился, женщина почувствовала легкое головокружение, а затем, положив одну ладонь на плечо мужчины, подалась вперед и поцеловала его в губы, прижавшись к сильному телу. Хасан обхватил госпожу обеими руками, словно боясь отпускать, и почувствовал, как Махидевран, чуть осмелев, запустила пальцы другой руки в его волосы, углубляя поцелуй. Внезапно оба услышали посторонний звук, будто кто-то бегом приближался к ним, громко топая по влажной после дождя земле. — Госпожа, госпожа! — из ниоткуда появилась встревоженная и запыхавшаяся Фидан. Султанша и хранитель покоев тут же отскочили друг от друга, как ошпаренные. Тяжело дыша, они оба изумленно уставились на калфу, которая виновато опустила взгляд и быстро поклонилась. — В чем дело, Фидан? — судорожно поправляя прическу, спросила Махидевран, не скрывая раздражения. Судя по всему, служанка не успела увидеть, чем на самом деле они занимались, поэтому султанша попыталась успокоиться и отдышаться, — Мы с Хасаном беседовали. Ты отвлекла нас, — мать шехзаде бросила взгляд в сторону мужчины, который также старался изображать спокойствие. — Простите, госпожа, — поспешила исправиться Фидан. — Но у нас беда, — Махидевран выжидающе посмотрела на калфу, недоуменно нахмурив брови, — Гюленай Хатун, она… — служанка сделала глубокий вдох и драматично прижала руку к лицу, — Она предстала перед Всевышним. — Что? — переспросила султанша, вцепившись пальцами в ткань наряда. Мать шехзаде медленно перевела взгляд на Хасана, который, судя по всему, также был обескуражен только что услышанной новостью, — Как это? Что случилось? — в голове Махидевран крутилось множество вопросов, и она заваливала ими перепуганную служанку. — Девушка отправилась в покои шехзаде, — начала Фидан, — Потом ей резко стало плохо, и она потеряла сознание. Лекари пытались сделать все возможное для ее спасения, но, к сожалению, хатун отправилась в мир иной, — было похоже, что Фидан изо всех сил старалась сдерживать слезы — по большей части, опасаясь гнева госпожи. Однако ей было искренне жаль ни в чем не повинную рабыню, чья жизнь так неожиданно оборвалась, — Пока толком ничего не известно, лекари не могут сказать, что привело к смерти Гюленай. Возможно, съела что-то не то, — предположила Фидан и замолчала, украдкой поглядывая на шокированную султаншу. — Мустафа не пострадал? — испуганно спросила Махидевран, которую в первую очередь интересовало состояние здоровья сына. Служанка лишь отрицательно покачала головой, после чего госпожа смогла вздохнуть с облегчением, — Пошли, — обратилась она к Хасану, — Моему сыну сейчас тяжело. Нужно его поддержать и выяснить, что конкретно произошло, — хранитель покоев молча поклонился и, оглядевшись по сторонам, быстро пошагал вслед за обеспокоенными женщинами.       Мустафа стоял у постели уже испустившей последний дух девушки, задумчиво глядя в одну точку. Он не любил Гюленай, но непредвиденная смерть наложницы действительно потрясла наследника, и шехзаде собирался во всем разобраться, чтобы найти виновных и наказать их по всей строгости. Лекарша накрыла побледневшую девушку белой простыней и, поклонившись, направилась к выходу из лазарета. На пороге она столкнулась с запыхавшейся Махидевран Султан, за которой следовала главная калфа гарема, а также не менее взволнованный хранитель покоев. Подойдя к сыну, госпожа осторожно положила руку ему на плечо, скорбно поджав губы. В течение нескольких секунд Мустафа молчал, не зная, как начать разговор, обещавший быть не из приятных, но в конце концов все же прервал молчание. — Как это произошло, мама? — в его карих глазах читалась некая обида, и от этого взгляда Махидевран даже стало не по себе, — Лекари говорят, хатун могли отравить. Каким образом яд оказался у нее на столе? Так Вы управляете моим гаремом? — с негодованием произнес Мустафа, ожидая ответа от матери. Госпожа виновато опустила взор и тяжело вздохнула, демонстрируя, что ее тоже обескуражила смерть рабыни. В целом, Махидевран было нечего сказать в свое оправдание, поскольку она в какой-то мере действительно была ответственна за произошедшее, и это заставляло султаншу чувствовать себя неловко. Мустафа пристально глядел на мать, а она лишь растерянно хлопала ресницами, не зная, что и ответить. — Госпожа ни в чем не виновата, шехзаде Хазретлери, — внезапно подал голос Хасан, выпрямившись во весь рост. Наследник медленно перевел взгляд на него и вопросительно поднял одну бровь, видимо, ожидая каких-то обоснований такой дерзости. Вмешиваться в разговор шехзаде и султанши было, конечно же, запрещено, но Хасан, не дрогнув, нарушил это негласное правило, видя беспомощность госпожи перед ее рассерженным сыном, — Незадолго до этих событий Махидевран Султан нездоровилось, — с деланным спокойствием произнес хранитель покоев, — Госпожа находилась в своих покоях и ждала, пока ей не станет лучше. Фидан Калфа может подтвердить, — он бросил взгляд в сторону служанки, которая, не растерявшись, быстро закивала, подтверждая слова мужчины. Махидевран повернула голову и еле заметно улыбнулась, с благодарностью глядя на Хасана. Какое-то время Мустафа молчал, будто «переваривая» слова хранителя покоев, после чего небрежно взмахнул рукой. — Выйдите, оставьте нас наедине, — скомандовал он, окинув взглядом комнату. Слуги и служанки, в том числе испуганная Фидан, поклонились и поспешили к выходу, опасаясь гнева расстроенного шехзаде. Махидевран медлила, с опаской поглядывая то на сына, то на Хасана, которые прожигали друг друга взглядами, но затем, встретившись с недвусмысленным взглядом Мустафы, также направилась к дверям, украдкой посмотрев на хранителя покоев, который невозмутимо стоял напротив шехзаде, не боясь наказания за свою выходку. Когда комната наконец опустела, наследник медленно подошел к Хасану. В его взгляде читались недоумение и недовольство одновременно, — Что ты себе позволяешь? — в ответ на его слова ничего не последовало. Хранитель покоев молчал, видимо, ожидая от шехзаде более резких слов, — Почему ты вмешиваешься? Разве это входит в твои обязанности? — Моей главной обязанностью является защита Вас и Вашей семьи, шехзаде Хазретлери, — спокойно проговорил мужчина, сложив руки перед собой, — Прошу прощения, если я позволил себе лишнее. Однако Вы несправедливо обвинили Махидевран Султан в смерти этой девушки. Госпожа ни в чем не виновата. Как я уже и сказал, она находилась в своих покоях и никак не могла проконтролировать ситуацию, — сдержанно объяснил Хасан, наблюдая за тем, как взгляд Мустафы меняется, и гнев сменяется еле уловимым изумлением. В течение нескольких секунд он силился подобрать подходящие слова. — Кто ты такой, чтобы учить меня? — наконец вопросил шехзаде. Хранитель покоев склонил голову в знак покорности, тем самым давая понять, что у него не было цели нанести наследнику престола оскорбление. Мустафа опустил глаза и шумно выдохнул, пытаясь прийти в себя и успокоиться. Ему было в какой-то мере неприятно осознавать тот факт, что Хасан был прав — шехзаде понял, что действительно погорячился, обвиняя мать в случившемся, — Видимо, ты не до конца осознаешь, что сегодня произошло, — уже сдержаннее произнес Мустафа, — Мою фаворитку отравили. За тем, что она ела и пила, должны были тщательно следить. Однако случилось то, что случилось, — он кивком указал на кровать, на которой лежало бездыханное тело рабыни, — Что, если завтра яд окажется и на моем столе? — сердито поинтересовался шехзаде, — В нашем дворце произошло настоящее убийство. И тот, кто совершил этот грех, должен быть найден и жестоко наказан, — Мустафа повысил тон, пытаясь передать ужас произошедшей трагедии, — Я поручаю это важное дело тебе. Опроси всех и найди виновного. Если же не найдешь, — он поднял в воздух указательный палец, — Знай, много голов полетит, — отвернувшись, шехзаде взмахнул рукой, молча приказывая хранителю покоев удалиться. Хасан облегченно прикрыл глаза и, напоследок поклонившись, вышел из лазарета.       Последующие несколько дней представляли собой бесконечную череду допросов, устраиваемых хранителем покоев по приказу наследника. Мужчина старался собрать как можно больше информации, опрашивая как гаремных служащих, так и рабынь. Смотреть на наложниц шехзаде было строго-настрого запрещено, поэтому в комнату Хасана принесли высокую ширму, через которую и происходили его разговоры с девушками. Вскоре среди них, как обычно, стали распространяться слухи — рабыни то и дело перешептывались, говоря, что по гарему ходит убийца, желающий всех отравить, поэтому о каком-либо спокойствии обитателям дворца Манисы было суждено забыть на неопределенный срок. Махидевран Султан не выходила из своих покоев, и это еще больше наводило девушек на мысли о том, что «страшный отравитель» действительно существует, и его опасаются даже члены султанской семьи. Все-таки в один день госпожа решила навестить Хасана, дабы поинтересоваться, как проходит расследование. Направляясь к его комнате, Махидевран почему-то предполагала, что следствие стоит на месте, и была права в своих догадках — за три дня убийцу так и не удалось найти. Приказав служанкам возвращаться к другим обязанностям, султанша тихо приоткрыла дверь покоев возлюбленного, и увидела, что тот сидит за столом, откинувшись на спинку тахты и задумчиво глядя куда-то в стену. Как только Махидевран окликнула его, Хасан тут же встрепенулся и вскочил с места, чтобы поклониться, однако госпожа жестом дала ему понять, что в этом нет необходимости. Когда хранитель покоев медленно опустился на тахту и тяжело вздохнул, мать наследника приблизилась к мужчине и, присев рядом, заглянула в его темные глаза, в которых явно читалась усталость. — Ты не спал всю ночь? — спросила султанша и сразу поняла, что оказалась права. Чтобы не вызывать жалость и сочувствие, Хасан гордо выпрямил спину и попытался сделать вид бодрого и энергичного человека, однако тут же встретился с пронзительным взглядом Махидевран и понял, что притворяться не имеет смысла, поэтому согласно кивнул, — Так нельзя, — произнесла женщина, заботливо приложив тыльную сторону ладони к его лбу, — Еще заболеешь. Надо отдохнуть, — Хасан слабо улыбнулся и покачал головой, демонстрируя серьезность намерений выполнить приказ шехзаде до конца, — Я тоже в последнее время плохо сплю, — с пониманием проговорила Махидевран, — Бывает такое, что до рассвета глаз не могу сомкнуть. Все думаю, — она задумчиво посмотрела куда-то в сторону. — О чем? — поинтересовался мужчина. Султанша повернула голову к нему, недоуменно подняв брови, поэтому Хасан повторил свой вопрос: — О чем Вы думаете, госпожа? — О нас с тобой, — взгляд женщины сразу потеплел, и она приблизилась к хранителю покоев, проведя рукой по его груди, — В последнее время мы стали реже видеться. Даже ни разу не были в доме, в котором должны были встречаться, — Махидевран нахмурилась, словно обиженный ребенок, у которого отобрали любимую игрушку, и это вызвало у Хасана снисходительную улыбку, — Нас ожидают очень неспокойные времена. И самое страшное в том, что один Всевышний знает, когда закончится этот кошмар… — султанша тяжело вздохнула, — Сейчас твое присутствие придает мне сил, — улыбнулась Махидевран, — Наконец мы смогли осуществить эту встречу, — переведя томный взгляд на мужчину, она потянулась к его губам за поцелуем, однако хранитель покоев внезапно отпрянул, придержав султаншу за плечи. — Сейчас нельзя предаваться страсти, госпожа, — устало произнес Хасан, стараясь унять учащающееся сердцебиение, — Ко мне в любой момент могут зайти слуги. К тому же, я должен выполнить поручение шехзаде и найти убийцу, — Махидевран тут же закивала, осознавая, что действительно отвлекла хранителя покоев от столь важного дела.       Они не виделись на протяжении нескольких дней, и эта разлука была для обоих настоящей пыткой. Султанше хотелось забыться и выплеснуть накопившееся за недолгое время эмоции, однако она понимала, что от того, выполнит Хасан приказ или нет, может зависеть его жизнь. Махидевран уже собиралась встать и покинуть комнату, однако мужчина в последний момент остановил ее, взяв за руку. Госпожа посмотрела на возлюбленного — в его глазах, казалось, пылал огонь, и это даже немного напугало женщину. Молча, не произнося ни слова, Хасан осторожно докоснулся до ее щеки и провел по ней пальцем, немного удивившись мягкости кожи султанши. Придвинувшись к Махидевран почти вплотную, мужчина приблизился к столь вожделенным губам, и госпожа потянулась к нему в ответ, но Хасан не стал целовать ее, словно дразня и наслаждаясь прерывистым дыханием любимой женщины. Другая его рука сначала легла на шею султанши: холодные пальцы огладили ключицу, заставив Махидевран вздрогнуть, а затем опустились ниже, одними лишь кончиками дотрагиваясь до груди и прощупывая ее сквозь плотную ткань бордового платья. Госпожа нетерпеливо облизывала сухие губы, желая большего и выгибаясь всем телом навстречу мужчине, но тот почему-то медлил, неспеша опускаясь правой рукой к заветному месту, которое Махидевран готова была открыть только лишь ему одному. Хасан запустил пальцы другой руки в густые волосы султанши, аккуратно оттягивая голову женщины назад, а его губы наконец начали покрывать жаркими поцелуями шею Махидевран, оставляя на бледноватой коже еле заметные нежно-розовые следы. Госпоже показалось, будто что-то внутри нее перевернулось, стоило руке Хасана преодолеть несколько слоев наряда и слегка раздвинуть ноги госпожи одним движением своего колена. Махидевран вздрогнула, почувствовав невероятные ощущения, которых она не испытывала никогда ранее, и начала медленно двигать бедрами навстречу руке мужчины, который осторожно массировал двумя пальцами эпицентр ее удовольствия. От полной близости их обоих отделяла лишь плотная ткань нижнего белья султанши, однако Махидевран это не расстраивало — прикрыв глаза и что-то шепча, женщина пыталась поймать губы Хасана, чтобы поцеловать его, однако тот, словно играя с предметом своего обожания, постоянно отводил голову и касался теплыми губами каждого сантиметра шеи и плеч султанши. Спустя пару минут, Махидевран, будучи не в силах терпеть столь сладкую пытку, широко распахнула глаза, задрожала всем телом и выгнулась навстречу мужчине, прижимаясь грудью к его лицу. Хасан отпустил волосы госпожи, погладил ее по спине, приводя в чувства, и, лукаво улыбаясь, вернулся к своему делу. Какое-то время Махидевран сидела молча, пытаясь отдышаться, а в конце концов неуверенно произнесла: — А… ты? — спросила она, понимая, что ее возлюбленный так и не получил свою порцию удовольствия. Хасан посмотрел на нее и вздохнул. — Не беспокойтесь об этом, госпожа, — улыбнулся он, — Всему свое время. Я закончу выполнять приказ шехзаде, и мы с Вами обязательно встретимся в нашем домике, — мужчина отвернулся и продолжил изучать какие-то личные записи, которые сделал еще во время допросов. Махидевран поднялась с места и пошатнулась — дрожь в ногах еще не унялась, поэтому передвигаться было немного тяжело. Медленными шагами запыхавшаяся султанша направилась к выходу из покоев. Хасан посмотрел на нее и на прощание произнес: — Доброго Вам дня, моя госпожа.