pick me

Загадочный взгляд двух сощуренных чёрных глазок преследует Хёнджуна всю неделю, начиная с понедельника, и вплоть до пятницы. Сынмин явно что-то затевал, но не спешил делиться этим с ним, всё только лишь говорил, что нужно немного подождать.  Дело в том, что в пятницу у Хёнджуна день рождения, и Сынмин тщательно подходит к вопросу подарка для него. Выбор падает на чарующую подвеску flirt place с нюансом в виде медиатора — это идеально для Хёнджуна, как для человека, который больше своего времени проводит с гитарой, чем без неё. Кроме того, Сынмину греет душу то, что Хёнджун ему самому подарил подвеску с цепочкой, и он посчитал, что у них обязательно должны быть парные. И пусть они и не выглядят таковыми, но главное — это то, какой смысл в них заложен. Да, Сынмину определённо нравится эта идея парных вещей, но так, чтобы никто, кроме них, не знал. Только для них двоих, их маленькая уютная комфортная зона. Ему совсем не терпится привести Хёнджуна в свою комнату, ведь он так идеально спланировал этот вечер — Гониль до поздней ночи будет на концерте, соответственно Джисок идёт в их с Чонсу комнату и проводит время с ним, затем они вовсе идут гулять, а Джуён, по обычаю, закроется и будет лежать, смотреть что-то своё и точно никому не помешает, только если громким смехом или воем в подушку, но все к такому уже привыкли.  — Пока-пока!  Все пятеро прощаются и выключают трансляцию в честь дня рождения Хёнджуна. Торт на столе остаётся в приличном количестве, так что Джуён не стесняется забрать себе побольше, чтобы съесть позже, за что сразу получает нагоняй от Чонсу в духе: «Гонили-хёну оставить тоже нужно!». Хёнджун замирает в кресле, наблюдая за их маленькой перепалкой, а Сынмин так и прожигает в нём дыру взглядом.  Долго им тут сидеть не позволяют — нужно прибрать за собой и идти в общежитие. Сынмину мучительно тяжело элементарно собирать пустые пластиковые тарелки, пока внутри всё так и ноет по прекрасному Хан Хёнджуну, который выглядит абсолютно очаровательно с этой уложенной на две стороны чёлкой, открывающей лоб, с этими аккуратно накрашенными чёрным лаком ногтями, в этой дорогущей джинсовой курточке Вивьен Вествуд — Хёнджун весь сияет, как самая настоящая королева этой вечеринки, что, в прочем, так и есть.  Как только дверь в комнату за Джуёном захлопывается, а у порога пропадают две пары обуви, Сынмин осознаёт, что момент, наконец, наступил. Он тихо ступает за Хёнджуном, обнимает со спины, сцепляя спереди руки в замок, и прижимается к его спине.  — Хёнджун-и, — мягко и так ласково произносит Сынмин у самого уха. — Пойдём ко мне в комнату, м-м? Джисок и Чонсу ушли гулять, а Джуён наверняка пялит в телефон на своего этого… — он запинается, пытаясь вспомнить имя, и это немного растворяет всю атмосферу, но Хёнджун лишь тихо смеётся, медленно двигаясь к двери.  — Раз приглашаешь, то не откажусь.  В комнате основной свет погашен, только светодиодная лента жёлтым цветом ложится на поверхности, расслабляя тёплой спокойной обстановкой. Хёнджун оглядывается: Сынмин и правда что-то затевал, раз прибрал здесь всё, повесил ленту для атмосферы и уже сажает его на свою кровать, а сам ищет рукой что-то на полу. Сынмин поднимает маленький глянцевый белый пакетик с надписью JYP и протягивает. Красная коробочка умещается у Хёнджуна на ладони, и он, затаив дыхание, разглядывает её, крутя туда-сюда в руках.  — Pick me necklace, — читает он надписи на обратной стороне коробки, пока уголки губ растягиваются, приподнимаясь. — Как интересно, спасибо, Сынмин.  Вместо слов Сынмин многозначительно улыбается и внимательно следит за лицом Хана, когда тот открывает коробочку и достаёт содержимое — квадратный красный пакетик, совершенно не двусмысленно выглядящий, как презерватив, в котором прячется подвеска, но Хёнджун не торопится открывать, лишь поднимает брови, глядя то на Сынмина, то на предмет в руках, а тот весь покрасневший задерживает дыхание и незаметно оказывается немного ближе.  — Как интересно.  — Да, очень, — говорит Сынмин чуть тише, томным шёпотом, и заглядывает прямо в душу своими хитрыми сверкающими глазами. — Нравится, Хёнджун-и? Красный пакетик отправляется на кровать, а Хёнджун — на колени к Сынмину, не выдерживая его такого. О кладёт подушки под свою спину, чтобы не удариться, и под напором падает на них, тянет за собой Хёнджуна и, в конце концов, они нетерпеливо сталкиваются губами после пяти дней терзающего нервы и сердца обоих ожидания. Сынмин приходит поздно с практики, а Хёнджун почти всегда занят с гитарой, изредка только соглашается на предложения Джуёна поиграть вместе в какую-нибудь игру, но усталость, копящаяся весь день, быстро даёт о себе знать, и сон в свои цепкие лапки забирает абсолютно всех — как итог, у них почти нет времени, чтобы побыть наедине. Но а сегодняшнюю особенную пятницу Сынмин спланировал аж за три недели до этого, случайно услышав, что Гониль собирается на концерт Honne восемнадцатого числа, а остальное просто не могло не пойти, как по маслу.  — Хёнджун-и, я по тебе скучал очень, — Сынмин руками опускается ниже, на талию, и цепляется пальцами за край белой футболки, выправляя её из пояса джинс.  Хёнджун помогает, снимая куртку, пока Сынмин приподнимает его футболку, чтобы, наконец-то, погладить горячую кожу. Касания через одежду оставляют совсем иное впечатление, они не дурманят голову настолько сильно, насколько это делает ощущение тепла, от которого подушечки пальцев дрожат и покалывают, и бешеным ритмом заходится стучащее чувство где-то там внутри между лёгкими.  «Так, наверное, и выглядит влюблённость», — думает Сынмин, бережно оставляя следы своим бордовым блеском для губ на запястье Хёнджуна. По стику, стоящему на столе рядом с кроватью, он догадывается — Сынмин накрасил губы недавно и специально, чтобы оставить как можно больше аккуратных красных поцелуев на смуглой коже, но так, чтобы можно было легко смыть. Секретные маленькие поцелуи — только дня них двоих.  Ему бы, конечно, хотелось, чтобы хотя бы один задержался здесь чуть-чуть подольше, но кто-то может увидеть, и их секрет перестанет быть только их секретом.  Ремень Сынмина тихонько звенит, когда приземляется на пушистую поверхность ковра возле кровати — у Хёнджуна наблюдается особенный интерес к мелочам, поэтому и к раздеванию он подходит детально: вынимает все небольшие элементы, ремни, заколочки, снимает с рук объёмные браслеты. Этот ритуал Сынмину давно знаком, и он не мешает ему перебирать пальцами его серьги, браслеты и цепочки, пока Хёнджун решает, что из этого снимать, а что оставить.  — Моя, — замечает он, оглаживая блистающую поверхность серебряной цепи. — Пусть останется.  Цепь переливается и поблёскивает в руках Хёнджуна, когда он осторожно дёргает её на себя, вновь прижимаясь к губам Сынмина. От чего-то именно такое положение распаляет в Сынмине самый настоящий пожар, и он осмеливается нарушить укладку тёмных выпрямленных волос, чтобы пропустить их сквозь пальцы, немного оттянуть на макушке и прижать Хёнджуна к себе поближе. Целоваться с ним было чем-то большим, чем просто невероятно, и как же жаль, что выходит это у них нечасто.  Внезапно отстранившись, Хёнджун выпрямляется, находит рукой красный пакетик и поднимает, улыбаясь немного загадочно.  — Значит, хочешь выбрать меня, да? — в его глазах плещется опасный огонёк. — И я могу делать всё, что захочу? Пакетик шуршит, когда прояснившийся взгляд Сынмина ловит фокус на нём, зажатым у Хёнджуна меж передними зубами, и, ох, как же чертовски хорошо он выглядит с ним вот так, потрёпанный, раскрасневшийся, теряющий с каждой секундой свою привычную выдержку, ёрзающий на нём, от чего у Сынмина искорки в глазах сверкают и воздух весь мигом из лёгких куда-то пропадает.  — Всё, что захочешь, — кивает он, располагаясь ладонями на его бёдрах, чтобы не накинуться на него раньше времени.   Нет, никаких резких движений, сегодня Хёнджун — тот, кто будет действовать.  Так что Хёнджун, не теряя ни секунды, отодвигается назад и расстёгивает молнию чужих джинс, чтобы Сынмину стало немного легче справляться со своими эмоциями и ощущениями.  — В заднем кармане, — шепчет Сынмин на выдохе.  Хёнджун снова оказывается на его бёдрах, льнёт сильнее прежнего, проскальзывает за его спину и сжимает, просовывая руку в карман. Стиснув зубы, Сынмин стонет, изо всех сил стараясь не закричать, ведь за стеной всё ещё есть Джуён, которому совершенно точно не стоит ломать психику и ожидания от жизни преждевременно, но что поделать, когда сам невероятный Хан Хёнджун снимает его одежду — чёрная футболка уже лежит на краю кровати, подмятая под Сынмина, — и трогает везде, где только можно.  — А у меня тоже есть.  Ухмылка на невинном личике становится озорной. Сынмину слишком нравится такой Хёнджун, его потемневшие блестящие глаза, его этот коварный взгляд исподлобья, и размеренный тихий голос.  Значит ли это, что Хёнджун тоже с нетерпением ждал момента и чувствовал, что именно сегодня всё получится.  У Сынмина в голове целый клубок мыслей, который путается ещё сильнее, когда Хёнджун указывает на пакетик в зубах, рвёт его одним движением руки, вынимает подвеску-медиатор и тут же отправляет её к себе на шею, чуть привстав на коленях. Он смеётся, раззадоренный тем, что сделал, когда видит, как в глазах напротив загорается огонь, и наклоняется для поцелуя.  — Ох, ты хитрый кролик! — Сынмин кусает Хёнджуна за выпирающую ключицу и довольно улыбается, слыша коротенький писк у уха.  Хёнджун любит его дразнить, поэтому тянет до последнего, пока Сынмину не сносит крышу, и он не рвёт зубами нитки, которыми пуговицы пришиты к одежде, потому что больше просто не может выносить это давление повсюду. Однако сегодня он покорно терпит, не давая слабины, и ожидает, что же Хёнджун будет предпринимать дальше.  А дальше подвеска, подаренная Сынмином, сталкивается с цепочкой на его собственной шее и глухо звенит. Хёнджуну нравится звук прикосновения металла к металлу, и он продолжает двигаться ближе, целуя и слизывая блеск, которым Сынмин отметил ему всё, чего успел коснуться. В желтоватом свете ленты всё видно: как налились зацелованные распухшие губы, как блеск размазался и вышел за контур на щёку, как россыпь тёмно-красных следов украсила кожу. Как же красиво.  — Хочу настоящий, — просит Хёнджун, трогая след на своём запястье.  — Увидят.  — Не увидят под одеждой.  — Как минимум увидит Джуён, когда будешь переодеваться, — Сынмин с укором смотрит, гладя тонкие руки.  — Скажу, что синяк. Он поверит, это же он.  Что Хёнджун будет сам просить о засосе, сидя на нём к тому же, — такое Сынмину, пожалуй, снилось только в его самых безумных мечтах. Каков же хитрец, ведь знает, что Сынмин будет упрямиться на такие просьбы из-за секретности, поэтому после полученного зелёного света рвёт ему все чувства внутри умоляющим взглядом и тихим повторением его же, Сынмина, слов: «всё, что захочешь».  Конечно же, Сынмину ничего не остаётся, кроме как, покорно сняв его белую футболку, втянуть медную кожу на плече губами, чувствуя, как дрожит тело в руках, прикусить слегка и тут же отпустить, зализать и тихонечко поцеловать. Хёнджун довольно разглядывает расцветающую бордовую краску на своём плече и улыбается так, что чудесные уголки губ закругляются, делая его похожим на кролика ещё сильнее, чем уже есть, и Сынмин млеет от вида. Как он рад быть с ним здесь и сейчас, держать его за руки, держать его в своих руках и целовать столько, сколько захочет, не боясь, что кто-нибудь пройдёт мимо них и увидит или случайно забредёт в комнату для практик, где они очень редко себе позволяют во время перерыва посидеть друг на дружке и пообниматься до первого громкого скрипа за дверью.  — Сынмин… — Хёнджун поднимает глаза на него, упираясь ладонями в его грудь. — Выбираешь меня? Сынмин чувствует, как жарко ему становится с каждой секундой, что Хан касается его не покрытой ничем кожи.  — Конечно, Хёнджун-и, — отвечает он, пока в него вжимаются всем телом и обнимают.  — Я так рад, что мы выбрали друг друга, — шёпотом говорит Хёнджун, улыбаясь.  Уткнувшись в шею, он замирает, желая, запечатлеть этот момент в памяти навсегда таким, каким он происходит прямо сейчас. Сынмин кладёт одну руку на его макушку, а второй гладит по спине. Они чувствуют друг друга без слов и даже без движений — просто находиться рядом уже до безумия хорошо. Хорошо ощущать чужое тепло вокруг себя, хорошо обнимать живого человека, любимого человека, того, благодаря которому хочется просыпаться и дышать полной грудью.  Они так сильно любят, но не признаются, ведь все слова уже были сказаны.  Хёнджун крутит на пальце металлический медиатор и рассматривает сонное лицо Сынмина напротив своего, когда они укладываются вместе, накрываясь одеялом. Джисок и Чонсу вернутся и обязательно увидят их вдвоём в кровати, но что такого в том, чтобы вместе спать? Тем более, когда эти двое сами это делают, когда они просят Гониля поспать у Сынмина в комнате, пока проводят прямую трансляцию вдвоём, таинственно исчезают куда-то после ужина в субботу, делая вид, что ничего необычного в этом нет.  Мемберы очень понимающие — Сынмин в этом уверен, поэтому целует устроившегося рядом на его подушке Хёнджуна в уголок губ и подтягивает одеяло, чтобы накрыть его получше. Хёнджун улыбается ему и закрывает глаза, думая о Сынмине, подвеске и домашних кроликах.  — Гониль-хён, а где все? Взъерошенная светлая голова показывается на кухне, где Гониль за столом впервые за долгое время ужинает в общежитии, а не в студии. Он смотрит на учуявшего любимую пиццу за километры Джуёна, стоящего в проходе в одной большой чёрной футболке и домашних шортах.  — Заняты все, — говорит Гониль с улыбкой и отодвигает стул рядом. — Садись, нам больше достанется.