Ночи без сна

Всё, чего она желает, - это немного сна. Она вернулась домой около двух часов назад и всё ещё не сняла рабочую форму, и она знает, что выглядит отвратительно - бог знает, какого только дерьма нет на этой одежде. Это наверняка представляет биологическую угрозу (однажды ей пришлось смотреть обучающее видео для работы, и словосочетание "биологическая угроза" мелькало пару раз, но она уже вышла за дверь, так что на это вряд ли стоило обращать внимание. Это просто её сложный путь к оплате счетов, пока она не найдет что-нибудь получше). Но прикол в том, что если она найдёт силы встать и переодеться, то ей придётся задержаться и позаботиться о тысячах домашних дел, которые стоило сделать заранее. Из раковины несёт какой-то дрянью, ведь в ней уже неделями стоит грязная посуда; кучи неразобранного белья до сих пор не развешаны после стирки у Гэри (потому что она не тащит свои шмотки в заполненную людьми прачечную), и теперь они покрыты слоем пыли и кошачьего дерьма, и они настолько долго лежали на полу, что их пора стирать снова. Здесь же валяется корм Кейк, о который она постоянно спотыкается, ведь она оставила упаковки посреди комнаты, чтобы не доставать их постоянно из шкафа и ставить снова. А ещё - самая настоящая охота на работу. Сортировка электронных писем. Составление расписания и бюджета. Планирование развлечений, чтобы у неё остались хоть какие-то счастливые воспоминания о своём существовании. Ответы на сообщения на сайтах знакомств, пока не стало слишком неловко писать; удаление этих профилей, потому что, если честно, какой смысл? Фионна ворочается с боку на бок на кровати, подминая под себя простынь. Она дрожит, хотя ей не особо холодно. Матрас слабо прогибается под её коленями. Лапка мягко ложится на её бедро. - Осуждаешь меня, да? - ворчит Фионна на свою кошку и переворачивается на спину, чтобы Кейк запрыгнула на её живот. - Эй, не все могут быть пушистыми халявщиками, - со слабым смешком говорит она, - как насчёт такого: ты находишь себе работу, а я остаюсь дома, чтобы хранить очаг. Ха. Ты могла бы, знаешь... я могла бы создать тебе страничку в Инстаграме, и ты была бы моделью. Как тебе тако-ооу ооу-оу, эй эй! Кейк сделала эту штуку, присущую всем кошкам, когда каким-то образом переместила весь свой вес в правую лапку и с её помощью почти размазала Фионне одну грудь. - Чувих, ты тяжёлая! - Фионна с лёгкостью приподнимает Кейк, обхватив её всю руками, и берет её за кошачьи подмышки. - Хорошо, будь халявщицей. Но знаешь, ты можешь хотя бы чистить свой лоток, пока я на работе. Кейк просто шевелит лапками и сворачивается клубочком на её груди и шее. Фионна чувствует себя перегретой и знает, что ей придётся счищать кошачий мех завтра перед работой - ещё одна вещь, которую придётся сделать, чёрт побери - но она должна признать, это всё хорошо. Хотя бы кошка любит её. - ...но ты думаешь, что я ленивая и скучная, скажи? - Кейк глядит не мигая, пока Фионна чешет ей ушки. - Может, я могу написать Маршаллу, вдруг он не спит. Наверняка не спит, тогда мы сможем рубиться в видеоигры и не давать тебе спать тяжёлым роком, и ты будешь смотреть, как мы кушаем вкусняшки, зная, что мы не поделимся. Фионна дразнит её. Между Кейк и Маршаллом Ли назревает странное соперничество, и она может запросто представить, как эти двое хамят друг другу, если бы, конечно, её кошка могла говорить. - Ты должна уметь говорить, - бормочет Фионна. Честно говоря, она обожает Маршалла, он её крутейший друг, но она не сможет справиться с его энергией прямо сейчас. - Что насчёт Гэри? Кейк медленно моргает. Гэри ей нравится намного больше, потому что он всегда приносит с собой кошачьи вкусности. Правда, она ненавидит, когда Фионна помогает ему подкрасить волосы, потому что запах химии выветривается из ванной целую вечность, но она может закрыть на это глаза. Гэри - самый старый друг Фионны; им было по тринадцать, и они бегали по длинным коридорам, шутили над его семьёй и ставили эксперименты на кухне. Тогда мир казался таким захватывающим и красочным. Она даже не может вспомнить, почему. За её глазами возникает смутное ощущение чего-то, похожего на головную боль. Она просто хочет спать. - Он бы не согласился. Или просто бы не ответил, - голос Фионны кажется неправильным, монотонным. Боже, если она сейчас расплачется от одиночества или чего-то ещё такого, то возненавидит себя. - Ему нужно быть на ногах в пять утра. Она может написать двоюродной сестре, Ферн, но тусить с Ферн почему-то стало довольно странно. Или она может прогуляться, зайти в бар или что-то в этом роде. Найти себе приключение. - Я ведь даже не хочу этого делать, - Кейк бодает её руку, чтобы Фионна не прекращала гладить. - Зачем я вообще притворяюсь? Смутное ощущение перерастает в тяжёлый туман. Может быть, она принесла что-то на своей форме, и это повреждает её мозг, и теперь она умрёт во сне. Или это просто недосып убивает её последние извилины. Раньше жизнь была полна приключений, думает она. Или, может, она просто пересмотрела интересных сериалов по ТВ. Теперь, кажется, не осталось ничего, кроме бесконечных повторов "Cheers". Кейк мурлычет. Может быть, её мурчание поможет Фионне заснуть, и она проведёт остаток ночи, видя забавные сны, - о тех глупых играх в королей и принцесс, о тех приключениях, в которые она играла в детстве. Может, ей вовсе не нужно просыпаться. Фионна лежит без сна. Она чуть не просыпает будильник на следующее утро, и ей нужно время, чтобы вспомнить, что у неё есть две руки из крови и плоти, что она не живёт на дереве, а Кейк не умеет разговаривать. -- Последнее, чего он хочет, - это заснуть. Саймон закрыл выставку много часов назад, и прошедший день в его воспоминаниях уже успел размыться, как это всегда случается в будни. Иногда это даже завораживает. Порой приходят группы посетителей, которым, кажется, не плевать, и они задают вопросы о прошлой жизни, сравнивают её с настоящей, спорят о культурной эволюции людей. Несмотря на то, что он чувствует себя куклой на открытой витрине, их неподдельный интерес приятен. Саймон не смотрит на часы. Это неважно, и он не хочет знать, насколько уже далеко за полночь, и не хочет думать о том, как близко подбирается новый день жизни на витрине. Глаза горят, пока он пялится в потолок, и он одновременно желает и не хочет закрыть их. Ему нечем заняться - обратная сторона жизни напоказ заключается в том, что большая часть твоих домашних обязанностей в течение дня делается ради развлечения. Здесь нет грязной посуды и пыли, и если он сейчас вынесет какой-нибудь мусорок, то разочарует того самого посетителя, который вызывается ему на помощь в каждое своё посещение. Даже если бы у него были какие-то дела, он бы не очень хотел их делать. "Звони в любое время!" - сказала ему однажды Марси. Может быть, ему стоит рассказать ей, поделиться этим - она сейчас, правда, соблюдает режим принцессы Жвачки, спит и бодрствует по расписанию, но она бы взяла трубку, верно? Потому что они семья, вроде, и это то, что принято в семьях. Это то, что сделала бы Бетти, если бы ей посреди ночи позвонил кто-то, кого она любит. Она всегда была до чёртиков самоотверженной. Нет. Нет, нет, нет, говорит он себе, он не будет никому звонить - он настолько устал, что даже если бы действительно хотел спать, то не смог бы приложить усилия для этого. Он не может разбудить кого-то посреди ночи для разговора, который закончится односторонним диалогом. Что бы он вообще сказал ей? "Привет, крошка, как твои новые гитарные струны? Я не могу спать, ну всмысле, я могу, но не хочу, не позволяй мне заснуть!" Он повторяет в голове: недостаток сна грозит повышенным артериальным давлением, тревожностью, потерей концентрации, ранним старением и так далее, и так далее... Это только больше его утомляет. К тому же, он уже на тысячу лет опоздал со старением, так что ему всё равно. Саймон хотел бы, чтобы в потолке была какая-нибудь трещина, что-то, на чём он мог бы остановить взгляд и поволноваться насчёт ремонта, - та штука, которую он привык делать, когда Марси была ребёнком, и он оставался в сознании на случай, если им придётся бежать. Но, к сожалению, это здание ещё слишком новое. Даже если бы он позвонил Марси, и даже если бы она хотела слушать его нытье по такому мелкому поводу, то она бы наверняка пригласила его к себе, тупо размышляет он (разве это не напоминает какую-то детскую книжку, или он что-то путает?), а если он придёт, то там его встретит принцесса Жвачка, и она будет мила с ним - возможно, предложит очень сладкий пунш, или приготовит горячий шоколад без подозрений и колебаний. Она будет расспрашивать его о детстве Марси или расскажет, как прошёл её день. И пока длится разговор, он будет мысленно кричать оттого, как быстро она подружилась с ним после тысяч раз, как он - помнишь это, Принцесса? - похищал её. То, что Снежного Короля больше нет, не означает, что пропали и все плохие, тупые и ужасные вещи, что он творил, верно? К тому же, Финн заботится о нём только потому, что тот когда-то был Снежным. Да, Саймон определённым образом наблюдал, как Финн растёт, и был даже больше вовлечён в его воспитание, чем с Марси, но в то же время его там не было. Время от времени молодой человек выдаёт какую-нибудь шутку о том, что творил Ледяной Король в давние времена, смеясь, будто ожидая, что Саймон присоединится, но всё, что он может заставить себя вспомнить, это похожие на сон фрагменты. Он будто проснулся от странного кошмара, который становится похожим на кошмар только при свете дня. А что, если он всё ещё здесь? Что, если, запертый в этом чужом мире, оторванный от всего привычного вроде налогов и ужинов под пение телевизора, Саймон Петриков просто играет выдуманную роль, и он на самом деле больше Ледяной Король, чем нет? Не похоже, чтобы тот почувствовал разницу. Что, если он уснёт, а вместо него проснётся Снежный, и "Саймон" окажется просто сном? Что, если это вдохновение для той нелепой серии книг, которую он написал - Флинн и Жак? Нет, не Флинн, Фионна. Её имя даже написано неправильно: каждая Фиона, которую он встречал, писала своё имя с одной буквой "н". Не то чтобы Ледяной Король об этом заботился, этот волшебный придурок использовал пингвинов и похищенных людей в качестве бета-ридеров. Саймон стонет про себя, потерянный в этих мыслях. Бетти стоило просто оттолкнуть Финна и остаться с ним внутри. Они должны были умереть вместе. Он ненавидит это. Он ненавидит, что меньше людей смотрело бы на него, если бы он начал носить их странные футуристичные шмотки. Он ненавидит, что не может участвовать в отстраивании их общества, потому что оно так далеко от его собственного. Он ненавидит, что прямо сейчас потеет под кучей одеял и не хочет даже думать о том, чтобы повернуть на себя вентилятор и остыть. Он ненавидит свою кожу за то, что когда-то она предала его и стала синей, пусть сейчас вернулась к своему обычному тёплому цвету. Он боится взглянуть на свои руки, он чувствует, как на древних пальцах вырастают длинные когти, и хочет содрать ими свою кожу - если закровоточит, значит, он действительно является собой, но в мыслях он срывает робу, своё укрытие: "Посмотри, Гантер, каким я был умным! Принцесса никак не ожидала такого, о-о-о, она будет поражена моим новым гениальным планом..." Саймон снова просыпается задолго до звонка будильника, и счастливый смех Снежного Короля эхом застревает в его мозгах.