ржавчиной

роза часто говорит сама с собой. за закрытыми дверями и неделями одиночества только это и спасало. за работой ей часто не хватало ни времени, ни желания поесть, оттого ушел овал лица и на свежем воздухе, стоит ей выйти пройтись, как будто не хватает воздуха и давит. и состояние почти предобморочное. "просто мало ешь чересчур много спишь с затворенными окнами и при электрическом свете. ты скоро начнешь выдирать себе волосы, сама того не замечая и удивляясь измученному лицу в зеркале и изломанных прядях в руках." * губительный август на двоих, тошный месяц, его остается только перетерпеть. может, с наступлением осени станет легче? розе больше никогда не придется зарывать себя в одиночестве. Она родилась недавно, но так быстро доросла, Она и разумом соответствует своему внешнему возрасту и этому телу. настолько удачного исхода и результата роза ни за что не могла бы ожидать. по началу Ей требовалось много внимания и времени. * роза не замечает, как сама начинает седеть, не подходила к зеркалу ни разу, а ее молодой женщине они ни к чему. роза могла бы покрасить волосы снова в рыжий, но не видит смысла. почему бы слепой не изучить лица другого человека руками на ощупь, не дотронуться хоть из любопытства? непонятно отчего, но Ее явная недееспособность ей не мешает стирать и убирать дом за двоих, Ей хватило лишь запомнить несколько комнат на верхнем этаже и расположении мебели, чтобы передвигаться резво, разве что вечно нащупывая впереди себя руками. роза наблюдает, как Элизабет стирает в холодной воде и грубо, отточено, руками, будто только это ей всю жизнь и поручали. Она не похожа на слепую, даже при восковом своем лице и мутными склерами. раз в неделю малышка набирает воды и принимается мыть полы на ощупь, тычась носом в половицы и пятясь, стоя на коленях. роза смотрит на Ее костлявый силуэт и чувствует страх. Элизабет мешают только высокие шкафы и полки, до которых не в состоянии не достать не видеть, и острые предметы. розе остается только проверять Ее и убирать все склянки и стеклянные трубки. Она выглядит крупнее и здоровее розы, и то, как малышка полнеет со временем роста только добавляет этого здоровья. роза практически родила ее, но боится. отчего-то Элизабет внушает страх, не желая того, и не делая ничего такого. рядом с Ней, касаясь Ее, засыпая с Ней, роза чувствует саму себя сделанной из проволоки и покрытой ржавчиной. Элизабет трогает розу за спину и та будто издает металлический скрип в районе позвонков. роза думает, малышке нужно постричь ногти. розе оставалось только собрать, оживить ее и вырастить, все, что было взято, не принадлежало ей и не было даже ее материалом. роза бы ни за что не хотела быть Ей матерью, она бы запретила себя называть так, если бы Та назвала хоть раз. Она заикалась раз, что мать была, и розу она не назвала так в жизни. роза обнимает ее на постели, поглаживая рыжий бритый затылок, просит: «расскажи о своей жизни, что помнишь» * Она свежует дикого ощипанного фазана им на ужин, прощупывая и не убирая с мяса пальцев, не боясь вовсе порезаться. почему-то кажется, что во время невинной готовки нож у Малышки в руках выглядит душераздирающе и опаснее, нежели с намерением убить. фазана пристрелили не при них обеих даже, но, роза думает, если бы Малышка его прикончила… Она откладывает мягкие части и чистые от песка потроха опускает в миску отдельно, чтобы отварить их отдельно. суп с потрохами Ей нравится куда больше. Малышка отходит помыть и утереть руки, роза целует Ее в лоб. * Она ест при розе слабо прожаренное жесткое мясо с овощами, собирая кусочки пальцами и влажно касаясь ими рта. настолько медленно и долго, что на это не хочется смотреть и начинает тошнить. роза чувствует запах падали. сводит изнутри резко, что хочется тошнить прямо здесь и даже на пустой желудок. и на костяшки пальцев в ту же минуту капает желчь. стерильность ее помещения не помогает, ни мысли о стерильности, ни попытки закурить. в металлический стол опадает ее отражение со следами выпадения волос у лба и темными серыми вмятинами глаз. дым трогает изнутри. очень хочется пить.