Облака - белогривые лошадки

      — Нет.       — Ну что вам мешает взять меня в ученики? — в ответ я услышала лишь усталый вздох, а после уставилась на закрывшуюся дверь. Грустить как-то уже не получается, и я вновь смотрю на улицу, где вовсю светит солнышко сквозь густой туман и слышится далёкое пение птиц.              Хочется уже на волю, а не сидеть в четырёх стенах в неволе.              Что здесь происходит? Да ничего интересного. Это просто я уже на протяжении нескольких дней пытаюсь напроситься в ученики госпожи Фан, и она из раза в раз мне отказывает. Даже не объясняет, почему. Меня просто игнорируют! Приходит, чтобы проследить моё выздоровление, а после старается быстрее уйти, как только я начинаю открывать рот. Должно быть обидно за такое отношение, но я к этому отношусь ровно. На месте госпожи Фан я бы давно уже послала достающий элемент и закрыла перед ним дверь. А она держится.              Удивительная женщина.              Однако я не отчаиваюсь, терпения мне в этом не занимать. Иногда. Если это касается только меня и моего будущего. На остальных этого терпения не хватает. К счастью. Потому что иначе на мне бы ездили все, кому не лень. А так их отталкивают мои резкость и недружелюбность. Меня госпожа своей реакцией не отталкивает. Забавно даже.              Отталкивали, я хотела сказать. Пора уже привыкать, что всё, что было правдой там, может не быть здесь. Прошлое в прошлом, а я не в нём. Я где-то за ним. Если вообще рядом.              За эти несколько дней – а если быть точной, то прошло всего пять дней, – ничего не изменилось. Абсолютно. Я как лежала пластом на твёрдой циновке, так и продолжаю, изредка прохаживаясь по комнатке и заглядывая в окно, чтобы размять мышцы и не помереть со скуки. Делать-то тут больше нечего. Книжек мне не достали, а интернет тут ещё не придумали. Ко мне больше никто не приходил, кроме госпожи Фан, но у неё и нет выбора. Хотя я её уже достала. Даже стыдно становится, каждый раз смотря на её недовольное лицо.              А это только начало нашего совместного жития-бытия. Я всё ещё надеюсь прибиться к ней в ученики! Зачем мне это нужно, правда, я так и не поняла. Может здесь взыграло моё желание из прошлой жизни стать медиком. Но, скорее всего, мне просто нравится компания госпожи Фан. Другие же вызывают у меня только отвращение.              Буду по возможности избегать своих… Как их назвать? Сожителей? Соседей? Не важно. Не хочу с ними общаться и всё. Нафиг надо, пусть идут лесом.              В тот день дядя, как только очнулся на коленях госпожи, быстренько ретировался куда подальше от меня и всё время смотрел на всё, кроме моей важной персоны, перед которой он расплакался. Больно надо было. Но на самом деле тогда я чувствовала себя не лучше и просто не знала, как реагировать. Передо мной редко лили слёзы, и я постоянно впадала в ступор и начинала отшучиваться. А шутки были грубыми.              В общем, его я больше не видела, но иногда мне казалось, что он где-то рядом. Не знаю, как объяснить это чувство, оно просто… есть и всё. Отец – это отец, на него надеяться не надо, целее будешь. Брата, наверняка, дядя не пускал, чтобы, видимо, не травмировать психику ребёнка.              А ему ведь уже девять лет должно быть! Какой ребёнок в таком возрасте в мире заклинателей? Скоро ему предстоит ходить на Ночные охоты, где гуляет нежить и смерть бок о бок с живыми, тут уже не до сохранения здоровой психики. Тут бы выжить. Тем более недавно он тоже стал свидетелем смерти матушки, поэтому ничего страшного бы не случилось, навести он меня. Только если…              Только если дело не в моём ядре. Точнее, в его отсутствии. Я ведь теперь для них прокажённая, испорченная. Зачем якшаться со смертным человеком, правда?              Та сцена вообще ничего не объясняет. Лань Ци Жень может чувствовать вину за то, что это случилось, с этим не спорю, но вот с остальным всё очень неоднозначно. Дядя любит этот Орден, наверное, сильнее своей жизни, я бы сказала, гордится своей причастностью к чему-то настолько возвышенному. А тут я, такая красивая, упала ему как снег на голову. В прямом смысле упала.              Разрушаю его представление об идеальности этого мира, в котором всё чётко следует правилам.              Как жаль ломать чей-то мир, вы даже не представляете. Хотела бы посмотреть на все его муки, но чего я не умею, так это читать чужие мысли. И видеть этого человека через расстояние, да.              Интересно, а как вообще работает вся эта штука с духовной энергией? По идее я ведь умерла, а душа моя не ушла на перерождение, а попала в другое тело. Значит, я со своей душой имела прямой контакт. Должна же была сохранить хоть чуточку «магии». Или духовная энергия не имеет никакой связи с душой? Почему тогда её назвали «духовной», раз душа здесь лишний элемент?              А ведь это Золотое ядро вполне себе имеет физическую форму.              Сложно как-то. Мои мозги не выдерживают после столь огромной паузы в мыслительной деятельности. И объяснить мне никто не хочет. Память мелкого здесь тоже не помощник. Даже кажется, что учителя подобрали второму наследнику какого-то ленивого. Ничему не научил ребёнка. Как только тот смог сформировать ядро в шесть лет – для меня тайна, покрытая мраком.              Слишком много несостыковок. Мне это не нравится.              А вот погода на улице – да. Хочу гулять. Боже, в прошлой жизни меня из дома было не выгнать, а тут чуть ли не ною из-за невозможности выйти.              Эх, грусть, печаль, тоска.              Солнце вовсю светит, радуя нас своим теплом. Туман стелется по земле и похож не на облако, а на застывшую воду. Деревья, несмотря на зиму, всё ещё до неприличия одеты в свои зелёные накидки.              Как же хочется на свободу. И я сейчас в общем. Хочу спуститься с гор в мир смертных и увидеть мир. Хочется вдохнуть свежий воздух, поплавать в озере и потеряться в лесу, полном живности и нежити. Чтобы никто не нашёл и не вернул обратно в эту клетку. Как там говорилось? Сижу за решёткой в темнице сырой, да?       Подходит.       Если мне суждено прожить здесь всю оставшуюся жизнь, то хотелось бы скончаться с выполненным списком желаний и где-нибудь подальше отсюда.              Пусть горы я люблю, но на земле спокойней и привычней.              — Лань Чжань, — я вздрогнула от близкого шёпота и заозиралась по сторонам, что вышло слегка сумбурно. Из-за беспорядочных верчений своими волосами случайно задела кисточку с чернильницей на столе, и она опрокинулась, заливая вокруг себя всё. Блин. Однако никого в комнате я так и не заметила и, слегка настороженно и раздражённо оглядываясь, вернулась к окну.              Послышалось, наверное, из-за дефицита общения. Кукую тут в одиночестве уже пятые сутки – не мудрено словить галлюнчик. Но выглянула на улицу я с маленькой надеждой. Может кто-то по мне всё же соскучился?       — Лань Чжань, я тут! — тихо воскликнул кто-то вновь, и я дёрнулась, но в этот раз уже приблизилась к окну, чуть ли не впечатываясь в него лицом.       — Кто здесь? — осторожно спросила, нервно ожидая ответ. За спиной послышалось тихое кап-кап. Ну нет, неужели чернила начали ещё закапывать и пол?!       — Это твой даге, А-Чжань, — неуверенно произнёс… Лань Хуань? Вот так сюрприз. Недавно только вспоминала его, и он тут как тут.              Забавно.              Если я подумала о такой далёкой свободе, не должна ли и она тоже исполниться? Ага, конечно. Размечталась. Если меня и отправят куда подальше, то только на границу Облачных глубин. Чтобы и на глаза лишний раз не попадалась, и была всегда в поле зрения. Так, на всякий случай.              Секретики Ордена я всё же знаю некоторые. Положение, какое-никакое, обязывает. Ну и любовь к чтению. Спасибо в этом Лань Чжаню, что сам интересовался своей семьёй. Однако от самих этих знаний мне ни холодно ни жарко, так как все они с использованием духовной энергии. Которой у меня нет.              — А-Чжань, ты здесь? — позвал снова брат.       — Ты что тут делаешь? — отвечать вопросом на вопросом не очень красиво, но кто мне тут что-то за это скажет? Никто. Тем более, ответить на вопрос я ответила. С меня взятки гладки.       — Я, — голос прозвучал слишком тихо, и мне пришлось переспросить. — Я волновался за тебя, диди. Шуфу ничего не говорит, а А-де… А-де, он ушёл в уединённую медитацию, — глухо закончил брат, а я скрипнула зубами от поднявшейся злости на этого «отца» и дядю.              Оставили ребёнка – несмотря на то, что я говорила выше, Лань Хуань в вопросе отношений всё ещё является ребёнком, – одного, не объяснив ему ничего толком. Лань Се Синь уже безнадёжный случай, но дядя-то! Я считала его умнее и мудрее. Не пускать к младшему брату старшего без причины уже как-то ненормально.              — А-Чжань? — мне жаль этих детей, за которых уже всё решили и даже не спросили ничего.       — Даге, как ты? Прошу, ответь честно, мне очень надо, — стала упрашивать я.              Он ничего не скажет, пусть правилами запрещено лгать или утаивать важную информацию – вот тут Лань Ци Жень опростоволосился. Не удивлюсь даже, если окажется, что дядя сейчас где-нибудь наказывает себя. С него станется. А вот брат просто боится показаться слабым.              Как же, старший и все дела. Ему не пристало жаловаться младшему, он должен быть опорой, а не наоборот. Вот только, если у нас нет ответственного взрослого, который поможет, то придётся быть заместо него. Всё-таки мозгами я постарше этого Лань Хуаня буду.              Это значит, что я его старшая сестра?! Ох, как-то не думала об этом. В прошлой жизни мне довелось быть только младшей сестричкой – двоюродных и подобных им я не беру во внимание. Поэтому быть старшей как-то непривычно.              — Диди не стоит беспокоиться. Этот даге просто переживал за своего А-Чжаня, поэтому плохо спал, — ну вот, о чём я и говорила. Не лжёт прямо, но не договаривает.       — Как хочешь, — навязывать свою помощь я не собираюсь. Вот ещё. Если попала в тело Лань Чжаня, это ещё не значит, что я должна сразу броситься решать все их проблемы. Немного тревожно за будущее этого ребёнка, но я ему не нянька и не настоящая родня. Вырос же как-то в оригинальной вселенной – тут тоже спокойненько подрастёт до совершеннолетия.              О его психической стабильности ничего не говорю. Но в этом мире здоровых и нет. Вон, вспомнить хоть братьев-акробатов. Или их белый лотос.              Вокруг одни ущербные и больные люди. Хоть где-то не выделяюсь.              — А-Чжань, а что с тобой произошло? — как же неудобно разговаривать вот так, не видя своего собеседника. Хотя обычно я тоже не довольствуюсь лицом разговаривающего, разглядывая вместо этого пол.       — Да ничего страшного, — это не месть за его молчанку, что вы. Не хочу разбираться с его сломанными очками. Тем более я тут, а он там. Вдруг ещё что-то сделает с собой.       — А-Чжань, — укорил меня этот помощник. Не радуйся, что я отстала от тебя, будто ничего не заметила. Ещё как заметила, но не сказала ведь, а ты сразу. Вот оно – приличное воспитание в Ордене Гу Су Лань.              Его нет.              — Даге, но я сказал тебе правду. Ничего страшного для моей жизни не случилось. Я жив, разговариваю вот с тобой. А если хочешь подробностей – иди к госпоже Фан или к шуфу. Они знают поболее моего.              Вот пусть они и мучаются с любопытством брата. Эти дни, видимо, он тихо сидел в своей комнате, чтобы не привлечь ненужного внимания, а сейчас решил разузнать всё. И начал, конечно же, с меня. Со слабого звена.              А Лань Хуань не так прост, как кажется на первый взгляд. Невинная овечка, которая уже начинает точить зубки.              В оригинале его не сильно-то и раскрыли, но мне он показался той ещё стервой. Если в этой истории я немного его подправлю, станет он таким же, как там, или изменится?              Список желаний всё пополняется. Смысла здесь оставаться становится больше.              — А-Чжань, я должен тебе ещё кое-что сказать, — на затихающую под конец речь я задумалась. Сейчас мне снова скажут что-то плохое – нужно ли слушать? Или послать этого светлячка куда подальше?       — Это что-то хорошее, даге?       — Ты не подумай! — а я и не думаю. Но попытку перевести тему тебе буду позже припоминать. Тебе не удастся запудрить мне мозги, я не пальцем делана! От меня не отстать, если я сама того не захочу.       — Даге.       — Когда ты упал без сознания, я так испугался. Мы все испугались. Ты был таким бледным и холодным, что мне почудилось, будто ты сейчас… — я молчу, чтобы не сбить его. Вдруг повезёт, и он быстрее разродится, — что ты сейчас уйдёшь.       — Куда, даге? — участливо поинтересовалась, так как Лань Хуань всё же заглох. Глупый вопрос, я даже догадываюсь, что там будет сказано дальше. Но он нужен. Чисто для проформы.       — Что ты уйдёшь с А-нян… — вот если бы я не прислушивалась, то не услышала бы ни слова. А так… а так жаль этого мальчика, но сейчас хочется уже побыстрее избавиться от него. Не нравится мне, куда это всё ведёт.       — Что-то случилось с телом муцинь? — говорила же – терпения мне не хватает на других. Как и всего остального, видимо.       — Как ты?.. — даже сквозь стены и закрытое окно я услышала этот полный удивления вдох. Если со зрением у меня всегда были проблемы, то со слухом – нет. Тем более это тело учится играть на гуцине.              Кстати, надо будет спросить насчёт моих дальнейших тренировок и обучения. С мечом таскаться мне как-то не комильфо, а вот музыка мне нравится. Не зря же я ходила восемь лет в музыкалку? Любовь к музыке ещё осталась, пусть я и бросила её.              — Даге.       — Да, случилось, — наконец-то раскололся этот орешек. Сейчас и узнаем! — А-нян не погребли, как и положено, в горах. Её сожгли, а прах… — эта новость была очень тяжела для ребёнка, потерявшего свою мать, и я даже не представляю, какая буря у него внутри сейчас. — А прах развеяли по ветру…              Знаете, это жестоко и излишне пафосно. Даже сказать тут нечего.              Который раз я уже поражаюсь этому Ордену? Точнее, его глупости и лицемерности. Для Гу Су Лань такое посмертие означает, что к мёртвому не испытывали вообще никакого уважения, он был парией, белой вороной, и ничего не заслуживает. Даже ямы и гроба. Над ним можно издеваться и тому подобное. Ведь нет тела – нет дела.              Омерзительно.       Хотя тут к жене Главы и правда испытывали такие эмоции, упрекать их в лицемерности даже излишне. Если не обращать внимания на то, как они себя вели по отношению к ней.              — Лань Чжань? Ты как, тебе плохо? Мне позвать госпожу Фан? — забеспокоился братец, а я вздохнула.              Понимаю госпожу. Если я для неё была такой же, то неудивительно, что выглядит она заебавшейся. А я ведь просто помолчала. Подумала.       Эта новость никак не тронула меня. Мне было всё равно.       И это меня напугало.       — А-Чжань, прости, что оставляю тебя после этой новости, — неуверенно заговорил брат. — Но время идёт к обеду, а мне ещё надо успеть на занятия...       — Я всё понимаю, не переживай. Иди, а то ещё схлопочешь от шуфу за опоздание.       Прислушиваясь к затихающим шагам, я позволила себе отпустить себя.       Медленно пол приближался всё ближе и ближе, а я даже не шелохнулась. Как-то слишком много всего. Сначала несколько дней тишина, а после – вот это. Это напрягает похлеще тяжёлых разговоров.       Шумно набрав воздух, я заскулила. Колени немного приглушили рёв, и истерика накатила, полностью скрыв меня под ней.       Это была скорбь. Скорбь по моей прошлой жизни. Смерти этого светлого мальчика и его жертвенной матери. Жизни в этом мире.       В тот день я позволила себе эту маленькую слабость, чтобы отпустить, наконец-то, и не вспоминать об этом с горечью.       В будущем на это времени и сил уже не будет.