***
Они оба знали, что такое предательство.
Сяо Цзю никогда не был кем-то значимым, кем-то, о ком будут заботиться. Девятка. Вот что он понял. Он просто чёртова девятка, на которую весь мир плевать хотел с пиков Цан Цюн! У него не было близких людей, да и кому вообще будет нужен мерзкий грязный раб, который ведёт себя так, будто сбежал из-под тюремной стражи? Агрессивный, резкий, огрызающийся пёс, отстаивающий своё — вот кто такой Шэнь Цзю. Но всё же… Юэ Ци и Цю Хайтан… Разве они не были близкими людьми? Разве они не пытались относиться к нему с любовью и пониманием? Разве они- грязные предатели. Все они лишь мерзкие подонки, бросившие его на верную смерть! Почему Ци-гэ не вернулся? Почему оставил его? Почему он клялся в том, что никогда не оставит его тут и заберёт из этого ада? И почему он не сдержал своё обещание? Почему Юэ Цинъюань не был рядом, когда над ним издевались, когда насиловали, словно он был распутной девкой из дома удовольствий? Когда он понял, что его брат не вернётся, он поступил так, как должен был. Может Шэнь и не смог отомстить так, как мечтал. Определённо не смог, это было вкупе не так жестоко, как поступали с ним, все должны быть рады! Запах гари, крови и сгоревшей плоти, заправленные громкими криками боли и ужаса — его лучшая награда, от которой не стало ни на секунду легче. Он сбежал. Ему больше не была нужна ничья помощь, забота или поддержка. Теперь Шэнь Цинцю был свободной птицей, Икаром, лишившимся восковых крыльев, стоило ему взлететь слишком высоко. И даже без возможности взлететь он был свободен. Но близких людей больше не было. "И не будет никогда!" — так считал сам Шэнь Цинцю. Лишь один раз в своей новой жизни он повстречал ту, которая заставила сердце биться чаще, а уши алеть, будто спелая вишня в господском саду. Её звали Шан Хуа. Маленькая и хрупкая, даже меньше, чем сам Цинцю, она была такой светлой в его глазах, даже если и судьба у неё была похожей. Хуа-мэй была симпатичной. Не яркой, выделяющейся на фоне других девиц дома наслаждений, но всё ещё красивой. Цинцю не мог себе позволить сказать, что она была совершенно обычной, нет! Ни в коем случае! Она была другой, совершенно незаметной, но в то же время такой прекрасной! Младшая служанка, которую к гостям не пускали, (и это неимоверно радовало их обоих), отличалась умом, хотя кроме Шэня этого не видел никто. Она всё говорила о том, как хочет уйти из этого места, куда-то, где её поймут и примут, может даже полюбят! Сяо Цзю тоже мечтал о подобном. И теперь ради Шан Хуа он хотел добиться всего этого. Хуа-мэй была этого достойна, так считал Шэнь Цинцю. Говоря на чистоту, он никогда не хотел романтических связей с кем-либо, не после того, что с ним происходило в поместье Цю, но теперь юноша действительно хотел быть с ней, быть с Шан Хуа не просто как друг, а как будущий муж, как верный защитник и близкий по духу человек! — Я вернусь за тобой, слышишь? Вернусь, во что бы то ни стало! Обещаю! И он не вернулся. Он не вернулся, как и Юэ Ци когда-то не вернулся за ним. Но если его старший брат не собирался возвращаться никогда, даже не делал малейших попыток, чтобы найти его — Цинцю —, то сам Шэнь пытался вернуться и найти Шан Хуа. Он искал её во многих местах, но так и не смог. Он стал таким же, как лживый мерзавец Ци-гэ. И от этого становилось ещё больнее.***
Они оба знали, что такое боль.
Шан Цинхуа всегда был лживым подонком, настоящей крысой, готовой предать всех ради гнилых огрызков со стола. И всё же, он знал себе цену. Когда-то он был...ей. Доброй, отзывчивой, никогда не унывающей Шан Хуа. Маленькая работница, ставящая реальные цели, работяга, которая была на вес золота в цветочном доме. Она никогда не выходила к мужчинам, лишь выполняла грязную работу. И Хуа-мэй не жаловалась: работала до седьмого пота, получала за это еду и кров, некоторые сестрицы даже делились с ней украшениями и сладостями. И всё было хорошо. Когда же в один из дождливых дней, тогда ещё девочка, Шан Хуа познакомилась с Шэнь Цинцю, её мир перевернулся с ног на голову. Он был грубым и чёрствый на первый взгляд, но Хуа смогла разглядеть в нем маленького брошенного котёнка. И она действительно мечтала стать для него спасительницей. Она влюбилась. Поняла это, когда рассказала старшим сестрицам, но даже тогда слабо верилось во что-то подобное. Перед сном, она никому бы в этом не призналась, Шан Хуа имела привычку рассуждать о себе и своём не очень счастливом будущем, но теперь эти размышления всё чаще и чаще уходили на второй план. Теперь Шэнь Цинцю занимал все её мысли. Хуа-мэй, лёжа на тонкой подстилке, представляла себя рядом с любовью всей своей жизни, глупо хихикала и краснела, пока другие служанки шикали и пытались уснуть. Хуа-мэй представляла как она и Сяо Цзю отдадут три поклона, у них будет своя маленькая хижина, огород и скотина — тогда ей казалось, что это будет настоящий рай, — а потом у них обязательно родится ребёночек. И это был бы мальчик. "Да, несомненно мальчик!" — так девушка повторяла себе каждый раз. Но она поняла, что все её мечты были глупыми. Шан Хуа была наивна, раз думала, что будет нужна кому-то. Её отец так и сказал: "Радуйся, что юродивой не уродилась. Уже какое-то достижение в твоей жизни есть. Но даже не думай, что нормальный мужчина посмотрит на тебя, Хуа. Может небожители смилуются и ты приглянешься кому-нибудь в цветочном доме, там от тебя будет толк". Шэнь Цинцю не вернулся. Не пришёл ни через неделю, ни через месяц, ни через полгода... Она сбежала в ночь перед тем, как её первый раз хотели вывести с её старшими сёстрами. Девушке хватило духа на обрезание волос. Позор. Позор ей, её роду и всем, кто хотел пожалеть её. К счастью, семьи у неё больше не было, мёртвые предки её не волновали, а жалеть ее никто и не собирался. Позор не был так страшен. Притворяться мужчиной было...не так уж и трудно. Она думала, что всё будет сложнее, но уже пару лет девушка была Шан Цинхуа. Пиковым лордом Ань Дин. Умнейшим лордом, скрывающимся в тени. Как он смог выжить при атаке Короля Севера, даже сам знать не мог. Но это дало ему много новых возможностей, пока Цинхуа не встретил его. Очевидно, что Шэнь Цзю даже не признал её. Конечно, она изменилась. Очень изменилась. В любом случае, моральное состояние пикового лорда было отправлено в тартары далеко и надолго, восстанавливать что-то не было смысла. Да и не было в этом никакой нужды. Они давно не те, кем были раньше. Изменить что-либо — слишком тяжело и рисково.Но они были свободны.
Когда все узнали, что Шан Цинхуа предал секту, внутри Шэнь Цзю что-то лопнуло. Громко, так жгуче противно, горько и жарко. Возможно, это было его сердце, он не знал, было ли оно у него вообще.Когда Ло Бинхэ расправился с сектой, а затем и с главой Юэ, стало ещё хуже. Прямо на глазах Шэня, прямо перед ним проклятый зверь убил его брата. После этого стало совсем паршиво и сил на жизнь не осталось абсолютно. Он умер. Умер телом и душой навсегда.***
Шан Цинхуа умер. Умер, предав всех и вся. Дом наслаждений, секту, свой пик, своего короля. Предал и, чего уж тут скрывать, даже не жалел об этом. Наконец-то он мог умереть. Шан Цинхуа больше не было. Не было и Шан Хуа. Она умерла давным-давно, когда горячо любимый ей юноша не вернулся, когда она посреди ночи навлекла на себя и свой род позор - отрезала волосы, когда вступила в секту. Умерли оба.И они могли быть вместе навсегда.
— А-Юань, ты опоздаешь! Поднимайся скорее! — Ты зовёшь его уже седьмой раз. Может мне стоит сходить к нему самому? Он даже не собирается вставать! И трёх минут не прошло, как на кухню влетело взлохмаченное нечто, натягивающее брюки. Он пытался сделать все свои дела одновременно: натягивал брюки, застёгивал рубашку, поправлял очки, ещё и тост пытался в рот засунуть. Лишь чужая рука не дала этого сделать. Шэнь Цзю неудовлетворенно выдернул хлеб изо рта сына и положил его обратно на тарелку. — Сядь за стол и поешь нормально. И Юань послушно сел. Он наконец разобрался с одеждой и теперь с явным энтузиазмом накинулся на свою тарелку с едой. Послышался раздраженный вздох и женский смешок. Шан Хуа потрепала юношу по голове и села за стол. — Ты снова всю ночь читал эти веб-новеллы, да? А-Юань, так ты никогда не выспишься, а ещё ведь хотел помогать Бинхэ сегодня! Что его мать, что отец, оба могли показаться ужасными на первый взгляд, но такая уж у них была манера общения. Шэнь Юань и не жаловался, лишь посмеивался. Да они же души в нем не чают, о какой агрессии могла идти речь? В семье Шэней всегда царил покой и умиротворение. Чистый дом, свежий ужин, вечерние посиделки у телевизора, разговоры за чаем — всё это было неотъемлемой частью из жизни. Его родители были самыми лучшими людьми в его жизни. Они любили его, а Юань любил их в ответ. А ещё Шэнь Цзю и Шан Хуа любили друг друга. Любили то страстно и жарко, ярко, до боли в спине и до дрожи в ногах, то тихо и ласково, тепло и уютно. Они дополняли друг друга во всём, поддерживали и никогда не бросали свою семью даже в самых стрессовых ситуациях. Их семья была идеальной во всех смыслах и, вопреки предрассудкам, не было отягощения от этого. Ещё не было громких ссор и скандалов, не было шума и громкого плача,(конечно, если не учитывать период с рождения и до более-менее взрослого состояния их А-Юаня). Цинцю и Хуа дополняли друг друга. Спасали свою семью от проблем, от тягот жизни, от всего ужасного и плохого. И знаете? Такая жизнь им нравилась. Никто не знал, как чета Шэней познакомилась, зато знали, что разлучить их и их сына не сможет никто и ничто.Теперь они были вместе. Теперь у них были и любовь, и счастье,и теплая квартира, и хорошая работа, и друзья. Было всё то, о чем когда-то давно, в прошлой жизни, они и мечтать не могли. У них были они сами и их милый А-Юань. У них была семья.