Любовный состав

О ком Вы подумаете, если услышите имя «Руи»? Конечно же, о Руи Камиширо! Выдающийся механик, так ещё и потрясающий режиссер. Но знали ли Вы, что он отнюдь не так прост, насколько можно оценить на первый взгляд? Разумеется, многие бы подумали, что речь пойдет о неком разоблачении, однако, стало быть, те неправильно бы интерпретировали сею мысль. И у превосходного Руи есть фанатки, но Вы не думали, почему он совсем в них не заинтересован, почему не уделяет им более ласковой улыбки и заметно безразличного взгляда, пусть и мог бы давно найти среди них прелестнейшую партнëршу? Дело в одном парне, Тенме Цукасе, который действительно покорил его сердце. Совсем недавно Камиширо покорило некое странное, щекочущее чувство, описание к которому ему слишком тяжело подобрать, и оно возвращается каждый раз, когда тот видит Цукасу. Например, однажды они всей труппой летом отправились на море и, увидев изящное тело звезды в одних плавках, с младшим произошла «мужская неловкость», которую, к превеликому его счастью, никто не заметил, ведь спас он свою шкуру побегом в туалет. Это и стало тем заключительным случаем, что наконец привëл его к осознанному умозаключению касательно происходящего. Выбирал Руи место крайне тщательно, прагматично и избирательно, просчитав все возможные варианты исхода и сопоставив их со свободным временем Цукасы, и наконец решил... соорудить собственное место, где им никто не помешает. Камиширо вполне мог с этим справиться, но это заняло бы определëнное время. Руи положил глаз на что-то вроде «тоннеля любви», какие обычно бывают в различных парках. Может быть, они с Тенмой и могли бы посетить один из таких, однако сравнимо ли это с его собственным трудом? И близко нет. А также вполне возможно, что так он предрасположить Цукасу к себе. Кажется, это заняло около трёх недель непрерывной работы — Руи почти потерял счëт времени в процессе, и с каждым днëм это дело казалось всë менее муторным. Приблизительно через полторы недели руки принялись сами всë делать, и ему даже не приходилось отвлекаться на ненужные мысли; он лишь работал беспрестанно, получая отчасти удовольствие от этого забытья, и чем больше он забывался, тем более эффективной и стóящей была его работа. И результат того более чем стоил: он, казалось, впервые был так восхищëн своей работой. При входе излучала нежное сияние надпись «Love composition for Rui and Tsukasa», а сам же тоннель весь сверкал, переливался, был едва не ангельски светлым, таким затягивающим, из-за чего вовсе неудивительно то, насколько Камиширо забылся во время работы над ним. Кажется, находясь внутри готового, он забывался и наслаждался ним ещë больше, и по лицу расплывалась ласковая улыбка — однако вовсе не та, что он дарил своим поклонницам, нет. На этот раз то была совершенно прекраснейшая, милейшая улыбка. Общий состав нежно-розового цвета совсем не издавал звуков, будто старался не мешать, агитируя к полному расслаблению и умиротворению. Потрясающее зрелище, двумя словами, и звезде наверняка должно понравиться. Нечто подобное нельзя не оценить, особенно зная, что это сделали лично для тебя. Осталось только пригласить его и... Так внезапно и так поздно Руи вдруг вышел из своего забвения, помогающему ему не думать о вещах, на которых он должен был быть сосредоточен в самую первую очередь. Боже, что же Руи такое делает! Цукаса ведь не гей, верно? Стало быть, зря это всё? Может, Руи сам придумал все эти чувства, заполоняющие его сердце? Почему же всë это так мучительно сложно! Сейчас это казалось Камиширо намного тяжелее, чем вся эта долгая работа над тоннелем, принëсшая изначально столько удовольствия. В этот раз их труппа выступала днём, примерно в час двадцать. Выступление было, конечно, для детей, ничего удивительного: прекрасная принцесса Эми заточена в замке дракона Ненени, а прекрасный принц Пегас должен спасти её. Сюжет, давно знакомый всем, обыгрывающийся нескончаемое количество раз, и тем не менее радующий ребят. В этом есть своя прелесть. Руи отвечал за эффекты, ведь в спектакле он попросту отказался от роли; да и кого он, спрашивается, мог бы там сыграть? Уж точно не верного коня Пегаса. Светит солнце, и родителей с детьми всё больше и больше. Всë пройдет гладко, как всегда, в этом не было ни малейших сомнений. И вот, наконец занавес раскрывается, и на сцене появляется принцесса Эми, закрытая в высокой башне! Что же делать? Некоторые дети прикрывают маленькой ладошкой рот, поворачиваются к родителям, трясут их за локти, а другие продолжают с молчаливым интересом наблюдать за происходящим на сцене своими большими круглыми глазами. Совсем рядом находится злой дракон Ненени, готовый прикончить любого, кто сунется к прекрасной принцессе. Но тут на сцену врывается отважный принц Пегас, явно собирающийся любым способом защитить Эми, чего бы это ему ни стоило. — О прекрасная принцесса Эми, я сделаю всё, чтобы вызволить тебя! — произносит он громким и отважным голосом, столь отлично подходящим его роли. Но тут из-за башни показывается страшный дракон Ненени! Дети снова затрепетали, зашептали что-то своим родителям. — Стой, принц! Ты не пройдёшь! — говорит Ненени, преграждая путь к принцессе Пегасу. — Дракон, я одолею тебя и освобожу принцессу! — заявляет тот и бросается навстречу Ненени. *** Наблюдая за происходящим, Руи вновь усомнился, верным ли было его решение. Что, если Цукаса и вправду хочет освобождать принцесс, а не принцев?.. В конце концов, почти всë в нëм говорило об этом. Похоже, Руи только и остаётся сидеть в темной башне, в которую никто не придёт, чтобы спасти его. Возможно, аллегория эта звучала несколько глупо и так же клишированно, как и этот спектакль, — и всë же отчего-то она казалась наиболее подходящей. Представление вышло успешным, как и ожидалось от их труппы. Как и предполагалось изначально, дракон Ненени был повержен, а принц Пегас героически спас принцессу Эми. Зрителям понравилось представление — даже взрослым, которые получили некоторое успокоение и отстранение от более важных дел. Дети, разумеется, ушли с улыбкой на лице, дëргая родителей за рукава с просьбой привести их ещё раз. Улыбались все, кроме Руи. Ему совсем не до улыбок. – Отлично справились, ха-ха-ха! молодцы! — послышались радостные голоса, как только зал опустел. –Да! жаль Руи не выступал! – Кстати.. Руи, ты будешь выступать в следующей пьесе?.. У меня есть одна идея, где вы с цукасой-куном могли бы выступить дуэтом.. Парень мгновенно пошатнулся, представляя их дуэт, что тут же заиграл яркими красками в воображении, рыспыляя по залу всю свою изящность и слаженность, — но всë-таки отказался, прекрасно осознавая, что если произойдет повторный казус, то уже не отделаешься, ведь у сцены сидят взрослые. – Нет, не думаю, что хочу, — ровным голосом ответил он. Вопросительные взгляды участников действительно немало смутили Руи, но это не так страшно. По крайней мере, до тех пор, пока тот не взглянул на Цукасу, который, похоже, был действительно расстроен отказом. Камиширо хотел было передумать, но понял, что ещё сможет выступить с ним позже, когда всё будет в порядке, когда он будет в порядке. Ведь в любом случае это временно, и проблемы его чувств вовсе не должны влиять на труппу. Потому в перерывах между выступлениями Камиширо старался избегать Тенму, даже если порой это могло выглядеть странно и неуместно со стороны. Парень запомнил лицо Цукасы: оно было совершенно безобидным, таким по-детски обиженным и огорчëнным. Казалось, что если сейчас подойти к нему, то тот просто разрыдается от обиды, и Руи это понимал, решив повременить с этим до поры до времени. В это самое время Камиширо зашёл в мастерскую, чтобы взять пару инструментов, которыми нужно подлатать Робо-Нене, однако он всë никак не мог вылезти из неë, ведь его снова охватило множество новых идей, которые словно бы не требовали отлагательств, и он непременно должен был посвятить каждой своë время! Руи так погрузился в работу, что даже не заметил, как в помещение проник Цукаса. Его взгляд отчего-то уже не обиженный, а скорее виноватый. — Цукаса? Что ты здесь делаешь? — спрашивает Руи, явно немного озадаченный его появлением и сменой эмоций. — Руи, понимаешь, я... — несколько неуверенно начинает Тенма, так непохожий сейчас на принца Пегаса, которого он играл. — Эм, я что-то сделал? Раньше ты никогда не отказывался от выступлений со мной, а сейчас ты и вовсе перестал со мной контактировать. Сердце в груди билось все быстрее с каждым его словом. Холод маленькими мурашками пробегает по спине, а руки подрагивают от чувства неожиданного страха. Руи замирает, не в силах пошевелиться. Каждая клеточка его тела будто бы холодеет вместе с ощущением понижения температуры. Но что же он может ответить? Сказать правду? Нет, только не правда, решает он. Нужно срочно что-нибудь выдавить. – Ох, Цукаса-кун~, ты слишком переживаешь, — заверяет он, слабо ему улыбаясь, словно бы в знак того, что всë и правда было абсолютно в порядке. — Я просто.. немного устал — в смысле, вообще. Не накручивай себя. Как бы Руи сейчас ни волновался, нужно сделать хоть что-то, чтобы дать понять, что между ними все по-прежнему в норме. Камиширо встал с пола, и медленно, будто подкрадываясь, подходил к старшему. Казалось, тот и не против, что не могло не радовать. Руи находится в некоторой растерянности. Неловко переминаясь с ноги на ногу, он всë же подходит к парню напротив и совсем невесомо касается пальцами его плеч, попутно аккуратно подталкивая его к себе и сливая их в объятия. Теперь они совсем одни, и только свет с улицы даёт им отдалëнно понять, что происходит. – Руи, мы же всегда будем друзьями? — говорит Цукаса, обхватив руками чужое тело в ответ. Холодный пот прошёл по лицу Камиширо, когда он услышал вопрос, и его радовало лишь то, что Тенма не видел его лица. Если он скажет «да», то предаст себя, свои чувства, но, что самое главное, он предаст Цукасу, доверяющего ему. Руи оставалось лишь промычать нелепое «угу» и забыть этот неловкий разговор. Другого и не предполагалось. Может быть, это и правильно.