separation of codependents

Работа в команде, общее дело, единая цель - все это не может не сблизить людей. Когда это касается не только совместного хобби, но сплоченной работы над собственным проектом, когда вы сидите ночами за лирикой, отдавая всех себя и вкладывая душу, когда вы до боли в мышцах оттачиваете каждое движение нового танца вместе, когда речь идет о жизни бок о бок, о разделенных на всех эмоциях, о переживании каждого значимого момента вместе - все это сближает так сильно, что люди уже не могут представить себя друг без друга. Это создает самые крепкие узы, самую верную дружбу. Вот только у Ринне и Химеру были разные представления о том, какой эта дружба должна быть. —МеруМеру, выходи, я знаю, что ты не спишь! Давай пройдемся до супермаркета! - звонкий голос раздавался за дверью, сопровождая это напрягающими отбиваниями ботинком по двери. Химеру не спит и совсем не занят, так что проблем не было, если бы они не разошлись по комнатам после тренировки буквально 15 минут назад. Химеру банально хотелось отдохнуть и физически, и морально, побыть немного в одиночестве, но Амаги, кажется, такого слова не знает. Впрочем, что ни сделаешь ради любимого неугомонного друга? Особенно когда ты уже отказал ему три прошлых раза подряд. Хорошо, что Араши и Тетора еще не вернулись со своих тренировок, можно было не ловить на себе укоризненные взгляды, как обычно это происходит. Отогнав от себя неловкие воспоминания, Тоджо устало вздыхает и встает с кровати, подходя к двери, которую, кажется, еще чуть-чуть и бестактно снесут с петель. Он неохотно открыл ее и тут же зацепился взглядом с излучающим активность и энергию Ринне. У него что, вообще батарейки не садятся? —Ты очень хочешь сходить именно со мной? - в вопросе звучала не завуалированная надежда получить отрицательный ответ. Однако вместо какого-либо ответа Амаги лишь рассмеялся и перекинул руку через плечо друга, вытаскивая его из своей обители. Ему не особо нравились подобные вылазки, но все же переступая порог комнаты, он будто отпускал свою усталость, вновь заряжаясь энергией от лидера. Всякий раз, когда Химеру был с Амаги, ему казалось, что все возможно. Они шли по тускло освещенному коридору, их шаги и хихиканье Ринне эхом отдавались от холодного бетонного пола. Химеру вздрогнул, когда почувствовал холодный ночной воздух, наблюдая как второй явно наслаждается уличной свежестью после усердной тренировки. Пока они шли, болтая обо всем и ни о чем, Химеру не мог не ощутить странное чувство ностальгии. Такие прогулки часто напоминали ему времена, когда парни впервые встретились, когда они были просто стажерами и гуляли по ночному Токио, исследуя интересные места. Он внезапно вспомнил, как спустя пару месяцев после дебюта лидер потащил парней по закоулкам, заявляя, что прекрасно знает этот район, а в итоге ребятам пришлось бегать от охраны какой-то закрытой территории и искать путь в общежитие через заборы и кусты, за что Амаги поплатился синяками от Кохаку. Он улыбнулся этой мысли, ощущая, как его охватывает легкое чувство эйфории. Амаги заметил улыбку Химеру и ухмыльнулся сам, встретившись взглядом с другом. Голубые глаза Ринне поблескивали, отражая свет уличных фонарей, создавая комфортное ощущение чего-то родного. Химеру слишком хорошо знал этот взгляд. Под этим взглядом все невзгоды казались чем-то мелким и несущественным. —Йо, давно у них эти штуки в продаже? Вау, давай возьмем парочку? - Ринне возился с банками содовой в руках, рассматривая этикетки. —Бери, если нравится. Я особо ничего не хочу, - ответил Химеру, осматривая полки с лапшой быстрого приготовления, не особо вникая в то, о чем говорит лидер. Голова начинает побаливать. —Ну опять ты будто не при делах, выбирай со мной, МеруМеру! Тоджо вздохнул и устало улыбнулся, изучая новую партию еще неопробованной газировки вместе с Амаги. Да, когда парни вместе, Химеру особо не замечает усталости, наоборот, чувство некой беззаботности поднимает дух, но все же социальная батарейка не вечная. Даже для лучшего друга. На обратном пути Ринне не умолкал, с энтузиазмом обсуждая все подряд, Химеру внимательно слушал, время от времени предлагая пару комментариев, но в основном был доволен тем, что лидер вел разговор, ведь с каждым мгновением чувствовал себя все более уставшим. Прохладный ветер хоть и отрезвлял периодически, но сама ночная атмосфера и банальная усталось были тяжелее на чаше весов. К тому времени, как они вернулись в общежитие, Химеру уже был порядком измотан и витал в мечтах о мягкой кровати. Фоновый шум со стороны Амаги прекратился только в тот момент, когда Химеру уже пинками выталкивал его из своей комнаты, толсто намекая, что если он разбудит уставших после тренировок соседей, то получит пару синяков от самого Химеру. В язвительно-шуточной форме Амаги пробурчал что-то напоследок и исчез за дверью, а когда в четырёх стенах наконец-то воцарила тишина, Тоджо упал на кровать, зарываясь пальцами в своих голубых локонах, чувствуя облегчение от того, что он наконец снова остался наедине со своими мыслями и может отдохнуть и расслабиться. Он слегка выгнулся в пояснице, растягивая уставшую спину, чувствуя, как по позвоночнику пробегают мурашки от переутомления. Через полуприкрытые глаза Тоджо расфокусированным взглядом смотрел куда-то вверх. Химеру был таким человеком, которому иногда нужно было просто устремить взгляд в пустоту и не думать ни о чем. Глядеть в потолок и наслаждаться тишиной. Но как раз в тот момент, когда он подумал, что может мирно уйти в страну грез, у телефона засветился экран от всплывающих уведомлений, заставляя парня недовольно цыкнуть и покоситься на смартфон. "Когда же ты угомонишься, Амаги.." Раздраженно вздохнув, Химеру застонал и перевернулся к телефону. Он не злился на друга, но разве так сложно было понять, что не все могут общаться в режиме нон-стоп? Химеру не мог не чувствовать себя подавленным безграничным энтузиазмом Ринне, а внутри что-то неприятно укололо легким чувством вины. Он знал, что Ринне без какого-либо притворства просто не понимал, что людям иногда нужен отдых друг от друга, лидер просто всегда хотел поделиться чем-то интересным с лучшим другом, обсудить все подряд, прислать пару смешных видео и задать несколько идиотских вопросов... Но Химеру душило это. Душило то, что Амаги хотел этого каждый день, без выходных и перерывов на обед. В данный момент у Тоджо не было желания переписываться от слова "совсем", но если не ответит сейчас, то завтра утром придется читать целое эссе из дай Бог связанных друг с другом сообщений. Он неохотно пробежался глазами по всему, что было на экране, давая короткие ответы и стараясь завершить дело как можно быстрее: в сон тянуло за ноги и за руки. В последнее время они проводили так много времени вместе, и Химеру не мог избавиться от ощущения, что он пренебрегает своими индивидуальными желаниями, своим личным временем только для самого себя, но опять же, он не мог отрицать, что общение с Ринне давало Тоджо чувство важности и принадлежности, которого он не мог найти больше нигде. Смотря в экран на односложные ответы, которые так очевидно для Ринне скрывали в себе фразу "ты мне надоел", Амаги нервно поджимал губы. Снова. Снова его слишком много. Как найти эту грань? Да почему вообще у лучших друзей должны быть грани? Никакого логичного ответа на этот вопрос Ринне не находил. Он не отрывался от дисплея, где явно не появится более вовлеченных и развернутых ответов с той стороны. Глаза начали побаливать, пальцы сильнее сжимать телефон от обиды. Очень хотелось в очередной раз спросить у друга, неужели Ринне такой скучный? Неужели не заслуживает полноценного общения, которое дает он? Вот только в прошлый раз это закончилось очередной стычкой и бессонной от чувства агрессии и вины ночью. Ринне целиком и полностью отдал свою душу Химеру. Он отдал ему всего себя, ведь именно так Амаги видит идеальные отношения - полный и необратимый симбиоз. Преданность, почти зависимость - единственный возможный сценарий для Ринне, но для Химеру он неосуществим. Лидер и сам не помнит, когда начал воспринимать их дружбу именно так, казалось, он всегда был окутан в Химеру с головой. Дело, скорее, было не столько в самом Химеру, сколько в том, как Ринне проявлял привязанность. Для него на каком-то несознательном уровне самая крепкая дружба и отношения представляли именно слияние, возможность быть всегда, абсолютно всегда вместе. Возможно, с помощью близкого друга он пытался заполнить в себе то, что люди обретают самостоятельно - спокойствие и гармония с самим собой. Амаги был абсолютно далек от этого, едкие мысли начинали терзать разум сразу же, как только он оставался один. Общение было необходимо, чье-то присутствие было обязательным условием для выживания, из-за чего и развилась нездоровая привязанность к другу, которой он душил, передавливая горло собственными руками в попытках принудить человека заполнить в нем эту пустоту. Холод и отсутствие ровно такой же взаимности со стороны Химеру ощущались бесконечной спиралью агонии, незаживающей гноящейся раной, которая саднила при каждом проигнорированном сообщении или отказе, однако этот холод стал спусковым крючком к запуску почти наркотической зависимости в организме Ринне. Отстраненность друга не только пожирает изнутри, но и раззадоривает азартный разум лидера, это вечное противостояние льда и пламени стало чем-то, без чего Ринне было бы не по себе. Кажется, в более тяжелых случаях это называют Стокгольмским Синдромом, однако Амаги даже не задумывался о чем-то подобном. Он думал, что просто так сильно любит своего лучшего друга, хотя вместе с этой любовью развивалась и тяга к этому такому ненавистному холоду. Внутри него растут черные розы с колючими шипами, не способные выжить без темноты, Ринне поливает их собственными слезами. И избавиться не может - эти стебли проросли глубоко под сердцем, обвивая все внутренности и сжимая так, что каждый вдох отзывался колкой болью где-то под ребрами. Это была часть его самого, его естество. —Что делаешь сегодня после репетиции? - Ринне обогнал идущего перед ним Химеру и слегка наклонил голову с озорной улыбкой. Лидер как всегда был в прекрасном настроении, излучая энергию и задавая положительный настрой всей команде. —Отдыхаю, Амаги. - Усталый вздох в конце должен был сказать все сам за себя. —Заходи ко мне, глянем тот фильм, про который Ники говорил. Как оно там... Техасская резня бензопилой? Должно быть жутко, ха! - никто из группы не осмеливался спрашивать, почему именно об этом фильме Шиина так восторженно отзывался. Химеру остановился. Он устало опустил глаза на лучшего друга и положил руки ему на плечи, будто хочет сообщить какую-то вселенскую тайну. —Иногда отдохнуть - значит в одиночку, понимаешь? Посидеть одному. Понимаешь?... Надежды на то, что Ринне поймет в чем разница этого от отдыха с друзьями, почти не было. Ринне и не понимал, но принимал решение Тоджо, хоть и неприятное зудящее чувство внутри разрасталось с каждым его отказом. Проблема была еще в том, что Химеру нужно было не просто свободное пространство, его было необходимо много, значительно больше, чем кому-либо еще. И если тот же Ники мог запросто вынести вечное присутствие Ринне, изредка уединяясь, то Химеру становилось почти физически плохо от постоянного нахождения в социуме. Две полярности схлестнулись в крепкой связи лучших друзей, и как бы поэтично это ни звучало, это было чертовски больно для них обоих. Амаги поджал губы и отвел взгляд, заметно помрачнев. Он отпустил кроткое "ладно.." и позволил Тоджо снова обогнать себя, оглядывая концертный зал, в котором у Crazy:B сейчас и будет проходить репетиция. Сгусток то ли грусти, то ли раздражения застрял в горле до конца финального прогона перед грядущим выступлением, хотя как и должно хорошему лидеру, он не показывал этого ребятам, подбадривая и раззадоривая их всю репетицию. Возвращаться в свою комнату было не так печально, благо Ринне не жил один. Хиёри и Каната наверняка уже были дома и смогли бы составить какую-никакую компанию раздосадовавшемуся лидеру Crazy:B. Когда Тоджо не рядом, такой контакт с соседями или другими коллегами заполняет потребность в Химеру общении на малую, но хоть какую-то долю. Пусть это и не шло ни в какое сравнение с лучшим другом. Говоря о соседях, Ринне был частично прав. В комнате был только Томоэ, активно печатающий что-то в телефоне. Парни перекинулись парой дежурных фраз и Амаги завалился на кровать, пытаясь завязать диалог с Хиёри. Второй даже показал ему пару картинок, которые прислал Джун, однако счастье пребывания в социуме закончилось ровно тогда, когда Хиёри с лукавым взглядом заявил, что отправляется на секретную ночевку в общую комнату Кохаку и Сазанами, попросив никому не говорить, иначе менеджеры наругают. Напрашиваться на присоединение к авантюре Ринне не стал, заранее представляя озлобленное от большого количества людей лицо Кохаку. Когда вернется Каната - неизвестно. Что делать в одиночестве все это время - кажется более тяжелым вопросом. Амаги смотрит в потолок, погружаясь в мысли о том, что это время он мог прекрасно провести с лучшим другом. Однако второй так не считает, что заставляет только сильнее усомниться в себе и в своей востребованности. Амаги знал, чем он может себя занять, что посмотреть или почитать, вопрос скорее был в том, как выжить с собой наедине. Возможно, лидер просто не хотел признаваться себе в том, что ищет в социуме укрытие от собственных мыслей. Нет, даже не в социуме. В Химеру. Он находит в Химеру именно ту подушку безопасности, именно те мягкие объятия, в которых нуждается его разум каждый раз, как только мыслям удается выйти наружу. Самокопание - полезный процесс, если ты пытаешься анализировать себя и свои поступки, но когда это происходит каждый раз, стоит тебе только остаться одному - это превращается в саморазрушение. По счастливой случайности именно Тоджо стал тем, кто затмевает абсолютно все едкие мысли, окутывает атмосферой комфорта и свободы, именно с ним Ринне может не строить из себя что-то, не следить за каждым своим движением или словом, с ним Ринне может быть собой. С ним в голове у Ринне становится тихо. Возможно, именно из-за этого возникла такая нездоровая привязка к лучшему другу. Но это только причина, а что делать со следствиями - не знал никто. Стены комнаты давят, открытое окно не помогает задышать глубже, а пальцы сами тянутся к телефону, слегка подрагивая от легкой нарастающей тревоги. Набирая незамысловатую фразу в мессенджере, Амаги надеялся на положительный ответ. Надеялся, что Химеру прочитает между строк мольбу лидера не оставлять его наедине с собой. Надеялся, что тот каким-то невербальным образом почувствует, что Амаги нуждается хотя бы в небольшой переписке с ним. "Амаги, я же уже сказал, я сегодня хочу отдохнуть. Заранее спокойной ночи" Амаги выключает телефон, бросая его на край кровати и утыкаясь лицом в подушку. Почему? Почему от Ринне нужно отдыхать? Ринне никогда не устает от Химеру. Наоборот, он нуждается в нем перманентно. Ринне не сможет выжить без внимания Химеру. Это как наркотик, от которого он не может насытиться, и удовлетворение, которое он получает от общения с Химеру, — единственное, что помогает ему двигаться дальше. Он стал зависеть от одобрения и привязанности Химеру до такой степени, что забыл, как действовать самостоятельно. Ринне сжимает ткань подушки в кулаках, чувствуя, как всего его мышцы напрягаются, а глаза зажмуриваются до боли. Почему он не может так же? Почему Ринне не может спокойно существовать, если взор лучшего друга не обращен на него? В какой момент это произошло?.. Сквозь разбитые о стены кулаки, сквозь до скрежета сжатые зубы, сквозь залитые горькими слезами от агрессии на самого себя глазами, где-то глубоко внутри он знает, что это нездорово, что несправедливо возлагать такое бремя на кого-то другого. Он пытался сопротивляться желанию цепляться за Химеру, дать ему немного пространства и позволить ему быть самим собой. Но это борьба вызывает лишь чувство тошноты в горле, будто он пытается сопротивляться собственному естеству. Наблюдая за тем, как Химеру живет своей жизнью, не полагаясь на друга, Ринне... завидует. Буквально завидует. Ком в горле стоит от обиды, что он не сможет так же, как будто само его существование связано с существованием Химеру, и жить без Химеру — значит вообще перестать существовать. Ринне ненавидит себя за это и снова вцепляется ногтями в кожу на плечах. Колени подгибаются к животу, а на уголках глаз выступают слезы - то ли от сильно сжатых век, то ли от злости на самого себя. Он знает, что не должен так себя чувствовать, что несправедливо ожидать, что кто-то будет ставить его выше всего остального в своей жизни. Но он ничего не может с этим поделать. Для него отдаться полностью - высшее проявление привязанности, лучшее, что можно подарить человеку - самого себя, а осознавать, что Химеру, похоже, не чувствует того же, — это больше, чем он может вынести. Худший способ скучать по человеку — это быть с ним и понимать, что он никогда не будет твоим. Нет, Амаги не хотел владеть Тоджо как собственностью, не хотел контролировать все, что он делает, он просто хотел, чтобы Химеру отдавался так же, как он сам, что для Ринне казалось несложной задачей, а для Химеру - чем-то за пределами его возможностей и желаний. Что больнее - осознавать, что ты не получаешь взамен то, что даешь, или осознавать, что то, чего ты требуешь - нездорово? Ринне вгрызается зубами в подушку, когда ощущает все это вместе, когда чувства вины и отвращения к себе смешиваются с физической ломкой по теплу, с тошнотворным ощущением неутолимой жажды. Отчаяние от гонения из стороны в сторону в его сердце было пылающим огнём, бушующим и жгущим, пожирающим его, как лесной пожар, не оставляющий после себя ничего, кроме пепла. У них всегда были странные отношение. Слишком своеобразные для лучших друзей. Никто из них не осмеливался задавать наводящие вопросы, их все устраивало. Ринне понимал, что не может человек так сильно зависеть просто от лучшего друга, понимал, что его дружеская любовь была скорее нездоровой зависимостью, а Химеру осознавал, что никого другого так близко к себе не подпустит. Несмотря на все различия их восприятия, в одном они были схожи - чувство глубокой любви. Платоническая, дружеская, романтическая - они не цеплялись за определения, хотя в их случае эта любовь была скорее паталогической. Диагноз, который не вычеркнуть из медкнижки, который навсегда засел где-то внутри и дал корни. Пусть Химеру и не придавал этому большого значения, часто отмахиваясь от лучшего друга, урезая их общение вдвое, если захочется, он все равно ловил себя на мысли, что если лидер не будет мельтешить перед глазами, что-то будет не так. Магнетическое притяжение, которое одновременно непреодолимо и подавляюще. Они проводят время вместе, теряясь в присутствии друг друга, растворяясь почти интимно, невесомо, внимая каждую частичку. Но для них это просто нормальная часть их дружбы. Это была любовь одновременно нежная и жестокая, которая заставляла их обоих чувствовать себя живыми, как ничто другое. В те тихие минуты, когда они просто сидели в обнимку в полумраке пустой комнаты, Амаги и Тоджо словно существовали в своем собственном мире, наполненном любовью и пониманием. Они знали друг друга лучше, чем самих себя, и эту связь невозможно было разорвать. Дружба, которая существовала за пределами простых ярлыков, ощущения, которые нельзя было сдержать словами или определениями. Это была любовь, которая принадлежала только им двоим. Отношения Ринне и Химеру представляли собой танец толчка и притяжения. Их держала глубокая и сложная связь, понимание, выходящее за рамки слов. Это были чувства, у которых не было границ, но они были невысказанными, скрытыми под поверхностью, как подземная река. Осознание странного характера их дружбы приходило и в моменты молчаливых объятий, пока никто не видит, только для них двоих, и в тягучих взглядах, таких, которые они могли подарить лишь друг другу. По сердцу расплывалось теплое чувство уюта и чего-то родного, когда Амаги заправлял упавшие на лоб голубые пряди за ухо, когда лидер просто утыкался лицом в его плечо, кончиком носа задевая шею, отчего по телу пробегали мурашки. Но они никогда не обсуждали это. Никогда не задавались вопросами, даже когда Тоджо ласково проводил по щеке ладонью, поглаживая большим пальцем, когда щенячий взгляд Ринне сменялся на томный. Когда зарыться пальцами в чужих волосах перестало быть проявлением дружелюбия или чем-то забавным, а стало скорее ежедневным ритуалом, чем-то особенным, без чего чувствуешь себя не в своей тарелке. И даже когда Амаги обнимал сзади, прижимаясь лбом к широкой спине, проходясь кончиками пальцев по талии. Они никогда не обсуждали границы. Но и не переходили мнимую черту. Казалось, их устраивало это. Однако, оба не понимали, что такая неопределенность лишь укрепляет их нездоровую привязанность друг к другу, провоцируя Химеру на ревность, когда Амаги находит с кем провести досуг вместо него, и усиливая чувство неполноценности Ринне, когда Тоджо не рядом. Не было ярлыка, не было конкретного статуса отношений, благодаря которому можно было бы уверенно чувствовать себя: "он мой, а я - его". И эта неоднозначность давала свободу и связывала по рукам и ногам одновременно.