Она выбрала знание

      Я с самого начала понимала, что этот плод – моя смерть. Откушу – и вечная жизнь сотлеет, оборвётся, сотрётся в прах. Древо познания добра и зла – так оно называется. Я закидываю голову вверх, оглядывая пушистую крону и густую листву. Что есть добро и что есть зло? Я не знаю. То, что Создатель говорит делать, – это добро. А зло? То, что Создатель говорит не делать. Например, не есть от плода этого дерева. А почему Он так говорит? Этого я тоже не знаю. Мне тесно от этого незнания и больно от непонимания.       Чтобы знать, надо откусить хотя бы самый маленький кусочек от плода. Но я всей своей сутью чувствую: цена за всё это – смерть. Я до конца не могу понять, что это значит, но в груди всё холодеет от этого жуткого слова.       – Вы не умрёте, но станете как боги, – шипит Змей, извиваясь телом вокруг толстой ветви. – Я сам ел от этого древа.       «Лжёт», – думаю я. Рука пробегает по шершавой коре. Древо познания добра и зла… По моим пальцам текут тепло и исходящее от плодов могущество. Они дают знание, я ощущаю это, даже лишь стоя вблизи.       Я облизываю обсохшие губы и перевожу взгляд на плоды. Красные, налитые соком, с блестящими боками. Нет, они ничем не превосходят фрукты со всех деревьев Эдема. Но ни одно древо не даёт знание. Ни одно не открывает глаза.       Внутри, сжимаемое жаждой познания, трепещет сердце. Оно дрожит, стонет, но голова моя пуста. Кажется, будто мысли – все до единой – такие жалкие, неглубокие, совсем как воды у самих истоков четырёх рек. Они доходят мне до колена в тех местах, где берут своё начало. И мои мысли такие же. Мелкие. И сама я пустая, скудная, такая… жалкая. Это слово кажется мне подходящим. Жалкая! До того, что щемит между рёбер. Я ничего не знаю. А мне хочется, чтобы знание объяло меня, наполнило от края до края, согрело разум, излилось в сердце.       Однако в ушах гудят, как пчёлы, слова Адама: «Бог сказал, мы умрём». От этих слов, пропитанных ужасом, язык леденеет. Умрём.       – Не умрёте, – поёт, заливается Змей.       Умрём – это я чувствую. Я чувствую это всем своим нутром. Не знаю, нет, но ощущаю. Я ощущаю, что Бог исполнит своё слово. Я умру, если познаю, что такое добро и что такое зло.       И всё же, душа тянется к плодам, как росток к солнцу. Сквозь камни, сквозь землю, наверх, к Создателю. Внутри горечью возгорается пламя. Я не дам этому пламени имя, я не знаю его, раньше не чувствовала ничего подобного. Сейчас, глядя на плод, я понимаю, что мне нужно обрести знание. Я готова умереть, душа требует: «Я хочу видеть, я хочу понимать, я хочу знать!»       Но как же Адам? Он не знает, что я собралась свершить, не видит меня, колеблющуюся тут, под этим деревом. А как же Создатель?.. Он знает всё, Адам говорил, что это Он, Творец и Отец наш, даровал нам жизнь. Ему известны каждый наш вздох и каждый выдох, каждое движение и мановение рук и ног. Ему не составит труда забрать из груди жизнь.       Я не хочу умирать, мнусь на месте, прикусываю губы. Я хочу жить! Дышать, вкушать райские плоды, что так сладко растекаются по языку медовым вкусом. Вкусив плод, я лишусь всего.       Пусть! Пусть я больше ничего этого не увижу! Я хочу знать!       Рука тянется к плоду, и в глазах Змея вспыхивают огоньки. Точно умру. От плода течёт сладкий аромат, от которого мысли бегают в голове быстрее, а сердце едва ли не замирает. Губы касаются гладкой кожицы, и я надкусываю её.       Что-то вспыхивает в тёмной глуби разума. Вспыхивает искрой и тут же занимается таким огнём, что в ушах звенит, трещит и гудит. Я вскрикиваю, плод чуть не валится из пальцев, а голову разрывает нечто, что я никогда в жизни не чувствовала. Боль. Это боль! Это слово впитывается в уста, полынью ложится на язык.       – Мне больно!       Я сжимаю виски и замираю. Что-то происходит со мной. Зудит голова, зудит вдруг будто бы только что появившийся разум. Тысячи слов, тысячи пониманий. Первое, что понимаю: «Я Ева. Женщина. Человек. Плоть и кровь». С языка смываемая сходит боль, оборачивается мёдом, елеем. Ева… Я теперь знаю своё имя. Раньше никто не говорил мне, как меня зовут, я была просто «Ею».       – Что ты сделала? – позади себя я слышу голос Адама. Никогда не задумывалась, что у него есть имя, а у меня – нет. – Бог же сказал…       – Адам, – перебиваю его. – Я сделала свой выбор. И я теперь знаю… Я знаю столько всего! Моя голова полная мыслей! Они… знаешь, Адам, они тяжёлые. С пустой головой ходить легче, намного легче. Но я теперь знаю, кто я есть. Но я умру. Это будет больно и холодно. Не ешь, если хочешь жить. Ты тоже умрёшь, как и я.       Некоторое время – странно, раньше я не думала о такой вещи, как время, – Адам с нерешительностью смотрит на меня. В глазах читается что-то новое. «Страх», – понимаю я. Я вижу, что Адаму страшно. Ещё бы! Такой выбор: знание или жизнь! Но я уже откусила. И назад дороги нет. Я умру. Умру, теперь я знаю, насколько это тяжело и страшно, но я не отступилась бы, снова и снова выбирала бы Знание. А вместе со Знанием я выбирала бы и Смерть.       – Дай мне. – Адам осторожно сжимает мою руку, в которой до сих пор ютится надкусанный плод, и подносит мою кисть к своим губам. – Я разделю твою участь, – шепчет он, я едва его слышу.       Адам, кажется, жалеет меня. Смешно. Незачем меня жалеть, я выбрала свою долю. Я умру, но буду знать. Смерть со знанием в тысячу тысяч раз краше, чем вечная жизнь в неведении.       Адам тоже вскрикивает. Он отшатывается от меня, хватается за голову, и гулкий стон срывается с его губ.       – Больно? – Я несмело обхватываю его лицо руками и заглядываю в глаза. В больших чёрных зрачках, бегающих из стороны в сторону, на самом их дне вижу так много: боль, страх, восторг, радость.       – Я… я не знаю твоего имени, – тихо говорит Адам.       – Моё имя Ева. – Я прикрываю глаза. В груди – терпкое чувство вины. Не за себя, а за него. Ведь, если бы не я, то он бы и не вкусил этот плод. – Ты теперь тоже умрёшь.       Адам кивает. В карих глазах я не вижу сожаления. Я вижу сознание. И вдруг по Саду раскатывается голос Создателя.       – Адам! Адам, где ты?       Ужас охватывает меня. Вот Он, Творец. Он идёт, чтобы убить нас. Я втягиваю носом влажный, спёртый воздух, моргаю быстро и пячусь назад. Трепет обвивает грудь и с силой сжимает рёбра.       – Он убьёт нас, – шепчет Адам, и я скорее угадываю, чем слышу его слова.       Страх перед смертью, перед Богом ощущается мутной ледяной водой, которая заполняет нутро. Я знаю, что не избегу беды, но это был мой – и только мой – выбор. И я приму свою смерть с прямой спиной.       Теперь я знаю, как это – по-настоящему жить.