Часть 1. В трактире.
12 сентября 2023 г. в 15:05
Лошади неспешно шли по тракту. Звук стука копыт терялся в вязкой после дождя земле, всадники подъезжали к деревне практически незаметно. В иных обстоятельствах, можно было бы считать, что незнакомцы специально подкрадываются, будто намерения их коварны, будто жителям села стоит прятать детей и закрывать ставни покрепче. Но мужчины ехали неспешно лишь потому, что их лошади устали за целый день непрерывной скачки. Белая кобыла Адель шла чуть медленнее, и всадник изредка поглаживал ее по мягкой шее, подбадривая.
— Почти на месте, — сказал он, проводя рукой в жесткой перчатке по розовой коже лошади. — Скоро отдохнем.
Мужчина был короткострижен и крепок, в левом ухе блестела серьга. Заслышав его голос, кобыла мотнула головой и фыркнула.
— Что она тебе сказала? — поинтересовался второй всадник, оглянувшись через плечо. В отличие от друга, его волосы были темнее и длиннее, что иногда мешало в битве, однако стричься, а уж тем более собирать на голове хвост, он категорически отказывался.
— Что вы с Тоддом идете так медленно, что ее уже клонит в сон.
— Твоя кобыла всегда была медленнее Тодда.
— Не ври самому себе, Миш. — попросил первый всадник, поравнявшись с другом. Крепкий, гнедой конь заинтересованно глянул на Адель и щелкнул зубами, попытавшись укусить ту за гриву. — А ты не приставай!
В деревне горело всего несколько факелов, плохо освещая дорогу и почти не разгоняя сгущающийся мрак. Для столь теплой ночи, на улице было необычно тихо. Только один пьянчуга сидел, прислонившись спиной о стену трактира и крепко сжимая в руках бутылку самогона. Несмотря на то, что его храп был весьма громким, в остальном в деревне стояла тишина.
Всадник с серьгой спешился и, не боясь громко топать тяжелыми сапогами, подошел к пьяному мужику. Нагнувшись, он рывком выдернул у него из рук бутылку самогона, оглядел добычу и небрежно отряхнул ее от налипшего мусора. Пьянчуга после такого вмешательства стал понемногу заваливаться на бок, а упав, лег спать на мокрой земле, невнятно выругавшись и положив руки под щеку.
Миша неоднозначно глянул на друга.
— Андрей…
— Что? — удивился мужчина и снова оглядел свою находку. — Поверь мне, у него не убудет. Смотри, — Андрей по-юношески шутливо толкнул пьяницу носком сапога и, услышав доселе незнакомое ругательство, предложил Мише попытаться его расшифровать.
— Лошадей расседлаем? — спросил Миша.
Выражение лица Андрея вдруг переменилось, и он хмуро оглядел пустую улицу. Там, на темных тропинках, петлявших между небогатых изб, мог скрываться кто-то, кого покрывала и защищала тишина. Андрей никогда не был в этой деревне и мог оценивать ее только как чужака, с которым судьба его столкнула впервые. И он хорошо знал, что громкий незнакомец, неважно буянит он или веселиться, намного безопаснее тихого, который прячется где-то вдалеке и лишь выжидающе наблюдает.
— Пока нет, — наконец ответил Андрей, так и не заметив чего-то определенного в темноте. — Сначала узнаем, что да как.
В таверне было светло, пусто и тихо. Уставшие после целого дня в седле, голодные путники сразу почуяли — в трактире ничем не пахнет. Не пахло выпечкой или жареным мясом, не пахло водкой или боклерским вином. Казалось, посетителей в трактире не было уже очень давно.
На скрип несмазанных петель и звуки тяжелых шагов из двери за стойкой вышел мужчина. Он был невысок и казался слабым, виски его тронула седина, а беспокойные руки покрывали вздутые вены. Только цепкий взгляд крохотных, словно ястребиных глазок, показывал, что, несмотря на видимую слабость, мужчина был крепок духом и не испугался незнакомцев, без приглашения пришедших в ночи. Хозяин таверны утер руки полотенцем и перекинул его через плечо, затем строго спросил:
— Чем могу помочь?
Не зная, с чего начать, Андрей оглянулся на друга. Миша прошел к ближайшей лавке и сел, вытянув уставшие ноги, всем своим видом показывая, что не намерен участвовать в разговоре. Он выглядел нарочито расслабленным и спокойным. Андрей прекрасно знал, что за этим стоит, и потому, кашлянув в кулак, чтобы обыграть образовавшуюся паузу, ответил сам:
— Мы ищем Зофию. Она сказала, можем спросить о ней в Подлесье, но мы задержались в дороге и приехали позже, чем ожидали. Кроме твоего трактира во всей деревне нигде не сыскать ни огонька, потому к тебе зашли. — подумав, Андрей добавил: — Очень уж тихо у вас сегодня. Отчего?
Старый трактирщик задумчиво потер бороду. Он глядел на гостей с недовольством и высокомерием во взгляде и не спешил отвечать. Было видно, нервно потирая ладонью щетину, хозяин трактира погружался в нелегкие думы все глубже и глубже. Наконец, скрестив руки на груди, мужчина спросил:
— Интересно, зачем же двум мутантам понадобилась Зофия?
Миша двинул плечом и послышался лязг металла: висящие на его спине мечи — стальной и серебряный, — столкнулись рукоятками. Взгляд его вдруг стал тяжелым, недобрым, и стало ясно, что ведьмак неспроста обратил внимание трактирщика на оружие.
— Мутанты не мутанты, а стало быть, раз ищем, то не просто так, — легко ответил Андрей, будто не заметив чужого презрения. — Вижу, защищаешь ее, значит не чужая тебе. Тогда, наверняка, знать должен, что мы не с дурными намерениями. Зофия говорила тебе, что ждет старого друга? — ведьмак приложил ладонь к груди, представляясь: — Так вот, это я.
Если взгляд трактирщика и стал менее колючим, то лишь ненамного. Что-то во всей этой ситуации заставляло его держать рот закрытым.
Миша пересел на другой конец лавки, чтобы быть ближе к Андрею, и потянулся рукой ему за спину. Вырвав из цепких пальцев спрятанную пузатую бутыль мутного самогона, он победно поставил ее на стол.
— Садись, выпей с нами, — сказал Миша, глядя прямо в глаза упрямому трактирщику. — Не слепые, видим, что-то тебя грызет. Садись, поговорим по-мужски.
И ведьмак призывно ударил по лавке рядом с собой.
Трактирщик вздохнул и прикрыл глаза. Впечатавшиеся в немногочисленные морщинки на его лице усталость и изможденность вдруг искривились и превратились в печаль. Чувство, от которого он хотел отгородиться кольями внутренней злости, медленно, словно затравленный зверек, прокралось наружу. Раскрыв глаза, трактирщик подхватил со стойки три кружки, и направился за стол к ведьмакам.
— Последнее время, незнакомцев у нас не очень любят, — признался трактирщик, с трудом перекидывая больные ноги через лавку. Он с грохотом поставил кружки на стол и указал на них ладонью, приглашая гостей разлить выпивку. Выдернув пробку из горла, Миша наполнил чашки и выжидающе глянул на трактирщика, не прерывая его рассказа. — С месяц тому назад он впервые в нашей деревне появился. Высокий, надушенный, в дорогих одеждах, — мужчина помолчал и с досадой махнул рукой, — Не знаю, граф, князь, хоть цесаревич — мне было плевать! Мое дело какое? Всех накормить, да не обиженными оставить. А вот бабы наши — о! — трактирщик склонился ближе к столу, и широко раскрыл помутневшие глаза. — Вот как все на него смотрели! Что уж говорить, никто такому не был рад, да только тот проходимец скоро и с мужиками сладил. Мол: «Через пару дней отправляюсь в долгий путь, из которого живым рискую не вернуться. Хочу погулять напоследок!», — и кормил, и поил тут всех за свой счет. Кошель толстый, того и гляди лопнет. И что думаете, уехал он через пару дней? — оглядев ведьмаков пьяными глазами, мужчина вновь заговорил, не дав им ответить, — Уехал. Да только к вечеру хватилися, что жены кузнеца нашего Януша и след простыл.
— Сбежала? — спросил Андрей, с интересом вглядываясь в лицо трактирщика.
— Решили было, что сбежала, — признался хозяин заведения, задумчиво почесывая подбородок. Взгляд его сделался пустым, почти стеклянны, и был направлен в никуда. — Да только вот через неделю еще две девки пропали, через пару дней после того еще трое, — взгляд мужчины вдруг обрел сознательность, и трактирщик серьезно, озадаченно посмотрел на ведьмаков. — Потом еще пропадали, и ведь каждая, как люди говорят, сама уходила. Мол, видели их, вместе идущих, по полю за деревней. А ежели вдогонку бросались, то девиц и духу не оставалось. Я по началу не верил, — мужчина вздохнул и задумался. Было понятно: сказать следующую фразу ему стоило большого труда. — Уж за полночь было, когда я проснулся. Как-то, ты знаешь, невзначай пошарил рукой по кровати, а ее нет. Я вскочил сразу, к окну — раз! — вижу, она уходит. Так я за ней побежал. Не догнал.
Трактирщик замолчал, и на какое-то время за столом воцарилась тишина. Ведьмаки переглянулись. Им не было нужды озвучивать свои мысли вслух, ведь оба поняли: Зофия была женой трактирщика, и пропала вместе с остальными девушками. Андрей рисовал в голове образ старой знакомой, какой он запомнил ее тридцать лет назад: длинные, блестящие русые волосы, искренняя улыбка, от которой по веснушчатому носу расползались морщинки и необычайно мягкие для служанки руки. Сейчас, конечно, она повзрослела, но Андрей был уверен, что не утратила своей прежней красоты. Свободолюбивая и своенравная нашла свое место в небольшой деревне, в таверне через которую проезжали десятки путников, и, наверняка, любила расспрашивать их о дальних местах, не замечая ревности мужа.
— Так женщин-то потом, искали?
— Искали. Без толку, — измученный трактирщик закрыл лицо руками и еле слышно завыл.
Андрей и Миша вышли на улицу, когда ночь стала еще темнее. Звездное небо смотрело на них сверху вниз, и ведьмаки отвечали ему тем же долгим, задумчивым взглядом. Миша глядел чуть дольше: он любил небо, и иногда Андрею казалось, будто друг видит там что-то, понятное лишь ему.
Лошадей расседлывали неспешно, медленные движения позволяли мыслям в голове обрести покой и найти себе место. Свет вышедшей из-за тучи луны падал сквозь щели в стенах и крыше конюшни, отражался от белой гривы Адель, отчего казалось, что та блестит. Если кобыла Андрея походила на настоящую небесную звезду, то темный силуэт Тодда представлял собой не что иное, как саму ночь.
— Какой у нас план? — спросил Миша, чей силуэт был также чёрен. Казалось, Луна специально не освещала его, имея на то свои секретные причины.
— Ты слышал трактирщика, — отвечал Андрей, расстегивая пряжки подпруг. — Он описал того путника, из-за которого, по его мнению, стали пропадать девушки и указал, куда они уходили. — седло Адель с грохотом упало на землю, подняв облако пыли. Кобыла радостно ударила копытом, и Андрей погладил ее по спине. — Расседлай Тодда, завтра будем разбираться.