Не хочу быть злым, но не могу себе этого позволить

Эрен выглядит как маленькая копия Карлы, только с коротко остриженными волосами. Оба сидят за круглым столом на кухне, с круглыми глазами. Удивления, в общем, не скрывают. Да уж, воскресное утро у них явно пошло не по плану. Новая жена отца выглядит обворожительно, понять его можно. Зик ухмыляется себе под нос, поправляет очки. А далее следует и вторая мысль. «У меня теперь есть брат?» Отец давно планировал представить своей новой семье первого сына. Они заранее обсуждали возможную реакцию, Гриша подготовил пламенную речь и попросил Зика не нервничать. У него была всего лишь одна простая просьба, как он сам выразился. Не нервничать. Без проблем. Чего Зику нервничать? Не он же в конце концов отца бросил. В следующий их разговор по душам, у Гриши появляется ещё одна просьба. Не стесняться. Зик не стесняется, и грядущая встреча не вызывает у него смешанных эмоций. Отец видит равнодушие на лице сына и добавляет последнюю просьбу, от которой зубы скрипят знатно. «Не злись на них, пожалуйста.» Пока Гриша объясняет ситуацию, Зик обводит скучающим взглядом массивную кухню, столовую с террасой и окнами в пол. Света в этом доме много. Судя по его размеру, комнат для троих людей тоже больше, чем предостаточно. Чемоданы пока нерешительно стоят у входной двери. Зику интересно, заметили ли Карла и Эрен перемены в поведении Гриши накануне или для них всё оставалось в норме ровно до момента его появления. От этой мысли становится немного горько, но он успокаивает себя, что это всего лишь на пару лет. Потом он обязательно поступит в университет на другом краю Германии, навсегда покинув это место. – Брат? – маленькая копия новой жены отца привлекает внимание. Зик ему улыбается, ведь он на Гришу почти не похож. Внезапно подходит к малышу и протягивает ему руку, представляясь: – Зик, – ребёнок в ответ хмурится, но в итоге руку гостю жмёт. Взрослый Эрен этой сцены не вспомнит, но чувство того, что его тогда отвергли, с ним осталось. Зику непросто, Карле ещё хуже. Эрену шесть, у него есть новый объект для игр, но он пока стесняется. Ему без разницы, как его называть: брат или Зик. Мама какое-то время не может играть с Эреном, она приболела и не выходит из своей комнаты несколько дней к ряду, только отцу можно с ней сейчас видеться. Немного скучно, в конце концов это июнь, начало лета: в садике каникулы, Армин уехал с родителями на море, Микаса – в деревню к бабушке. Заняться особо нечем, поэтому Эрен купается в надувном бассейне на лужайке, играет в роботов и гоняется за стрекозами, пока Зик спит. В доме внезапно становится необычайно тихо. Эрен сидит один за столом и ложкой ковыряет арбуз, глядит по сторонам. Складывается впечатление, что дома он совсем один. Ложка падает на кафель столовой так звонко, что мертвеца разбудит. Он обтирает липкие пальцы о свою футболку с роботом и поднимается на второй этаж. Замечает отца, покидающего их с мамой спальню. Эрену искренне кажется, что отец выглядит не очень. Наверное, мама и правда сильно заболела, а папа заразился. Решает им не мешать, поэтому пробирается по коридору дальше, до крайней двери. – Комната братика… – улыбается хитро, но потом поправляет себя, – Зика! Ручка легко поддается вниз, дверь беззвучно открывается. Эрен мнётся, ему немного страшно, и, наверное Зик устал от дороги, поэтому так долго спит каждый день. Или ещё хуже, он мог заразиться от отца. В этом случае за ним точно надо поухаживать, как папа ухаживает за мамой, но сначала надо проверить. Он подкрадывается к кровати почти на цыпочках, шлёпает босиком, поэтому чувствует, как большие пальцы на ногах липнут к полу. Подходит совсем близко. – Братик… Ой, Зик… Проснииись… – тыкает липким пальцем в щёку и вполне себе оставляет арбузный след на лице. Мизинцем пытается его стереть, но тот уже высох. Эрен оказывается в безвыходной ситуации, где он вынужден лизнуть лицо братика. Он этого не хотел, он уже давно не играет в эти глупые детские игры. Он уже взрослый, в отличии от Саши и Кони. – Просто так получилось… – бурчит себе под нос, вылизывая чужую щёку. Удивительно, но братик пахнет хорошо; на вкус тоже ничего. К ним как-то приезжала тётя Перпетуа, она на вкус была горькая, как лекарство от кашля. Бе. А вот Зик больше похож по вкусу на Армина, на арбуз. Эрен думает, это потому что он человек хороший. – Эрен? – звучит мягко и глаз открывать не хочет. Эрен подползает повыше на грудь и смотрит внимательно: обычно в такой ситуации отец его выпроваживал в коридор, но Зик не выглядит как отец. Эрен голову вбок клонит и смотрит изучающе, пока братик сонно глаза трёт. – Ты вообще на отца не похож, – замечает он буднично и гладит блондинистую шевелюру, – ты точно мой брат? Зик останавливается лицо наминать и буравит Эрена взглядом, да так, что тому страшно становится. Он не видит всего лица, тот его в руках скрыл, но взгляд тяжёлый чувствует. Хочет разрядить атмосферу. – А что это такое? – пальцем тыкает в холмик у брата на животе, вызывая раздражённый вздох. – Я хотел за ним поухаживать, пап. Вы все болеете, я хочу помочь! И тебе тоже надо отдохнуть. – Эрен, – Гриша сына обнимает, – спасибо тебе большое, но тебе не нужно ухаживать за Зиком. Он должен за тобой ухаживать, понимаешь? Эрен долго смотрит папе в глаза и видно, что не понимает. – Он должен за мной ухаживать? – Конечно! – Почему? – Он ведь старше тебя. Например, я старше твоей мамы, ей сейчас плохо, и поэтому я за ней ухаживаю. – Но если тебе будет плохо, то кто будет ухаживать за тобой? – Эрен, я взрослый мужчина, я справлюсь сам. Лучше зайди как-нибудь к маме, она скучает. Эрен головой кивает и вид делает, что понял. Планирует следующее утро, потому что Зик теперь тоже из комнаты не выходит. Эрену скучно, телевизор ему уже надоел. Он съел весь арбуз, остались только бананы и несквик. «Поскорее бы мама выздоровела.» Эрен скучает по ней: раньше они каждый день играли в прятки, догонялки и мама рассказывала сказки про непослушного обезьяна Йо. Следующим утром Гриша рано уехал на работу. Эрен не смог уснуть и всю ночь смотрел телевизор, поэтому из зала наблюдал за собирающимся отцом. Он выглядел плохо, Эрен решает, что точно-точно заболел. Если завтра опять никто не выйдет из своих комнат, то он приготовит завтрак и заставит всех есть, а пока он сползает с дивана и поднимается на второй этаж. Внезапно коридор на втором этаже выглядит иначе, что-то определённо изменилось. Эрен прислушивается и понимает, что кто-то принимает душ. – Мама выздоровела! – радуется он, но в ту же секунду слышится всхлип позади. Этот звук он знает хорошо, девчонки часто хнычут в детском саду. Он ещё надеется, что ему показалось, но приглушённый всхлип снова доносится из родительской спальни. Эрен тихонечко туда пробирается, света в комнате совсем нет, окна плотно зашторены. Вдруг он замечает маму. Она лежит в своей постели, на боку. Он подбирается к ней поближе, аккуратно, потому что не хочет разбудить. Маме нужен покой и сон – так папа сказал. А он врач, в таких вопросах разбирается. «Будить маму никак нельзя!» Эрен только быстро посмотрит, как она себя чувствует и сразу же пойдет к Зику. Пусть папа и сказал, что братику помощь не нужна, но Эрен хочет хотя бы одним глазком на него взглянуть. – Ты не спишь? – удивлённо на неё смотрит и сразу сам себя ладошкой по лбу хлопает. Конечно, глупый, это же она плачет. Эрен думает, что ей больно очень из-за болезни, потому она и плачет. – Эрен… – всхлипывает, – прости, малыш… Я скоро приду, честно-честно. – Всё в порядке, мам. Не торопись никуда, выздоравливай! Я и сам отлично тут справляюсь. – Иди ко мне, малыш, – она протягивает руки вперёд и Эрен мнётся, он сильно по маме скучает, но заболеть он не хотел бы, ведь тогда он не сможет зайти к Зику. – Маам, – тянет, – я не хочу заразиться… В ответ она снова всхлипывает, укутываясь сильнее в одеяло. Она сворачивается клубком, продолжая плакать. – Мам, я по тебе очень скучаю. Я тебя люблю сильнее всех на свете. Я мою за собой посуду, я готовлю себе еду, играю сам, ничего не разбрасываю и кровать застилать сам научился. Я скучаю, но не переживай за меня, я уже взрослый! – он садится ближе и гладит её по голове, – хочешь, я принесу тебе завтрак? Она не отвечает, только кивает. Эрен мальчик неглупый и потому через пять минут с едой возвращается в её комнату. К тому моменту мама выглядит чуть иначе: она надела халат и расчесала волосы, села в кровати. Больше не плачет. Даже атмосфера в комнате изменилась, она открыла окна и здесь стало наконец-то светло. – Так значит, ты всю неделю несквиком питался, – женщина улыбается, и Эрен впервые замечает, что мать изменилась. Сильно похудела и лицо стало старше. Он понимает, что болезнь маму подкосила, но лучше ей про это лишний раз не напоминать. – Да! Я нашел ваш тайник в кладовой. Думали, что я не найду? – Ты сам? И тебе никто не помог его найти? – ерошит его волосы, улыбаясь. – Всё сам! – гордо пальцем в грудь тычет, – я уже взрослый и кушал и играл – всё сам. Вот Микаса с Армином вернутся, я им расскажу, не поверят! Я уже как взрослый смотрю всю ночь телевизор! – Папа тебя не кормил? – Неа, он тоже заболел и сидел всё время рядом с тобой. Ты что, не заметила? – ложку с несквиком для мамы отмеряет. – А тот мальчик? – новая эмоция искажает некогда красивое лицо матери. – Зик? Он тоже заболел, – Эрен равнодушно плечи жмёт и матери ложку ко рту подносит. – Ты всю неделю был совсем один?! – даже сквозь хруст шоколадных шариков, Эрен пугается взволнованных и повышенных ноток в её голосе. Как будто бы он сделал что-то не так. – Мам, всё в порядке. Ты просто выздоравливай поскорее, а то я скучаю по тебе, – передаёт ей тарелку с завтраком, лучше долго рядом не сидеть, а то тоже заболеет и тогда некому будет за всеми ухаживать. – Наверное, он тоже по своей маме скучает… – она вдруг закрывает рот рукой так, как будто ей физически тяжело жевать еду. – Кто? – Эрен придерживается за дверь и оборачивается тихонько. – Изеекииль, – она на пол тарелку ставит, лицо вниз опускает, а Эрен понять её ответа не может. – В смысле? Он же мой брат. Разве не ты его мама? И внезапно она начинает плакать. Громко и горько, не сдерживаясь. Эрен этого с детского садика терпеть не может, поэтому резко к маме подбегает, обнимает её крепко-крепко и целует невпопад и в лоб, и щёки. Она бормочет что-то, что Эрен разобрать никак не может. Он слишком увлечён, ему кажется, что она успокоится, только когда он поцелует всё, что у неё болит. Со временем мама засыпает снова. Эрен рад, что накормил её и поговорил с ней. Стало немного полегче. Только сейчас успокоившись, он вспоминает обрывки её фраз. Она повторяла много бессвязных слов. Слишком быстро, чтобы все разобрать, но Эрену кажется, что они с мамой виноваты перед Зиком. Из-за них он был один. Теперь ноги сами ведут его в конец коридора, к комнате брата. Останавливается на мгновение, размышляя, ведь в предыдущий раз Зик даже накричал на него. Теперь-то понятно, что мама – не его мама, что он жил всю жизнь один. Из-за Эрена. Он, наверное, очень злится на Эрена. – Нужно извиниться… – он стучит в дверь и послушно ждёт ответа. В руках держит тарелку с несквиком, который приготовил специально для Зика. Ответа нет, поэтому Эрен сдаётся и толкает ногой дверь. Нерешительно заглядывает внутрь – там никого. Тогда он проходит внутрь и оставляет на рабочем столе тарелку с едой. – У него так чисто в комнате… – осматривается. Здесь нет ничего, что указывало бы на Зика: ни игрушек, ни книг, ни плакатов, даже постельное белье – серое, которое им подарили несколько лет назад соседи на Рождество. Ничего индивидуального, пожалуй, кроме чистоты и фотографии в рамке у кровати. Эрен замечает её не сразу, потому что она перевёрнута изображением вниз. Садится на край кровати, воровато оглядываясь по сторонам. Подхватывает наконец-то фоторамку и осторожно, опасаясь быть замеченным, смотрит на молодую женщину на фото. Догадка приходит сразу. – Это его мама… Зик не похож на отца, потому что он копия своей матери. Так Эрен думает. Короткие светлые волосы, голубые яркие глаза, скулы высокие и тонкие губы. – Опять зашёл без спроса, – Зик стоит у входа в халате: видимо, только что из душа вышел. – Прости, я тебе завтрак сделал, – фото ставит на место, а головой кивает в сторону тарелки с несквиком, – а ещё, я хотел извиниться перед тобой… – Всё нормально, – он тяжёло выдыхает и усаживается рядом, – ты тоже прости, что накричал. Просто я не привык, что у меня есть брат, понимаешь… – Понимаю, – мотает головой, – твоя мама очень красивая, глаза… – Да, – Зик перебивает, рассматривает фото и улыбается, – она так выглядела в год, когда я родился. – Скучаешь по ней? – О, ты даже представить себе не можешь, как! – А куда ты собираешься? – Навестить её. – Мгм, – головой кивает и прикидывает, далеко ли до неё идти, – можно мне пойти с тобой? – Нет. Зик уходит, а Эрен и дальше смотрит телевизор, пока отец не возвращается с работы. Он готовит пасту, они ужинают вместе, и даже мама спускается вниз на запах еды. Мама с папой молчат, а Эрен рассказывает всё, что видел по телевизору: про пирамиды, Грецию, пиратов и динозавров. Зик возвращается поздно. Уже даже после того, как мама укладывает Эрена спать. Они спят в соседних комнатах, поэтому Эрен замечает, как брат тихой поступью пересекает весь коридор и скрывается в своей комнате. Поэтому же он слышит, как Зик тихо плачет. Поэтому же он спустя пару секунд сомнений выползает из своей кровати с плюшевой обезьяной наперевес. Топает в конец коридора, в комнату к брату. «Папа неправ.» «Не важно, кто старше.» «Если кому-то плохо, я должен о них заботиться.» Эрен повторяет про себя эти слова, убеждаясь в своей правоте. Зику плохо, и он скучает по своей маме. Он больше не может жить с ней, а она не может утешить его. Поцеловать, если ему больно. Рассказать сказку про обезьянку Йо перед сном. Поэтому теперь это задача Эрена. Он снова толкает ногой дверь внутрь. В его комнате темно, задёрнуты шторы. Только лунный свет ещё пробивается. Первое, что бросается в глаза – это Зик. Сидит на кровати, одет как с иголочки. На нём красивый костюм, отец такие иногда на работу носит. Дверь предательски скрипит именно сейчас, Зик медленно поворачивается в сторону Эрена. В лунном свете слезы на лице распознаются слишком легко. Эрен жмурится. «Почему они сегодня плачут?» Обезьяна Йо летит на пол, а Эрен – в объятия к брату. Сжимает его крепко, держится за шею и целует в щеки, в руки, лоб. Даже не замечает, когда сам начинает плакать. Он не кричит и не бормочет странности, самозабвенно целует брата, но с каждым поцелуем ему и самому становится внутри больнее. Зик сначала в шоке цепенеет и не знает, как на это всё реагировать. Носом шмыгает и собраться с мыслями пытается. Потом отталкивает Эрена, а он настырно возвращается в объятия. Снова отталкивает и снова возвращается. – Эрен… Эрен… Остановись! Брат его не слышит и не отвечает. Зик силой перехватывает чужое, мягкое лицо и только сейчас замечает, что тот плачет. – Почему ты ...? – Мне больно… – носом тоже шмыгает и глаза открыть не может. – Прости… – Зик моментально силу убавляет и нежно ребенка обнимает, как мама его давным-давно в своих руках держала. – Да нет же… Мне больно здесь, – ручонкой тыкает Зику в грудь, попадает прямо в сердечко, – мне таааак жаль, что из-за меня ты жил без папы. Прости меня, Зик. Я знаю, что это я виноват… Я не хотел делать тебе больно… – Эрен, – у Зика нос от слёз краснеет, рукой он аккуратно касается чужой головы. Эрен наклоняется ближе, целует братика в грудь, там где сердце бьётся. – Папа сказал, что я не должен за тобой ухаживать, потому что я младше и ничего не понимаю. Но он не прав! Если тебе плохо, я буду о тебе заботиться. Если тебе больно, – давит ручонкой на чужое сердце чуть сильнее, – я заберу эту боль себе, чтобы ты не плакал. Ты теперь моя семья! Эрен вдруг встаёт с кровати, прикрывает дверь тихо, чтобы родителей не разбудить. Подбирает обезьянку Йо и включает ночник рядом с кроватью брата. Зик шокирован внутренней силой этого ребёнка, слова застряли в горле. Он был безжалостно зацелован чистой детской любовью. Ему ультимативно запретили плакать. Ему приказывают стать частью этой семьи. – Ложись, Зик, – Эрен хлопает рядом с собой на кровать, кулаком слезы вытирает, – я буду рассказывать тебе перед сном сказку о приключениях обезьянки Йо. Это супер крутая история, тебе понравится! – Мне нужно переодеться, Эрен, – Зик горло прочищает, слышит, как потерянно звучит. – Хорошо, я подожду здесь... В ответ Зик положительно кивает, переодевается и умывается за какие-то пять минут. Ложится в кровать, а Эрен сидит рядом. Он укутал старшего брата одеялом, чтобы тому уютно было. Рассказал на ночь сказку об умном повелителе животных и пиратов, обезьяне Йо, который защищал свою семью от всех опасностей и любил особенно сильно своего младшего брата, маленького динозаврика, Эо, который в ответ любил его сильнее всех на свете. – Тебе понравилась сказка? – Эрен держит в одной руке мягкую игрушку, которую сюда притащил, а в другой – ладонь Зика. – Очень, – Зик улыбается и крепко сжимает руку брата. Другого ответа и быть не могло. – Тогда это теперь твоя игрушка. Я назвал его Йо, но ты можешь дать ему другое имя. Если хочешь! – Ты серьёзно, Эрен? Я не могу принять от тебя такой ценный подарок. – Зик, ты теперь мой брат. Это нормально – принимать подарки от брата, обнимать брата, целовать брата и плакать вместе – это и значит быть семьей. Почему-то эта короткая фраза делает больно. Зик искренне не понимает, почему это всё ему говорит сводный, шестилетний брат, а не отец. Он чувствует, что готов расплакаться от накатывающих эмоций. Благодарность. Стыд. Боль. Злость. Когда отец попросил не злиться на них, Зику показалось это несправедливым. В тот момент ему казалось, что у него отбирают последнее, что осталось в жизни. Право выбирать, что чувствовать, на кого злиться. Он имеет право злиться на эту женщину, из-за которой жизнь его семьи бесповоротно изменилась. Он хотел оставить себе хотя бы это чувство. Он хотел бы злиться и на эту маленькую копию новой жены отца. Очевидно, в отличии от Зика о нём заботились и его любили. Он успешно избегал его, не беспокоясь о том, что тот ест или как спит. Не его забота. Он Эрену не брат, поэтому и заботиться о нём должен кто угодно, но не Зик. Он в этом доме гость. Зик прожил так всю свою жизнь. День за днём никому до него не было дела. Неделя? Неделя – ничто по сравнению с целой жизнью. Так было с ним, так было бы справедливо. – Но… как? – выдаёт внезапно вслух. Эрен вопросительно бровь изгибает, а Зик глаза под очками трёт. «Как он может на них злиться?» Он видел, как горько плакала эта женщина, узнав, что из-за её беременности распалась чужая семья. Он видит и это маленькое чудо, которому она подарила жизнь и воспитала. На самом деле, «не злиться на них» – это неправильная просьба. Зик злится. Но не на них. Он злится на отца. – Иди сюда, – он руки совсем как Карла тянет и Эрен уже знает, что нужно делать. Эрен падает в чужие объятия с головой. Зик целует макушку его динозаврика, он пахнет приятнее всего на свете. Зик чувствует тепло во всём теле от этих объятий. И ему кажется, что он любит Эрена сильнее всех живущих на свете. Просто из-за того, что он спас его от темноты в одну из тысячи ночей. Когда он сдался горю, пришёл этот малыш с обезьяной в руках и заставил себя полюбить. – Знаешь что, Эрен? Кажется, мне уже стало чуть-чуть получше. Спасибо тебе за это! – Ну знаешь, я ведь делаю это не просто так, – Эрен чувствует свою крутость и распыляется, – я хочу, чтобы все выздоровели и не плакали. Я хочу завтракать с вами вместе, я хочу играть с тобой в догонялки и прятки. Я хочу каждый вечер на ночь рассказывать тебе сказки, потом целовать тебя и выключать свет в твоей комнате. Если тебе будет сильно страшно, то я могу оставаться с тобой, пока ты не заснёшь. Но только пока ты не заснешь! Мама говорит, что каждый должен спать в своей кровати… – то шепчет, то торопится, но в итоге зевает. – Тогда завтра мы будем играть в прятки и догонялки… – Зик тоже зевает, чужое тепло резво в сон уносит. – Это будет весело... – Эрен засыпает быстро и прямо в объятиях у старшего братика. Но этого он тоже не вспомнит. Потому что на следующее утро он просыпается в своей комнате. Чувствует запах персикового пирога, который мама готовит по выходным. Он, не умываясь, летит по лестнице вниз, окрылённый любовью к своей семье. Эрен обнимает маму за ноги. – Мамочка, я так по тебе скучал! – жмурится от счастья, а она нежно ерошит его волосы. – Утро, Эрен, – рядом с ней по обыкновению стоит отец, пьёт кофе. – Доброе утро, брат… – от его голоса мурашки по спине бегут. Эрен неверяще смотрит на старшего брата. Тот сидит за круглым столом и жуёт персиковый пирог. Он, видимо, этот «неверящий» взгляд как-то не так считывает, потому что нервно ухо чешет и переспрашивает: – Эм... Ты же не против, что я без тебя завтрак начал?