Ваниль и шоколад.

Кавех - громкий, резкий, и раздражающий. Так бы описал его секретарь академии Сумеру, коль кто-то бы спросил у него. Но стоило лишь взглянуть на сосредоточенного над работой сожителя, как все нелестные эпитеты застревали комом в горле, не давая совершить и вдоха. Легкое, видимое напряжение на лице, пшеничные, убранные в высокий хвост волосы, спадающие на острые плечи. Испуская измученный стон с уст, Каве откинулся на спинку стула, вытягивая руки, дабы размять ноющие конечности. Хотелось подойти. Подойти, и дотронуться до молочной кожи, проводя рукой по откровенным вырезам очередной его свободной блузки. Разукрасить столь девственно-чистое полотно лиловыми пятнами, дабы каждый самодовольный извращенец засунул свои фантазии куда подальше, при виде отметин на восхитительном теле. Что бы каждый второй интересовался самочувствием архитектора, завидев что тот оделся более закрыто и скромнее, чем обычно. Не сумев более держать себя в руках, ученый поддался искушению, стремительным шагом сокращая дистанцию меж двух тел. Ощутив холодное прикосновение, пальцы сосредоточенного инженера дрогнули, выронив графитный карандаш на гладкую поверхность стола. Взгляд помутнел, пытаясь сконцентрироваться на аккуратных, но от того не менее уверенных линиях на чертеже. Уткнувшись тому в шею, Хайтам прикрыл глаза, вдыхая приторно сладкий аромат, исходящий от его сожителя. Помесь кофейных, ванильных и прочих нот дурманила, и утягивала за собой, вызывая желание вдохнуть вновь. Юркие пальцы скользнули под провоцирующе-открытую блузку, оглаживая выпирающие ребра. Кавеху хотелось открыть рот и выдать крайне язвительный комментарий относительно действий секретаря, дабы тот поскорее сгинул и не мешал работе. Но все на что хватило сил, это издать рваный выдох, прогибаясь под чужими касаниями. Взор мятных глаз прилип к изящной шее. Кавех вцепился ногтями в чужую руку, которая покоилась под дорогой тканью, когда острая боль пронзила тело. Сочившаяся из раны густая жидкость начала разливаться по языку, отдавая привкусом металла. Но для му́ченика в данный момент это было вкуснее самого изысканного вина, и слаще разливного мёда. Архитектор навалился на стол, издавая тихие всхлипы. Он мог запросто оттолкнуть наглеца и прогнать, либо же уйти самому. Ему вполне позволяли силы на то. Но конечности стали настолько ватными от нахлынувших чувств, что тот не мог. Либо же просто не хотел. Ответ был вполне очевиден, стоило заглянуть в багровые глаза, которые отражали искренние чувства лучше каких либо слов иль действий. Аль-Хайтам удовлетворенно хмыкнул, и удалился из комнаты, не проронив и слова. Сбитый с толку парень проводил его взглядом, в попытках восстановить дыхание. Саднящая боль быстро напомнила о мимолётной слабости соседа, и Каве потянулся за рядом лежащим зеркальцем. — Хайтам, черт бы тебя побрал...— Прошипел архитектор, рассматривая метку на самом видном месте. Придется повозиться, чтобы скрыть это. Какое же возмущение нахлынет на Кавеха, когда тот не сможет найти свою косметику на следующее утро.