В двух словах

      Сегодня утром мои одноклассники от любопытства ходили на ушах. Но я не испытывал особого интереса к происходящему. Я просто сидел и лениво листал заученный учебник физики, думая о своём. А остальные смеялись и гадали, кто же заменит учительницу, ушедшую в декрет. Они и на ее счет проходились, разумеется, но без особого энтузиазма.       — Может новенькая еще моложе, а, Чимини. Красотка небось. Чур я первый к ней подкатываю, — хихикал Тэхён, пихая меня в бок.       — М-угу, — отозвался я, рисуя на полях тетради загогулину в форме буквы М. С недавних пор эта буква мне очень нравилась.       — А может старуха в очках на пол-лица, — обернулся к нам Чонгук.       — Да ну, это будет мужик, точно вам говорю, — перекрикивал всех Хосок с первой парты. — Толстый, усатый и лысый. Будет на девчонок пялиться…       — Всем здравствуйте, — раздался от двери молодой звучный голос. Народ резко притих. Хосок плюхнулся на место, кто-то перестал раскачиваться на стуле и ножки с грохотом вернулись на пол, Чонгук присвистнул и повернулся ко мне, сообщая взглядом, что я попал.       Что ж, я уже и сам это понял.       — Меня зовут Мин Юнги, я ваш новый учитель физики, — проговорил вошедший и положил на учительский стол кипу каких-то бумаг. Портфель его выпал из-под локтя, очки в толстой черной оправе съехали на кончик носа. Он нервничал. Оно и понятно, когда тебе от силы двадцать пять лет и ты приходишь в незнакомую школу, где должен учить класс из сорока незнакомых выпускников.       По правде говоря не все в этом классе были ему не знакомы. Я был соседом Мин Юнги уже третий год. Он даже недавно стал отвечать мне на приветствия, если нам приходилось вместе ехать в лифте. Но он всегда был таким отстраненным, рассеянным что ли, что мне до сих пор казалось, что он здоровался чисто автоматически, не распознавая лиц.       А мне он сразу понравился. Невысокий, но широкоплечий и симпатичный. Длинноватые темные волосы он небрежно зачесывал назад, очки вечно сползали, вместо рубашек под пиджаком носил белую футболку, а на красивых длинных пальцах буквально прописались следы мела. И пахло от него так приятно — этим же мелом, душистым мылом и кофе.       Чонгук первым узнал, что мне понравился новый сосед. Совсем недавно я показал его ему, когда мы пересеклись в подъезде. И вот теперь Мин Юнги в нашей школе. А мне сдавать физику в конце года.       Учитель Мин преподавал очень своеобразно: увлеченно, приводя удивительные примеры, подавая каждую тему так, словно перед ним не просто ученики, а коллеги. Он никогда не повышал голоса, но нам не хотелось шуметь. Даже тем, кто терпеть не мог физику, с каждым уроком становилось всё интересней.       Но когда урок заканчивался, Мин Юнги из одержимого рассказчика с горящими глазами превращался в незаметного тихоню, чьи рукава по локоть перепачканы мелом, а на губах теплится едва заметная отсутствующая улыбка.       Я не хотел смущать его, говоря при всех, что мы соседи. А сам он видимо не обращал внимания на лица учеников и даже не подавал виду, что мы знакомы. Поэтому я продолжал томиться и быть по-прежнему тайно влюблённым идиотом.       А что я мог? Он — учитель, а я обычный парень, один из нескольких десятков, что ходят на его занятия. Если я скажу о своих чувствах, то он наверняка отшатнется и скажет, что это ошибка и вообще «отстань от меня, мальчик». Ему двадцать пять, а мне нет еще и восемнадцати. Так что, даже если он вдруг спокойно воспримет мои откровения, окажется той же ориентации (этого я так и не выяснил, за три года он не приводил домой ни девушек, ни парней) и скажет, что отвечает взаимностью, нам все равно нельзя будет встречаться. Наверняка учителям что-то грозит в случае отношений с учениками. Нет уж, усложнять ему жизнь я не собираюсь.       — Но ты наверное уже себе мозоль на руке натёр. Мечтаешь небось о нём каждую ночь, — поддразнил меня Чонгук.       — Ниче я не натёр, иди ты, — толкнул его я. Мы шли с физики на физкультуру и уже свернули на лестницу, и вдруг я вспомнил, что забыл пакет с кроссовками в кабинете Мина.       — Ага, чисто случайно, — закатил глаза друг. Я развернулся и побежал, а Чонгук крикнул вслед: — Не забудь показать свои мозоли, пусть знает, как сильно он тебе нравится!       Не оборачиваясь, я поднял средний палец и побежал в класс. Мозоли у меня и правда были, но не от того, о чем думал мой похотливый приятель. Мои ладони давно огрубели от турника и велосипедного руля. Спортсмен из меня был не самый выдающийся, но я любил гонять на велике и частенько подтягивался по утрам, чтобы взбодриться.       — Вы что-то забыли? — не поднимая лица от проверки тетрадей, спросил учитель, когда я вошел.       — Да, обувь для физкультуры… — я поспешил к своему месту, взял пакет и развернулся. Мин Юнги сидел ко мне лицом, по-прежнему увлеченно смотря в записи. Я мечтательно вздохнул, разглядев напряженную крохотную морщинку между его бровями. Я до невозможности обожал ее, эту дурацкую морщинку. Как и эти самые брови, и ужасные очки, и непослушные пряди, которые постоянно норовили упасть на глаза. Ох уж эти глаза. Их я обожал больше всего вышеперечисленного. В общем я просто вздохнул от тупиковости своей влюбленности и направился к выходу.       — Чимин, — вдруг окликнул меня учитель. Кстати голос его я любил как-то по особому сильно.       Я обернулся шокированный до глубины души. «Он знает твое имя?! Имя! Даже не фамилию, а имя!» — голосили влюбленные пухлые панды в моей голове (я держал их вместо тараканов). Они привыкли, что ничего не происходит и всегда мирно пожевывали бамбук, любуясь образом любимого учителя. Но в тот момент от неожиданного поворота событий попадали с веток и теперь ошалело пялились по сторонам, не зная что делать.       — Да, учитель Мин, — отозвался я после короткой паузы.       — Я проверяю твою контрольную работу, — совершенно спокойно сказал он и посмотрел мне в глаза. В глаза, пандочки святы, прямо в глаза! — Решение верное, но будь добр, не сокращай. Ты пишешь длинные пояснения в ответах, но сокращаешь почти каждое слово.       — Это чтобы успеть побольше написать, — попытался оправдаться я.       — Не нужно. При верном решении ты можешь написать всего пару слов. Я пойму.       — Правда поймёте? — спросил я, сам не понимая, имею ли в виду нечто большее, чем решение задач. Взгляд мой упал на пальцы Мин Юнги, которые поглаживали уголок тетрадки с решением. От этой картины самая чувствительная панда схватилась за сердце. Я прекрасно понимал и разделял ее чувства.       — Я понимаю даже без слов, — так же спокойно ответил учитель, по-прежнему не отводя взгляда. Он, что, тоже имеет ввиду что-то другое? — Но по стандарту пояснение должно присутствовать, поэтому пиши, но не так много. И прошу, не сокращай. Мне не нравятся сокращения.       — Почему? — как дурень спросил я.       — Почему не нравятся? — удивленно переспросил Мин. Он, казалось растерялся, но потом закрыл тетрадку и сложил на ней ладони. — Можешь считать это моим личным бзиком, но я вообще не переношу, когда что-то начинают и не доводят до конца. Не только в тексте, в целом, по жизни. Лучше уж тогда вообще ничего не делать, чем начинать и ставить точку на половине пути.       — О-о, — выдохнул я. — Значит если я решу что-то предпринять, то должен сначала решить, готов ли довести дело до нужного результата?       — Мы всё еще говорим о твоих пояснениях в контрольной? — чуть приподнял брови учитель.       — Ну-у… — я запаниковал. — Вообще-то нет. Просто… Ну, я просто советуюсь с вами, как со взрослым. Мне же скоро поступать.       «Слабак! Дурак! Надо было признаться!» — затараторили мои внутренние голоса, расстроенно опуская свои пухлые попы на громадную надпись «момент упущен».       — Да, выбор университета — важное решение. Обдумай всё хорошенько, — заметно расслабился он. — Если нужна будет помощь с физикой, обращайся.       — Спасибо, — чуть поклонился я и попятился к выходу. А потом какая-то шальная, самая дурная панда из всего выводка пнула меня под дых и заставила выпалить у самого порога: — А еще Вы мне очень нравитесь, учитель Мин. И это я тоже хотел бы довести до желаемого результата.       Прежде чем развернуться и умотать, сверкая пятками, я успел увидеть только, как его лицо удивленно вытягивается, а очки соскальзывают с носа.       «Что я наделал? Как мог такое сказать? До какого еще желаемого результата?! — ругал я себя, сворачивая в сторону спортивного корпуса. — Желаемого! Это ж надо было ляпнуть! Идиот! Теперь он подумает, что от меня будет куча проблем…»       Мысли роились бесконечным круговоротом на протяжении всех оставшихся уроков. К концу дня я уже решил, что Мин Юнги увольняется, чтобы не было проблем с малолетним преследователем, а скорее всего вообще уезжает из страны. Логично же. Но, когда пришла пора отправляться домой я проходил мимо учительской вместе с Чонгуком, и заметил, что наш физик, как всегда ютится в своем уголке за стопками тетрадей и журналов. Это было его обычное занятие в это время дня. Другу о своих переживаниях я рассказывать не стал. Не хватало еще выслушивать насмешки или утешения.       На следующее утро я закрывал дверь квартиры весь на нервах. Родители ушли рано и я чуть не проспал. Физики по расписанию не было, но пересечься с Мин Юнги в школе вероятность была. Как смотреть в глаза? Что ответить, если он вдруг что-то скажет?       — Чимин, тебе придержать лифт? — раздался позади знакомый голос. Я от волнения и не заметил, что тот, о ком я думал, тоже вышел из квартиры и уже успел вызвать лифт.       — Да-да, — поспешил я и проскочил между съезжающимися дверьми. — Доброе утро, учитель Мин.       — Доброе, — быстро глянув на меня, отозвался он.       Я прям чувствовал, как неловкое молчание размазывается за нами по шахте лифта. Один этаж, второй, третий…       — Вчера ты сказал, — прервал тишину мой спутник, неотрывно следя за цифрами на табло, — что я нравлюсь тебе. Как преподаватель? Я ведь правильно понял?       — Нет, — я не спал почти всю ночь и перенервничал, поэтому готов был делать, как велено — довести дело до конца. Пусть даже это будет означать конец всем моим надеждам. — Как преподаватель Вы, конечно же просто замечательный, все это подтвердят, но я имел ввиду другое. Вы мне нравитесь, как… как мужчина.       — Значит так, да? — задумчиво пробормотал он.       Лифт остановился, и я пропустил старшего вперед. До школы было пять минут ходу. Я не знал стоит ли идти рядом или отстать, чтобы нас разделяло приличное расстояние. Но учитель помог мне, сказав:        — Идем скорее, мы сегодня поздновато вышли. Как же мне понравилось это «мы». Прибавив шагу, я шел рядом с Мин Юнги, стараясь поспевать за его широкой походкой.       — Вас не испугало моё признание? — осмелел я, решив, что надо уже прояснить ситуацию. А то вдруг он в уме уже пишет заявление об увольнении. — Мои чувства Вас ни к чему не обязывают. А то, что я сказал, ну, будто хотел бы довести до результата… это ведь только моё желание. Оно, просто… Я не стану Вас преследовать или еще чего…       — Вот ты опять используешь много слов, Чимин. Но не заканчиваешь фразы, — повернулся ко мне самый красивый мужчина на свете. Он сегодня еще не надел очки и выглядел даже моложе своих лет.       — Простите.       — Учись выражаться лаконично.       — Например? — меня удивлял его тон. Спокойный, понимающий, почти ласковый.Он либо так и не понял меня, либо ему было наплевать, либо… Ох, мне страшно об этом даже мечтать.       — Например: твоя цель — заявить о своих чувствах, но не усложнять мне жизнь? — я кивнул. Всё же он понял. — Значит так и говоришь: «Юнги, я в тебя влюблен, но готов спокойно дождаться выпуска, чтобы ты смог ответить мне взаимностью». Осталось чуть больше двух месяцев. Ты ведь сможешь это сделать?       Поголовье вменяемых пандочек в моей голове резко сократилось.       — До-дождаться? — уточнил я прилипшим к нёбу языком. От волнения во рту пересохло. — Дождаться окончания учебы?       — И своего совершеннолетия, — кивнув, терпеливо добавил учитель. — Я знаю, что твой день рождения уже совсем скоро.       — Да, — глупо пялясь перед собой, отозвался я. — Значит, Вы можете ответить мне взаимностью? Несмотря на то, что я парень и младше вас на семь лет?       Мы уже подошли к школе. До крыльца оставалось каких-то десять шагов, как вдруг он остановился. Кругом суетился народ, шумели первоклашки, их учителя пытались наводить порядок, перекрикивая гомон. Солнце вовсю светило. Ветерок по-хулигански теребил кончики волос Мин Юнги и доносил до меня его привычный, едва уловимый запах мела, мыла и кофе.       — Могу, — кратко ответил он. — Спокойно заканчивай школу, Чимин. А в тот день, когда поступишь в университет, я буду ждать тебя. Адрес ты знаешь, — он быстро, но тепло улыбнулся. А потом развернулся и вошел в школу.       Дальше всё шло, как обычно. Физик по-прежнему проводил потрясающие уроки, а на переменах превращался в заурядного ботаника с перепачканными мелом рукавами. Я учился, готовился к поступлению, сдавал экзамены. На уроках физики старался не пялиться подолгу на лицо и руки учителя, и не вздыхать мечтательно от его привычки убирать волосы со лба и одобрительно жмуриться, когда чей-то ответ оказывался правильным. Это было трудно, но я честно вел себя адекватно.       Мы часто виделись по утрам и обменивались несколькими почти безобидными фразами по пути в школу, с каждым днем узнавая друг друга чуточку лучше. Он никогда не говорил прямо, что я ему нравлюсь, но я собрал пазл с этим признанием из множества мелких кусочков информации. Он любил открытых людей — я был как раз таким. Ему нравились невысокие, стройные брюнеты — опять же я. Он пошел в учителя, потому что любил общаться с теми кто младше. Тут мои панды переглянулись понимая друг друга без слов «я ж тебе говорила. Ага-а». А еще учитель Мин обмолвился, что не слишком опытен в отношениях и не сможет многому научить. Тогда я подумал об отношения в целом, но потом обмозговал контекст и интонацию его слов на закрытом совете с моими черно-белыми ассистентами и понял, что речь шла о сексе. Ё-моё, он признался, что имеет небогатый сексуальный опыт. Ну что ж, всяко побогаче чем мой круглый ноль, так что и здесь можно было ставить галочку — мы подходим друг другу.       Наступил день последнего вступительного экзамена. Не знаю от чего я волновался больше: от вероятности, пусть малой но всё же, завалить контрольную или от того, что в случае успеха, я могу впервые пойти к Мин Юнги, как взрослый человек. А значит смогу прикоснуться к нему. Я боялся забегать дальше в своих фантазиях. Но тот дурдом, в который превратилось обиталище пандочек, трубил и барабанил о том, что сегодня мы будем целоваться. Просто обязаны, иначе быть не может.       — Да, мам, — кричал я в трубку, вылетая из универа, — поступил. Результаты только что объявили. Спасибо! — я так орал, что мама будучи на работе на другом конце города, наверное услышала бы мою радость и без телефона. — Да, бегу домой. Вечером с тебя торт, а с папы шампанское. Ну всё, пока.       Я мчался домой, как угорелый. Поступил! Туда, куда хотел! С первого раза! Я правда был очень рад, ведь такое удавалось далеко не всем. Но всё же мою радость перекрывало такое огромное волнение, что оказавшись возле дома, я испугался. А вдруг он пошутил тогда? А что если я сейчас постучу, а его просто нет дома, а в дверях записка: уехал жить в другую галактику.       «Он перенервничал, — понимающе переглядывались мои пушистые толстопопые таракашки. — Может дать ему пинка? А может лучше пусть домой идет и ждет родителей? Так ведь оно спокойнее».       — Ну уж нет, умник, — ответил я последнему решительным шепотом и вошел в подъезд. Не было терпения ждать лифт и я взлетел на седьмой этаж по лестнице. Чуть переведя дух, поднял руку, чтобы постучать в дверь учителя, но та резко распахнулась. На пороге стоял Юнги в белой футболке и трениках, без очков, весь растрёпанный будто до этого несколько часов дергал себя за волосы от волнения.       — Поступил? — спросил он. Я мелко кивнул и расплылся в улыбке, не в состоянии сдерживать эмоции. — Поздравляю, проходи, — он взял меня за руку и втащил в свою прихожую.       — Спасибо, я не ожид… — я хотел поприбедняться, что мол не ожидал, что так легко сдам вступительные, но он захлопнул дверь и тут же прервал мои слова поцелуем.       «Видали че делается, я знал что будут целоваться, — громко вопил панда-провидец. — Оу, а вот об этом я не догадывался», — округлял он свои глазенки, когда наш с учителем поцелуй начал перерастать в неуклюжие, но очень горячие ласки.       — Вы же доводите всё начатое до конца, — напомнил я, когда чужие губы скользнули вниз по моей шее.       — М-м, — согласно промычал Мин, не отрываясь от поцелуев, попутно расстягивая узел моего галстука.       — А можете сказать что именно мы сейчас начали? А то у меня голова кругом и, кажется, я готов буквально на всё.       — Сейчас я хочу просто расцеловать тебя всего, если позволишь, — ответил он и, выпрямившись, заглянул в глаза. Прекрасные пальцы зависли в паре миллиметров от верхней пуговички моей рубашки.       — Хорошо, — я робко прикоснулся к его щеке. Небритый. Правда что ли нервничал, раз даже забыл побриться? — На «расцеловать» я согла… Я хочу этого… — чуть помедлил, а потом решился, — Юнги.       — Скажи еще раз, — попросил он, видимо осознав, что это был первый раз, когда я назвал его по имени. Лицо напротив озарилось красивейшей улыбкой на свете. — Только не прерывайся. Вырази чего ты хочешь в двух словах.       — А можно в трёх? — мои дурные панды валялись без чувств, но одна всё же подсказала, что в два слова мы не уложимся.       — Ладно, можно и в трёх, — еще шире улыбнулся мой учитель.       Я несколько секунд любовался им, не веря, что этот день наконец-то настал и теперь мы можем быть вместе. Да что там?! Мы уже вместе.       — Целуй меня, Юнги.