Вина

Это была небольшая спальная комната, что была едва освещена мягким фиолетовым светом бумажного фонаря, что стоял на комоде. Сам комод стоял рядом с двуспальной кроватью, на которой спал юноша. Он был бледным и худым. Если приглядеться, то можно заметить трепетание ресниц и едва поднимающуюся грудь. А если нет, то случайный свидетель подумал бы, что... Этот юноша был в коме или того хуже. Если оглядеться, то в спальне можно обнаружить два кресла-пуфика у кровати, а также капельницу. В одном из них сидел демон-обезьяна с тёмными мехом, что почти сливалась с темнотой комнаты, отблёскивая при свете фонаря. Мужчина склонился над кроватью, нечитаемо смотря на юношу и сжимая его забинтованную руку, проводя пальцем по костяшкам. Под его золотисто-красными глазами залегли тени, делая и без того бесстрашное, тёмное лицо, ещё мрачнее. И даже каким-то уставшим. Ухо демона дёрнулось, когда раздался тихий стук в дверь и спустя секунду она открылась, впуская свет в спальню лишь на мгновение, прежде чем она снова закроется. — Тебе нужно поспать, Мак, — тихо сказал вошедший, явно боясь как-то разбудить юношу. Это тоже был демон-обезьяна. Или каменная обезьяна с золотисто-рыжим мехом, что походил на солнце. Он встал рядом с теневой обезьяной, кладя руку на его плечо, сжимая. — Он все ещё не проснулся, Укун, — ответил другой немного хриплым от неиспользования голосом. Несмотря на всю грубость тона, было слышно что-то такое... Разбитое. Должно быть он уже достаточно долго не говорил. — Я знаю, Макак. Но персики бессмертия и лекарства с Небесного Царства должны помочь ему. Я в этом уверен, — попытался успокоить его Укун, немного потирая плечи Макак. — Да-да. Ты это говоришь уже как целый месяц. А сердцебиение МК всё ещё низкое, — шипит другой. Каменная обезьяна наблюдала, что заостренные уши другого немного опустились, хотя все ещё были настороже, вслушиваясь. Он тихо выдохнул. — Я знаю. Но тебе нужно поесть и поспать. С МК всё в порядке. Он просто... Спит, — уверяет его Сунь Укун, — я не прошу тебя совсем уйти. Тем более, я всё равно собирался заменить тебя, дабы приглядеть за ним. Или ты хочешь нарушить график? Макак ещё около минуты смотрел на спящее лицо юноши, не мигая и всё же кивнул, тихо вдыхая. — Хорошо. Но на несколько часов. Хвост рыжей обезьяны дёрнулся и он улыбнулся. — Конечно. Мы можешь позаниматься чем-нибудь здесь, когда ты отдохнёшь. Мужчина медленно кивнул и осторожно встал. Прежде чем отойти от кровати, он осторожно поцеловал тыльную сторону ладони юноши, после отпуская её. Сунь Укун наблюдал за этим, а после сел на освободившееся место, когда Макак ушёл. Он перевёл взгляд от двери на юношу. Его улыбка погасла и её заменило хмурое, печальное выражение. Мягко коснувшись руки другого, он сжимает её, будто боясь, что разобьют при неосторожности. Довольно трудно понять, о чём думала каменная обезьяна. На его глаза опустилась тень, а золотисто-красные глаза поблескивали каким-то странным светом. Однако Макак и сам МК с лёгкостью сказали бы, что он очень, очень беспокоится, однако не желал этого показывать. Что было неудивительно, если вы знали, кто такой Царь Обезьян. Особенно зная то, что произошло. И вновь по его вине, от чего в горле появлялся комок. Удивительно, как Макак ещё не убил его на месте, когда он появился со смертельно раненым юношей на руках на пороге их хижины. Сунь Укун принял бы это, даже если не мог умереть. Он действительно виноват в этом и изо всех сил пытался исправить это, ворвавшись вновь в Небесное Царство. Каменная обезьяна тихо выдохнула, закрыла глаза, касаясь своим лбом тыльной стороны руки МК. Он так любил его и Макака. Очень. Почти до одержимости, когда те в какой-либо опасности. Однако из-за него они оба пострадали. За что он очень ненавидит себя. Если бы не его бессмертие, то он бы сотню раз сбросился со скалы. Царь Обезьян ненавидел себя за то, что причиняет боль и смерть тем, кого любит. Иногда в его сознании закрадывалась мысль, что нужно просто закрыть возлюбленных на горе Плодов и Цветов от всей этой опасности. Однако он тут же выкидывал эту мысль, считая её абсолютно неправильной. Пусть Макак сейчас был... Одновременно и не живым, но и не мертвым. Нечто среднее. Однако это не волновало рыжую обезьяну. Ему было всё равно на иногда сильный запах грязи и холодной, остаточной магии ЛКД. Его Луна была с ним, рядом. И это самое главное. Их звезда тоже будет рядом с ними и он был готов буквально на всё, лишь бы это было так. Даже если придётся применить запретную магию воскрешения вновь. При всей той горечи мыслей, боли в сердце и вины, Сунь Укун знал, что МК жив. Он знал, что лекарства подействуют. И они уже действуют, но медленно. Юноша слабо шевельнул рукой, когда каменная обезьяна и Макак рассказывали ему историю, что произошло, пока он спал. Правда это произошло около недели назад. Однако это все равно был хороший знак, спустя целый месяц комы МК! Взгляд рыжей обезьяны немного смягчился, когда он представлял, как обнимается с ним и Макаком. Делятся едой, читают или смотрят что-то. Шалят вместе. Целуются. Прошло так много времени, когда они вместе делали это. Но они обязательно наверстают упущенное. В два, а то и в три раза. Однако Сунь Укун не перестанет извиняться перед ними, пытаясь загладить инцидент изо всех своих сил. Особенно, когда МК тоже обладает той же неуязвимостью как и он. Особенно когда Макак не подвержен смерти. Смерть не сможет забрать их друг у друга. Царь Обезьян приоткрывает глаза, чтобы взглянуть на лицо юноши. Его потрескавшиеся губы нежно коснулись тыльной стороны руки в мягком, любящем поцелуе. Но при этом несущим безмолвное извинение. Он не улыбался. Хотел, но не мог, ведь МК бы не увидел это. Однако он всё равно старался показывать, что он чувствует через сжатие руки и поцелуев. — Я знаю, что это ничто, но... — тихо прошептал Сунь Укун, позволяя теплому дыханию коснуться кожи другого, — прости меня. Пожалуйста. Прости. Он повторял слова очень тихо, почти едва шевеля губами, когда между словами он оставлял поцелуи на руке юноши. Его горло предательски сжималось, но он продолжал повторять это слово, будто какую-то молитву. Если бы его глаза не были бы открыты, то он бы увидел, как губы МК слабо зашевелились. А затем, спустя несколько дней, он медленно открыл глаза.