***
Осенние сумерки подкрадывались к Петербургу мягко, но стремительно. Начинал накрапывать мелкий нудный дождь. Асса, не таясь, поднялась на невысокое крыльцо, откинула капюшон и твердо постучала в крашеную синей краской дверь. Бурлюкало открыла почти сразу, словно у порога караулила. Улыбнулась, сверкнув маленькими белыми клыками и прищурив колдовские прозрачные глаза. −Здравствуй, Ася. Какими ветрами? −Здравствуй, Даша. – у Ассы улыбка вышла ничуть не хуже. – Попутными. Мне тут нашептали, что у тебя дорогие гости. −Дорогие, да. – лукаво усмехнулась чародейка. – А ты чаешь получить автограф? −Ага, прямо на себе. – отзеркаливать выражение лица Хозяйки Змей было легко и даже почти приятно. – Разговор у меня к ним. Сугубо дипломатический. Видишь, даже оружия нет. Глаза Дарьи разом стали холодными и острыми, как два осколка льда. Чародейка скользнула ледяным, хорошо ощутимым взглядом по всей фигуре Ассы. −Ты сама по себе оружие, Голос. – выговорила Бурлюкало, так и не пропуская нефилима внутрь. – Откуда мне знать, что ты не навредишь моим гостям, а заодно и моей репутации? От слова «репутация» Асса мысленно скривилась. Сама Дарья гордо именовала себя оплотом нейтралитета. Голос Петербурга про себя обзывала Хозяйку Змей флюгером. Куда ветер дунет – туда и она повернется. У них с Мелисовым, в общем и целом ровесников, были разные методы. Но у каждого по-своему эффективные. Позволившие обоим почтенным древностям дожить до Новейшей истории. −А что, моей репутации тебе мало? – склонила к плечу гладко причесанную русую голову Асса. – Или Голос Петербурга когда-нибудь поступал против своего слова? Бурлюкало поджала красивые полные губы. И сделала маленький шаг в сторону. Настолько крохотный, что переступавшая порог Асса коснулась щекой вздыбившихся над головой чародейки змей. Те шипели, разевали пасти, но кусаться не стали. −Второй этаж, первая дверь слева. – бросила Дарья, отворачиваясь. – Бирюза присмотрит. Асса кивнула. С самостоятельной юркой змейкой она была знакома давно. И отлично знала, как быстра и смертоносна эта малышка. Змея поднялась на хвосте и изогнулась в сторону лестницы. Леденева глубоко вдохнула и принялась подниматься по деревянным ступеням. Жилище чародейки казалось мрачным и каким-то не очень жилым, с облупившейся краской, выцветшей тканью на стенах и поскрипывающими полами. Асса Хозяйку Змей никогда и ни о чем не спрашивала. Дарья слишком любила пускать пыль в глаза. Прямой и по-своему честный Мелисов в этом выгодно от нее отличался. Нужная дверь оказалась нараспашку, и внутри гостью явно ждали. Асса хмыкнула, сообразив, что двое Высших наверняка почуяли ее еще на крыльце. Бирюза гибкой лентой вползла в полосу теплого желтого света и закачалась на хвосте, прикрыв глаза полупрозрачными пленочками. Ей здесь, очевидно, нравилось. Асса одним шагом преодолела порог и вежливо наклонила голову в нейтральном приветствии. −Добрый день, уважаемые. Я пришла с миром. −За это и ценим питерское гостеприимство. – мягко проговорил кудрявый на вид совсем молоденький парень, сидевший прямо на столе и беззаботно покачивающий ногой. – Какая, однако, честь. – без тени сарказма продолжил он, разглядывая Ассу по-человечески голубыми глазами. – Если мне не изменяет слух, сам Голос Петербурга. −Асса Леденева. – кивнула нефилим, переводя взгляд на суккуба. Та сидела в кресле, вальяжно закинув ногу на ногу. Глаза у нее были такими же голубыми, как и у инкуба. Они оба вообще были очень похожи между собой. И за людей их принять было бы просто. За очень красивых людей. Если бы от них обоих не тянуло хорошо ощутимым жаром. Асса страшным усилием удержала руку, привычно дернувшуюся к мечу, и едва слышно выдохнула. Чувства обострились до предела. Руна Ясновидения на правой кисти горела. Асса знала, чувствовала всей собой – эти двое не желают ей зла. Даже не пытаются пока никак воздействовать. Просто… Истинную сущность не спрячешь. −Так чем обязаны вашему визиту, госпожа Леденева? – звонко выговорила суккуб, улыбаясь шире. От улыбки на щеках у нее обозначились обаятельные ямочки. Голубые глаза сверкнули. Ассе сделалось жарко в куртке. Рубашка прилипла к спине. Проклятье, да ведь с ними рядом невозможно находиться. −Я пришла удостовериться, что гости Петербурга знакомы с нашими порядками. – ровно и спокойно выговорила Асса. – И что ваш… Концерт… Пройдет без всяких нежелательных эксцессов. Инкуб с суккубом переглянулись, обменявшись быстрыми легкими улыбками. Инкуб спрыгнул со стола, оказавшись немного ниже Ассы. Шагнул в конус золотистого света от зачарованной люстры, и стянутые в небрежный узел кудри сами вспыхнули золотом. Заиграла солнечными бликами голубизна глаз. −Мы ценим вашу заботу и вежливость, госпожа Леденева. – голос у инкуба стал ниже и вкрадчивее. – И готовы с ответственностью заявить – пока Институт Петербурга корректен по отношению к нам, мы белые и пушистые. Как он оказался рядом, Асса не поняла. В куртке было уже не просто жарко, а едва выносимо, словно у Леденевой вдруг поднялась температура. По виску скатилась капля пота. Сердце билось глухо и тяжело, отдаваясь гулкими ударами в голове и в животе. Блестящие уже совсем не человеческие глаза с вертикальным зрачком заглядывали прямо в душу. Инкуб медленно поднял руку и коснулся теплой ладонью щеки Ассы. Придвинулся еще ближе, словно поцеловать хотел. Полыхнуло так ослепительно, будто между нефилимом и инкубом сверхновая взорвалась. Асса отшатнулась, врезалась спиной в косяк и застыла, ошарашено моргая и с трудом соображая, что произошло. Перепугавшаяся Бирюза метнулась от этого света за дверь. Инкуба, будто взрывной волной, откинуло в другую сторону, хорошенько приложив о стену и вырвав сдавленный стон. Суккуб, вскрикнув что-то звонкое, пронзительное, птицей метнулась к нему. Обхватила ладонями кудрявую голову, торопливо зачастила что-то на незнакомом языке. Обернулась на Ассу, оскалив мелкие заострившиеся зубы. По комнате разнеслось почти звериное рычание. Рука Ассы метнулась к плечу, но ножен с мечом не было. Никакого оружия, кроме голоса, не было. И то, если суккуб бросится, она успеет разодрать нефилиму горло быстрее, чем Асса сумеет закончить хотя бы строфу. −Оля. – неожиданно твердо выговорил очухавшийся инкуб, опустив руку суккубу на плечо. – Не надо. Та мигом прекратила рычать и всмотрелась ему в лицо. Асса недоуменно моргнула. Эти двое сидели на полу в стороне от света люстры. И все равно казалось, что их накрывает хорошо заметным золотистым сиянием. Слишком знакомым и понятным. Как если бы… Они любили друг друга... −Она же… − в голосе суккуба все еще слышалось тигриное рычание, но инкуб покачал головой и крепко сжал ее пальцы. −Она ничего не сделала. – проговорил он, по стеночке поднимаясь на ноги и утягивая суккуба за собой. – Ее защитила руна. Асса только сейчас почувствовала, как пульсируют на груди сразу две руны – постоянная брака и вычерченная перед уходом руна-сердце. Разиэль побери, до чего же силен Высший инкуб, раз две руны его не только не развоплотили, но даже, кажется, не покалечили. −Голос Петербурга сказала – мы услышали. – выговорил инкуб, все еще не отпуская суккуба от себя и не делая больше попыток приблизиться к отлепившейся от косяка Ассе. – За то, что случилось сейчас, прошу прощения. – по полным красивым губам скользнула вдруг веселая улыбка. – Кстати, можно сказать, ваши чувства прошли проверку на прочность. Не каждая любовь способна противостоять нам. −Я принимаю извинения. – изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал, выговорила Асса. – И желаю вам хорошего концерта. Честь имею. Сматываться от этих двоих так поспешно было, пожалуй, не слишком к лицу Голосу Петербурга. Но Асса не желала ни секунды дольше находиться в этой комнате. От иных проявлений чар Высших не спасали даже руны. Инкуб покачал вслед нефилиму растрепанной головой и передернул плечами. Все-таки о стенку его приложило знатно. Даже штукатурка посыпалась. О, и трещина по кирпичам побежала. −Сбежала. – Оля улыбнулась сытой пантерой и растянулась на диване. – Аж пятки засверкали. Жень, ты зачем к ней вообще полез? Пожать плечами получилось, но позвоночник прострелило короткой вспышкой боли. Инкуб, зашипев, устроился на диване рядом, подставляясь под теплые мягкие ладони. −Признаться, не ожидал. – выговорил он, почти урча от осторожных, убирающих боль касаний. – Давно такого не встречал. На смену рукам пришли губы, горячо коснувшиеся загривка. Оля фыркнула ему в кудри и прошептала на ухо: −А как же мы? Инкуб прикрыл вспыхнувшие золотом глаза и улыбнулся. −А мы с тобой вечны.***
Вычерченная в спешке рамка портала выкинула не в собственной комнате, а во внутреннем дворе. Да еще и прямо в лужу. Асса ругнулась, поминая инкубов, суккубов и прочих разных чертей полосатых. Выводить вторую рамку она дальновидно не стала, справедливо опасаясь, что разлетевшийся к черту внутренний покой не позволит сосредоточиться, и портал откроется куда-нибудь в подвал. Пришлось топать по ступенькам через черный ход и темные по вечернему времени коридоры. За вторым же поворотом нелегкая вынесла навстречу Макса. Тот, в отличие от Ассы, успел и сам притормозить, и ее за плечи поймать. Подозрительно прищурился, разглядывая наставницу. −Война? Пожар? – лаконично осведомился Самосват, отмахиваясь от выбившихся из хвоста легких светлых прядей. – Нашествие? −Хуже. – буркнула Леденева, скидывая с себя руки воспитанника. – Ты все помнишь, Макс? До десяти утра из Института никого не выпускать. −Да, мам! Конечно, мам! – шутливо козырнул младший Голос и даже глаза от усердия вытаращил. – Максим Самосват на страже чести и порядочности нефилимов Петербурга. −Мелисов бы поспорил. – усмехнулась Асса, но воспитанника было не так просто смутить. −Так про чародеек разговора не было. – улыбнулся тот. Асса устало махнула рукой, обогнула Макса и почти бегом бросилась дальше. В ушах шумело, и голова казалась тяжелой, как чугунный котел. Ощущение лихорадочного бреда даже и не думало отпускать. Дверь она распахнула едва ли не пинком, насмерть перепугав неподвижно сидевшего в кресле у камина Кира. Тот обернулся к ней – темный силуэт на фоне пламени – но подняться не успел. Асса дрожащими от нетерпения пальцами расстегнула пуговицы, скинула с себя куртку, бросила ее где-то по пути и несколькими стремительными шагами пересекла комнату. Гордеев только удивленно охнул, когда Асса перекинула ногу через его бедра, усаживаясь сверху. Коротко вгляделась в изумленные темные в этом свете глаза. И приникла таким голодным поцелуем, словно они целый век не виделись. −Что там у вас случилось? – с трудом выговорил Кирилл, когда Асса ненадолго отстранилась и принялась расстегивать на себе рубашку. Мягкие отблески пламени легли на бледную кожу, приласкали черные линии руны парабатай справа и руны брака слева. Руна-сердце, полыхнув недавно так отчаянно, истаяла. Асса обхватила ледяными ладонями лицо Кирилла. −Ничего не случилось. – хрипло выговорила она. – И слава Разиэлю. Кир, демон побери, не тормози. Иначе я с тобой точно разведусь. Гордеев сверкнул глазами и подался вперед, обхватывая Ассу за талию и прижимая к себе. −Ты этим полвека угрожаешь. – севшим голосом выговорил он, касаясь губами линий руны у Ассы под ключицей и всем собой чувствуя, как отчаянно и торопливо бьется сердце жены. Тонкие пальцы Ассы вплелись ему в волосы. Леденева негромко счастливо засмеялась. Инкуб со своими чарами и правда мог чаровать, что угодно. Ее тянуло не к нему. Совсем не к нему.***
−Так-так-так… − ехидно выговорила темнота голосом Макса. – И куда мы на ночь глядя? Да еще и в таком виде. Артем вздрогнул и плотнее запахнулся в куртку. Демоны бы побрали Самосвата с его умением становиться невидимкой, а главное, поганой манерой оказываться там, где его совсем не ждут. −Тёма. – ласково промурлыкал Голос, вышагивая из глубокой ниши с удобным подоконником и небрежно прикрывая широкими плечами вожделенную дверь. – Ночью спать надо, а не по коридорам шастать. К тому же… Глаза у Макса светились в темноте, как у кошки. Наверняка, начертил себе руну и отлично видит и Тёмины художественно драные джинсы, и подведенные глаза, и серьги в ушах, и тщательно уложенные длинные волосы. Хорошо, сквозь куртку посмотреть не может. Майка-сетка, на которую была накинута леопардовой расцветки рубашка, Самосвата бы, скорее всего, очень развеселила. −Ну ты как на свидание. – фыркнул Макс и скрестил на груди руки, подпирая плечом косяк. – Или… Нет, дай-ка угадаю. Запретный плод сладок, да, Тём? Артем молчал, уткнувшись взглядом в мыски своих ботинок. Макс мог упражняться в остроумии хоть до утра. Впрочем, и самому Артему спешить уже больше было некуда. Правая рука и воспитанник Ассы Иосифовны из Института его не выпустит. Зато посмеется вдоволь. −Ангел Разиэль, что за молодежь нынче пошла. – продолжал картинно разоряться Самосват. – Никакого почтения к правилам. Никакого послушания. Одни развлечения на уме. Тёма крепче сжал губы, чтобы не брякнуть чего-нибудь в ответ. Например, что для разменявшего сотню лет нефилима, Макс неплохо сохранился. Артем так увлекся мысленными ответами оппоненту, что едва не прозевал заданный уже совсем другим тоном вопрос: −Что, так хочется? Артем вскинул на Макса глаза. Кивнул, прикусив губу. Самосват тяжело вздохнул и покачал блондинистой головой. −Ладно, топай. И не смотри на меня так. Был я на их сборище в свое время. Оно того и правда стоит. Артем недоуменно хлопнул глазами и спросил первое, что пришло на ум: −А если Асса Иосифовна узнает? Все-таки Кир Борисыча он боялся куда меньше, чем его супругу – Голос Петербурга. Самосват негромко усмехнулся и отошел от двери. −Ей не до тебя. Топай давай. Закрыв за вылетевшим наружу нефилимом дверь, Макс с улыбкой покачал головой, забрался обратно на подоконник и разблокировал телефон. Алиска, хоть и была дочерью мага, но человеческую технику просто обожала. Да и секстинг освоила задолго до изобретения этого слова.***
Все-таки этому не подходило ни безликое «концерт», ни снисходительное «сборище». Вырвавшемуся из Института Артему казалось, что он угодил прямиком в какой-то другой мир. Играющий всеми цветами, сияющий и искристый, как дорогое шампанское. Раскаленный воздух обжигал легкие, голова кружилась и становилась легкой-легкой, такой блаженно-пустой. Зато в груди было тесно. Это чувство хотелось выкричать, и Артем, наверно, кричал, но не слышал своего голоса. Все люди вокруг него были точно такими же. Только двое на сцене – совсем иными. Они не были людьми, Артем это помнил. Чувствовал и то, что его жрут. Нет, не так. Жрали обычные мелкие инкубы и суккубы. Но не эти. Они с улыбкой забирали то, что все пришедшие сами хотели им отдать. Пробившийся к самому ограждению у сцены Артем отлично видел, как блестят глаза у суккуба, как вроде бы невзначай, но так немыслимо горячо облизывается инкуб. Как звенят и вибрируют их голоса, переплетаясь между собой, как оттеняет их музыка. Разиэль, какие же они были невозможно красивые. Не поймешь даже, кто больше – он или она. Наверно, все-таки оба вместе. Хвала ангелам, что на сцене они почти не отходили друг от друга, цельные, изумительно гармоничные и совершенно прекрасные. Иначе точно пришлось бы зарабатывать косоглазие, пытаясь уследить за обоими разом. Артем вздрогнул всем телом, поймав взгляд инкуба и осознав, что тот его тоже видит. Сияющие золотом, обведенные темной подводкой глаза прищурились, и Артем вдруг понял, что инкуб улыбается. Ему, сумеречному охотнику. Встрепанному, взмокшему, взбудораженному до предела. Улыбается так, словно здесь никого больше нет. Словно они только вдвоем, и вот-вот произойдет что-то… По щеке инкуба скользнула узкая женская ладонь, и тот отвел взгляд. Но чары не рассеялись. Напротив, стало только жарче. Артем с трудом облизал пересохшие губы. Сердце пропустило удар и опять понеслось вскачь. Разиэль, только бы не закончиться прямо здесь, у этой сцены. У ног этих двоих невозможных созданий. Артем опустил руки на ограждение и крепче сжал толстые прутья. Стоять так оказалось немного легче. Если бы только вибрация музыки не передавалась металлу, а через него не пробиралась прямо в кости и глубже – в самую душу. Наверно, он все-таки отдал им больше, чем следовало, выпав ненадолго из реальности. Потому что очнулся уже совсем в другом месте. За окном небольшой комнаты хлестал ночной петербургский дождь, а с потолка мягко светила колдовским золотистым светом люстра. Горячая широкая ладонь почти невесомо погладила по щеке. Потом, словно осмелев, прижалась крепче. Или это Артем подался навстречу прикосновению? Золотые глаза с вертикальным зрачком оказались совсем рядом. Губы обожгло дыханием. −Как тебя зовут? – шепот пробрал мурашками вдоль спины, не оставив ни малейшего шанса промолчать. −Артем. Инкуб улыбнулся и словно засиял изнутри мягким теплым светом. Прижался теплыми полураскрытыми губами к щеке Артема и в кожу ему прошептал: −А меня Женя. Узкие проворные ладони погладили Артема по спине, и тот запоздало осознал, что куртка вместе с рубашкой неизвестно где, а на нем одна лишь сеточка. −Оля. – шепнули над ухом женским голосом. – Не бойся нас, Тёма. Мы не кусаемся. И тут же, опровергая свои слова, суккуб прикусила Артема за ухо. Прошлась горячим юрким языком по завитку раковины, поиграла с колечком сережки. Артем не успел сориентироваться, как инкуб чуть повернул голову, целуя нефилима уже не в щеку, а в губы. Поцелуй выгнал из головы остатки связных мыслей. Горячие умелые губы вроде бы ни к чему не принуждали. Но и шанса отстраниться не давали. Артем, невнятно простонав, приоткрыл рот, впуская чужой язык. Как они втроем оказались на широкой кровати, Артем не отследил. Куда подевалась одежда, тоже не понял. Впрочем, сеточка суккубу неожиданно понравилась. Артем выгнулся дугой, когда острые ногти Оли проскользнули в крупные ячейки и прошлись по соскам. Суккуб наклонялась над ним – невысокая гибкая, будто состоящая из одних мышц, как пантера. Глаза у нее тоже прорезал вертикальный зрачок, а радужка стала лазурной, как небо в погожий день. Короткие темно-бордовые волосы падали Оле на лицо, острое, хищное, красивое. Артем с готовностью поймал ее полные отдающие вишней губы, скользнул ладонями по крутому изгибу талии. Суккуб улыбнулась ему в рот, усаживаясь Артему на бедра. Игриво укусила напоследок за нижнюю губу и отстранилась, выпрямляясь и приподнимаясь. Артем перекатил голову и встретился глазами с удобно устроившимся рядом инкубом. Тот весело подмигнул Артему и улыбнулся довольно, как сытый кот. Коротко кивнул в сторону Оли. Артем повернулся к ней. Суккуб улыбнулась ему так же хитро и весело, как ее собрат, и одним плавным слитным движением насадилась до упора. Артем запрокинул голову и сдавленно застонал. А она, серебристо рассмеявшись, задвигалась, легко скользя ногтями ему по животу. В голове давно и прочно поселился какой-то не то горячий, не то горячечный туман. А в груди плотный, не дающий даже застонать толком комок. Артем что бы сил вцепился в простыню, чувствуя, как трещит под пальцами ткань. Отвести глаза от широко улыбающейся Оли было выше его сил. Зато телу, кажется, совершенно не требовалось участие головы. Бедра сами собой двинулись ей навстречу. Ладони легли на крепкие напряженные бедра, сжимая так, что у женщины-человека точно остались бы синяки. Суккуб же одобрительно кивнула и как-то так хитро повела бедрами, что Артем подавился вскриком от прострелившего наслаждения. Движение инкуба сбоку он заметил краем глаза и повернул голову. Женя по-прежнему улыбался и словно бы… Любовался? Интересно, Олей или ими обоими? Додумывать эту мысль Артем не стал. Чуткие бережные пальцы коснулись его головы. Перебрали длинные выкрашенные в светлый волосы. Отвели прилипшие к мокрому лбу прядки. Инкуб устроился рядом, коснулся губами проступившей у Артема на шее жилы. Прошелся цепочкой коротких крепких поцелуев. Прикусил стык плеча и шеи, там, где начиналась черная линия руны уклонения. Деловито скользнул языком по ключице. Тщательно обвел хитрые линии руны Предвидения. Артем прикусил губу, разрываясь между этими ощущениями и совершенно теряясь в них. −Тёма. – ласково прошептал на ухо инкуб. – Не уплывай. И укусил за шею уже сильнее, чем прежде, на грани с болью. Артем вскрикнул, подался всем телом вперед и вверх, отрываясь спиной от смятой постели и поднимая над собой Олю. Та удивленно ахнула, сдавленно рассмеялась и впервые коротко застонала, сжимая Артема в себе так крепко и горячо, что тот сам едва не кончил. От самого края удовольствия оттащил прошептавший что-то на незнакомом языке инкуб. Артем обиженно застонал, морща лоб и закусывая губы. Это было почти больно. На глаза невольно навернулись слезы. −Тише-тише. – мягко прошептала на ухо соскользнувшая с него и устроившаяся рядом Оля. – Ничего еще не кончилось. Чьи-то пальцы прошлись по волосам. Огладили лицо, обвели горящие искусанные губы. Артем с трудом перевел дыхание и тут же поймал запах чего-то, едва уловимо отдающего травами. В поле зрения возник Женя. Свет люстры превращал его пышные недлинные кудри в одно сплошное сияющее облако. −Потерпи. – с улыбкой приказал он Артему таким тоном, что захотелось сделать все, что угодно, лишь бы только не разочаровывать это прекрасное создание. Сыто потянувшаяся Оля погладила Артема по шее, вплела пальцы ему в волосы и снова поцеловала. Утонувший в этом долгом тягучем поцелуе нефилим не сразу обратил внимание, как уверенные теплые руки разводят ему колени, мучительно медленно скользят по внутренней стороне бедер. Смазанные маслом пальцы коснулись тугого кольца входа. Суккуб разорвала поцелуй и прошептала, водя пальцем по тяжело вздымающейся груди Артема: −Красивая майка. Я тоже такую хочу. −За-би-рай… − через силу выдохнул Артем, стискивая зубы от непривычного ощущения еще даже не проникновения, а его предчувствия. −Я смотрю, мы не только ее у тебя заберем. – хихикнула Оля и тут же с восторгом поделилась. – Ты такой вкусный. Такой красивый. Нефилимы все такие? Артем не ответил, зажмурившись почти до слез, когда один палец все-таки преодолел сопротивление непривычных к такому мышц. −Тише-тише. – зашептала Оля. – Расслабься. Артем и хотел бы ей ответить, но пережатое спазмом горло предало. Он всего себя ощущал туго натянутой, звенящей от напряжения струной. Это было везде. В намертво вцепившихся в простыню руках, слегка выгнутой вверх спине, каменно-твердом, истекающем смазкой члене, на который словно тугое кольцо насадили, никак не давая кончить. Инкуб с суккубом быстро переглянулись, и Оля, сжалившись, накрыла узкой ладонью обнажившуюся багровую головку. Прошлась по увитому венами стволу. Артем коротко облегченно не застонал даже, а скуляще выдохнул, слегка расслабляясь. И впуская в себя второй скользкий от масла палец. Дальше дело пошло легче. Или Артем просто окончательно потерялся в происходящем. Оля, шепча на ухо что-то непонятное, с трудом пробивающееся сквозь шум крови, скользила беспорядочными поцелуями ему по лицу, шее, груди. Женя, напротив, никуда не спешил и помалкивал, осторожно не то растягивая, не то растирая тугие мышцы. Сколько времени так прошло, Артем не понял. Распахнул глаза, когда пальцы выскользнули из раскрытого, достаточно растянутого входа и сменились крупной гладкой горячей плотью. Свет люстры бил в глаза, но лицо Жени, с изящными точеными чертами античной статуи Артем почему-то сумел рассмотреть и запомнить, словно эту картину под веками выжгло. Женя, наклонившийся вперед и опершийся рукой о кровать, входил аккуратно, очень медленно, то и дело замирая и давая привыкнуть. Такой же невысокий, как и Оля, он тоже будто состоял из одних тугих мышц и гладкой мягкой кожи. И тоже напоминал какое-то грациозное хищное животное. Артем тряхнул головой и сам подался бедрами ему навстречу, рыкнув от короткой вспышки боли, тут же сменившейся незнакомым, но странно-приятным чувством растянутости и наполненности. −Какой нетерпеливый. – фыркнула над головой Оля то ли насмешливо, то ли одобрительно. −Нефилим. – Женя выговорил это нежно, точно само слово объясняло вообще все на свете. И, наконец, двинул бедрами сильнее и резче. Артем прогнулся в спине, всем собой принимая это движение и шумно выдыхая. Женя прошептал что-то негромко и согнул опорную руку, накрывая Артема собой, прижимая, наконец, разрывающийся от напряжения член. Поймать нужный ритм удалось до удивительного легко, словно они не первый раз трахались такой компанией. Артем выгибался под неожиданно крепко придавившим его горячим крепким телом инкуба, стонал куда-то ему в плечо, скользил ладонями по поджарым бокам, сжимал узкую талию, вел короткими ногтями по широкой мускулистой спине. Мягкие пышные волосы щекотали Артему лицо и пахли какими-то незнакомыми травами. Краем глаза нефилим увидел томно разлегшуюся рядом Олю. Суккуб сверкала глазами и то и дело облизывалась. Ей, кажется, было очень вкусно. Ощущение сдавившего член кольца вдруг пропало, и Артем поймал себя на том самом краешке, отделяющем от темной, но ужасно притягательной бездны. Шепот инкуба искрами скользнул по раскаленной ставшей ужасно чувствительной коже: −Вот теперь можно. Оргазм ударил, кажется, по всем нервам сразу, отключая слух, зрение и ощущение в пространстве. Артем захлебнулся долгим вибрирующим стоном, прогибаясь в спине и запрокидывая голову. Шеи коснулись чьи-то губы, оставляя засос. И сознание все-таки выключилось.***
Глаза Артем открыл от защекотавшего веки солнечного луча. Удивленно нахмурился. В комнате было пусто и прохладно, но ему под теплым одеялом ничуть не холодно. От чистого постельного белья пахло свежестью и, едва уловимо, незнакомыми горьковатыми травами. Нефилим сел в кровати, поморщившись мимоходом от тянущего ощущения в заднице. Волосы теплой пышной волной упали на плечи. Запекло свежий засос на шее. На тумбочке в изголовье лежала аккуратно свернутая одежда – куртка, штаны, рубашка. Майки-сеточки не было. Зато поверх рубашки поблескивали серебряные кольца-серьги. Артем протянул руку и взял одно в руку. На серебряном ободе качнулось белое крылышко.