***
Ярость, сменившаяся торжеством. Последний удар отбросил Итадори к стене. Подросток сполз вниз, скорчился, кашлянул кровью и затих. Это однозначный нокаут. Он больше не встанет. – Как жаль, – тихо протянул Чосо, подходя ближе к поверженному противнику. – Так ты ещё дышишь? Под ногами растекалась вода из прорвавшейся в ходе драки трубы. Маленькие потоки воды объединялись, становились озерцами, мешались с кровью Юджи. Чосо тяжело вздохнул, посмотрел на врага сверху вниз самым презрительным взглядом, который только мог отвесить, и ядовито выплюнул, разворачиваясь: – Когда попадёшь на другую сторону, убедись, что попросил прощения у моих братьев. Внезапное предчувствие заставило Чосо похолодеть изнутри. В тот момент в его подсознании появилось воспоминание... которого никогда не было. Паника.***
Принятие. – Дело не в том, хочу ли я вернуться в техникум или нет, – Дальше Юджи стал что-то бурчать себе под нос, что именно – Чосо не расслышал. – Кроме того... Я убил слишком много людей. Я больше не могу остаться со всеми. Этот ответ тебя устраивает? – бросил он через плечо. В голосе читалось отчаяние. Повисло тяжёлое, давящее молчание. – В конце концов... Я ведь и братьев твоих убил, – тихо сказал Юджи, не совсем понимая, какую реакцию можно ждать от этого чудика. – Всё в порядке, – неожиданно спокойно ответил Чосо. – Это просто недоразумение. Будь на моём месте братья, они бы ответили так же. Вопрос не в том, прощу я тебя или нет... Юджи поднялся со ступеней лестницы, на которой сидел. Шаркающими шагами спустился вниз, обернулся и посмотрел Чосо прямо в глаза. – Ладно. Пойдём и уничтожим столько проклятий, сколько сможем. – Охотно, – поддакнул старший, догоняя Итадори.***
Страх. – Сверхновая. Шипастый шарик, состоящий из крови, разорвался багровыми осколками, как кассетный снаряд. Светловолосый шаман грохнулся оземь, раненный, корчась от распространяющегося по венам яда. Чосо в душе уже считал себя победителем, ведь раны противника были довольно серьёзны, если не смертельны. Хотя с учётом яда, наверное, второе. Но его торжество испарилось вмиг, как только он почувствовал за спиной гнетущее давление. Тот шаман, который пришёл по душу Юджи. Оккоцу, кажется? О чëрт. Похоже, братишке не удалось убежать. Не успел Чосо обернуться, как получил приличной силы удар кулаком прямо в лицо и упал на асфальт, начиная понемногу терять сознание. Вот и всё. Им обоим конец. Сбоку раздался голос Оккоцу, который обратился к светловолосому шаману: – Кажется, ты попал в передрягу, Наоя, – в ответ послышалось лишь бульканье. – Давай сделаем так. Я исцелю тебя своей обратной проклятой техникой, а взамен... Ты сообщишь начальству, что Итадори мëртв. Идёт? Что-то тут не так. Дальше всё было как в потёмках. Когда Чосо хватило сил подняться, этот Наоя уже скрылся, а позади Оккоцу появились очертания... проклятия. Что, черт возьми, происходит? Причём шаман без колебания вверил тело Итадори этому существу и собрался было уходить, но Чосо неожиданно вскочил на ноги и приготовился сражаться, будто в нём открылось второе дыхание. –Слышь, куда ты потащил моего брата? – крикнул он. Чосо, конечно, понимал, что не выиграет в стычке, и если обратная техника способна лечить раны, то ,скорее всего, может вывести и яд. – Брата? Прости, не знал, – Оккоцу показал ладони в знак того, что не собирается причинять обоим вред. – Я не буду делать с Итадори ничего плохого, поверь. Это всё было разыграно для виду, чтобы избавиться от связующего контракта на убийство. Я исцелил его обратной проклятой техникой и теперь ищу укрытие, чтобы подождать, пока он очнётся. Он жив, но пока без сознания. Можешь подойти и проверить. – Что это за штука? – Это Рика-тян. Она полностью меня слушается, поэтому можешь не бояться. Не хочешь пойти с нами? Вместо ответа Чосо торопливыми широкими шагами направился следом за шаманом и проклятием, поглядывая временами на младшего брата, грязного и в крови, зато живого.***
Ликование. – Всё это конечно классно, – сказала Маки, поправляя очки и указывая взглядом на Чосо. – Но кто этот парень? Все затихли. – На данный момент, – тихо начал Итадори, –можете считать, что он мой старший брат. Осознание грянуло, как гром и молния среди ясного дня. Чосо аж вскрикнул от потрясения – Юджи... назвал его братом. Просто немыслимо.***
Доверие. В шумном обществе собравшихся шаманов Чосо было немного некомфортно. Слишком уж их много. Слишком уж они шумные. – Юджи! –позвал он, заметив знакомую персиковую макушку в толпе. Итадори обернулся, помахал рукой и поспешил к нему. – Держи, это тебе. – Что это? – Записи исследований души, котрые Цукумо оставила вместе с обратной стороной печати. Я подумал, вдруг тебе пригодятся. – Спасибо, – Юджи грустно улыбнулся. – Не переживай, всё хорошо. – Я не о том... Я о братьях думал, – Итадори понурил голову, но когда он поднял взгляд, то заметил на лице Чосо улыбку. Почти незаметную, но такую добрую, что на душе стало вмиг очень спокойно. – Не расстраивайся. Пока они могут жить в тебе, этого достаточно. – Чосо... – Да? – Можно мне тебя обнять? В этот момент Чосо подавился воздухом от неожиданности, брови удивлённо скользнули вверх, и старший непроизвольно кивнул. Юджи стиснул старшего в объятиях тёплыми, крепкими руками. Чосо не знал, куда деть свои, поэтому пристроил их на спину младшему. Пара мгновений по ощущениям тянулись как мёд. Итадори похлопал старшего по спине и отстранился. – Ладно, я пошёл! Надо бы уже вызволять Годжо-сенсея. – Ага, – коротко ответил Чосо, но в душе у него всё пело от восторга, что Юджи принял его как брата.***
Радость. – Короче говоря, судить тебя и тем более казнить никто не собирается, – подытожил Годжо. – Скорее всего, тебе дадут испытательный срок после собеседования, но примут в техникум. Поучишься год-другой для корочки, а там уж решим, что с тобой делать. – Мне кажется, если бы меня собирались казнить, я бы был уже мёртв? – спросил Чосо. – Хах, а ты за словом в карман не лезешь... – Неужели Вы не держите на меня зла? Я ведь повиновался Кендзяку, убивал людей в Сибуе... –Ты ведь сам сказал, что тебя нагло использовали, – усмехнулся Годжо. – Эм... Можно вопросик? –внезапно дал о себе знать молчавший до этого Итадори. – Тогда зачем мы здесь? – Нужно увидеть кое-кого. Но ты подождëшь за дверью, Итадори. Дверь захлопнулась. Запах больничной палаты навевал тоску. Стены слепили белизной, и от этого в груди поднялось непонятное, тревожное чувство. На койке сидел человек средних лет в тёмных очках и...делал игрушку, потыкивая в неё иглой. На тумбочке и на подоконнике рядом были аккуратно рассажены плюшевые фигурки побольше и поменьше. Неожиданно, что сказать. – Сатору, ты опять опоздал. На этот раз на три минуты, – не отрываясь от работы, сказал мужчина. – Ну так три минуты – это не так существенно, – почесал затылок Годжо, а затем наклонился к Чосо. – Это Яга Масамичи, наш директор. Упомянутый, видимо, услышал последнюю фразу и поднял взгляд на пришедших, поудобнее подпирая подбородок рукой. – Зачем ты пришёл? Годжо удивлённо показал на себя пальцем. – Не ты, Сатору. Парень, для чего ты пришёл на собеседование? Взгляды пересеклись. – Я хочу поступить в техникум. – Причина? – А она нужна? Повисло молчание. Сбоку раздался сдавленный смешок Годжо: –Зря ты это сказал... Одна из плюшевых игрушек внезапно ожила и бросилась на старшего из Картин смерти. – То есть ты хочешь сказать, что можно стать шаманом и рисковать собой без причины? Это оскорбительно, знаешь ли. Я не отзову проклятый труп, пока ты не дашь внятный ответ. – Ладно, причина есть! – вскрикнул Чосо, отбиваясь от странной игрушки врукопашную. – Валяй. – Я хочу быть примером для младшего брата! Если я пойду по правильному пути, то Юджи может последовать за мной, хотя он и без меня хорош. На моих руках чужая кровь, и я хочу загладить свою вину не только перед самим собой, но и перед ним, чтобы он мог гордиться мной! Я хочу жить без сожалений и чувства вины! Воцарилась тишина. Проклятая игрушка вывернулась из рук Чосо, напоследок наподдав ногами в ему щëку, шлëпнулась на пол и затем уселась рядом с создателем. – Ты странный, конечно. Но ты принят, добро пожаловать, – ухмыльнулся Яга. – Итадори на своём собеседовании сказал нечто похожее на твою последнюю фразу. Забавно. – Спасибо. – На самом деле, ты должен быть благодарен тем, кто за тебя поручился. Не только Юджи. Например, Цукумо. Она настаивала, чтобы тебе нашли достойное применение. – Она жива? Я не видел её после битвы с Кендзяку в святилище, – удивился Чосо. – Да. Опять отправилась колесить по миру, но это уже не моя проблема. – Она попросила стрельнуть у тебя номерок, – шепнул Годжо. – Сатору! – приструнил его директор. – Займись лучше делом, покажи ему общежитие и техникум. Итадори ждал за дверью с верностью истинного пса и мгновенно приободрился, когда учитель и брат вышли из палаты. – Ну как?– спросил он, поднимаясь со скамейки, на которой сидел. – Меня приняли в техникум, представляешь? – У тебя сейчас было собеседование с директором? – Как ты понял? – У тебя на щеке синяк... Итадори засмеялся: – Годжо-сенсей, а Яга-сан всех абитуриентов колотит? Годжо шутку оценил, загоготал, как гусь, и направился к выходу на улицу.***
Умиротворение. Жизнь возвращалась на круги своя, в мерное, спокойное русло. Ну, почти. – Чосо, Чосо! Открой дверь, пожалуйста, я забыл полотенце! Дверной замок щëлкнул, Юджи завалился в ванную в поисках своего любимого махрового полотенца с тигрятами и застыл. – Что случилось? – спросил старший и, заметив реакцию брата в отражении в зеркале, перед которым стоял, тоже замер с расчёской в руке. – Офигеть... Да у тебя волосы длиннее, чем у Кугисаки! Можно потрогать? – Можно. Но пока они немного сырые, – усмехнулся Чосо. Он позволял брату любые ребячества, если те делали его счастливее. Волосы у старшего оказались не жёсткими, как предполагал Итадори, а очень приятными на ощупь, даже шелковистыми, что-ли? Чёрные пряди спускались до плеч, обрамляли шею, а на концах забавно топорщились в разные стороны, как наэлектризованные. – А как ты их заплетаешь? – Не поверишь. Руками, – усмехнулся Чосо, вращательным движением образуя пучок на макушке и охватывая его резинкой. То же действие он проделал ещё раз, и вот его прическая уже приняла привычный глазу вид. – Готово. – Погнали на тренировку? – Да, братишка.***
Удивление. Юджи лежал в кровати и листал ленту в соцсети, когда к нему постучали. Подросток надел тапочки и помчался открывать. За дверью стоял старшой в широченной пижаме. Чосо разрешили поселиться в общежитии, и это значило, что чисто теоретически его приравняли к студентам техникума, вместе с которыми он ходил на миссии и на тренировки. Всё ещё непривычно было видеть его в мешковатой домашней одежде, да и смотрелась на нëм она абсолютно нелепо: казалось, что старший пытался надеть на себя танковый чехол. – Чосо? Что случилось? – спросил Итадори, уловив во взгляде старшего толику тревоги. – Отодвинь шторы, Юджи. Там на улице всё странное и белое. В душе Итадори уже предчувствовал что-то неладное, но когда он отдернул шторы, и перед его глазами предстал холодный белоснежный двор, подросток радостно ахнул: – Снег выпал! Зима в этом году была абсолютно паршивая: сейчас была середина января, и предыдущие полтора месяца за окном можно было увидеть только дождь и грязь, потому что температура не опускалась ниже нуля. – Снег? – Ага! Помнишь, я рассказывал? Накинь мою толстовку, которая в шкафу висит, и дуй за мной на улицу, будет весело! – ответил Итадори, надевая свитер и впопыхах просовывая голову в рукав, а не в горловину. Чосо послушно проследовал за братом во внутренний двор, куда выходили окна общежития техникума. Это было невероятно. Снег, как назвал его Юджи, был везде: на крышах, под ногами, на обнажённых ветвях деревьев. Он сыпался с неба, и всё, на что падал взгляд старшего из Картин смерти, было белым. Внезапно что-то стукнулись о его плечо, и Юджи сбоку буквально взорвался хохотом. – Ты... Кинул в меня снегом? – поинтересовался Чосо, в душе не понимая, что к чему. – Да! Давай играть в снежки? Ты лепишь из снега шарик и кидаешь в меня, а я в тебя! – Точно так же, как ты только что сделал? –Ага! Чосо нагнулся, зачерпнул в ладони горсть снега и чуть не выронил его от неожиданности, потому что тот оказался очень холодным – настолько, что обжигало пальцы. Пока брюнет лепил шарик, Итадори успел уже дважды попасть в него. Чосо замахнулся, швырнул снежок в младшего брата и попал ему в правое плечо. – Отличный бросок! –похвалил Юджи, как-то странно улыбаясь. – А теперь берегись! Снежный шарик прилетел Чосо прямо в бок. – Ах вот ты как. Ну держись, Юджи, я вошёл во вкус! Так началось первое за всю зиму снежное побоище. А если без шуток, то следующий же снежок прилетел старшему прямо в макушку, и тот стал отряхивать голову, чем опять рассмешил младшего. Где-то сбоку хлопнула дверь. – Какого чёрта вы тут шумите? – сонно зашипел Фушигуро, выходя на крыльцо. – Мы тебя разбудили? Ну, извини, – Итадори снова хитро улыбнулся, пряча готовый снежок за спиной. – Лови, Фушигуро! Итадори промазал. Снежок улетел в скат крыши над головой Мегуми. Тот закатил глаза, но как только снег, сползший с кровли от удара снежком, попал ему за шиворот, Фушигуро издал странный звук, граничащий с визгом, и принялся крутиться на месте, судорожно пытаясь вытряхнуть холодные комья из-под одежды. Братья дружно расхохотались, смотря за его потугами. Справа послышался смех наблюдавшей за ними Нобары, который больше напоминал со стороны крик чайки. Фушигуро от обиды спустился во двор, скатал снежок и с меткостью истинного снайпера попал Итадори прямо в лоб. Когда Кугисаки уже готова была лопнуть со смеху, Мегуми закинул снежный шарик и ей в плечо, чтоб неповадно было. – Эй! Я тебе сейчас покажу! – взвизгнула девушка и решила отомстить, но её снежок прилетел бедняге Итадори в незащищённый затылок, и пошла жара. Вот это уже больше похоже на снежное побоище.***
Забота. – А я говорила ему не ходить без шапки! – причитала Кугисаки, роясь в обширной спортивной сумке, которую приволокла из своей комнаты. – Он бы ещё в одной пижаме по улице в мороз походил, и получил бы не только жар и отит, но и что похуже! Итадори лежал в кровати у себя в комнате, как на смертном одре, и смотрел, как вокруг него суетятся друзья: Нобара искала среди своих вещей лекарства, взятые из дома, Чосо просто не находил себе места, один лишь Фушигуро делал вид, что ему всё равно, крутясь туда-сюда на кресле с колëсиками. – Что с ним? – тихо осведомился Чосо, который на самом деле вообще не знал, что люди могут болеть. Фушигуро перестал крутиться на кресле и с совершенно серьёзным выражением лица ответил: – Он умирает, –после чего сложился пополам от смачного подзатыльника Кугисаки. – Не пугай его, дурень! –вскипела девушка, после чего обратилась к Чосо. – Нормально всё будет, этот лопух просто застудил себе уши и что-то ещё. Недельку дома поваляется и будет как новенький. Жаропонижающее я нашла, а вот антибиотиков и капель ушных у меня нет, придётся в аптеку переть. Фушигуро, ну-ка метнись кабанчиком туда. – А что я-то? – Я. Сказала. Пришлось повиноваться и отдать дань матриархату. Спорить с разозлённой Нобарой всё равно что бросаться под танк – убьёт к чертям собачьим. – А ты сгоняй на кухню, сделай ему чаю горячего, таблетку на тумбочке оставлю, –обратилась девушка к Чосо. – А я пойду сериал досматривать и спать. Устала, сил моих нет... – Спасибо, Кугисаки, – тихо промычал Итадори с кровати. – Вот дурень-то, а? – усмехнулась Нобара и удалилась. Чосо поспешил на общую кухню. Итадори кутался в одеяло, пытаясь побороть неприятное чувство озноба и ломоты во всём теле. Мокрые от пота волосы на лбу неприятно липли к коже, Юджи вздохнул и отодвинул их, после чего повернулся на бок, обнимая подушку. Глаза слипались, и парню жутко хотелось спать. Жизнь с температурой тридцать восемь – вообще не сахар. Его чуткий сон потревожил слабый толчок в плечо. Затем второй, более ощутимый. – Юджи. Юджи. Вставай, – пытался разбудить его старшой. Итадори нехотя поднялся, проглотил таблетку и стал пить горячий чай, пока Чосо выпытывал, как он себя чувствует. – Таблетки работают не сразу. Должно пройти какое-то время, прежде чем подействует, – ответил Юджи. – Вот оно как... Чосо позволительно совершать такие ошибки. В конце концов, как можно знать всё о мире, в котором ты живёшь меньше полугода? Через полчаса вернулся Фушигуро, отдал лекарства с кислой миной и ушёл, пожелав спокойной ночи. А ещё через пятнадцать минут Юджи уже видел десятый сон в сладком болезненном бреду. Старший брат в течение часа охранял сон больного, но вскоре начал клевать носом и задремал, сидя на полу рядом с кроватью.***
Веселье. Март подходил к концу, и начало нового учебного года неумолимо приближалось. Как говорится, беда не приходит одна, поэтому как только Нобара увидела в ленте соцсетей красивые фотографии цветущей сакуры, она подняла на уши Фушигуро и Итадори, последний принялся тормошить старшего брата с предложением присоединиться, а тот был и не против. Таким образом они и оказались этим вечером в парке Уэно на созерцании ëзакуры. – Готов поспорить, Чосо, у тебя просто челюсть от удивления отвиснет! – воодушевлëнно крутился вокруг Юджи, когда они только подходили ко входу в парк. В итоге челюсти отвисли у всех четверых разом. Яркое море белых, нежно-жëлтых, сиреневых огней расплескалось везде, куда падал взгляд: нежные деревья сакуры были подсвечены бумажными фонариками и замысловатыми гирляндами. Их отражения покоились на глади воды в чёрном омуте огромного декоративного пруда. Легкий, едва ощутимый ветер срывал лепестки сакуры, и они, тихонько покачиваясь, опадали в воду, оставаясь на поверхности белой флотилией. Вдалеке возвышалась непоколебимая крыша синтоистского храма, подсвеченная замысловатой иллюминацией. Нобара со счастливым визгом помчалась осматриваться, и после прогулки по парку и длиннющей индивидуальной фотосессии, которую Кугисаки сама же себе и устроила, используя в качестве фотографа Юджи, вся компания устроилась у водоёма под раскидистой сакурой. – Итадори, я тебе руки откушу! –сокрушалась Нобара, рассматривая получившиеся снимки. – Что не так? – Почему часть фотографий смазана? А на этой вообще твой палец сбоку видно! – девушка казалась обиженной. – Я переделаю, –проникся сочувствием Итадори, заглатывая сëю рамен и смачно причмокивая. – Честное слово. – Ну уж нет! Тобой, конечно, манипулировать легче, – Нобара хихикнула. – Но Фушигуро поаккуратнее будет. – А что я-то? – недовольно скривился вышеупомянутый, которому не дали доесть якитори и уволокли фотографироваться. Чосо лежал на траве и рассматривал тёмные пятна-архипелаги ночного неба, просвечивающиеся среди белого моря цветов. Внезапно над его головой показалось лицо Юджи. – Ну, как тебе? –поинтересовался младший. – Тут... Очень красиво. Я прямо не ожидал. – Ага. – Не знаешь, сколько времени? – Половина четвёртого. Рассвет где-то через два с половиной часа. Юджи улёгся на траву рядом со старшим, тоже рассматривая небо и деревья. – Парни, я узнала, что неподалёку есть караоке! – неожиданно наклонилась над ними Нобара. – Совсем дёшево, говорят! Недовольный Фушигуро стоял рядом. Было заметно, что ему эта затея не по вкусу, но кто его спрашивал? Последующий час Кугисаки и Итадори надрывали глотки в караоке, Мегуми делал вид, что он не с ними, а Чосо прибывал, мягко говоря, в культурном шоке. Но следующее предложение Итадори и Кугисаки убило наповал. – А давайте пойдëм пешком до техникума? Фушигуро устало заскулил и стал противиться, но беднягу опять не послушали. В конечном итоге компания оказалась идущей где-то среди тихих, сонных домов в пригороде Токио. Заставленные велосипедами площадки навевали уныние, но почуявшие рассвет птицы начали щебетать о делах насущных, отгоняя тоску... – Юджи, что это? – внезапно остановился Чосо, указывая пальцем куда-то вбок. Итадори проследил за его взглядом... – Какой милый котик, – размяк юноша, подходя поближе к рыжему пушистику и протягивая к нему руки. – Иди сюда, шу - шу... – Котик? –недоумевал Чосо, глядя, как младший брат ласкает странное существо. – Ты что, котов никогда не видел? –спросил Фушигуро, но потом опомнился. – Точно... Ну, иди хоть погладь его. – Зачем? – Не знаю. Много кто так делает. Это приятно, – сказал Итадори через плечо. Чосо присел на корточки рядом с братом и принялся внимательно рассматривать животное: округлая, как блюдце, морда, торчащие треугольные уши, ярко-жëлтые глаза и огненно-рыжая шерсть. Выглядит странно, но свой шарм в этом есть. Юджи взял брата за запястье и возложил его пальцы на спину коту. – Погладь его, но не сильно, – напутствовал Итадори. – И против шерсти не гладь. Им это не нравится. Ладонь легко заскользила по шелковистой на ощупь шерсти, и кот сам потëрся о колено Чосо. Это оказалось на удивление приятно, и непонятное тепло разлилось где-то в груди. – Молодец, ты ему нравишься, – шепнул Итадори, замечая в глазах старшего несвойственный ему восторг. Кот принял ласки и внимание, ответил взаимностью и ушёл довольным, подняв хвост трубой и гордо ступая по асфальту. Дома серым скопом остались за спиной, и впереди раскинулось тронутое позолотой рапсовое поле. Утреннее, едва проснувшиеся солнце лениво выкатилось из-за горизонта, нежно-персиковым ореолом окрасило небо, нанося на его полотно новые оттенки рассвета. И Юджи, такой же нежно-персиковый, по пояс стоя в море золотых цветов, рассматривал их, созерцая быстротеченую, как жизнь человека, красоту. В один момент он обернулся к Чосо и, мягко улыбаясь, сказал: – А знаешь, брат... Несмотря на всё, я рад, что встретил тебя. – Я тоже, братец.***
Да, слово "брат" – не просто четыре буквы...