Плата.

Джамиль пах мускусом, восточными специями и каким-то моющим средством. Все эти запахи настолько въелись под его смуглую кожу, что уже казались полностью неотделимыми от него. Азул с благоговением утыкается носом в его шею, вдыхает смесь запахов и нежно притягивает Джамиля ближе к себе. Тот скрипит зубами и шипит что-то нечленораздельное, но не отталкивает. Он давно уже перестал отталкивать этого наглого осьминога, явно не имеющего никакого уважения к чужим личным границам. Они лежат в кровати вместе. Никто из них не помнил момент, когда Азул начал с регулярной периодичностью оставаться в комнате заместителя старосты Скарабии. Свои отношения они не афишировали, поскольку каждый из них был по своему скрытен, так что об этом остальные ученики могли лишь догадываться. А Калим вряд ли даже на это был способен. Свет проникал сквозь шторы, мягко освещая пол, кровать и две совершенно разные, но такие близкие друг к другу фигуры. – Азул, отпусти меня. Мне нужно разбудить Калима. – Нет, не пущу, – Азул совершенно бесцеремонно обвил ногами талию Джамиля, заставляя его ещё ближе прижаться к себе. – Ты обещал меня отпустить через пять минут. Между прочим, прошло уже двадцать, – Джамиль поёрзал на месте, пытаясь то ли выбраться из осьминожьей хватки, то ли удобно устроиться на кровати. Азул рассмеялся, хитро прищурив глаза, и ответил, растягивая гласные: – Я сказал, что подумаю, Джамиль-сан. И я решил, что не буду тебя отпускать. – Что? – он взвился, подобно змее, упираясь ладонью в чужое плечо. – Ты не говорил такого, мошенник! Азул улыбнулся и осторожно заправил прядь длинных тёмных волос за ухо Джамиля, разлёгшись у него на груди. – Зато я твой мошенник, Джамиль-сан. Навсегда, – он махнул рукой в воздухе, изображая рукопожатие, и хихикнул, явно довольный своей импровизацией. Джамиль закатил глаза. – Не флиртуй со мной. Тебе это не поможет. – Ты такой грубый, Джамиль-сан. Я почти испугался. Азул тряхнул головой и подставил лицо под солнечный свет. Жёлтые лучи коснулись его серебряных волос, и свет, словно от кристаллов, преломился, создавая вокруг него некий ореол. И Джамиль невольно залюбовался. Азул был похож на что-то не от мира сего, мифическое существо, снизошедшее до простых смертных. До простого смертного, до него, до Джамиля. И это не казалось ему чем-то неправильным, всё было совсем наоборот. Азул каждый день, каждый час, каждое мгновение, проведённое рядом с Джамилем, доказывал ему, что он особенный. Он относился к нему как к особенному, как к первому во всём. Иногда казалось, что Азул Ашенгротто дышит Джамилем, по велению своей натуры отдаваясь ему целиком и полностью. – Азул? – тихо позвал он. – Да, Джамиль? – Я люблю тебя. Азул моргнул, а после расплылся в счастливой улыбке. – Я тоже люблю тебя, больше, чем кого бы то ни было, – он потянулся вперёд, быстро поцеловал Джамиля в губы и тут же отстранился, откатившись в сторону и потянувшись на простынях. – Ладно, иди буди Калим-сана, Джамиль-сан. Будем считать, что ты заплатил свою цену за то, чтобы я тебя отпустил. – Вот значит как? – Джамиль хмыкнул. – Я должен платить за то, чтобы ты усмирил свой приступ нежности и дал мне сделать то, что мне надо делать? – Ну разумеется! За всё в этой жизни нужно платить. Особенно за любовь, ведь она самая дорогая валюта в мире. Влюблённые каждый день отдают друг другу любовь, значит они в долгу друг перед другом. – Ты помешан на бизнесе, Ашенгротто. Знаешь об этом? – Азул звонко рассмеялся на эти слова и покачал головой. – Единственный, на ком я сейчас по-настоящему помешан – это ты, Джамиль-сан. И обещаю, когда-нибудь я, подобно джину, исполню все твои желания, даже самое сокровенное из них. И тогда, тебе больше не нужно будет вставать с утра и уходить куда-то, а мне не нужно будет тебя отпускать. Джамиль улыбнулся. Азул был как всегда голословен, однако эти его слова, которые раньше вызывали у него только недоверие и пренебрежение, сейчас дарили надежду и ощущение счастья. – Надеюсь, что плата за эти желания не окажется для меня непосильной. – Что ты, Джамиль-сан. Ты сам и есть плата за все свои желания. Кроме тебя, мне ничего и не надо.