Еще один шанс

Каким же он был невероятно красивым… И дело не только в идеальных чертах лица или великолепной фигуре — в каждом жесте, во взгляде, в том, как падает ему на лоб прядка волос, как он слегка хмурит брови, напряженно вчитываясь во что-то в телефоне, как он подносит к губам эту крохотную чашечку, где кофе на один глоток. Он произведение искусства — живой человек не может быть таким совершенством. Пользуясь тем, что его скрывают витрина и листья декоративной пальмы, Мэн Яо смотрел на него через стекло, делая вид, будто разглядывает на полках посуду для чайной церемонии. И все равно ему казалось, что мужчина за столиком сейчас поднимет голову и встретится с ним взглядом. И поймет, что он пялится на него. Будет ужасно неловко. Поколебавшись некоторое время, Мэн Яо решил, что будет достаточно уместным подойти. — Доброй ночи, господин Лань, — проговорил он, слегка поклонившись. Мужчина поднял голову, и лицо его осветилось улыбкой. — Господин Мэн! Что вы делаете здесь? Хотя зачем я спрашиваю — должно быть, то же, что и я. — Приехал встречать начальника Не, — сказал Мэн Яо. — И узнал, что рейс задержали. Как я понял, до шести утра, но это не точно. — Вам не обязательно ждать, — проговорил господин Лань с сочувствием. — Я его встречу. Поезжайте домой. — Хотел вам это предложить. — Очень мило с вашей стороны, но все же — это вам следовало бы отдохнуть. У вас был тяжелый рабочий день, и завтра предстоит не менее трудный. А у меня творческий отпуск, и я провожу время в свое удовольствие. Они улыбнулись друг другу. — Боюсь, мне все же придется дождаться начальника Не, — смиренно вздохнул Мэн Яо. — Он, скорее всего, сразу захочет ехать в Управление. Бессонная ночь хорошего настроения ему не добавит, нужно будет как можно скорее ввести его в курс дел. Господин Лань понимающе кивнул. — В таком случае может быть составите мне компанию? Могу я угостить вас кофе? — С удовольствием, благодарю. Мэн Яо уселся за столик, и господин Лань жестом подозвал официанта. — Может быть, что-то еще? — Спасибо, только кофе. Лань Сичэнь был лучшим другом начальника Не. С тех пор, как Мэн Яо начал работать в Управлении полиции по борьбе с коррупцией, и уж тем более, когда стал помощником Не Минцзюэ, он видел Лань Сичэня неоднократно. Чаще всего — когда сопровождал начальника Не на торжественные мероприятия, званые обеды или творческие вечера, куда того приглашал Лань Сичэнь. За все это время они перемолвились едва ли парой слов. Лань Сичэнь всегда был вежлив и приветлив, но Мэн Яо страшно смущался в его обществе. Его к нему тянуло, и одновременно с тем именно рядом с ним, таким красивым, утонченным и невероятно элегантным, он чувствовал себя ничтожным и жалким, тем, кем был когда-то давно — мальчишкой из бедного района. Казалось бы, все давно изменилось и его происхождение вряд ли читалось у него на лбу, но, как видно, и правда от себя не убежишь. И Мэн Яо старался как можно скорее исчезнуть — вовсе уйти или дожидаться начальника Не где-то поодаль. К счастью, именно так и полагалось по правилам вежливости и нисколько не выглядело странным. Начальник Не аристократизмом не отличался и порой говорил и вел себя так, будто тоже вырос на улице, — в этом плане с ним было просто, — но Мэн Яо никогда не забывал о субординации. А Лань Сичэнь… В силу воспитания и врожденного благородства, конечно, держался бы с ним как с равным, но Мэн Яо подозревал, что вряд ли общество такого человека, как он, было бы ему приятно. Сейчас Мэн Яо тоже мог бы исчезнуть — сделать вид, что не заметил Лань Сичэня за столиком кафе. Но он не удержался от искушения наконец познакомиться с ним поближе. Аэропорт не светский раут и в какой-то мере уравнивает всех. Они здесь оба по делу, и это точно не праздная встреча. И поздороваться было бы хорошим тоном. Выпить чашечку кофе, поговорить о погоде, о грозах в горах и о прочих превратностях на пути у тех, кто вынужден путешествовать по воздуху. Это была удачная возможность под благовидным предлогом пообщаться с Лань Сичэнем без непременного присутствия начальника Не и даже почти наедине: в столь поздний час в этой части зала ожидания было малолюдно, а в кафе и вовсе не оказалось никого, кроме них. И вряд ли в ближайшее время что-то переменится: здесь, наверное, и днем посетителей было немного. Кофе в хрупкой фарфоровой чашке стоил непомерно дорого. Мэн Яо подумал, что нужно растянуть его подольше. Иначе Лань Сичэнь захочет заказать ему еще и примется настаивать, не слушая возражений. Это его, конечно, не разорит, но будет крайне неприлично. А Мэн Яо собирался вести себя в высшей степени прилично и произвести хорошее впечатление. Судя по особо доверительному отношению с персоналом, Лань Сичэнь бывал в этом кафе неоднократно. Ему, конечно, приходилось путешествовать много, и не только по Поднебесной. Лань Сичэнь работал в Государственном оркестре народной музыки Китая. Мэн Яо однажды зашел на их сайт и прочел все, что нашел о нем, а было там много: вся блистательная творческая биография Лань Сичэня, состоявшая исключительно из побед и взлетов с раннего детства и по сей день. Лань Сичэнь играл на множестве инструментов, а из старинных предпочитал сяо и гуцинь и достиг какого-то невероятного мастерства. Он был лауреатом немыслимого множества конкурсов и, судя по количеству наград и восторженных отзывов мировых знаменитостей, являлся никак не менее, чем национальным достоянием. Честно говоря, Мэн Яо не очень понимал, что их может связывать с начальником Не. График концертов и выступлений главного оркестра страны был таким плотным, что очень неожиданно было услышать от Лань Сичэня про какой-то творческий отпуск. Так что, разве можно? — Вы в отпуске? — спросил его Мэн Яо. — Но как же оркестр обходится без вас? — Вполне обходится. У нас достаточно талантливых музыкантов. Видимо, на лице Мэн Яо слишком явно отразилось недоумение. — Я понял, что увяз в рутине, — пояснил Лань Сичэнь. — В последние несколько лет я не написал ни одной мелодии, все время отнимает оркестр. К тому же дядя все больше привлекает меня к административной работе. Это значит бесконечные поездки, встречи с людьми, иностранные делегации. Недавно он сообщил мне, что хочет, чтобы именно я возглавил подготовку к фестивалю китайской музыки в Европе. Это работа на несколько лет, которые придется провести за границей, и на это время можно смело забыть о творчестве. Мэн Яо подумал, что вполне понимает дядю Лань Сичэня: на его месте он тоже использовал бы его для представительских целей. Лань Сичэнь вполне подходит для того, чтобы быть визитной карточкой Поднебесной. Не только Национального оркестра. — И вы отказались? — спросил он. — И я отказался. Дядя страшно недоволен, мы повздорили, но впервые за долгое время я чувствую себя счастливым. У меня в голове музыка, а не отчеты и торжественные речи. Это невероятно и похоже на волшебство, ведь я уже думал, что огонь погас навсегда, а оказалось, что нужно было всего лишь освободиться от суетной повседневности. Мэн Яо понимающе кивнул. Любопытно, что было бы, заикнись он начальнику Не об отпуске? Сколько чудесных эпитетов в свой адрес он бы услышал? Да если бы и отпуск — что бы он стал делать? Все равно бесконечно думал бы, как идут дела в Управлении, не удержался бы и отправился на работу. — Я очень рад за вас, но все же немного жаль. В оркестре никто не играет на сяо так, как вы. Мэн Яо сказал это и смутился. Он представил себе, что Лань Сичэнь подумал сейчас: “Понимал бы ты что-нибудь в музыке, наверняка даже не отличишь сяо от дицзи. Не говоря уж о манере игры разных музыкантов”. Вышло бестактно и неприлично, и похоже на грубую лесть. Мэн Яо в панике пытался придумать, что сказать, чтобы сгладить неловкость. Лань Сичэнь смотрел на него с недоверчивым восторгом. — Вы слышали мою игру? Не представляете, как это приятно. Он тоже будто испугался своих слов и продолжил поспешно: — Вы никогда не оставались на концерты, что крайне меня печалило, но я решил, что вы не любите старинную музыку. Минцзюэ тоже ее не любит, думаю, он приходит лишь для того, чтобы меня порадовать, и я стараюсь не слишком ему с этим досаждать. Но если бы я знал, что вам нравится сяо… Он умолк, а Мэн Яо был слишком потрясен и так и не придумал, что сказать. Лань Сичэня печалило, что он не остается на его концерты? Вот это новости! А ведь казалось, что он даже не особо замечал его присутствие. Меж тем пауза слишком затягивалась. — Мое дело сопровождать начальника Не, а не развлекаться, — пробормотал Мэн Яо, хмурясь и опуская взгляд. — А в свободное время… Да его почти и нет, чтобы ходить на концерты. Что он несет? Это выглядит так, будто он жалуется. Или нелепо пытается отвертеться от своих прежних слов. — Но у меня есть несколько дисков, — добавил он. — После тяжелого рабочего дня бывает устаешь так, что впору удавиться и голова раскалывается, но стоит послушать сяо и… Не то, чтобы усталость проходит, но возвращается покой и умиротворение, как будто отдыхаешь душой. — Что у вас есть? — с любопытством спросил Лань Сичэнь. — “Беседка феникса”... “Утро белого тигра”... — О, это не самое лучшее. Я сделаю вам подборку. Вы правы насчет умиротворения. Я много читал о старинной музыке. С древних времен в трактатах пишут, что музыка сяо полезна для духовного развития и правильного течения ци. И правда — иногда так бывает, что играешь и вдруг оказываешься как будто за гранью мира, там, где властвуют иные силы. Прекрасные, светлые. И кажется — летишь… Я никогда не говорил никому об этом. Каждый музыкант может сказать об особенном вдохновении, которое посещает время от времени. Но это не совсем то. Не знаю как объяснить… Лань Сичэнь смущенно улыбнулся. — Хотя, может быть, мне только кажется, что я чувствую что-то особенное, а на самом деле это банально и точно то же самое, что у всех. Мэн Яо смотрел на него, тоже невольно улыбаясь. Он хотел сказать: но вы и правда особенный, совершенно особенный и не такой как все. Вместо этого он сказал: — Признаюсь вам, я хотел научиться играть. Даже купил в интернете сяо и самоучитель. — И как? Мэн Яо усмехнулся. — Пока все, что я могу сыграть, похоже или на хрип умирающей птицы или на гудок поезда. Боюсь, на меня будут жаловаться соседи. — Вам нужен учитель. — Это баловство. Нет смысла тратить время. — Да отчего же? У вас получится. Я мог бы, если хотите… — Нет! — в ужасе воскликнул Мэн Яо. — Я бы никогда не отважился что-то сыграть в вашем присутствии! Ни в чьем не отважился бы, а уж тем более — в вашем! — Позвольте мне хотя бы что-то вам показать, — рассмеялся Лань Сичэнь. — Пусть только основы. Самое простое, не пугайтесь! Мэн Яо решительно замотал головой. — Зря я вам сказал про сяо. Забудьте! — Но ведь зачем-то вы ее купили. — Я сам не знаю, зачем! Он мог бы сказать: напившись дома в одиночестве, я смотрел ваши концертные фотографии, и не мог оторваться от той, где ваш портрет крупным планом и вы подносите сяо к губам. У вас там такое лицо, будто тянетесь с поцелуем к возлюбленной. И взгляд туманный и темный, как будто и правда устремленный бесконечно далеко от этого мира. Мне захотелось прикоснуться к чему-то, что имеет отношение к вам. Только и всего. И я солгал насчет самоучителя — я и не думал его покупать, я никогда не собирался заниматься музыкой. — А знаете что, — сказал Лань Сичэнь, — я бы хотел научить вас играть на гуцине. Это еще проще. А сяо и гуцинь прекрасно подходят для дуэта. Мэн Яо ахнул в изумлении. — Играть с вами вместе?! Да вы шутите! — Вы слышали, наверное, — продолжил Лань Сичэнь, — что сяо и цинь, как единение инь и ян, и идеально дополняют друг друга. Слушать музыку совсем не то, что играть самому. Мне бы хотелось, чтобы вы почувствовали, как это. Напрасно вы сомневаетесь в своих силах — мы можем попробовать вместе, правда. В этом нет ничего страшного. Он вдруг сказал: — Дайте мне руку. Мэн Яо был так ошеломлен, что послушался. Лань Сичэнь положил его руку себе на ладонь и провел большим пальцем по подушечкам его пальцев. — Очень хорошо. У вас чуткие и сильные пальцы и кожа не слишком нежная. Не натрете мозоли. Это самое неприятное, когда начинаешь заниматься. От этого мимолетного ласкового прикосновения у Мэн Яо пересохло в горле и сердце словно рухнуло вниз. Как было бы хорошо слушать и верить, раствориться в ощущениях и помечтать, будто возможно все, что хочется. Острой иглой кольнуло сожаление, что это не так. Его ладони жесткие, как у крестьянина, еще с тех пор, когда он мыл посуду в ресторане, где пела мама. А уж после того, как поступил в Университет Общественной Безопасности, они и вовсе как подошва. Все мозоли остались там, — на турниках и боксерской груше. И два пальца на левой руке гнутся хуже остальных после того, как их сломали на занятии по рукопашному бою. Очень хорошо для музыканта? Ну конечно… Его рука на узкой ладони Лань Сичэня с этими прекрасными длинными пальцами выглядела уродливой. Если бы Мэн Яо мог заподозрить такое в Лань Сичэне — решил бы, что тот издевается. Нужно было забрать руку, но очень не хотелось. Нужно было ответить шуткой и все прекратить. Но зачем? Он ведь может и согласиться. Он может принять игру и притвориться, что страстно любит музыку, и даже выдумать что-нибудь о мечте детства, которую не удалось воплотить. То, что музыка — только предлог, Мэн Яо нисколько не усомнился бы, будь на месте Лань Сичэня кто-то другой. Очень надо мировой знаменитости учить какого-то полицейского. Исполнять с ним дуэтом слияние инь и ян можно и без музыкальных инструментов. Но Лань Сичэнь не кто-то другой. Он существо не вполне земное, светлое и высокодуховное, близкое к небожителям. И он наверняка не имеет в виду ничего более того, о чем говорит. Мэн Яо мог бы сказать ему: я хочу с вами все что угодно, хоть с музыкой, хоть без. И получить в ответ недоумение и разочарование. Может быть, Лань Сичэню нравится приобщать людей к прекрасному? Может быть, он видит в этом свой долг музыканта? Но как же хотелось предположить хоть на мгновение, что он тоже хотел бы с ним "все"... Мэн Яо вздохнул, бессильно закрывая глаза. — Давайте выйдем на улицу? Мне нужно… немного подышать. — Хорошо, — согласился Лань Сичэнь, неохотно отпуская его руку. Он поднялся первым, сунул под блюдце купюру, и они вышли из кафе. На электронном табло напротив их рейса теперь стояло не 6:00, а 6:40. Еще сорок минут для возрастания раздражения начальника Не. Когда он все-таки прилетит, будет в крайне скверном настроении. Ну и ладно. Не в первый раз. Мэн Яо был совсем не против растянуть эту волнующую и странную ночь до бесконечности. Как только появится начальник Не, чудеса закончатся, так пусть он еще немного побудет подальше отсюда. Мэн Яо мысленно послал благодарность духам, ответственным за грозы в горах. Они с Лань Сичэнем спустились на первый этаж и вышли на улицу. Туда, где была обозначена зона для курения. Мэн Яо вытряхнул из пачки сигарету, замечая, как в предвкушении подрагивают пальцы. Первая затяжка была спасением, сразу легче стало дышать. — Можно мне тоже? — попросил Лань Сичэнь. Мэн Яо машинально потянулся за пачкой и замер. — Вам разве можно курить? Лань Сичэнь посмотрел на него иронично. — Конечно, нет. — Простите мою бестактность. Но… вы же флейтист. — Вы так это говорите, будто я попросил яду, — усмехнулся Лань Сичэнь. — Один из моих преподавателей в консерватории не выпускал сигарету изо рта, и он был виртуознейшим флейтистом, лучше я не встречал. У нас к этому привыкли и никто не удивлялся, но однажды во время выездного концерта я взялся подсчитать, сколько раз за день учителя спросят, как же так, что он курит, и не мешает ли это ему играть. Я сбился со счета и поражался терпению учителя, который был вежлив, даже когда этот вопрос задали ему в двадцатый раз. — Еще раз прошу прощения, — Мэн Яо закусил губу, пряча улыбку. — Но это гениальный музыкант, с которым не сравниться нам, простым смертным. Дайте мне свою сигарету, я хочу лишь вспомнить вкус. Мэн Яо протянул ему сигарету. Лань Сичэнь затянулся и закашлялся. — Последний раз я курил в четырнадцать лет, — проговорил он, справившись с дыханием. — Тогда хотелось все, что нельзя. Но отважиться я мог только на что-то такое — незначительное и невинное. И тем не менее чувствовал себя бунтарем. — Чего же вам хотелось? Мэн Яо надеялся, что Лань Сичэнь отдаст ему сигарету и он сможет прикоснуться к ней губами после него. Что если и он взял ее по той же причине? Думать об этом было приятно и немного кружило голову. Они могли бы передавать друг другу сигарету, это, наверное, уже не оставило бы сомнений между ними, но все же вокруг были люди, было бы неправильно, если бы и у них ни в чем не осталось сомнений тоже. Вторая затяжка получилась у Лань Сичэня удачнее, отдавать сигарету он не собирался, и Мэн Яо взял себе из пачки еще одну. — Хотелось того же, что у других, — сказал Лань Сичэнь. — Гулять, пойти в кино, не знаю… какой-то жизни. Минцзюэ встречался с девушками, греблей занимался, ходил в походы, представляете, спал в палатке и варил кашу на костре, пел пионерские песни. А у меня тоска смертная — бесконечные репетиции, сольфеджио, дыхательные техники и дядино недовольство. — Вы разве не пели пионерские песни? — удивился Мэн Яо. — В концертном зале, — Лань Сичэнь посмотрел на него трагически. — Не у костра. Это совсем не то! Мэн Яо подумал, что в ответ на обучение музыке должен сводить Лань Сичэня в поход. Приготовить что-нибудь на костре. Спеть парочку пионерских песен — если достаточно выпить, наверное, выйдет даже забавно. И провести с ним вместе ночь в палатке. — И что же? Чем кончился ваш бунт? — Дядя однажды нашел у меня сигареты. — Очень разозлился? — Нет, но он выглядел разочарованным. А это в то время действовало на меня безотказно. Я, конечно, пообещал ему больше не нарушать правила. Он в ответ вынудил меня заниматься еще усерднее для подготовки к международному конкурсу. Лань Сичэнь запрокинул голову к небу, выдыхая дым и глядя на идущий на посадку лайнер. Он улыбался, вероятно, вспоминая прошлое. А Мэн Яо смотрел на него, стараясь не любоваться слишком уж откровенно и пытаясь представить, каким Лань Сичэнь мог быть в четырнадцать лет. Наверняка и тогда он был невероятно красивым, Мэн Яо ни за что не поверил бы, что и его могла бы не миновать подростковая нескладность. Что-то в нем было и сейчас мальчишеское и вдохновенное. И, глядя на него, хотелось делать то, что нельзя. Например, поцеловать его прямо сейчас среди людей и под камерами. Мэн Яо теперь чувствовал себя с ним свободней. При всем своем внешнем совершенстве, Лань Сичэнь не вел себя как небожитель, с ним было просто и хорошо. Может быть, даже не стыдно будет продудеть ему что-нибудь на сяо. С ним можно дружить. И нет, конечно, ничего большего не получится, нужно быть реалистом. Но однако же — разве мог Мэн Яо еще сегодня утром предположить, что станет всерьез обдумывать, как будет петь с Лань Сичэнем пионерские песни у костра? Лань Сичэнь повернулся к нему, что-то хотел сказать и пошатнулся, будто у него закружилась голова. Не следовало ему повторять подвиги почти двадцатилетней давности. Мэн Яо придержал его за локоть. — Позвольте теперь мне угостить вас кофе. — Кофе, да, будет отлично, — проговорил Лань Сичэнь растерянно и глубоко вздохнул, должно быть надеясь, что прохладный ночной воздух прояснит голову. — Идемте! Они вернулись в то же самое кафе и заказали еще по чашечке кофе. Время близилось к четырем утра, спать не хотелось, но как будто терялось чувство реальности и все вокруг выглядело немного ненастоящим. И он сам, и Лань Сичэнь стали казаться Мэн Яо персонажами фильма, не хватало только романтической музыки. Если бы Мэн Яо чуть больше разбирался в этом, он, может быть, сейчас услышал бы в голове дуэт сяо и циня, но он не помнил, а может и не знал, как он звучит. Лань Сичэнь что-то рассказывал, то ли об азах обучения музыке, то ли о том, как сам учился играть, Мэн Яо толком его не слушал. Ему нравилось смотреть на него. На то, как движутся его губы и представлять, как бы это могло быть, если поцеловать их. Они, наверное, пахнут кофе и сигаретой. Или сигаретой уже нет? Насколько они мягкие? Мэн Яо ни с кем не целовался уже так давно, что и не помнил чужие губы на вкус. Он думал о том, как втянул бы в рот его восхитительные тонкие пальцы, как облизывал и посасывал бы их, это так невероятно возбуждало, что перед глазами плыло и в штанах становилось тесно. Он ласкал его взглядом, осторожно, едва касаясь, от нежной кожи виска, вниз по скуле, на которую тепло падал свет от лампы, вдоль шеи, проникая под воротник рубашки. Воображал, как тронул бы языком ямку между ключицами. Как неспешно расстегивал бы пуговицы одну за другой, целуя каждый новый открытый участок кожи и опускаясь все ниже. Как сладко вздохнул бы Лань Сичэнь, когда он коснулся бы губами его соска. Интересно, насколько они у него чувствительные? Он даже не сразу заметил, что Лань Сичэнь замолчал и смотрит на него странно. Мэн Яо испугался: Лань Сичэнь что-то спросил у него? А он не расслышал? Как неприлична такая рассеянность! Чашечка кофе дрогнула в его руке, Лань Сичэнь накрыл его пальцы своими и едва заметно погладил. — Мне нужно отлучиться, — сказал он вдруг севшим голосом, еще пару мгновений смотрел на него, потом поднялся и отправился в сторону туалета. Мэн Яо провожал его взглядом, не дыша. Удар адреналина заставил его прийти в себя, словно порывом ветра выдуло из головы туманную негу. Сердце билось все сильнее, сделалось жарко. Он правильно понял или нет? Мэн Яо подождал несколько минут, делая вид, что пьет кофе, потом сунул под блюдце купюру и отправился следом. В туалете не было никого, и он прошел вдоль кабинок. Дверь в крайнюю вдруг открылась и чья-то рука за лацкан пиджака быстро втянула его внутрь. Лань Сичэнь впечатал его спиной в стену и прижался губами к губам сильно, почти больно, не давая перевести дух. Мэн Яо даже не пытался отвечать, только приоткрыл рот, впуская его язык, закрывая глаза, наслаждаясь. Губы Лань Сичэня и правда пахли кофе и были сладкими и нежными, и жадными, они будто вытягивали из него воздух и силы, отчего в голове звенело и подгибались колени. Лань Сичэнь гладил его лицо, запустил пальцы в волосы, ласкал затылок и шею, делал все, что в воображении делал с ним Мэн Яо. Может быть, он тоже думал об этом все время? Мэн Яо прильнул к нему, вжимаясь пахом в пах, и выдернул рубашку из-под пояса его брюк, погладил по спине, где мог дотянуться. Рубашка была узкой, и Мэн Яо старался не делать резких движений, боясь, что поотлетают пуговицы. Ему казалось, что кожа Лань Сичэня невероятно горячая. До дрожи, до мурашек хотелось прижаться к нему обнаженному целиком. Когда скрипнула дверь и послышались шаги, они так и замерли, прижавшись друг к другу. Мэн Яо только тут с ужасом подумал: а слышал ли он щелчок задвижки? Он дернулся проверить, но Лань Сичэнь удержал его, глаза его искрились смехом. Он приложил палец к губам и потерся о его пах, у него крепко стояло, и Мэн Яо чувствовал его член так, будто между ними не было нескольких слоев одежды. Лань Сичэнь снова коснулся губами его губ, они целовались очень тихо, прислушиваясь к сопению и шелесту одежды в соседней кабинке, к тому, как неизвестный справляет нужду, потом к шуму слива и журчанию воды в раковине. Мэн Яо удивился, насколько отчетливым был каждый звук. Неужели их не слышно так же хорошо? Наконец посетитель ушел. Лань Сичэнь расстегнул на Мэн Яо штаны и погладил его член через трусы. Мэн Яо закусил губу, чтобы не издать ни звука. И взмолился богам: пожалуйста, пусть больше никто не войдет! И пусть не окажется, что кому-то понадобилась кабинка для инвалидов, и он отправится искать служащих и выяснять, отчего это она так долго закрыта. Лань Сичэнь стянул с него штаны вместе с бельем. Погладил и сжал ягодицы, потом сомкнул ладонь на члене. Мэн Яо всхлипнул, вцепился в его плечо и тут же отпустил, испугавшись, что делает больно. Удовольствие было каким-то невероятным, рука Лань Сичэня ласкала его уверенно и умело, очень нежно, и Мэн Яо казалось, что так хорошо это не было еще никогда, но может и правда не было: разве когда-нибудь к нему прикасался вот так человек, который настолько бы ему нравился? Мэн Яо уронил голову Лань Сичэню на плечо, вжимаясь щекой в шею, обнимая, просовывая ладонь под воротник рубашки. Когда рука Лань Сичэня вдруг сильнее сжала головку его члена, Мэн Яо охнул и дернулся, и верхняя пуговица все-таки отлетела и укатилась. Мэн Яо хотел проследить за ней взглядом, но Лань Сичэнь повернул его лицо к себе, погладил по щеке и поцеловал. — Прости, — прошептал Мэн Яо ему в губы. — Ничего, — так же тихо прошептал Лань Сичэнь. Он продолжал ласкать его и когда Мэн Яо почти готов уже был кончить, в туалет вломились двое мальчишек в сопровождении отца или деда — к счастью, они шумели так, что можно было особо не осторожничать. Рука Лань Сичэня замерла, потом стала двигаться так мучительно медленно, что Мэн Яо невольно толкнулся ей навстречу. Пожалуйста, сильнее… Он сказал это или только подумал? В туалете носились и орали дети, на них орал их старший родственник, веля поторопиться и не забыть вымыть руки. Мэн Яо плавился от жара. Лань Сичэнь гладил головку его члена, то едва касаясь, то сжимая, проводил большим пальцем вдоль уздечки, при этом смотрел ему в глаза, и в его взгляде было столько обожания и нежности, что не оторваться. Лань Сичэнь протиснул руку ему между ног и погладил мошонку. Чуть сжал. Мэн Яо протяжно застонал и снова уткнулся ему в плечо, закусывая воротник рубашки. Что он делает… Нужно вести себя тихо… Лань Сичэнь прижал его к себе крепче, рука его начала двигаться быстрее, и Мэн Яо, кажется, кончил одновременно с тем, как хлопнула дверь туалета, выпуская шумную компанию. В воцарившейся тишине его судорожный вздох казался невероятно громким, но Мэн Яо было все равно, он почти повис на руках Лань Сичэня и на какое-то время будто перестал существовать. Только бы он не выпускал его из объятий… Еще хотя бы немного… Но Лань Сичэнь провел ладонью по его по спине и отстранился, оторвал кусок туалетной бумаги, постарался вытереть и его и себя. Мэн Яо подтянул штаны и каким-то чудом даже попал пуговицей в петлю. Лань Сичэнь наклонился и едва не упал на него, будто и его плохо держали ноги. — Кажется, я слышал, что объявили наш рейс, — прошептал он ему на ухо. Мэн Яо посмотрел не него удивленно — он не слышал ничего. Да и к демонам этот рейс, пусть начальник Не добирается самостоятельно на такси. А они еще могут побыть вдвоем, они могут поехать куда-нибудь… И у них будет еще два или три часа… Лань Сичэнь торопливо поправлял одежду, и Мэн Яо не стал ничего ему говорить. — Подожди немного и выходи, — сказал Лань Сичэнь. Он проверил, аккуратно ли заправлена рубашка и вышел из кабинки, кажется, точно таким же как и заходил — безупречно элегантным. А Мэн Яо уселся на крышку унитаза, пытаясь прийти в себя. Голова кружилась и руки дрожали. До смерти хотелось курить. Он слышал, как за дверью Лань Сичэнь моет руки и, должно быть, перед зеркалом приводит себя в порядок. Он все еще был немного не на этом свете, он был внутри него: в его объятиях, в тепле его кожи, в его запахе — чего-то будоражащего и свежего, словно весенний лес после только что пронесшейся грозы, в его взгляде, темном и мутном, жарком, будто пьяном… Он и сам как пьяный. Самое время встретиться с начальником Не. Мэн Яо посидел еще немного, закрыв глаза, потом вышел из кабинки, долго мыл руки, умылся, пригладил волосы, но видок у него все равно был так себе. Он заметил на полу пуговицу и зачем-то подобрал ее, словно это какая-то улика. Выходя из туалета, Мэн Яо посмотрел на часы. Было без четверти пять. Какое же гадство. Лань Сичэнь ждал его возле табло. Напротив их рейса и правда теперь значилось, что он благополучно приземлился в 04.20. Что вообще происходит? Какой-то бардак… — Пойдем скорее, — сказал Лань Сичэнь. — У Минцзюэ же нет багажа? Мэн Яо покачал головой. В рабочие поездки начальник Не никогда не брал много вещей. Лань Сичэнь весело фыркнул. — Будет смешно, если он сейчас уедет без нас. Пусть бы и уехал. Мэн Яо был не в состоянии сейчас говорить о делах и к тому же подозревал, что выглядит странновато. Немного утешало, что и Лань Сичэнь не был таким идеальным, как обычно: его глаза лихорадочно блестели, лицо горело, на рубашке не хватало пуговицы, и воротник ее с одной стороны казался немного пожеванным. Мэн Яо почувствовал себя виноватым, но потом мысленно махнул рукой: начальник Не вряд ли что-то заметит, его критичность к внешнему виду включалась, только когда кто-то одет в форму. Они встречали его у выхода из зала прилетов, и, к сожалению, дождались — уйти он еще не успел. Заметить его было несложно. Начальник Не возвышался над толпой. И выглядел как на параде, несмотря на задержку рейса и долгий перелет. Он шествовал, печатая шаг, форма сидела на нем безупречно, и взгляд был точно таким же, как всегда, — будто он идет убивать. Все встречные явно вспоминали свои грехи и вжимали головы в плечи, силясь побороть желание заложить руки за голову. Мэн Яо поневоле вытянулся и был готов отдать честь, потом вспомнил, что он-то не в форме. Увидев их, Не Минцзюэ крайне удивился. — Какого хрена вы делаете здесь? — спросил он. — Я что, на такси не доехал бы? Лань Сичэнь смотрел на него, сияя счастливой улыбкой. — Соскучился и хотел тебя увидеть. Начальник Не насмешливо посмотрел на Мэн Яо. — Ты тоже соскучился? У Мэн Яо было большое желание сказать ему “да”, чтобы посмотреть на выражение его лица, но он сдержался. — Хотел рассказать, что произошло в ваше отсутствие, — сказал он постным голосом. — Кое-что вам нужно узнать до того, как прибудете в Управление. Не Минцзюэ с сомнением хмыкнул. Они вышли на улицу, и Не Минцзюэ сразу потянулся за сигаретой. Мэн Яо последовал его примеру, по обыкновению отойдя немного в сторонку. Свежий воздух и никотин должны привести его в чувства и прочистить голову. Едва начинало светать, и было ощутимо свежо. Мэн Яо подумал, что Лань Сичэню в одной рубашке, наверное, холодно. Он украдкой взглянул на него, но Лань Сичэнь замерзшим не выглядел, он что-то увлеченно рассказывал Не Минцзюэ, и тот смотрел на него с улыбкой. Без привычного мрачного выражения лица начальник Не казался почти человеком. Очень обманчивое впечатление, поддаваться которому никак нельзя. Докурив, начальник Не отправил сигарету в урну и махнул рукой Мэн Яо. — Поехали, отвезем Сичэня домой, все равно еще рань несусветная. Днем пошлешь кого-нибудь, чтобы его машину перегнали. Мэн Яо коротко поклонился. — Хорошо. — Это, наверное, не слишком удобно, — попробовал возразить Лань Сичэнь. — Стоит ли затруднять людей… — Да перестань. Неизвестно, когда увидимся в следующий раз, работы море. Твою мать, — вдруг простонал Не Минцзюэ, — мне же еще к трем нужно быть в министерстве! Он посмотрел на Мэн Яо, тот кивнул, показывая, что помнит. — Документы готовы. Появились еще кое-какие подробности, я расскажу. Начальник Не с Лань Сичэнем уселись сзади, они говорили о чем-то, и Мэн Яо был рад, что может пока просто вести машину и ни о чем не думать. Водитель это не человек, а функция, его как будто и нет. Тем не менее, вместо того, чтобы следить за дорогой, его взгляд тянулся к зеркалу заднего вида, жадно выхватывая то лоб, то часть щеки Лань Сичэня. Безумно хотелось увидеть его глаза. Мэн Яо шептал про себя: посмотри на меня, ну же, хотя бы мельком, будто случайно… Он с ужасом понимал, что влюбился как кошка, чего совершенно не стоило делать и надо себе запретить. Быстрый секс, чтобы скоротать время, это вовсе не повод. Это вообще кошмарно — он никогда еще не трахался в туалете, считал это ниже своего достоинства даже когда был юнцом, а сейчас ему под тридцать и он офицер полиции. Мэн Яо грустно улыбнулся: тогда он был высокомерен и слишком хорошего о себе мнения. А сейчас… Сейчас он думает о сексе в туалете как об одном из лучших моментов своей жизни и будет вспоминать его именно так. Да и карьера его, в которую он столько вложил, в любой момент может полететь в пропасть. Это еще в лучшем случае — в худшем он сядет. В этот ранний час город был еще пустым, и они доехали быстро. Лань Сичэнь жил в собственном доме в очень дорогом районе, где владения находились на таком расстоянии друг от друга, что казалось, никаких соседей нет вовсе. Мэн Яо бывал здесь неоднократно, когда они с начальником Не подвозили Лань Сичэня домой. Тишина, очень много зелени, птичье пение — то, что нужно для творчества. Как все устроено в глубине двора за воротами, Мэн Яо не знал, с дороги ничего не было видно. Они вышли из машины попрощаться. Лань Сичэнь передал ему ключи от своей машины. Они наконец встретились взглядами. Лань Сичэнь смотрел так же, как и всегда, благожелательно и равнодушно. — До свидания, господин Мэн, благодарю, что составили мне компанию. Мэн Яо вежливо улыбнулся. — Господин Лань слишком добр. Не Минцзюэ теперь уселся на переднее сидение с ним рядом. — Докладывай, что ты там хотел, — сказал он, как только они тронулись с места. Наступил момент, ради которого собственно Мэн Яо и поехал в аэропорт встречать его. Все, что он хотел сказать, он отрепетировал в голове несколько раз в четкой последовательности и даже с нужными интонациями. По нескольким делам пришли интересные новости, не то чтобы они не могли подождать до утра, но начальнику Не действительно полезно было их узнать как можно раньше. А самое важное Мэн Яо приготовил напоследок и сказал об этом как бы между прочим, будто о чем то незначительном. — Когда я ходил в архив искать старые документы по делу “Эр Юань”, задержался там надолго и вдруг пришел офицер Дун. Мне показалось это немного странным, у него ведь не должно было быть никаких дел в архиве, да и рабочий день давно закончился. Я спросил его, зачем он здесь, но он только посмотрел на меня со злостью и сказал, что не обязан передо мной отчитываться. Я предупредил, что доложу об этом вам и мне показалось, что он был крайне раздосадован. Мэн Яо замолчал, ожидая реакции начальника Не, но тот ничего не сказал. Вместо этого спросил: — Нашел что-нибудь? — Пока ничего интересного. Как вы и говорили, все самое ценное оцифровано, но я не теряю надежду. Сейчас нам важна каждая мелочь. — Брось это, не тем занимаешься. Отчет по их договору с “Синотрансом” готов? — Еще нет. — Так какого хера ты копаешься в каком-то старье? — Отчет будет сегодня. — Надеюсь. Начальник Не потер лицо ладонью, зевнул и потянулся за сигаретой. — Займись этим сразу с утра. На совещании будут спрашивать, как продвигается дело, и что я скажу? Мои подчиненные вместо того, чтобы работать, грызутся друг с другом? — Хорошо. — Что хорошо? — Я все сделаю. И я ни с кем не грызусь. Мне это зачем? А офицер Дун, сами знаете, метит на мое место. Не Минцзюэ откинулся на спинку сидения и закрыл глаза. — Я вышвырну вас обоих, — пробормотал он. — Надоело все это. Мэн Яо, пользуясь тем, что он не видит, усмехнулся. Прекрасно, главное сделано. И хорошо, что он успел поговорить с начальником Не перед началом рабочего дня. Теперь когда Дун Фу явится наушничать на него, — а он это, конечно, сделает сразу же, с утра пораньше, — Не Минцзюэ пошлет его и слушать не станет. Всегда полезно выдать свою версию событий первым. На самом деле Мэн Яо нечего было делать в архиве точно так же, как и офицеру Дуну. Но эта сволочь следил за ним. Надеялся подловить. И у него получилось. Он, конечно, видел, что ящики, в которых Мэн Яо копался, к "Эр Юань" отношения не имеют. Но ничего, может быть, все еще обойдется... Мэн Яо отвез Не Минцзюэ в Управление и отправился домой: нужно было принять душ и переодеться. На все у него оставалось полтора часа, того и гляди город встанет, и он решил ехать на метро — не стоило опаздывать к началу рабочего дня и лишний раз злить начальника Не. И все равно когда Мэн Яо добрался до дома, на то, чтобы привести себя в приличный вид, у него осталось от силы минут двадцать. Под струями горячей воды он, кажется, впервые выдохнул. Пусть у него есть всего несколько минут, они нужны ему, чтобы собраться. Как хорошо: он дома. В детстве Мэн Яо был лишен такой роскоши как уединение. Днем школа, вечером работа. Они с мамой жили в крошечной комнатке, разделенной ширмой пополам. Когда к маме приходили гости, Мэн Яо уходил гулять. Иногда ночевал у Сы-Сы, а после того, как подружился с Сюэ Яном, — в основном у него. И теперь эта маленькая квартирка на предпоследнем этаже огромного дома, где все было устроено, как он хотел, стала его убежищем. Здесь можно было спрятаться от всего мира, здесь никогда не бывало посторонних, даже Сюэ Ян заходил всего-то пару раз. Мэн Яо подумал, что мог бы, наверное, пригласить сюда Лань Сичэня. Ну, если бы тому вдруг захотелось прийти к нему, что почти невероятно. Да, пожалуй, это было бы даже приятно: у него тут уютно и чисто, ничего особенного, но вполне прилично. Совсем не похоже на то место, где он жил раньше. Он показал бы ему аквариум. И коллекцию кактусов. В кухне не развернуться, но зато есть отличная кофемашина и кофе получается ничуть не хуже, чем в том дорогом кафе. А то, что кровать узкая, так у этого есть свои преимущества. Как и у тесной душевой кабинки, где вдвоем поместиться можно только если прижаться друг к другу. Вряд ли такое случится, но почему бы не помечтать? Мэн Яо закрыл глаза и представил рядом с собой Лань Сичэня. Он положил руку на слегка уже привставший член, попытался вообразить, что это его рука. Даже близко не то. Мэн Яо вздохнул и принялся поспешно намыливаться. Все равно некогда предаваться эротическим фантазиям. Интересно, что Лань Сичэнь может делать сейчас? Вдруг то же самое, что и он? Нет, наверняка он давно уже спит. Мэн Яо улыбнулся. А в чем он спит? В нижнем белье? Вовсе без одежды? Или, может быть, у него пижама с котиками? Он так и будет теперь думать о нем все время? Завтракать было некогда, и Мэн Яо только выпил сока из холодильника. Поесть можно в кафе на работе. И надо будет купить пару банок энергетика, он там дешевый и при этом самый действенный из всех, что ему доводилось пробовать. Страшная дрянь, но иногда необходимая. Перед уходом из дома Мэн Яо достал из штанов пуговицу от рубашки Лань Сичэня и переложил ее в кармашек кителя. Он, как маньяк, будет повсюду носить свой трофей. Ну и ладно, об этом ведь никто не узнает. Конечно, никаким договором он с утра не занимался. У начальника Не нашлось к нему множество дел, и нужно было еще раз обсудить все, с чем он должен ехать в министерство. Суета и беготня хорошо бодрили, а когда Мэн Яо наконец сел за компьютер и открыл договор, в котором предстояло искать нарушения, в сон стало клонить на первой же странице. А их там пятьдесят четыре. И следует прочесть все очень внимательно. Мэн Яо открыл банку с энергетиком, но не успел сделать даже глоток, начальник Не отобрал ее и выкинул в мусорное ведро. — Что ты жрешь какое-то говно? — проворчал он. — Пока меня не будет, лучше иди поспи. В его кабинете имелся большой кожаный диван, потертый и даже треснувший в паре мест, но очень удобный и вожделенный для всех сотрудников отдела. Стоял он там, наверное, еще со времен Культурной революции, тогда здесь располагалось Управление политической безопасности. Вся обстановка давно сменилась, а диван остался. Начальник Не иногда спал на нем, когда оставался на работе до утра. — Не стоит, — пробормотал Мэн Яо, — я в порядке. И я же должен отчет по договору. — Что ты можешь сделать, когда спишь на ходу? — разозлился начальник Не. — Спать. Это приказ. Когда он ушел, Мэн Яо потянулся было достать из сумки вторую банку энергетика, но потом подумал: а какого хрена? У него есть высочайшее дозволение, так почему бы им не воспользоваться, и улегся на диван. Начальник Не потом будет орать, что они ничего не успевают. Но он в любом случае найдет повод поорать. Мэн Яо уже начал уплывать в сон, когда в дверь постучали и в кабинет заглянула секретарша. — А-Яо, прости, — прошептала она. — Начальник Не не велел тебя беспокоить. Но звонит господин Лань, и я подумала: вдруг что-то важное? Мэн Яо вскочил с дивана так поспешно, что потемнело в глазах. На лице его, наверное, была паника. — Я могу сказать, что тебя нет, — испугалась секретарша. — Ничего, я подойду, — сказал Мэн Яо, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. Он потер глаза, сгоняя остатки сна. На душе почему-то было тревожно. Зачем Лань Сичэнь звонит в Управление? Что он хочет сказать? “Я много думал об этом, господин Мэн. То, что произошло между нами, было неправильно и недостойно. Нам стоит постараться об этом забыть. Вы же согласны со мной, верно?” Мэн Яо услышал его голос будто наяву, и ему стало так плохо, что аж затошнило. Лучше бы Лань Сичэнь вообще ничего не говорил… Что, он сам бы не догадался? Может, не подходить к телефону? Лань Сичэнь вообще знает, что здесь на всех номерах прослушка? Секретарша с опаской протягивала ему трубку. Мэн Яо подумал, что у него, наверное, такой вид, будто на другом конце провода готовятся огласить его смертный приговор. Да что он, в самом деле, как маленький? — Я слушаю, — сказал он. Голос прозвучало хрипло и устало. — Господин Мэн? — осторожно проговорил Лань Сичэнь. — Прошу прощения, что звоню в Управление, но мы с вами не успели обменяться контактами. Не хочу быть навязчивым, но все же — не будете ли так любезны дать мне номер своего мобильного? Обещаю, что не отниму много времени. Мэн Яо облегченно вздохнул. Миру начали возвращаться краски. Он очень старался не улыбаться, но не получалось, и он повернулся спиной к секретарше, по-прежнему смотревшей на него с тревогой. Тем же мрачным тоном невовремя разбуженного человека он продиктовал Лань Сичэню номер телефона. Тот перезвонил ему через минуту. Мэн Яо едва успел уйти в кабинет. Должно быть, от волнения Лань Сичэнь продолжал называть его на вы. — Я вас очень отвлекаю? Решил, что будет лучше позвонить, когда начальник Не уедет в министерство. Он разве не уехал? Мэн Яо подумал, что ведет себя как идиот. Лань Сичэнь может решить, что он не рад его звонку. — Уехал. И вы меня совсем не отвлекаете, — сказал он тихо и добавил: — Мне очень приятно вас слышать. Лань Сичэнь как будто перевел дух, голос его теперь звучал спокойнее и тоже тихо, как если бы и в его доме могли быть любопытные уши. — Не хотите сегодня поужинать со мной? Я понимаю, что у вас была бессонная ночь и тяжелый день, и всеми силами старался уговорить себя сегодня вас не беспокоить. Но я не смог. Простите меня. Я постараюсь не быть утомительным. Хотите, сыграю вам на сяо? Лань Сичэнь осекся, вероятно, осознав двусмысленность предложения. — Хочу, — прошептал Мэн Яо, прежде чем он сказал бы что-то еще, чтобы сгладить неловкость. — Даже не представляете, как. Ему показалось, что где-то там Лань Сичэнь улыбнулся. — Тогда приезжайте. — Я приеду, — сказал Мэн Яо. — Заеду домой и потом — к вам. Получится, наверное, не раньше десяти. Ничего? — Конечно. Буду вас ждать. Мэн Яо глубоко вздохнул, его накрыло волной такого счастья, что стало больно в груди. Голова кружилась, сладко тянуло под ложечкой и совершенно невозможно было избавиться от дурацкой улыбки. Он выглядит невменяемым, нужно что-то с этим делать. Спать больше совсем не хотелось, но Мэн Яо все равно выпил банку энергетика и уселся читать договор, пытаясь сосредоточиться. Он должен разобраться с ним как можно скорее, иначе начальник Не заставит его остаться после работы, а это сегодня совсем некстати. К счастью, Мэн Яо никто не отвлекал. Секретарша принесла ему коробочку с лапшой и молча сунула в руку палочки, он даже не оторвал взгляд от экрана. А начальник Не приехал уже вечером, когда отчет был почти закончен. Услышав его голос в приемной, Мэн Яо вышел навстречу, прижимая к груди распечатку с пометками, выделенными красным маркером. — Как у нас дела? — спросил Не Минцзюэ секретаршу. Та поджала губы и укоризненно посмотрела на Мэн Яо. — Звонил господин Лань. Он такой милый и приятный человек, а офицер Мэн держался с ним грубо. Мэн Яо на миг потерял дар речи. — А-Су! — воскликнул он с возмущением. — Зачем звонил Сичэнь? — удивился Не Минцзюэ. — Сообщить, что машина ему доставлена, — сказал Мэн Яо. — Я не был с ним груб! Просто я едва уснул, а офицер Цинь меня разбудила! Не Минцзюэ отправился в свой кабинет, на лице его на миг мелькнуло выражение бесконечной усталости. Убедившись, что начальник Не не увидит, Мэн Яо посмотрел на секретаршу свирепо. Та в ответ показала ему язык. — Отчет готов? — крикнул Не Минцзюэ из кабинета. — Готов! Мэн Яо отправился за ним следом. — Ну и что там? — спросил Не Минцзюэ с надеждой. Мэн Яо коварно улыбнулся. — Посмотрите сюда. Начальник Не прочел тот пункт, на который он указывал. И на его губах расцвела столь же коварная улыбка. — Ага, — сказал он. — На это им будет трудно ответить. Как думаешь? — С интересом последим, как они будут выкручиваться, — согласился Мэн Яо. — Но они так просто не сдадутся. Нам нужно предусмотреть все возможные возражения. Не Минцзюэ отпустил Мэн Яо сразу после окончания рабочего дня, так же как и всех прочих сотрудников, а сам остался. За несколько дней отсутствия на его столе скопилась стопка бумаг, внушающая ужас. То, что он не заставил Мэн Яо помогать ему, было чудом. Должно быть, начальник Не плохо соображал от усталости. Однако Мэн Яо не сомневался, что как только Не Минцзюэ возьмется за бумаги, у него тут же возникнет к нему множество вопросов и он будет бесконечно звонить. Он будет звонить и посреди ночи, пока сам не свалится без сил. Поэтому Мэн Яо выключил телефон, как только добрался до дома. Как будто бы он лег спать. Он никогда еще так не делал. Начальник Не будет в ярости, и завтра Мэн Яо получит выговор, но завтра так далеко и совершенно неважно, что там будет. Мэн Яо принял душ и оделся не так, как обычно, — в джинсы и ветровку, и разыскал кепку с длинным козырьком. Машину он оставил на парковке возле дома и отправился к метро. Ближайшая станция далековато от дома Лань Сичэня, но ничего — он пройдет пару кварталов пешком. Главное, что никто не обратит на него внимание и не запомнит. Он выглядит, как большинство рабочих из тех, кого нанимают богатеи, живущие в частных домах. Может быть и сантехником, и садовником, кем угодно. А под козырьком камера не увидит его лицо. Только дойдя до места, перед тем как позвонить в калитку, Мэн Яо сдвинул кепку на затылок. Садик за высоким забором оказался совсем небольшим, и дом, спрятанный за деревьями, тоже не отличался размерами и имел всего один этаж. Лань Сичэнь встречал Мэн Яо на крыльце. Он смотрел на него с веселым удивлением. — А я приготовил место на парковке. — Этот садовник очень благодарен господину Лань, — Мэн Яо с улыбкой поклонился. — Но ему показалось, что будет трудно объяснить, что делала его машина во дворе господина, если начальник Не спросит об этом. Лань Сичэнь выглядел немного шокированным. — Ты не шутишь? Кому-то надо следить за тобой? Или за мной? Зачем? Мэн Яо пожал плечами. — Небольшая предосторожность. В этом районе полно камер: о вашей безопасности заботятся. Кто-то из охраны может пробить номер просто так, от скуки, в припадке бдительности. — Наверное… — согласился Лань Сичэнь. — Надо же. Не подумал об этом. Что ж, проходите, садовник Мэн. Обсудим… ммм… фронт работ? В гостиной был накрыт стол с изысканно оформленными блюдами. Горели свечи. Стояла бутылка какого-то, наверное, жутко дорогого вина. Мэн Яо сделалось неловко. И снова вернулось это противное чувство незаконного вторжения в мир, к которому он никак не может принадлежать. Лучше бы он приехал на машине и надел хороший костюм. Разве он не нашел бы, что придумать на тот маловероятный в общем-то случай, если у начальника Не появятся вопросы? Пока он боится всего на свете, так и останется жалким ничтожеством… Лань Сичэню было непонятно его замешательство. — Хотел устроить настоящее свидание, — сказал он. — Вчерашнее было тоже ничего, — улыбнулся Мэн Яо. — Не стану спорить, — Лань Сичэнь подошел к нему сзади, погладил по плечу и снял с него куртку. — Но мне хотелось чего-нибудь романтичного. Я думал иногда: что было бы, пригласи я Мэн Яо на ужин? И если бы он вдруг согласился, как сделать, чтобы ему понравилось? И чтобы он понял, насколько сильно нравится мне? Мэн Яо даже в самых смелых фантазиях ни о чем таком не думал. Но нельзя же это сказать. — Все очень красиво. Вот только я одет не подходяще. — Это неважно. — Лань Сичэнь мечтательно поднял взгляд к потолку. — Я был бы рад видеть тебя вовсе без одежды, но боюсь, тогда мы не доберемся до ужина. А я страшно голоден. Надеюсь, ты тоже? Мэн Яо посмотрел на него с любопытством. — Ты и это представлял себе? — Что? — За столом — без одежды? Лань Сичэнь обреченно вздохнул. — Раньше нет, но вот теперь представил и не знаю, как отвлечься от этой мысли. Мэн Яо наклонил к себе его голову и поцеловал. — Где же ваша выдержка, господин Лань? Не нужно было смотреть ему в глаза так близко. Мэн Яо понял, что с его выдержкой тоже не очень. Хотелось поцеловать его еще раз. Но это будет нечестно. — Я постараюсь, господин Мэн, — Лань Сичэнь повернулся к гостиной. — Прошу вас! Небольшая экскурсия по дому подтвердила, что он совсем небольшой. Гостиная, совмещенная с кухней, пара спален, и все. — Я думал, все дома здесь огромные, — удивился Мэн Яо. — Мне не нужен большой дом, — сказал Лань Сичэнь. — Я бы вовсе не стал покупать его, ограничился квартирой, но, как ты сказал недавно, соседи не всегда счастливы слушать музыку. Мэн Яо порадовался, слушая его: может быть, Лань Сичэнь не так уж невероятно богат, как ему казалось. Может быть, еще и ипотеку платит? — Я же не о музыке говорил, — рассмеялся Мэн Яо, — а о том, когда мучают инструменты. — И тем не менее, не все готовы даже к хорошей музыке бесконечно целыми днями и иногда ночью. — Ночью, наверное, приходит особое вдохновение? Лань Сичэнь усмехнулся. — Ну как сказать… Ночью — это когда дедлайн и нужно умереть, но закончить. Или если, уже засыпая, вдруг слышишь в голове какой-то фрагмент, и приходится, матерясь, вставать и записывать его, чтобы не пропал. Ничего хорошего. Они уселись за стол друг напротив друга. При виде царящего на нем великолепия Мэн Яо и в самом деле жутко захотелось есть. Лань Сичэнь подвинул ему ближе одно из блюд. — Начни с этого — свинина по-императорски с корнем лотоса, убийственно вкусно. — Ты умеешь готовить? — Нет, готовила домработница. Она приходит три раза в неделю. Или — когда позову. Я не знаю, что ты любишь, и попросил ее приготовить то, что у нее получается лучше всего. Лань Сичэнь разлил вино по бокалам. — Давай за нас, — сказал он. — За прошедшую ночь. И за сегодняшнюю. И за все те, что еще будут. Он потянулся через стол и дотронулся до его руки. — Прости, мне кажется, что я сплю и мне это снится, все время хочется к тебе прикасаться, чтобы не сомневаться, что ты настоящий. Мэн Яо взял стул и перешел на его сторону стола, сел рядом. — Можно я нарушу идеальность свидания? Но так будет удобнее. — Ты прав. Лань Сичэнь придирчиво выбрал в тарелке лучший кусочек и положил ему рот. — Вкусно же? — Потрясающе. И вино было великолепным. Мэн Яо показалось, что его слегка повело после первого же бокала. Хотя это, может быть, и не от вина. Лань Сичэнь погладил его по щеке, и Мэн Яо потерся о его ладонь, закрывая глаза от удовольствия. — Ты выглядишь усталым, — сказал Лань Сичэнь. — Совсем не удалось отдохнуть? — Ничего, — Мэн Яо улыбнулся и вздохнул. — Работа такая, я привык. Лань Сичэнь положил ему в рот еще кусочек запеченного корня лотоса. — Давно хотел спросить, как случилось, что ты решил стать полицейским? От неожиданности Мэн Яо замер, перестав жевать. — Прости, если вопрос глупый, — продолжил Лань Сичэнь, — но мне страшно любопытно. За этим наверняка кроется какая-то история. Мне кажется, ты не похож на тех, кому это нравится… Расследования, беготня за бандитами, допросы и прочее. Мэн Яо посмотрел на него печально и строго. — Может быть, я всю жизнь мечтал ловить бандитов? Что если внешность обманчива? — А она обманчива? Мэн Яо не удержался и рассмеялся. — Нет. Окончательно разрушая идеальность свидания, Лань Сичэнь затащил его к себе на колени. — Ты такой красивый и невероятно очарователен в форме, — горячо прошептал он. — Этот контраст грубого и нежного безумно будоражит, от тебя взгляд не оторвать. Я опять говорю что-то не то… — Лань Сичэнь смущенно улыбнулся. — Ты не обижаешься? Это касается только меня, не все же смотрят на тебя так, как я. — Я и не замечал, что ты так на меня смотришь, — растерянно пробормотал Мэн Яо, обнимая его. — Я очень старался. Лань Сичэнь усадил его удобнее, чтобы можно было есть. И налил им обоим еще вина. — За тебя… В его взгляде можно было греться, как в солнечных лучах, никто и никогда не смотрел на Мэн Яо так, это правда. И он подумал, что тоже, наверное, спит. Потому что всего этого быть не может. Не может, не для него, не с ним. Он бы сейчас убил любого, кто осмелился бы такое сказать. Мэн Яо зажал в зубах кусочек лотоса, предлагая Лань Сичэню откусить. Еще раз соприкоснуться губами, замирая от восторга и нежности. Прижаться теснее к плечу, чувствуя, как почти невесомо, только кончиками пальцев, рука Лань Сичэня скользит по его спине. Как поверить в это? В то, что все так хорошо? Мэн Яо улыбнулся про себя: у Лань Сичэня фетиш — форма, забавно. Вот уж чего он никак не ожидал. Хотя — такое бывает у людей не имеющих отношения к силам правопорядка. Нужно будет надевать форму почаще. — Нет никакой истории, — сказал он. — Я же не опер, я юрист. Все было очень банально: когда настало время выбирать профессию, к нам в школу приходили из разных учебных заведений, рассказывали, как хорошо у них учиться и какие это сулит перспективы. Мне, как и многим, хотелось делать что-то значительное и важное, полезное. Конечно, я понимал, что не очень гожусь патрулировать улицы и с оружием в руке оберегать покой мирных граждан. Я никогда к этому и не стремился. Я поступил на юрфак, все, к чему меня обязывал Университет Общественной Безопасности — дисциплина и серьезная физическая подготовка, только и всего. У меня были отличные оценки по всем предметам, хотя, признаюсь тебе, на то, что касалось силы и выносливости, преподаватели часто закрывали глаза, чтобы не портить мне табель. Управление по борьбе с коррупцией как раз тогда начали мощно финансировать, оно расширяло штат, туда многих брали сразу со студенческой скамьи, достаточно было иметь хорошую успеваемость и желание работать. Мэн Яо не стал говорить, что еще была важна хорошая анкета, а тут ему явно не повезло. Мэн Яо никогда не видел свое личное дело, но подозревал, что там есть много такого, чем сложно гордиться, и даже, может быть, больше, чем он думает. До сих пор он терялся в догадках, почему Не Минцзюэ выбрал его из всех претендентов: в его отдел рвались многие, там были выше зарплаты и прекрасные возможности для быстрого карьерного роста. Хотя и требований, как вскоре выяснилось, оказалось больше, чем где-то еще. — И вылетали из нашего отдела очень легко, — улыбнулся он. — Всех новеньких сразу так грузили работой, что кое-кто не выдерживал и сбегал уже через несколько дней. А кого-то выгонял начальник Не, ты же знаешь его: он не церемонится, когда ему что-то не нравится. А ему не нравится, когда его приказы исполняются недостаточно быстро или если кому-нибудь не хочется проводить на работе дни и ночи, мечтая хотя бы на пару часиков устроиться поспать на диване в его кабинете. Но зато тем, кто пережил первый год, уже ничего и нигде не страшно. — Как-то ужасающе это звучит, — сказал Лань Сичэнь. — Мне нравилось. Было интересно и здорово чувствовать себя нужным. Да и все равно мне больше не на что было тратить время. Лань Сичэнь кивнул. — Когда привыкаешь бесконечно работать, очень сложно ничего не делать. Я ушел в отпуск — собирался отдыхать. Но когда предлагают работу, разве можно отказаться? Он со скорбью посмотрел на стоящий в центре гостиной огромный рояль, заваленный нотными листами. — Я думал, у тебя все здесь в старинном стиле, — проговорил Мэн Яо. — Столик с гуцинем, курильница с благовониями… — Я сейчас пишу музыку для дорамы из современной жизни, все лишнее убрал. Ах, — вдруг спохватился Лань Сичэнь, — я же обещал сыграть тебе на сяо! Он вопросительно смотрел на Мэн Яо, тот будто в раздумьи закусил губу. — Позволишь мне? — спросил он. Мэн Яо видел, как у Лань Сичэня розовеют щеки и потянулся к его уху. — Ты же не против, правда, — прошептал он, слегка прикусывая мочку, — если я сыграю, как умею… Лань Сичэнь прижал его к себе. — Совсем не против. Он подхватил его на руки так легко, будто Мэн Яо ничего не весил. Тот и не ожидал, что он такой сильный. Лань Сичэнь отнес его в спальню и уложил на кровать, стянул с него штаны и футболку. Провел ладонями вдоль его тела. Он смотрел на него с жадностью, и это было невероятно приятно, в паху разливалась горячая сладость. Лань Сичэнь погладил его член и наклонился низко над лицом, его глаза казались темными и немного чужими. — Не могу поверить, что ты мой, весь мой, мой А-Яо… — прошептал он. — Мне же можно так называть тебя? — Конечно. Мне будет очень приятно, если ты так будешь меня называть, — Мэн Яо улыбнулся. — Но я не знаю, смогу ли я называть тебя как-то иначе, чем господин Лань. — Тебе придется. Я не уверен, что готов к БДСМ. Хотя… — Лань Сичэнь сомкнул пальцы на его шее, — может быть, в этом что-то есть. И если хочешь… — Ох, нет, не надо, — фыркнул Мэн Яо, — этого мне хватает на работе. — Минцзюэ делает так? — Лань Сичэнь удивленно вскинул брови. — Я начинаю ревновать. Мэн Яо закатил глаза. — Если начальник Не сделает так, это будет один раз и больше ты не увидишь меня живым… — Он чуть помедлил, будто задумался. — Сичэнь-гэ… Так хорошо? — Хорошо. Мэн Яо толкнул его, опрокидывая на спину и уселся сверху. — На флейте играю я, ты не забыл? Он расстегивал пуговицы его рубашки, неспешно одну за другой, распаковывал его медленно, как драгоценный подарок, целуя и гладя, спускаясь все ниже, и замер добравшись до члена. Ого! Такого роскошества он не ожидал... — Я и флейтист, и дирижер — тоже я, — пробормотал он и облизнулся. — Похоже, Сичэню-гэ придется быть снизу. Сичэнь-гэ не возражал. По крайней мере не в этот раз. Посреди ночи они решили, что нужно еще немного поесть, и исполнилась фантазия Лань Сичэня — романтический ужин голышом. После этого они убрали все, что осталось, в холодильник, который не отличался размерами, поэтому пришлось применить чудеса логистики. Потом они сидели в кресле на веранде, обнявшись и завернувшись в плед, и смотрели на то, как розовеет на востоке небо. Мэн Яо курил, а Лань Сичэнь читал стихи о любви, он их знал во множестве, правда все они заканчивались трагически, смертью или расставанием. Он попытался вспомнить что-нибудь жизнеутверждающее, но не смог и решил, что хватит и не стоит навевать тоску. Мэн Яо было все равно, о чем стихи, ему нравилось слушать его голос, но он согласился с тем, что нужно пойти все же немного поспать. Падая в постель, Мэн Яо подумал, что следует проверить будильник, но уснул в тот же миг, когда голова его опустилась Лань Сичэню на плечо. Мэн Яо проснулся с ощущением счастья, еще не до конца понимая, кто он и где. Сквозь щель в шторах пробивалось солнце, за окном пели птицы, он лежал по-прежнему на плече Лань Сичэня, его рука покоилась у него на груди. Некоторое время Мэн Яо любовался им спящим, стараясь не шевелиться и почти не дыша, а потом ему в голову пришла тревожная мысль: а сколько же сейчас может быть времени. Солнце, кажется, уже высоко, а будильник еще не звонил. Твою мать! Он же выключил вчера телефон! Должен ли будильник звонить в этом случае? Замирая от ужаса, Мэн Яо скосил взгляд к часам на стене. 8:45. Рабочий день начался пятнадцать минут назад. Некоторое время Мэн Яо лежал, раздумывая, что теперь делать. Ничего уже не исправить и не изменить. Начальник Не уже в ярости. И даже страшно представить, какие он готовит для него кары. Вздохнув про себя, Мэн Яо осторожно встал с кровати, нашел на полу трусы и футболку, оделся и пошел в гостиную. Что же сказать начальнику Не? Не слышал будильника? На самом деле нет никакой разницы, что он скажет. Имеет значение только то, насколько начальник Не зол, уволит ли он его сгоряча или удовлетворится тем, что обяжет смыть преступление кровью: заставит до пенсии работать без выходных. Мэн Яо включил телефон, и на него тут же обрушился шквал пропущенных звонков и смс-сообщений. Он пролистал их, с недоумением читая имена абонентов: никогда еще он не пользовался такой популярностью. Несколько раз звонил отец, звонил даже Цзинь Цзысюань. Какие-то друзья и знакомые, приятели по университету, с которыми он не общался много лет. В сообщениях спрашивали примерно одно и то же: “Что случилось? Ты жив? В новостях говорят, что в твоей квартире был пожар. Перезвони как можно скорее”. Больше всего звонков было от начальника Не. Мэн Яо включил телевизор и нашел канал новостей. Там всегда нон-стопом крутили актуальное. На экране полыхал этаж многоквартирного дома, столб черного дыма поднимался в ночное небо, выли сирены пожарных машин. Картинка сменилась, показав двор перед домом теперь уже при утреннем свете. Репортер рассказал, что взрыв прогремел около двух часов ночи и только сейчас пожар удалось полностью потушить. О жертвах ничего не сообщается, полиция проводит расследование. Мэн Яо смотрел на экран не дыша, внутри все словно онемело. Он не заметил, как рядом сел Лань Сичэнь. — Что случилось? — Это была моя квартира, — сказал Мэн Яо. Лань Сичэнь взглянул на него с недоумением и снова обратил взгляд к телевизору. — Ты уверен? Мэн Яо открыл было рот, но как раз в этот момент в углу экрана появилась его фотография, почему-то пятилетней давности, с первого удостоверения. Он выглядел на ней испуганным и совсем юным, будто ему было лет шестнадцать. И форма сидела на нем неудачно, как если бы была велика. Мэн Яо терпеть не мог эту фотографию, в свое время над ней не потешался разве что ленивый, наигранно ужасаясь, что к ним в отдел теперь набирают детей. Наверное, журналисты взяли ее, чтобы вызвать у зрителя сочувствие. Лань Сичэнь и правда смотрел на нее именно так, будто этот несчастный ребенок погиб. Голос репортера трагически произнес, что квартира принадлежала офицеру Управления по борьбе с коррупцией Мэн Яо. И это преступление наверняка связано с каким-то важным расследованием. Очень жаль, но офицер наверняка погиб, потому что явно находился дома, когда произошел взрыв. Тут камера переместилась на машину Мэн Яо, благополучно стоявшую на парковке во дворе. — Это какой-то бред, — растерянно проговорил Лань Сичэнь. — Как такое могло случиться? Комментатор что-то вещал о свирепых и безжалостных преступниках и погибающих в борьбе с ними доблестных полицейских, камера теперь смотрела вверх, на черные провалы, оставшиеся на месте окон. — Фили и Кили должно быть погибли… — проговорил Мэн Яо. — Кто это? — ужаснулся Лань Сичэнь. — Рыбки. И эхинопсис вот-вот должен был распуститься. Он редко цветет, не каждый год, а вот сейчас выпустил такой крупный бутон. Я думал: какого цвета он будет? Хотел показать тебе. Лань Сичэнь обнял его, насильно отворачивая его голову от телевизора. — Ты мог погибнуть. Какое счастье, что тебя не было дома. Какое счастье, что я набрался храбрости вчера тебе позвонить! Лань Сичэнь прижал Мэн Яо к себе крепче, потом отодвинул и взял в ладони его лицо. — Если бы я не сделал этого, то не увидел бы тебя больше никогда. Лань Сичэнь смотрел на Мэн Яо, стремительно бледнея, должно быть, представил себе, каким могло быть его сегодняшнее утро в этом случае. — Ты знаешь, чьих это рук дело? Мэн Яо покачал головой. — Нет. Он знал. Вернее — догадывался. Телефон пискнул очередной смс-кой и Мэн Яо снова выключил его. — Наверное, следует сообщить Минцзюэ? — спросил Лань Сичэнь. — Да, придется... Я думаю, он уже знает, что обгорелый труп в квартире не нашли, и чем скорее я объявлюсь, тем лучше. Позвони ему и попроси приехать. Пока ничего не понятно, для всех остальных я предпочту оставаться мертвым. Он бы и для Не Минцзюэ остался мертвым хотя бы на пару дней, но сложно потом будет ему это объяснить. Мэн Яо жалобно посмотрел на Лань Сичэня. — Начальник Не убьет меня. Или того хуже — уволит. — Не бойся. Я ему не позволю, — решительно сказал Лань Сичэнь, — ни уволить, ни убить. Если хочет — пусть убивает меня. Мэн Яо подскочил на диване. — Сколько ему ехать? Я успею принять душ? — Ничего не случится, если он подождет. Лань Сичэнь принес полотенце и зубную щетку. Мэн Яо с потерянным видом забрал их у него. — У меня ничего не осталось, — пробормотал он. — Только то, что на мне. — Это не страшно, главное — ты жив. Все остальное можно купить. Мэн Яо попытался сообразить: а что же в самом деле у него осталось, но никак не мог сосредоточиться. Кредитка и телефон… Машина… Насколько был мощным взрыв? Если рвануло в спальне, кухня может быть цела. Где он оставил ноутбук? Нет, — Мэн Яо вспомнил репортаж в телевизоре, — выгорели оба оконных проема. В кухне тоже ничего не уцелело, можно на это не рассчитывать. Лань Сичэнь меж тем набрал номер Не Минцзюэ, и Мэн Яо затаил дыхание, прислушиваясь. — Доброе утро, — сказал Лань Сичэнь, — нужно, чтобы ты сейчас ко мне приехал. Голос начальника Не тоже был хорошо слышен. — Я немного занят, Сичэнь! — рявкнул он в трубку. — Хочешь знать чем — посмотри новости! — Я смотрел. Потому и звоню. Это важно. В телефоне на некоторое время воцарилось молчание. — Ладно, еду. Мэн Яо обреченно застонал. — Мне конец! — Ты в самом деле боишься его, — улыбнулся Лань Сичэнь. — Еще как! — с чувством согласился Мэн Яо. — Минцзюэ не так суров, как тебе кажется. Увидишь, он будет рад, что с тобой ничего не случилось. Он очень ценит тебя и, по-моему, вообще относится как к младшему брату. Мэн Яо воззрился на него с недоумением. — С чего ты решил? Он вечно мной недоволен. — Мне он говорил не раз, как счастлив, что у него, наконец, появился толковый помощник, которому не нужно все объяснять тысячу раз и на которого можно положиться. Я думаю, ты понимаешь, что ему незачем мне лгать. — Вот это неожиданно. — Минцзюэ хороший человек. Да ты и сам это знаешь. — Я знаю, — вздохнул Мэн Яо. — И так же знаю, что сейчас он будет орать. — Будет, — усмехнулся Лань Сичэнь. — Нам обоим влетит. — Всегда удивлялся вашей дружбе, — сказал Мэн Яо, — вы такие разные. — Мы знакомы с детства. Отец Минцзюэ был начальником полиции в нашем районе и однажды очень помог… Дело касалось моей мамы. Мэн Яо вскинул на Лань Сичэня удивленный взгляд. — Это долгая история, когда-нибудь я расскажу, если тебе интересно, — печально улыбнулся тот. — А сейчас иди в душ, раз уж собираешься успеть до приезда начальника Не. Мэн Яо сделал воду погорячее: очень хотелось согреться, или вернее — оттаять. Но он по-прежнему ничего не чувствовал, словно где-то внутри стоял предохранитель, мешающий до конца осознать, что произошло. Его хотели убить. Сейчас он был бы мертв, если бы не удивительная, почти невозможная случайность. Его вычеркнули из мира живых не из ненависти, не по необходимости — всего лишь для того, чтобы показать свои возможности и готовность к крайним мерам. Не то что бы это удивляло. Мэн Яо знал множество людей, для которых чужие жизни ничего не значат — один из них был его лучшим другом. Он и сам щепетильностью в этом плане не отличался. Но когда что-то относится к тебе самому, — надо же! — воспринимается совсем иначе. Он жив. Но почему-то кажется, что не совсем и какая-то часть его все же сгорела сегодня в два часа после полуночи. Что они с Лань Сичэнем делали в это время? Кажется, уже вылезли из постели, чтобы перекусить. Пусть и остывшая, еда казалась невероятно вкусной. И голод был каким-то зверским. И не появилось никакого, совершенно никакого предчувствия беды… У него был дом. И вот теперь его нет. Погибли все его вещи. То, что он так тщательно выбирал для своей квартиры. Те немногочисленные сокровища, что он сохранил из прошлой жизни… Альбом со старыми фотографиями, где хранился единственный выцветший портрет бабушки и деда, которых он никогда не видел. Где был он маленький. Где совсем еще молодая мама. Даже если удастся что-то спасти из ноутбука, что маловероятно, эти снимки точно никто не вернет. Почему он не носил с собой хотя бы какие-то из них? Самые ценные? Мэн Яо вдруг задохнулся от паники: ему показалось, что он уже начал забывать мамино лицо. Теперь он не увидит его больше никогда, и пусть он прежде не жаловался на память, не сможет с уверенностью считать, что помнит его правильно. Может быть, что-то из старых фотографий осталось у Сы-Сы? Нет, вряд ли — она всегда была равнодушна к таким вещам. Он жив. Но что-то и правда умерло — все его прошлое, последние его крохи вот-вот растворятся в тумане. Не все можно купить. Мэн Яо стиснул зубы, сквозь онемение начали прорываться боль и злость. И это было гораздо приятнее, чем тупая апатия. Ненависть заставляет соображать быстро и действовать без сомнений. Опасность помогает собраться. Что ж, скорее всего, ничего не грозит ему прямо сейчас. Так или иначе, дело сделано, те люди добились, чего хотели, они не станут пытаться убить его во что бы то ни стало. Сколь ни парадоксально, по-настоящему опасен для него сейчас только начальник Не. А что касается ненависти… Похоже, она, наконец, победила. Больше никакой дурацкой сентиментальности и глупой надежды, что когда-нибудь его примут, — не на словах, по-настоящему. Он давно знал, что этого не случится. Он всегда понимал, что Сюэ Ян был прав, когда называл его идиотом. Ну вот, теперь Мэн Яо наконец сделает то, что нужно. Он уничтожит того, кто на самом деле во всем виноват. Начальник Не приехал, когда Мэн Яо успел уже выйти из душа и даже высушить волосы, и он отправился встречать его вместе с Лань Сичэнем — пусть уж все сразу станет понятно. Наверное зря — лучше было как-то подготовить его… Некоторое время Не Минцзюэ смотрел на них, переводя взгляд с одного на другого и натуральным образом потеряв дар речи. — Да вашу ж мать, — наконец выговорил он. Губы его тесно сжались и лицо побагровело, Мэн Яо подумал, что сейчас его хватит удар и придется вызвать “скорую” и потом полицию, а это сейчас совсем некстати. — Что происходит?! — прорычал Не Минцзюэ, поворачиваясь к нему. — Как ты оказался здесь?! Мэн Яо против воли попятился за спину Лань Сичэня. — Может чаю? — улыбнулся тот. — Да иди ты нахер со своим чаем! — возмутился Не Минцзюэ. — Когда вы умудрились спеться?! Он замолчал, видимо, вспомнил встречу в аэропорту. — Мы там с ног сбились. Не знаем, куда кидаться, — то ли труп искать, то ли тех, кто это чудо похитил! А он, смотрите-ка, в полном здравии и благополучии! Мэн Яо молчал, по опыту зная, что в такие моменты лучше не отвечать и просто дать начальнику Не проораться. Лань Сичэнь, вероятно, такого опыта не имел. — Но ведь это же хорошо, правда? — Что?! — Что он жив, Минцзюэ. Что же еще? Не Минцзюэ вперил в него яростный взгляд, но на Лань Сичэня он не действовал так, как на его подчиненных, и нисколько не смутил. — Встречать они меня, блядь, приехали! — прошипел начальник Не. — Чтобы я не заблудился по дороге домой! Соскучились! Еще не хватало, чтобы мне записи с камер прислали! Лань Сичэнь поморщился. — Ну что ты несешь? — Я же просил тебя не делать этого! И мне казалось, что ты меня понял! Лань Сичэнь ничего не ответил, но вид у него стал несколько виноватым. — Чего не делать? — спросил Мэн Яо. И замер в изумлении, догадавшись. — Я видел, что ты ему нравишься, — мрачно произнес Не Минцзюэ, — и не хотел, чтобы он дал тебе это понять. Мэн Яо от возмущения не знал что и сказать. — Все вышло само собой, — сказал Лань Сичэнь. — Прости, но тебе не кажется, что сейчас есть дела поважнее? Он взял Не Минцзюэ за руку и потянул в сторону кухни. — Идем, приготовлю чай. Мы не завтракали и, думаю, ты тоже. Мэн Яо ждал, что сейчас Не Минцзюэ вырвет руку и разразится новой порцией ругательств, но тот послушно отправился за Лань Сичэнем. — Меня разбудили звонком в два часа ночи, с тех пор я ношусь как проклятый, — проворчал он и обернулся к Мэн Яо. — Нельзя было раньше позвонить? — Я только утром включил телефон, — буркнул Мэн Яо. Про себя он облегченно вздохнул. Похоже, все не так уж плохо и прямо сейчас никто не умрет и не будет убит. Вообще это как-то ненормально, что он боится начальника Не больше, чем всех неведомых злодеев. — Надо было и мне сделать так же, — продолжал Не Минцзюэ. — Как я не догадался? Отключить телефон и спать спокойно, и класть на то, что где-то происходит, пусть другие разбираются. Мэн Яо на всякий случай старался идти подальше от него и за столом сел так, чтобы до него сложно было дотянуться. Лань Сичэнь поставил греться чайник и полез в холодильник, вытаскивая мисочки с едой и ставя на стол. — О, рис с османтусом! — оживился Не Минцзюэ. Лань Сичэнь отобрал у него тарелку. — Подожди, я подогрею. — Сун Ся готовила? — Конечно, кто же еще. — Ну мало ли. Может, у Мэн Яо открылись неожиданные таланты. Он у нас способный. Лань Сичэнь никак не отреагировал на его иронию. — Ты какой будешь чай? “Дыхание осени” или “Жемчуг белого дракона”? Есть еще “Жасминовая улитка”. — Все равно. — Тогда “Жасминовая улитка”. Лань Сичэнь поставил на стол чашки и чайник и всем разлил чай. — Поешь что-нибудь? — спросил он у Мэн Яо. Тот покачал головой. — Не хочу, спасибо. Достаточно чая. Одна только мысль о еде вызывала у него сейчас тошноту. Лань Сичэнь посмотрел на него с тревогой, но ничего не сказал. — Что происходит? — спросил он, садясь за стол рядом с Не Минцзюэ. — Я, если честно, до сих пор не могу поверить в то, что видел. — Если бы я знал. Рис с османтусом пах так аппетитно, что Не Минцзюэ не удержался и достал его из микроволновки, не дожидаясь, когда догреется. — Я уже сотню раз прокрутил в голове все дела, что мы ведем. Нет ничего такого, чтобы отправлять мне предупреждения подобного рода. — Предупреждения? — удивился Лань Сичэнь. — Ну а что еще? Вряд ли кто-то хотел избавиться от Мэн Яо из личной неприязни. А даже если бы и так — к чему устраивать такую демонстрацию? Его можно было прикончить и попроще. Ну ничего. Я разберусь, я, мать их, сдохну, а узнаю, кто это сделал и зачем. Мэн Яо уныло пригубил чай. На то и расчет, что начальник Не начнет землю рыть. И очень быстро поймет, в чем дело. Интересно, он будет сильно разочарован, узнав, что предупреждение было отправлено не ему? — А что на камерах? — спросил Лань Сичэнь. — Изучают. Думаешь, в один момент можно все записи просмотреть? — У меня странное чувство, что мы вернулись в 90-е. И снова наблюдаем войны между полицией и триадами. Не Минцзюэ усмехнулся. — Только мы не уголовка, Сичэнь. У нас дела посерьезнее. Да я и в старые времена такой наглости не помню, чтобы дома взрывали. Так что можешь вообразить, как на уши встали в министерстве и сколько всего я уже успел выслушать. Не Минцзюэ аккуратно доел все, что было в тарелке и приступил к чаю, выбрал самый пухлый пирожок, откусил сразу половину. Аппетита его вряд ли хоть что-то могло лишить. — Ладно, — сказал он. — То, что никто не погиб, возможно, немного смягчит гнев начальства. Это если, конечно, мы распутаем дело быстро. Он дожевал пирожок и посмотрел на Мэн Яо таким взглядом, будто тот сам взорвал свою квартиру. — Ты сейчас поедешь со мной. Дашь показания в полиции, чтобы тебя не искали. — Хорошо. Мэн Яо поставил в сторону чашку, из которой сделал едва ли пару глотков. — А что потом? — спросил Лань Сичэнь. Не Минцзюэ посмотрел на него вопросительно. — А-Яо теперь негде жить. Не Минцзюэ слегка перекосило от этого “А-Яо”, но он удержался от комментариев. — Придумаем что-нибудь. Поживет в ведомственной гостинице. — Это плохая идея, — сказал Лань Сичэнь, — пусть останется у меня. Мэн Яо и Не Минцзюэ воззрились на него с одинаковым изумлением. — Нет-нет, это невозможно! — воскликнул Мэн Яо. — Я не могу так тебя стеснять! Лань Сичэнь посмотрел на него с суровой непреклонностью. — Неизвестно, кто хотел убить тебя, ты сам сказал, что лучше тебе оставаться мертвым, пока не станет ясно хоть что-то. Никто не должен знать, что ты жив. Даже в вашем ведомстве. А то, что ты здесь, неизвестно никому, кроме нас троих. Ты будешь в безопасности. Это предложение невероятно грело душу. Однако Мэн Яо был совсем не готов к тому, чтобы жить с кем-то, пусть даже и с Лань Сичэнем. Как-то это немного слишком, после столь короткого знакомства. К тому же в ближайшие пару дней ему понадобится свобода передвижения, а если он останется здесь — это будет сложно. Хотя, поселись он в ведомственной гостинице, будет еще хуже: там уж точно каждый его шаг станет всем известен. И жить в казенных стенах как-то совсем тоскливо. Он не сможет ни приехать сюда, ни пригласить Лань Сичэня к себе. Даже поговорить с ним не сможет. Как же так вышло, что он теперь бездомный бродяга? Никогда еще он не был в настолько скверном положении. — Я очень боюсь за тебя, — сказал Лань Сичэнь. — Если ты останешься здесь, мне будет спокойней. Они встретились взглядами, в глазах Лань Сичэня была мольба, граничащая с паникой. Надо же… Он в самом деле настолько ему дорог? Мэн Яо благодарно улыбнулся. — Спасибо. Может быть, на несколько дней. Если не будет возражать начальник Не… Не Минцзюэ пожал плечами. — Мне меньше мороки. Мэн Яо показалось, что на самом деле он просто не хочет спорить с Лань Сичэнем. Это тоже было удивительным и интересным открытием. В задней части машины начальника Не были тонированные стекла, что позволяло ехать спокойно и не прятаться. Не Минцзюэ сделал несколько звонков, один из которых, вероятно, был руководству, потому что он не орал и не ругался. Потом они выехали со двора и некоторое время ехали молча. — Что мне сказать в полиции? Где я был? — спросил Мэн Яо. — Придумывай! — отозвался начальник Не. — Я за тебя это должен делать? Вся твоя жизнь теперь будет состоять из лжи. В этом как раз ничего нового. Мэн Яо грустно улыбнулся своему отражению в стекле. — Могу сказать, что ездил к подруге матери, я и правда навещаю ее иногда. И чаще всего беру такси. Сы-Сы любит выпить, отказывать ей сложно. Да и бросать в том районе хорошую машину небезопасно. Камер там нет, никто не проверит, в самом ли деле я был у нее вчера. Этого можно было и не говорить, Не Минцзюэ знал из какого он района. — Для полиции сойдет. Все равно расследование будем вести мы. А я знаю, где ты был на самом деле. Не Минцзюэ откровенно не скрывал недовольства. Все же он поразительный человек: искренне считает, что всегда прав и знает, как лучше. Мэн Яо хотелось спросить его: вы кто мне: отец или брат, чтобы управлять моей жизнью? Но он знал, что это бесполезно. Не Минцзюэ словно его мысли прочитал. — Ну что ты там насупился? Злишься? — Немного удивлен. Ладно я выполняю ваши распоряжения и чаще всего предпочитаю не спорить. Но с чего так делать Лань Сичэню? — Потому что я прав. Мэн Яо усмехнулся. — И он это знает, — продолжал Не Минцзюэ. — И ты знаешь тоже, и согласишься со мной, если потрудишься думать головой, а не другими местами. Я заботился о тебе, между прочим. Ах да: еще и невероятное высокомерие, приводящее порой в бешенство. — Мне следует быть благодарным? — язвительно спросил Мэн Яо. — Вообще-то да. Мне казалось, что ты намерен сделать карьеру. Знаешь сам, как в нашем ведомстве обстоят дела: небольшое пятно на репутации — тебя вышибут взашей, и я ничего не смогу сделать. Не Минцзюэ помолчал. — А Сичэню все сойдет с рук. Его дядя не последний человек в Министерстве Культуры и вхож в такие кабинеты, к которым нам и близко не подойти. — Если бы я не ночевал сегодня у него, я бы погиб. — Ну знаешь! — возмутился Не Минцзюэ. — Это не аргумент. Такое сложно было предугадать. Некоторое время они молчали, и Мэн Яо был бы несказанно рад, если бы так и продолжалось, но разочарование начальника Не было слишком велико, чтобы он просто так оставил эту тему. — Я думал, ты женишься на Цинь Су, — грустно сказал он. — С чего вы взяли? — удивился Мэн Яо. — Она мне как сестра. — Она тоже так думает? Ладно, не важно теперь… — Не Минцзюэ тяжко вздохнул. — Но вообще жаль. Это было бы правильно. Полезно для твоей карьеры. — Но вы и сами не женаты. О своей карьере не думаете? — Я женат на работе. И считаю, что не вправе портить жизнь хорошему человеку. — Не Минцзюэ умолк на мгновение и добавил: — И характер у меня скверный. Мэн Яо удивленно хмыкнул: надо же, он об этом догадывается? — Ну вы же не стали бы обращаться со своей женой так же, как с подчиненными, — проговорил он с улыбкой. — Что-то ты слишком разговорился, — мрачно сказал Не Минцзюэ. — Прошу прощения, начальник Не. Это последствия шока. Они заехали в ворота Министерства Общественной Безопасности со стороны переулка и остановились у подъезда черного хода. Прежде чем выйти, Не Минцзюэ обернулся к Мэн Яо. — Я узнаю, что нужно, чтобы тебе что-то подкинули из бюджета. Вряд ли будет много, и, подозреваю, что не раньше, чем закончится расследование. Но жилье тебе предоставят, если вдруг ты не захочешь жить у Сичэня. — Я захочу, — сказал Мэн Яо. — Если, конечно, он сам не передумает… Не Минцзюэ усмехнулся. — Лани любят один раз и на всю жизнь, что бы ни произошло. Так что ты неслабо попал, Мэн Яо. Мэн Яо улыбнулся ему в ответ. — Я не против. Он подумал, что Не Минцзюэ, наверное, имеет ввиду загадочную историю с мамой Лань Сичэня, но, конечно, не стал его об этом спрашивать. — Кто же все-так взорвал твою квартиру? — вздохнул Не Минцзюэ. — А, Мэн Яо? — Не знаю, — повторил тот то же самое, что сказал Лань Сичэню. — Ну, пошли. Вот это свое “не знаю” говори всем. Расследование ведем мы и никакой информацией с соседями не обязаны делиться. Ты жив — больше им ничего не нужно. Я тебя прикрою, но ты сам знаешь, как ведется допрос: они постараются высосать все, что смогут. — Но я в самом деле ничего не знаю, — пробормотал Мэн Яо. — Иначе сразу рассказал бы вам. Не Минцзюэ посмотрел на него как-то странно, будто не особо верил. — Мы с тобой об этом потом поговорим. Мэн Яо сделалось не по себе: неужели начальник Не уже что-то выяснил? Но потом он подумал, что вряд ли: у него не было времени. И этот глубокомысленный вид не более чем тактика допроса. Все это известно. Все это Мэн Яо видел много раз и не поведется. После того, как с полицией было закончено, Мэн Яо ожидал, что Не Минцзюэ возьмется за него сам, но тот ни о чем не спрашивал и вообще держался отстраненно — больше никаких разговоров по душам. Он забрал у него телефон, взамен дал другой с новой симкой, пригрозив Мэн Яо убить его, если вдруг он окажется недоступен или даже если не ответит после первого же звонка. Потом он отвез его к Лань Сичэню. — Что мне делать? — спросил Мэн Яо, прежде чем выйти из машины. — Я бы хотел чем-то помочь. — Глупости не говори, — отрезал Не Минцзюэ. — О ходе дела ты ничего знать не будешь, кроме того, что я решу тебе сообщить. И ни с кем его не обсуждай, кроме меня. Сиди дома и никуда не ходи. Лань Сичэнь встречал их на крыльце, но Не Минцзюэ не стал выходить, сразу уехал, сославшись на дела. То, что эти дела теперь происходят без него, было Мэн Яо обидно и странно. В гостиной на диване лежали аккуратно разложенные пакеты с покупками. Лань Сичэнь успел либо съездить куда-то, либо заказать быструю доставку. — Здесь то, что я счел самым необходимым, — сказал он. — Наверное, это не все, что тебе нужно. — Спасибо, — улыбнулся Мэн Яо. — Остальное куплю позже. — Конечно. — Скажи, сколько все это стоит, я переведу. Лань Сичэнь явно собирался возражать, но встретился с Мэн Яо взглядом и вздохнул: — Хорошо. — Электронные деньги не горят, и моя зарплата никуда не делась, — сказал Мэн Яо. — Я не стану спорить — все будет, как хочешь. Пойдем… Лань Сичэнь отвел его по коридору мимо своей спальни и открыл дверь в соседнюю с ней комнату. — Гостевая спальня в твоем распоряжении. Можешь устроить здесь все, как тебе нравится. Мэн Яо развернулся и обнял его. — Ты слишком заботишься обо мне, — прошептал он ему в плечо. — Ну перестань, — Лань Сичэнь погладил его спине. — А то я и правда подумаю, что в этом есть что-то особенное. Ты сейчас свободен от работы. Может поспишь? У тебя синяки под глазами. — Чуть позже. Мне нужно кое-что сделать. Съездить в одно место. — Что? — Лань Сичэнь отодвинул его от себя и посмотрел удивленно. — Я думал, мы решили, что ты не будешь никуда выходить. — Мы придумали алиби, где я провел эту ночь. Но нужно предупредить человека, чтобы он правильно отвечал на вопросы, если к нему придут. На молчаливый вопрос в глазах Лань Сичэня Мэн Яо ответил: — Это подруга моей матери. Когда-то они вместе приехали из деревни искать счастье. Она почти моя тетушка и всегда поможет. — Минцзюэ знает, что ты собираешься к ней? — Нет, и не нужно ему говорить. Он считает, что никто не станет проверять мои слова, раз уж он ведет расследование. Но я в этом не уверен, и на всякий случай Сы-Сы все же следует предупредить. И еще… — Мэн Яо сделал грустное лицо, — хочу, чтобы она знала, что я жив. Она мой самый близкий человек после смерти мамы. Лань Сичэнь молчал, в голове его явно вертелось множество возражений, и Мэн Яо напряжено ждал, что он скажет. В его жизни достаточно одного начальника Не. Возможно, Лань Сичэнь тоже подумал об этом, он чуть нахмурился и кивнул. — Хорошо, раз ты считаешь, что так нужно. Я могу поехать с тобой? — Не стоит. В своем костюме садовника я буду почти невидим, а с тобой мы привлечем внимание. Я вырос в очень бедном районе, Сичэнь-гэ, туда редко заходят такие люди, как ты. И это всегда событие. Тебя запомнят. — А если и я оденусь садовником? Мэн Яо рассмеялся. — Это будет слишком явный маскарад. Лань Сичэнь вздохнул. Тут — не поспоришь. — Когда ты вернешься? — Часа через три. Или четыре. Если будешь волноваться, всегда можешь мне позвонить. У меня теперь другой номер, запиши себе... — Спасибо. Лань Сичэнь поцеловал его, и вид у него был такой, будто он всерьез боится, что делает это в последний раз. — Я буду очень осторожен, — сказал Мэн Яо. Как убедить его, что сейчас ему ничего не грозит? Никак наверное… Если, конечно, не рассказать всю правду. Первым делом Мэн Яо в самом деле навестил Сы-Сы. Та отлупила его по щекам и обругала, за то что не дал знать о себе раньше. Потом добавила, что не сомневалась, что он жив. Будь иначе — она бы почувствовала. Когда Мэн Яо объяснил ей, что следует сказать, если вдруг о нем будет спрашивать полиция, Сы-Сы выслушала его со всей серьезностью и лишних вопросов не задавала. В чем всегда можно было положиться на жителей их района — это на дружное и с удовольствием противостояние властям. Потом Мэн Яо наконец отправился к Сюэ Яну. Тот жил здесь же, неподалеку, в еще более отвратительном месте, чем раньше, — в конце квартала, у пустыря. Сюэ Ян совсем не стремился, как когда-то Мэн Яо, покинуть родные места и уехать как можно дальше. Ему нравилось, что все остается как всегда. Правда, за обшарпанным забором в его владения скрывались сад, некогда ухоженный, но теперь диковатый, и большой дом с верандой, обустроенный немного несуразно, но местами даже роскошно. В нем имелась куча дорогущей техники, половина из которой Сюэ Яну была не нужна, а другая половина была либо сломана, либо работала плохо. В гараже стояли несколько машин, но пользовался Сюэ Ян только одной, самой обшарпанной и побитой, — на всех других его слишком часто останавливала полиция, и Сюэ Яна это бесило. Мэн Яо всегда заходил к Сюэ Яну с некоторой опаской, не зная, что встретит в его доме на сей раз. У него постоянно жили странные личности — бродяги, неудачливые художники и музыканты, бывшие студенты, наркоманы и девицы легкого поведения. Стать Сюэ Яну другом было легко, главное — обеспечить веселье. Но весело Сюэ Яну бывало недолго, все начинало его раздражать и никто из жильцов у него не задерживался. Иногда они пропадали уже на следующий день. Мэн Яо надеялся, что в саду у Сюэ Яна не закопаны их тела и он отволакивает их хотя бы до пустыря, который от его дома находился всего лишь в сотне метров. Двери здесь никогда не закрывали, и Мэн Яо просто вошел в приоткрытую калитку. Сюэ Ян обнаружился в саду. Он смотрел, как пара рабочих пытаются расчистить дорожку и заодно ставят вдоль нее перила с натянутой веревкой. Зачем это, интересно? — Ха, покойник явился! — радостно воскликнул Сюэ Ян, увидев его. — Выглядишь неплохо для обугленного трупа! — Очень смешно, — мрачно сказал Мэн Яо. — Я думал, тебе хоть немного меня жаль. — Еще как жаль! Да я в ярости! Какая-то падла прикончила моего друга, просто так, ни с хуя. Ты думаешь, я собирался забить на это? Все это время я обдумывал месть. — И как? — Фантазия подводит. Все кажется каким-то скучным. И мелким. Но теперь вдвоем мы точно что-нибудь придумаем. Они вошли в дом, и Мэн Яо привычно огляделся, чтобы не наступить в какую-нибудь дрянь или на чье-то бесчувственное тело. — Это ведь все из-за папаши твоего, да? — спросил Сюэ Ян. — Я знал, что добра от него не будет! Мэн Яо промолчал. Но по выражению лица его было понятно, что так и есть. — Пошли пожрем и обсудим, как будем его убивать. Ты же не против теперь, я надеюсь? Они дошли до кухни и до сих пор никого не встретили. В доме было подозрительно тихо и чисто. — У тебя что, никто не живет? — удивился Мэн Яо. — Кое-кто живет. Но они не буйные. Сюэ Ян кивнул в сторону раздвинутых дверей, выходящих на веранду. Там на диване-качалке сидел парень в светлой льняной рубашке и таких же брюках, поджав под себя босые ноги. Рядом, положив голову на его плечо, расположилась девушка, совсем юная, почти подросток. Они вместе слушали кого-то, вещающего из телефона: аудиокнигу или подкаст. Парень благостно улыбался и смотрел прямо перед собой застывшим пустым взглядом. Девушку разглядеть было сложно, ее глаза были закрыты, а лицо наполовину завешено волосами. — Они обдолбанные что ли? — спросил Мэн Яо. — Нет, ты чо! — возмутился Сюэ Ян. — Они такие просто… Хорошие люди, на самом деле. Хорошие люди выглядели малохольными, но Сюэ Ян никого еще из своих друзей "хорошими" не называл. Это было удивительно и любопытно. — Нет, серьезно, — продолжал тот, — Сяо Синчэнь — клевый парень. Выучился на эколога, хотел спасать мир от всякого говна. Прикинь, он в драке вступился за друга и его так отделали, что он ослеп. А друг его вышел из больницы и просто свалил в неизвестном направлении. Найду — убью сволочь. — У него что же, нет родных? — спросил Мэн Яо, глядя на Сяо Синчэня со все большим интересом. — Никого! Только эта мелкая девка, с которой он познакомился в Центре для реабилитации слепых. Как-то там хреново все в этом центре, — добавил Сюэ Ян с возмущением. — Ты посмотри на них — они похожи на реабилитированных? По-моему, нет. — Девка тоже слепая? — Не-а. Она или плохо видит или прикидывается, я не понял. Я их на рынке подцепил. А-Цин пыталась украсть что-то, но неудачно, и ее поймали. Хотели отлупить. За нее я бы не стал вступаться, но из-за Сяо Синчэня вмешался. Мэн Яо посмотрел на него удивленно. — Не могу объяснить, — пожал плечами Сюэ Ян. — У него такое лицо было… Ну вот как сейчас. Хер знает… — Сюэ Ян усмехнулся. — Иногда на меня находит. Мэн Яо кивнул: то, что на Сюэ Яна “находит”, однажды если и не спасло ему жизнь, то уберегло от серьезных увечий. Они подружились, когда Мэн Яо было восемь. Мальчишки в квартале прохода ему не давали, он вызывал у них безотчетную и неодолимую ненависть. Наверное, потому, что не хотел быть таким, как они. Когда он, чистенький и аккуратный, шел в школу, стоило попасться им на глаза, они кричали ему вслед гадости и кидали грязью. Мэн Яо предпочитал не связываться и поскорее удрать. Бегал он хорошо, и догнать его было непросто. Но однажды кто-то из мальчишек назвал его маму шлюхой, Мэн Яо полез в драку — один против пятерых, — и его здорово избили. Неизвестно, чем кончилось бы, не появись Сюэ Ян. Тот был на год его младше, а в ту пору еще и значительно мельче. Но однако же если с Мэн Яо в их квартале никак не считались и презирали, то над Сюэ Яном витал ореол мрачного героизма. Отчаянный и злобный, как маленький хищник, он лез в драку по поводу и без, сражаясь каждый раз насмерть, — казалось, он ненавидит весь мир. Сюэ Яна сторонились, считали чокнутым и были уверены, что он может убить, особо не раздумывая. Но в этом и не было ничего удивительного. История Сюэ Яна была всем хорошо известна. Когда-то о ней даже говорили по телевизору. Его отец что-то не поделил с бандитами из соседнего района, вместе с женой он пустился в бега, оставив сына со старой бабкой. Бандиты бабку убили, а мальчика забрали с собой и держали в заложниках, велев его родителям явиться с повинной, иначе они будут отрезать от ребенка по кусочку и в условленный час каждый день подкидывать куда-нибудь, где их точно найдут. Достаточно оказалось мизинца, оставленного на скамейке в парке, чтобы родители Сюэ Яна сдались. Больше их никто не видел, а мальчика на следующую ночь подобрала патрульная машина на обочине шоссе, голодного и измученного, с кое-как перевязанной рукой. Ему было тогда пять лет. После разбирательств, закончившихся ничем, Сюэ Яна усыновил дядюшка Вэнь. Мэн Яо подозревал, что тот никакой ему не дядя и вообще не родственник, но чем-то обязан его погибшим родителям. Дядюшка Вэнь жил в их же квартале, но в лучшей его части, на холме, и у него был большой и красивый дом. Наверное, именно поэтому ему отдали ребенка без лишних проволочек, а вовсе не потому, что он смог заплатить всем, кому надо. Говорили, что дядюшка Вэнь, так же как родители Сюэ Яна, связан с триадами. Но это, конечно, были лишь слухи. Маме избитым и грязным Мэн Яо не посмел показаться. Вместе с Сюэ Яном они пришли к нему домой и предстали пред очи дядюшки Вэня. Тот посмотрел на них с сожалением, скорбно покачал головой и назвал никчемышами. А спустя несколько дней велел им отправляться в школу боевых искусств. Ходить туда нужно было через пустырь, где в ту пору жили бездомные и собирались наркоманы, это было самое скверное место в городе, куда даже полиция не всегда решалась соваться. Но Мэн Яо с Сюэ Яном там ни разу никто не тронул. Мэн Яо был уверен, что это потому, что им покровительствовал дядюшка Вэнь. Школа боевых искусств не имела красивого названия, — никакого не имела: она располагалась в подвале заброшенной фабрики. И учитель выглядел жутковато. Невысокого роста и жилистый, он не был покрыт наколками и казался бы неприметным, обычным человеком, каких на улицах каждый третий. Если бы не глаза. У него были очень светлые глаза, хрустальные, полупрозрачные и, наверное, красивые, если бы не холодный и злой, как у аллигатора, взгляд. Мэн Яо решил однажды расспросить об их учителе дядюшку Вэня, и тот сказал, что он из какого-то маленького народа на севере. Про них мало кто знает, их осталось всего ничего, и они лучшие на свете убийцы, владеющие боевыми техниками, известными только им. — Встретишь кого-то с такими же глазами — никогда не вставай у него на пути, никчемыш, — усмехнулся дядюшка Вэнь. — Но пока у тебя есть возможность, научись всему, чему сможешь. Кто знает, вдруг однажды это спасет тебе жизнь. Наверное, их учитель тоже был что-то должен дядюшке Вэню, иначе с чего бы он стал возиться с мальчишками? Когда они с Сюэ Яном впервые явились к нему, Мэн Яо воображал себе, что будет как в кино — величественно и благородно, и непременно с духовными практиками, очищающими сознание и развивающими духовные силы. Но оказалось иначе. Их учили скорее не драться, а убивать. Быстро, эффективно и с минимальными физическими затратами. Мэн Яо не переставал удивляться, сколько оказывается уязвимых мест на теле человека и как легко его убить — иногда может быть достаточно только прикосновения. И как это страшно, ведь стоит всего лишь немного не рассчитать силу, и человек, которого ты хочешь лишь обездвижить на время, умрет. Спокойно, будто уснет. Или будет мучиться долго и страшно. И никто не поймет, что с ним. И никто не сможет его спасти. Еще хуже — промахнуться. Если идешь убивать, редко есть возможность ударить дважды. После нескольких лет занятий страх прошел, навыки были отточены достаточно, чтобы не сомневаться в себе. Применить их Мэн Яо, правда, ни разу не пришлось: у них в районе его больше не задирали. А уходя в новую жизнь, он не собирался ничего забирать с собой. Но, видимо, есть что-то, что врастает в тебя намертво. Когда Мэн Яо поступал в Народный Университет Общественной Безопасности, конечно, он хотел, чтобы его увидели с лучшей стороны. Его физическая подготовка оказалась прекрасной, у него была отличная реакция и даже великолепная растяжка — неожиданно для себя самого, Мэн Яо с легкостью сел на шпагат. Ничего более этого он показывать не собирался. Но после вступительных экзаменов инструктор подозвал Мэн Яо к себе и сказал, что тому, кто учил его, место в тюрьме, и ему лучше поскорее все это забыть. Мэн Яо дал себе слово быть осторожнее. Но время от времени ходил заниматься к учителю вместе с Сюэ Яном — не стоит отказываться от того, что может однажды спасти тебе жизнь. Мэн Яо наука убивать не пригодилась. А вот Сюэ Яну — вполне. Когда случилась война между бандами, о том, что Сюэ Ян принимал в ней участие и убил того человека, который когда-то отрезал ему палец, и не только его, но и всех его родных, Мэн Яо узнал лишь несколько лет спустя. Он в то время уже жил в кампусе и дома появлялся редко. Покровительство дядюшки Вэня защищало их с Сюэ Яном от многого, но не от него самого. В следующий раз после той смертельной драки в детстве они были сурово избиты именно им. Дядюшка Вэнь отходил их палкой, когда ему доложили, что они курили на пустыре крэк. И тут никакие боевые искусства не могли пригодиться: дядюшке Вэню они не посмели бы ответить, можно было только терпеть. Мэн Яо думал тогда, что умрет, ему было так больно и плохо, что он не мог дышать и во рту был вкус крови. Но обошлось даже без больницы. Выходило, дядюшка Вэнь тоже знал, как и куда нужно бить. Пару дней Мэн Яо не являлся домой, но потом все же пришлось — мама искала его. Увидев его черным от синяков, она пришла в такую ярость, что побежала к дядюшке Вэню — она почему-то все поняла, хоть Мэн Яо и не говорил ей, что произошло. Сюэ Ян потом рассказывал, как она ворвалась к ним в дом, словно демоница, и лупила кулаками дядюшку Вэня куда придется, орала, что убьет. Дядюшка Вэнь принимал побои снисходительно, пока она не выдохлась. А потом сказал с улыбкой: этого больше не повторится. И правда не повторилось. Они с Сюэ Яном больше не притрагивались к наркотикам. Дядюшку Вэня они боялись как огня и никогда не посмели бы идти против его воли. И когда Мэн Яо собрался поступать в Университет Общественной Безопасности, он первым делом пришел с этим к нему. — Проклятый предатель, — прошипел Сюэ Ян, глядя на него с ненавистью. — Поступай, — немного подумав, сказал дядюшка Вэнь. — Это хорошая мысль. Тебе среди нас не место. А так, может, будет какая-то польза. Мэн Яо с одной стороны было обидно, что его отпустили так просто, будто он совершенно не нужен и не важен, а с другой — он был дядюшке Вэню безмерно благодарен. Он тоже считал, что ему здесь не место. Он низко поклонился. — Спасибо. — Какая от этого нахрен польза?! — продолжал злиться Сюэ Ян. — Предупреждать о полицейских облавах он нас будет что ли?! Дядюшка Вэнь смотрел на Мэн Яо пристально и с каким-то новым интересом. — Постарайся учиться как следует и перевестись на юридический факультет. Времена меняются, знать тонкости законов куда важнее, чем о полицейских облавах. Сюэ Ян не разговаривал с ним полгода, и Мэн Яо уже решил, что старой дружбе конец, как и старой жизни. Но в какой-то из выходных его друг просто взял и явился к нему, как-будто они виделись только вчера, с предложением напиться. Мэн Яо был так рад, что они и правда в тот вечер здорово набрались. На следующий день Мэн Яо сказался больным и не пошел на занятия. К счастью, он хорошо учился и никогда раньше не нарушал дисциплину, так что это сошло ему с рук. Только потом Мэн Яо узнал, что Сюэ Ян приходил к нему мириться на всякий случай: с той войны между бандами, куда он уходил через несколько дней, он мог и не вернуться. Мэн Яо думал, что прошлое настигнет его, когда он поступил работать в Управление по борьбе с коррупцией. Он был стольким обязан дядюшке Вэню, что не отказал бы ему в просьбе, какой бы та ни была. Но дядюшка Вэнь никогда ни о чем не просил его. Вместо этого вдруг объявился отец. Которому Мэн Яо не был обязан ничем. И которому он, тем не менее, ни в чем не смог отказать. Своего отца Мэн Яо увидел впервые, когда заканчивал среднюю школу. За пару месяцев до этого умерла мама и перед тем она рассказала Мэн Яо удивительную историю о том, что, оказывается, его отец не умер, как она уверяла раньше, а вполне себе жив и здоров, и даже весьма благополучен. Мэн Яо ушам своим не поверил и решил, что у мамы бред, когда та сказала, что его отец — глава огромной корпорации, входящей в число самых успешных в Поднебесной. В то время как раз решалась его судьба. Вернее, становилось понятно, что изменить ее никак невозможно. После средней школы путь Мэн Яо лежал либо в училище, либо он мог бы работать на дядюшку Вэня. В старшую школу его бы не взяли: на оплату учебы у них с матерью не было денег. А значит, он не смог бы поступить и в Университет. С его прекрасными оценками это было ужасно обидно. Мэн Яо слышал, что некоторые школы начали получать гранты для лучших учеников, но к их школе на задворках это не относилось, он узнавал. — Иди к Гуаншаню, — велела мама, — скажи, что ты его сын. Это новостью для него не станет, он знает о тебе. И в том, что ты его родная кровь не сомневается: он был у меня первым и единственным очень долго. Он не такой плохой человек, как ты можешь подумать, и обязательно поможет. Это я виновата — нужно было почаще напоминать ему о тебе. Его сердце не могло бы не смягчиться, если бы он тебя увидел. Сы-Сы была прямолинейна и цинична, и, скорее всего, как обычно — права. — Цзинь Гуаншань — подонок, испортивший твоей матери жизнь, — сказала она. — Соблазнил глупую девчонку из деревни подарками и клятвами в любви, а потом бросил. Зачем она ему? Как оказалось, у него была уже жена. Он ушел от твоей матери, когда узнал, что та беременна. То, что она родила сына, ему прекрасно было известно и, как ты понимаешь, глубоко наплевать. Он не станет тебе помогать, нет смысла ходить к нему — разве что плюнуть в его поганую рожу. Тем не менее, Мэн Яо пошел. Ему хотелось убедиться во всем самому. К тому же посмотреть на отца было интересно: в воображении Мэн Яо рисовался то карикатурный киношный злодей, то благородный герой, кем-то обманутый, что-то не понявший и о чем-то не знавший. Наверняка, Цзинь Гуаншань не то и не другое. Но было ощущение, что что-то не так. Не мог же его отец просто бросить их с мамой в этом жутком месте и забыть. Наверное, что-то случилось, отчего он не смог забрать их. Может быть, мама была слишком гордой, чтобы что-то просить? Может быть, они поссорились? Может быть, кто-то сказал ему, что они умерли? Должна быть причина, о которой может не знать или умалчивать Сы-Сы, о которой мама уже не расскажет. Ну или, может быть, Цзинь Гуаншаню хотя бы станет стыдно и он захочет загладить вину и оплатить сыну учебу? По меркам главы огромной корпорации, сумма за обучение в старшей школе была ничтожна. Для встречи с отцом Мэн Яо выбрал день своего рождения — почему-то он решил, что звезды должны ему благоволить. Попасть в центральный офис “Ланьлин Цзинь” через кордоны охраны Мэн Яо не стал и пытаться, но он сумел подловить удачный — как ему показалось — момент, когда Цзинь Гуаншань выходил из бизнес-центра. Увернуться от охранника было несложно, но Мэн Яо позволил тому преградить ему дорогу— устраивать драку было совсем ни к чему. Цзинь Гуаньшань готовился сесть в машину и уже открыл дверь, однако обернулся узнать, что там за суета у него за спиной. Мэн Яо попросил его о встрече, сказав, что он сын Мэн Ши. Но Цзинь Гуаншань лишь поморщился и буркнул, что никакой Мэн Ши не знает. И больше Мэн Яо не дали вымолвить ни слова. Охранник толкнул его, так что он сверзился с лестницы и больно приложился коленом об асфальт. Цзинь Гуаншань уселся в машину и уехал. Мэн Яо с недоумением проводил ее взглядом. Что это было? Может быть, он ошибся и это вовсе не тот человек? На его лице совершенно ничего не дрогнуло… Или, может быть, все дело в том, что Цзинь Гуаншань был не один? На заднем сидении в его машине Мэн Яо заметил строгую элегантную женщину, глянувшую на него со злостью. И рядом с ней — парня, по виду его ровесника. Тот с равнодушным видом смотрел в телефон, как будто его ничего не касается. Дома у Мэн Яо компьютера не было, и он отправился к Сюэ Яну, чтобы залезть в интернет и выяснить все о корпорации “Ланьлин Цзинь” и его владельце. Наверное, это следовало сделать сразу, — почему он думал, что все будет легко? Мэн Яо нашел много интересного. Об истории основания компании и о своих прославленных предках, приведших ее к успеху. О ее активах и общем состоянии дел он прочел все, что нашел в открытых источниках, — в целом все было неплохо. О Цзинь Гуаншане в интернете тоже нашлось много, но не такого, чем можно гордиться. В основном о нем писала желтая пресса: о его разгульных похождениях, вечеринках и скандалах, о его бесчисленных любовницах. Если у него и впрямь их было столько, то где ему помнить интрижку двадцатилетней давности? Женщина, которую Мэн Яо видел в машине, по всей видимости, была его жена. А парень — сын, Цзинь Цзысюань. Мэн Яо долго не мог поверить, глядя на дату в его биографии: они родились в один год и даже в один день. Значит, когда он видел их, они наверняка направлялись праздновать его день рождения. В какой-нибудь ресторан, где их ждали друзья и родственники. Конечно, не каждый же день твоему наследнику исполняется шестнадцать лет. Мэн Яо подумал, что зря не явился на встречу с отцом с оружием. Как было бы здорово, если бы он застрелил этого драгоценного наследника. Вот так, внезапно, на глазах у родителей. Из дробовика. Снес бы ему полголовы, или нет — пробил бы в его груди огромную дыру, так чтобы кровь и куски мяса разлетелись по всей машине. Хотелось бы посмотреть на лицо Цзинь Гуаншаня в этот момент. Наверняка с него вмиг слетело бы выражение досадливой утомленности, сменилось бы ужасом и отчаянием. А его мерзкая жена визжала бы не переставая. И нужно было бы взять с собой Сюэ Яна. Ему бы понравилось что-то такое в духе Тарантино. Конечно, в этом случае Мэн Яо точно пришлось бы распрощаться с мечтами о нормальной жизни. Но, может быть, полученное удовольствие того бы стоило? С мечтами и так приходилось расстаться. Изучать экономику, как Мэн Яо хотел, не получится. Но была возможность пойти иным путем. В их школу не приходили представители серьезных университетов — в основном ее будущих выпускников приглашали в профтехучилища. И только однажды пришел офицер из Университета Общественной Безопасности. Как выяснилось, туда брали после средней школы. Правда, только на факультет расследования уголовных преступлений, выпуская младший офицерский состав. Но дядюшка Вэнь был прав, когда сказал, что при должном усердии через пару лет можно перевестись на факультет поприличней и получить хороший диплом. Юриспруденция Мэн Яо нисколько не увлекала, но другого выхода он не видел. К тому же дядюшка Вэнь дал добро. Спустя примерно год после того, как Мэн Яо начал работать у Не Минцзюэ, отец вдруг объявился — позвонил ему, предложил встретиться и поговорить. Мэн Яо был немало удивлен. Выходит, Цзинь Гуаншань следил за ним. Узнал его телефон… Зачем? Стоило бы иметь немного гордости и отказаться, но Мэн Яо пошел. Как он сам сказал себе: из любопытства. А может быть, еще и потому, что после смерти мамы чувствовал себя ужасно одиноким. Прошло уже несколько лет, у него были друзья, учеба и работа, и все равно, с тех пор как в день похорон из него вынули кусок души, дыра на этом месте так и не затянулась. Хорошо, что не было времени заглядывать в нее слишком часто. Отец назначил встречу в дорогом ресторане. Мэн Яо мысленно взвыл, когда увидел ценник в меню. Но, конечно, он собирался изобразить, будто это его не тревожит. Он теперь не был нищим мальчишкой с городских задворок и имел возможность платить по счетам. То, что от Цзинь Гуаншаня ему больше ничего не нужно, грело душу, одевало ее — как он считал — непробиваемой броней. Цзинь Гуаншань повел себя совсем не так, как можно было ожидать, и от этого Мэн Яо немного растерялся. Перед ним был словно кто-то другой, не надменный холеный господин, а усталый, несчастный и уже довольно немолодой человек. Почти сразу он начал жаловаться на жизнь. На работу, которая страшно утомила, на бестолковых сотрудников и непочтительного сына и главное — на совершенно замучившую его жену. Это чудовище испортило ему жизнь вечным недовольством и попреками, следило за каждым его шагом и постоянно указывало, что делать. А ему приходилось подчиняться. Хоть он и не любил ее никогда. Но что поделать? Он женился лишь оттого, что дела в компании были плохи, а выгодный союз принес немалый капитал, который ее спас. Именно поэтому он и потом против супруги слова не мог сказать: за ее спиной стояла влиятельная семья, которая, случись чего, живого места на нем не оставила бы. Но все, хватит, больше он не будет под ее каблуком. Он признает Мэн Яо сыном, исправит старую ошибку и снимет тяжесть с души. Он ведь очень любил его мать и непременно женился бы на ней, если бы только не страх перед семьей супруги. Мэн Яо не верил ни единому отцовскому слову, но в груди почему-то разливалось тепло. Как будто все-таки что-то верило. Так сильно хотело верить, что выключило его способность мыслить здраво. Мэн Яо представил себя в этой большой и богатой семье, и дух захватывало, и голова кружилась. Каково стать одним из них? Это же сразу вознесет его на какую-то невероятную вершину социальной лестницы. Расстались они на том, что Цзинь Гуаншань обещал прислать Мэн Яо приглашение на семейное торжество, где представит его всем как своего сына. Ах да, и он полностью оплатил ресторанный счет, хотя Мэн Яо и попытался вяло возражать. Как ни странно, Цзинь Гуаншань слово сдержал. Он пригласил Мэн Яо на домашний ужин в очень узком кругу самых близких родственников. Помимо жены и сына на нем присутствовал только его племянник, сын покойного старшего брата, Цзинь Цзысюнь. Мэн Яо знал, что ему предстоит немалое испытание, так и вышло. Жена Цзинь Гуаншаня весь вечер молчала, сжав губы в ниточку и не притронулась ни к еде, ни к напиткам. Цзинь Цзысюань выглядел расстроенным и мрачным. Цзинь Цзысюнь смотрел на неожиданно обретенного родственника презрительно. И всем было неловко. Мэн Яо старался быть милым и не замечать неприязни. Говорили в основном они с отцом между собой. Обстановка немного разрядилась, когда Цзинь Гуаншань и Цзинь Цзысюнь достаточно напились. Цзинь Цзысюнь стал вести себя развязно, говорил глупости и громко хохотал, дядя всячески его поддерживал и веселился вместе с ним. Все это выглядело безобразно и немного отвлекло внимание от Мэн Яо, тот смог перевести дух. Возвращаясь домой, он думал, что все прошло не так уж плохо, учитывая обстоятельства, но чтобы стать членом этой семьи понадобится много сил и времени. Что ж, сдаваться он не собирался. Незадолго до следующего дня рождения Мэн Яо позвонил Цзинь Цзысюань. Сказал, что подумал и решил, что им следует отпраздновать его вместе, с друзьями. И без старшего поколения. Накануне они прошлись по магазинам — Цзинь Цзысюань заявил, что Мэн Яо нужна более подходящая одежда. Тот не возражал. Цзинь Цзысюань держался высокомерно и грубовато, но Мэн Яо будто этого не замечал. Он так сильно хотел стать одним из Цзиней, что готов был стерпеть и не такое, и старательно продолжал быть милым. Потом они отправились в кафе. Там Цзинь Цзысюань вдруг принялся жаловаться Мэн Яо на жизнь — на родителей, замучивших его своими ссорами, на работу в компании отца, которая ему совершенно не нравится, на бесконечные требования и невозможность делать, что хочется. Мэн Яо изображал сочувствие, удивляясь, отчего это всем Цзиням хочется ему жаловаться. Ну, пусть так. Главное, чтобы ему не начала жаловаться госпожа Цзинь — это будет уже немного перебор. С Цзинь Цзысюанем они расстались почти друзьями — это было очень неплохо. Вскоре Мэн Яо понял, зачем понадобился отцу. И вместе с обидой и разочарованием испытал облегчение: теперь по крайней мере его неожиданное появление перестало выглядеть странным. Отец попросил Мэн Яо помочь с информацией по некоторым старым делам, которые давно лежали в архиве Управления по борьбе с коррупцией и обрастали пылью. Мэн Яо внимательно изучал документы, прежде чем что-то отдавать отцу, и примерно понимал, что тому может быть нужно. Дела были закрыты, многие из них относились к правлению прошлого и даже позапрошлого генерального секретаря, но в них упоминались люди, в ту пору незначительные, а теперь обретшие вес, участвовавшие в событиях, огласка которых могла бы здорово испортить им репутацию, а то и вовсе послужить причиной нового расследования. Игра, что затеял Цзинь Гуаншань, была опасна, и Мэн Яо прекрасно это понимал, но ему так хотелось быть полезным, что он согласился помочь. Мэн Яо принес копии документов отцу, понадеявшись, что этого ему окажется достаточно. Но нет. С подобными просьбами тот начал обращаться к нему все чаще. Вероятно, шантаж неплохо удавался. Было ясно, что добром это не кончится. У Мэн Яо давно уже закрадывались подозрения, что отец его не очень умный человек и мог использовать получаемую информацию без должной осторожности. Мэн Яо попытался намекнуть ему об этом, но отец впал в ярость и пригрозил даже выдать его начальнику Не, если он не будет послушно делать то, что ему велят. Какое-то время Мэн Яо ждал, что за все риски получит в знак благодарности хотя бы официальное признание и фамилию Цзинь, как отец обещал ему когда-то. Но тот будто забыл об этом. Не было никаких сомнений, что Цзинь Гуаншань использует его, подставит, когда придет время, и забудет о его существовании. То, что его жизнь совсем ничего для отца не значит, не было Мэн Яо удивительным. Но ведь Цзинь Гуаншань рисковал и собственной жизнью и жизнями других своих родственников ничуть не меньше. Неужели он этого не понимал? Ну вот, наконец он получил предупреждение, не особо суровое, но меж тем вполне доходчивое: кто-то из тех, кого он пытался шантажировать, не пошел на уступки, а взорвал его информатора и по совместительству сына вместе с квартирой. Что может быть наглядней? Даже до Цзинь Гуаншаня должно дойти: будешь продолжать в том же духе, в следующий раз пострадает кто-то неизмеримо более дорогой для тебя. Сюэ Ян предлагал устроить убийство Цзинь Гуаншаня уже давно, называя это единственным правильным выходом. Но Мэн Яо никак не мог решиться. Все же этот человек был ему отцом. И еще теплилась надежда — вдруг все разрешится само собой… Вот и разрешилось. — Так что, у тебя есть план? — спросил Сюэ Ян. — Как ты хочешь, чтобы умер твой папаша? Мучительно и медленно? Чтобы кровищи было побольше? На глазах у родных? Они сидели в гостиной на диване, ели лапшу, приготовленную "Слепышкой", — так Сюэ Ян называл А-Цин, — и смотрели в телевизор, где шло какое-то ток-шоу. — Позорно, — сказал Мэн Яо. — Так же, как и жил. Сюэ Ян фыркнул. — Подвесить его на фонарном столбе голышом и вниз головой? Можно еще кишки выпустить, кстати… — Нет, все не так просто. Должно быть похоже на несчастный случай. И на все у тебя — пара дней. Начальник Не не сидит без дела, он быстро докопается до правды, а стоит ему только встретиться с отцом и слегка на него надавить, тот во всем признается и будет обвинять меня. Скажет: я ему предложил поискать, чем можно шантажировать конкурентов. Скажет даже, что я сам это и делал, потому мою квартиру и взорвали. А он — честный человек и совсем ни при чем, и ни за что бы такого делать не стал. — Вот же падла, — сказал Сюэ Ян. — Мне светит немалый срок, — Мэн Яо мрачно усмехнулся. — Хотя уверен, до этого не дойдет — Не Минцзюэ прикончит меня сам в припадке ярости. — Может, его тоже убить? — спросил Сюэ Ян. — Ага. А еще офицера Дуна, у которого на меня куча компромата. Вообще знаешь — лучше сразу сбросить парочку бомб на Тяньаньмэнь. Тогда всем будет не до нас. — Это бы хорошо, — мечтательно вздохнул Сюэ Ян. — Но подготовка нужна. За пару дней не управимся. — Тогда ограничимся Цзинь Гуаншанем. Что по деньгам? — Пока не знаю. Будет зависеть от сложности дела. Оборудование, риски, что-то парням… Потом скажу. — Тебе придется дать мне кредит. Цзысюань хорошо относится ко мне. Когда он будет всем рулить, я войду в семью и буду иметь доступ к счетам. — Тогда давай прикончим и его мамашу. Она ж тебя ненавидит. Я могу устроить несчастный случай и ей тоже. Соглашайся. За двоих будет скидка. Мэн Яо криво улыбнулся. — Как щедро. Не нужно. Ты помнишь, что говорил учитель: не стоит отбирать жизни без особой необходимости и тысячу раз все не обдумав. Сюэ Ян презрительно фыркнул. — Херня и занудство. Ты меня не слушаешь, а я всегда прав. Врагов лучше уничтожать сразу. Просто ты жлобина и тебе бабло жалко. — А-Ян… — Мэн Яо обернулся к нему и посмотрел пристально и строго. — Когда у тебя будет готов план, обязательно расскажи мне его в подробностях. У тебя же есть свободный телефон с чистой симкой? Дашь его мне и позвонишь, когда будет нужно, чтобы я приехал к тебе. — Ага, обязательно. — Сюэ Ян со свистом втянул в рот лапшу. — Все будет в лучшем виде, заказчик, не беспокойтесь. Ток-шоу прервалось программой новостей, и Сюэ Ян отправил в кухню готовить чай. Он вернулся, когда рассказывали о сгоревшей квартире Мэн Яо, — теперь уже в конце выпуска и очень кратко. Главным было то, что никаких новостей о случившемся пока нет. — А неслабо все разнесло, — проговорил Сюэ Ян с уважением, глядя на слепые окна. — Это ж сколько взрывчатки ушло… Мэн Яо с грустью думал, что даже не смог увидеть, что осталось от его жилища. В самом ли деле не уцелело ничего или что-то можно было спасти? Если и так — после первого дождя все превратится в кашу… Начальник Не выкинул его из расследования и из жизни, словно он преступник какой-то, как будто они не работали бок о бок столько лет. Да, конечно, есть регламент, запрещающий Мэн Яо участвовать в этом деле, но начальник Не мог бы негласно держать его в курсе, что там у них происходит. Мог бы хоть бы позволить Мэн Яо зайти в его квартиру. Он его в чем-то подозревает и даже нисколько не скрывает этого. Иногда начальника Не и правда хочется убить… — А ты, кстати, где был-то в это время? — спросил Сюэ Ян. — Я не ночевал дома, — сказал Мэн Яо. При мысли о Лань Сичэне на душе стало легче — все же что-то хорошее в его жизни есть. — Опять работал всю ночь?Так, стоп… Что значит эта дурацкая улыбка? — Сюэ Ян пихнул Мэн Яо в бок. — Ты кого-то себе нашел? И не сказал? — Ну почему же “кого-то”… — высокомерно ухмыльнулся Мэн Яо. — Да ладно! Неужели охмурил того выпендрежника? — Сюэ Ян изобразил пальцами игру на флейте. — Ну ты гляди! Я же говорил тебе, никто не откажется от твоей сладкой попки, стоит только намекнуть! Мэн Яо поморщился. — Прекрати говорить пошлости. — Конечно, — протянул Сюэ Ян, закатывая глаза, — как же так можно о “лучшем человеке на свете” и о высоких чувствах! Мэн Яо ничего не стал отвечать. Он уже тысячу раз пожалел, что однажды по пьяни пожаловался Сюэ Яну на свою невозможную любовь. Знал же, с кем говорит. — И что, ты теперь живешь у него? — не унимался Сюэ Ян. — Пока да. Не у тебя же мне жить. — Мог бы не продавать вашу с матерью комнату. — Ты сам знаешь, что мне не хватало на первый взнос по ипотеке. — Ты просто хотел от всего здесь избавиться! Сюэ Ян посмотрел на Мэн Яо со злостью, тот кисло ему улыбнулся. Снова ругаться на эту тему у него не было сил. Интересно, Сюэ Ян когда-нибудь перестанет считать его предателем? — Я всего лишь хотел уехать. Все, что было мне дорого, я забрал с собой. Но мой новый дом оказался не слишком надежной крепостью, у меня не осталось ничего. У меня даже больше нет ни одной фотографии мамы. Горло сжалось, и Мэн Яо подумал, что вместо чая ему бы следовало выпить чего-то покрепче. Может быть, вообще напиться до беспамятства. Потом будет плохо. Но будет плохо иначе. Сюэ Ян посмотрел на него задумчиво, потом поднялся с дивана. — Погоди-ка… Он отправился к шкафу и долго рылся там, вытряхивая на пол какие-то коробки и папки, густо покрытые пылью. Мэн Яо следил за ним, затаив дыхание. Наконец Сюэ Ян вытащил пачку старых и местами помявшихся полароидных фотографий, перетянутых резинкой. — Во! Мэн Яо осторожно взял фотографии у него из рук. "Полароид" и пачку картриджей к нему Сюэ Ян с мальчишками отобрали однажды у туриста, по неосторожности забредшего в их район. Какое-то время они развлекались, понаделав кучу бестолковых кадров. Больше картриджей добыть не удалось, и "Полароид" куда-то сгинул. Среди множества смазанных карточек с разбойничьими чумазыми рожами, дохлым голубем, ободранными воротами и гадящим под кустом котом нашлась и парочка хороших. На одной из них они сидели втроем на скамейке возле дома: Мэн Ши и по обе стороны от нее два мальчика, один мило улыбающийся, другой глядящий в камеру так, будто фотограф его злейший враг и он вот-вот кинется, чтобы перегрызть ему горло. Мэн Яо помнил, когда делали это фото, — они с Сюэ Яном только что пришли из школы. Их формой были спортивные костюмы сине-белого цвета. На Мэн Яо — чистый, с аккуратно повязанным галстуком. На Сюэ Яне такой, будто им мыли полы. И галстук завязан узлом, который не растянуть даже зубами — они пробовали. Сюэ Ян надевал и снимал его через голову. Фотографировал их какой-то прохожий, потому Сюэ Ян и смотрел на него так свирепо — чтобы тот не вздумал попытаться сбежать с их “Полароидом”. Мэн Ши выглядела усталой и немного бледной оттого, что не выспалась, в ту пору она еще была очень красива, и на этой фотографии походила на богиню, нежную и хрупкую. Болезнь если и приближалась к ней, то еще никак не давала о себе знать, и все было хорошо, Мэн Яо только теперь понимал, насколько тогда все было хорошо, и как мало времени у них оставалось. — Спасибо, — прошептал он. — Забирай, — сказал Сюэ Ян, — и отсканируй что ли. Потому что больше точно ничего нет. Уже в глубоких сумерках Мэн Яо вернулся к дому Лань Сичэня. Он не особо прятался — если начальник Не захочет отследить его по камерам, все равно отпираться будет бесполезно. Мэн Яо скажет, что ходил к Сы-Сы. Пусть начальник Не и запретил ему выходить, ничего ужасного в этом нет, поорет и все. Лань Сичэнь дал ему ключи, поэтому Мэн Яо сам открыл калитку. Проходя через сад к дому, он услышал звуки рояля. Музыка была и нежной и тревожной, и как-то удивительно попадала под настроение. Мэн Яо решил не мешать и устроился в кресле, том самом, где они сидели с Лань Сичэнем прошлой ночью. Ему было ужасно жаль себя. Он сделал все, что мог, но все равно его жизнь висела на волоске. Почему кому-то все достается запросто, а ему приходится прилагать невероятные усилия для достижения каждой мелочи, да и то постоянно что-то срывается и идет не так? Они с Цзинь Цзысюанем родились в один день, почему ему боги отсыпали благополучия полагающегося на двоих, а Мэн Яо не оставили ничего? Разве это справедливо? Мелодия, льющаяся из окон, становилась все более мрачной, и перед глазами Мэн Яо возникали сладостные картины мести. Как он будет убивать госпожу Цзинь и ее драгоценного сына. Нет, лучше не так — он подстроит убийство Цзинь Цзысюаня и посмотрит, как эта стерва, его мать, сходит с ума от горя. Вот достойный для них конец… Конечно, все это уже после того, как Мэн Яо станет полноправным наследником империи, но несчастья в гадостной семейке начнутся уже сейчас — смертью Цзинь Гуаншаня. Хотя, может быть, никто из родных и не станет особо по нему скорбеть. Музыка резко оборвалась, а через несколько секунд телефон пискнул смс-кой: “Как ты?” Мэн Яо ответил: “Я во дворе” Лань Сичэнь вышел к нему. — Что случилось?! — испугался он, увидев его расстроенное лицо. — Ничего, — поспешно пробормотал Мэн Яо. — Я слушал музыку, она очень грустная и красивая, не хотел тебя прерывать. Лань Сичэнь уселся с ним рядом и потер ладонью лицо. — Похоже, меня унесло куда-то не туда. Это опенинг для романтической мелодрамы, он должен вызывать светлые чувства, надежды, радости, предвкушения счастья. — Что, в конце никто не умрет? — удивился Мэн Яо. — Умрет, но это не должно быть понятно уже из опенинга. Лань Сичэнь обнял Мэн Яо и крепче прижал к себе. — Там, куда ты ходил, все прошло хорошо? — Более чем. Мэн Яо достал из нагрудного кармашка карточку и протянул ее Лань Сичэню. — Посмотри, что мне удалось найти. Это мама, единственная ее фотография, которая уцелела. Лань Сичэнь осторожно взял ее в руки. — Твоя мама очень красивая. Ты похож на нее. — Спасибо. Я такой ее и запомнил, как на этом фото. С того дня ей осталось жить чуть больше пяти лет. — Что с ней случилось? — Онкология. Мама поздно обратилась к врачам, боялась оставить работу. Мэн Яо вздохнул, прогоняя привычную боль в груди, тяжелым камнем на душе лежали чувство вины, что не смог уговорить маму пойти к врачу раньше, и бессильная злоба на отца. Мэн Яо так и не сказал ему: если бы ты не бросил нас в той жуткой нищите, мама, возможно, была бы жива. А теперь уже и не скажет — пусть судьи в Диюе взвешивают его грехи. Лань Сичэнь достал телефон, пролистал несколько картинок в галерее и протянул его Мэн Яо. — А это мои родители. Мэн Яо замер. На фотографии рядом с красивым и представительным мужчиной, стояла юная хорошенькая девушка, она держала мужчину под руку, доверчиво прижималась щекой к его плечу, словно боялась оторваться, и смотрела в объектив счастливым сияющим взглядом. У нее были очень светлые глаза, прозрачные, того светло-орехового оттенка, который ни с чем не перепутать. Мэн Яо подумал, что они в самом деле завораживающе прекрасны, когда смотрят вот так, а не с жесткой ледяной безжалостностью. — Это очень старая фотография, — сказал Лань Сичэнь, — ее сделали вскоре после их свадьбы. — Ты похож на отца, — заметил Мэн Яо. — Да, и я и брат похожи на отца, — согласился Лань Сичэнь. — Только у брата глаза такие же, как у мамы. — Удивительный цвет. — Мама из какой-то маленькой деревни на севере, она говорила, что у всех в их роду такие светлые глаза. Очень хотелось бы найти ее семью, но я ничего о ней не знаю. Мама погибла, когда я был еще маленьким, я не успел ее расспросить. А поиски в интернете и в архивах ничего не дали. Так странно. Будто это призраки какие-то… Мэн Яо подумал, что совсем не уверен, захочет ли учитель встретититься с Лань Сичэнем. Наверное нет. Но, может, все же спросить его об этом? — Мама разбилась на машине, когда мне было восемь, — продолжал Лань Сичэнь. — Была ночь, шел дождь, она очень торопилась домой и не справилась с управлением. Отец не смог вынести утраты и покончил с собой. Мэн Яо посмотрел на Лань Сичэня с ужасом, тот грустно улыбнулся. — Нас с братом вырастил дядя. Ему было немногим больше двадцати, когда мы осиротели, он едва закончил учебу, и ему пришлось побороться, чтобы нас оставили с ним. — Ты говорил, что отец начальника Не помог вам? — Ах, да. Но это было раньше. Моя мама появилась в жизни господ Ланей весьма нетривиальным образом. Она забралась в их дом, собираясь его ограбить. И попалась. Ее заметил старенький учитель, который когда-то занимался с отцом и дядей музыкой и остался жить в их доме. На беду свою, в ту ночь он не ложился спать допоздна и, увидев, как кто-то пробрался в дом, поднял шум. Мама от испуга как-то неудачно толкнула его, он упал и умер. Но сбежать ей не удалось: появились отец и дядя. Они все успели увидеть. Поэтому когда приехала полиция, мама ни от чего не отпиралась, она плакала и клялась, что не хотела никого убивать и это вышло случайно. Конечно, иначе и быть не могло, ведь ей было тогда только пятнадцать лет, как бы она могла с такой легкостью убить взрослого, пусть и пожилого, мужчину? Отец был так потрясен красотой, невинностью и отчаянным положением девушки, что взялся защищать ее, сказал, что будет ждать, когда она выйдет из тюрьмы, и женится на ней. Господин Не пожалел их и согласился не заявлять о том, что девушка может быть причастна к смерти учителя: решили считать, что у него случился удар от волнения, то же самое потом подтвердили коронеры. Так что мама отсидела только за неудавшийся грабеж, отец нашел для нее хорошего адвоката, и срок вышел небольшим. Мэн Яо слушал Лань Сичэня немало потрясенный. Чего только не бывает в жизни! — Как же вышло, что столь юное и хрупкое создание попало в отчаянное положение? — спросил он. — По глупости и наивности. Она недавно приехала из деревни, хотела устроиться на работу, но никто ее не взял, и в наш дом она забралась, когда слишком уж оголодала. Ну да, ну да… Мэн Яо едва удержался от скептической улыбки. Наверное было так: девчонку отправили на ее первое дело, она не справилась, однако неожиданно вытянула счастливый билет в лице парня, восхищенного ее юностью, красотой и несчастным видом. Пара лет за решеткой — это ничто, и вот ты госпожа Лань, хозяйка в очень небедной семье и с обожающим мужем. Интересно, любила ли она его? Мэн Яо еще раз посмотрел на милое личико девушки на фото — она выглядела искренней. И господин Лань был очень хорош собой, не так, конечно, как его сын, но тоже ничего. С другой стороны, с головой у него явно было не все в порядке. Нужно расспросить об этой истории дядюшку Вэня, наверняка она ему известна. — Я все это знаю в основном со слов господина Не, — сказал Лань Сичэнь, словно отвечая на его мысли. — Дядя терпеть не может предаваться воспоминаниям. По-моему, он отца так и не простил. Мэн Яо подумал о том, что говорил начальник Не: Лани любят один раз и навсегда, что бы ни случилось. Даже любопытно, что будет, расскажи он Лань Сичэню обо всем, что натворил? И о том, что заказал убийство своего отца. Он прижался к его плечу щекой так же, как девушка на фотографии прижималась к господину Ланю. Хотелось спросить: ты будешь ждать меня из тюрьмы, Сичэнь-гэ? Только срок у меня будет значительно больше, чем у твоей матери. Лань Сичэнь положил ладонь ему на лоб. — У тебя голова горячая. Ты не заболел? — Нет, просто устал. — Пойдем, тебе нужно поспать. Лань Сичэнь поднялся и протянул руку. Мэн Яо с усилием вложил в нее свою. Ему бы хотелось свернуться калачиком и спать прямо здесь, но он послушно отправился в дом. Вот бы завтрашний день оказался хоть немного лучше того, что был сегодня. Но это вряд ли. Лань Сичэнь уложил его в постель, как ребенка, и завернул в одеяло. — А ты? — спросил Мэн Яо. Когда он был маленький, спрашивал так маму. Он не любил засыпать один, но мама всегда ложилась значительно позже. — Я скоро приду, — сказал Лань Сичэнь. — Нужно кое-что доделать. “Я вернусь очень скоро, а ты спи и ничего не бойся”, — говорила мама. Он почти никогда не мог дождаться, когда мама придет. Он и сейчас уснул мгновенно, но все же почувствовал сквозь сон, когда Лань Сичэнь лег рядом, обнимая его — просто что-то вдруг переменилось, как будто заполнилась пустота. Завтрашний день на удивление оказался не так уж плох. Не происходило ничего. И полдня Мэн Яо спал, а другие полдня лежал на диване в гостиной, наблюдая за тем, как работает Лань Сичэнь, переделывая опенинг из трагического в романтичный, и все было бы хорошо, если бы не неприятное чувство затишья перед бурей. А на следующее утро, едва рассвело, Мэн Яо получил смс от Сюэ Яна на тот самый выданный им одноразовый телефон. “Почитай новости. Обхохочешься”. Выругавшись шепотом, чтобы не разбудить Лань Сичэня, Мэн Яо полез в интернет и то, о чем писал Сюэ Ян, выскочило в первым же заголовке. “Трагическая гибель главы корпорации “Ланьлин Цзинь”. Сердце заколотилось как сумасшедшее, и задрожали руки. Мэн Яо пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, прежде чем он смог успокоиться достаточно, чтобы ткнуть пальцем в экран и открыть статью. “Трое человек погибли и еще несколько пострадали в элитном банном комплексе, после того как в бассейн, где они купались, высыпали сухой лед”. Что? “Известный бизнесмен проводил досуг в компании девушек-эскортниц, и все было хорошо, пока кто-то не решил кинуть в бассейн сухой лед, чтобы создать красивый эффект “задымления”. При взаимодействии с водой лед превратился в углекислый газ. Все, кто первыми прыгнул в окутанную ядовитым туманом воду, задохнулись и скончались до приезда “скорой помощи”. Среди погибших глава “Ланьлин Цзинь” и две девушки, имена которых не сообщаются”. Строчки скакали у Мэн Яо перед глазами, он несколько раз прочитал статью и все равно ничего не понял. Это что, шутка какая-то? Он выбрался из постели, накинул на себя первое, что попало под руку — это был халат Лань Сичэня — и вышел в сад. Он набрал номер Сюэ Яна. — Что происходит, мать твою?! Сюэ Ян так весело рассмеялся, что чуть его не оглушил. От злости Мэн Яо хотелось расколотить телефон о тротуарную плитку, но пришлось сдержаться — так он вообще ничего не узнает. — Тебе что, не понравилось? — удивился Сюэ Ян, отсмеявшись. — Это же то, что ты заказывал! Может ли быть смерть более глупой? Да еще и в компании со шлюхами! Вообще твой папашка силен — с пятью девками зараз! Я его прям зауважал! — Я же сказал тебе сообщить мне, когда ты придумаешь план! — прошипел Мэн Яо. — Прости. Не было времени. Я отправил ребят последить за нашим объектом, и те сказали, что тот едет на ночную гулянку со шлюхами в баню. Мне тут же в голову пришел гениальный план. Но нужно было действовать быстро — когда звонить-то? Пришлось купить тридцать кило сухого льда, доставить его на место, накидать в бассейн и все устроить так, чтоб никто ничего не заподозрил. Твой папашка с девками вышли из бани, а тут — такой романтичный туман в бассейне, как будто в облако прыгаешь. Они и прыгнули. Что не так-то? Чего ты злишься? Все прошло как по маслу. Твой папаша мертв, а ты будешь должен только за лед и еще немножко парням. Я свою гениальную идею тебе дарю, купишь мне конфет по весу льда. Шучу. Столько не надо. — Может, ты помолчишь хотя бы немного? Мэн Яо перевел дух. Вроде бы Сюэ Ян действительно сделал все, как надо. И несчастный случай вышел настолько дурацким, что не должен ни у кого вызвать подозрений. Но все же, все же… Нельзя было так! — Нельзя делать важные вещи в спешке, как следует все не продумав! Ты уверен, что никто не станет интересоваться, кто насыпал лед в бассейн? Что за люди привезли его? Там наверняка полно камер! — Привезли лед сотрудники фирмы, которая его производит, — терпеливо объяснил Сюэ Ян. — Заказчик — Цзинь Гуаньшань. Оплата наличными. Девчонкам сказали, что это идея их сладкого папика: типа сюрприз он хотел им устроить. То же самое они и полиции напели. Не ссыте, заказчик, сработано чисто. — Ладно, время покажет. — С чего ты вдруг не доверяешь мне? Обидно, между прочим. Мог бы хоть спасибо сказать. — Спасибо, — вздохнул Мэн Яо. Неужели и правда его отец мертв? Вот так — раз и все, как в это поверить? — То-то же, — хмыкнул Сюэ Ян. — Ладно, покеда, у меня и без тебя куча дел. Он отключился, не дожидаясь ответа. А Мэн Яо некоторое время смотрел на телефон, думая, куда бы его спрятать. Ну так, на всякий случай… Тяжело жить в районе, где полно камер. Симку он смыл в унитаз, а сам телефон закопал под сливой, положив его для сохранности в пакет. Кто знает, вдруг еще пригодится. Когда спустя пару часов в дом вломился начальник Не, Мэн Яо едва не скончался от страха. Перед тем они успели позавтракать, и Лань Сичэнь сел за работу — у него наконец начало получаться то, что он хочет. А Мэн Яо думал о Не Минцзюэ. То, что от него нет никаких вестей, крайне его тревожило. А то, что он не допрашивал его еще ни разу, означало, что у него и так достаточно информации. Мэн Яо пытался представить шаг за шагом, каким путем в расследовании мог идти его начальник. Тот, конечно, теперь внимательнее прислушался к кляузам офицера Дуна и, наверное, уже проверил те ящики, в которых Мэн Яо копался в архиве. Выводы, скорее всего, он сделал верные. Но вот следующий шаг совершить уже не успел: Цзинь Гуаншань мертв и его не допросить. Теперь, по логике, начальник Не должен взяться за Мэн Яо, причем взяться жестко. Так что где-то к его появлению Мэн Яо был даже готов. Но все же не к такому… Войдя в открытую Лань Сичэнем дверь, Не Минцзюэ нашел взглядом Мэн Яо, направился к нему со свирепым видом, взял за горло и легонько сдавил. — Сейчас ты мне расскажешь все, или тебе конец, — сказал он нежно. — Минцзюэ! — воскликнул Лань Сичэнь, делая к ним шаг. — Не беспокойся за него, — прошипел начальник Не сквозь зубы. — Эта тварь может меня прикончить одним движением, если захочет! Лань Сичэнь воззрился на него с недоумением. Мэн Яо жалобно улыбнулся, расставляя руки в стороны. Вот как, выходит Не Минцзюэ очень подробно изучил его личное дело. Не стоило обманываться — он знает о нем все. Всегда знал. — О, пожалуйста, начальник Не, — промямлил он, — я расскажу все, что хотите. Не Минцзюэ толкнул его в сторону дивана, так что он плюхнулся на него со всего маху. Неужели Не Минцзюэ хочет обвинить его в смерти отца? Сюэ Ян все же прокололся где-то?Нет-нет, такого быть не может — у начальника Не нет никаких доказательств, он просто хочет выбить признание, вот так нахрапом. Мэн Яо смотрел на него снизу вверх несчастными испуганными глазами. — Я сижу в изоляции, — пробормотал он, — и не знаю, что происходит! О чем вы хотите узнать? — О чем я хочу узнать?! — рявкнул Не Минцзюэ. — У меня забрали дело! Оно ушло наверх, я больше не имею к нему отношения! И я хотел бы узнать — какого хрена?! Мэн Яо смотрел на него разинув рот и забыв, что хотел сказать, глаза его все более округлялись от изумления, теперь уже неподдельного. — Как это так? — Вот так! Без объяснения причин! Сегодня утром меня вызвал замминистра и вручил предписание. Плюс к тому на словах я получил рекомендации уволить тебя как можно скорее по собственному желанию и лучше задним числом. Не Минцзюэ сделал паузу, дожидаясь, чтобы до Мэн Яо как следует дошли его слова. — А когда я уже готов был уходить, замминистра отозвал меня в сторонку и добавил очень тихо, что тебе лучше исчезнуть. Ты понимаешь, что это значит, я надеюсь? Все еще не хочешь ничего мне рассказать? Мэн Яо смотрел на Не Минцзюэ застывшим взглядом, в голове его звенело и пришлось приложить немало усилий, чтобы не поддаться панике. Все оказалось совсем не так, как он полагал! — Вы, наверное, и так догадались. Я копировал кое-какие документы в архиве по просьбе отца. Ничего важного, только старые, давно закрытые дела. Мне казалось, что из-за этого не должно быть проблем… — Да что ты? — Не Минцзюэ картинно вскинул брови. — Ты думал, Цзинь Гуаншань из праздного любопытства их у тебя просит? Читать на сон грядущий вместо детективов? Мэн Яо тяжко вздохнул. — Ему хотелось немного власти. Иметь возможность тонким шантажом надавить на кого-то из конкурентов. Или получить тендер в обход остальных. Только и всего… Если бы он знал, во что вляпается, не стал бы ничего затевать. — То, что он мертв, ты, должно быть знаешь? — спросил Не Минцзюэ. Лань Сичэнь за его спиной испуганно ахнул. — Я знаю, — признался Мэн Яо. — Прочел в новостях сегодня утром. Я думал это — несчастный случай. — Почему ты ничего не сказал? — удивился Лань Сичэнь. Мэн Яо печально ему улыбнулся. — Мой отец скверно жил и умер так же по-дурацки, мне не хотелось об этом говорить, было стыдно. Я сказал бы позже. Но теперь, — он снова перевел взгляд на Не Минцзюэ, — вы думаете, это не был несчастный случай? Но если бы… Если бы Цзинь Гуаншаня хотели убить, разве стали бы подстраивать что-то настолько нелепое? — Честно говоря, это и мне кажется странным, — признался Не Минцзюэ. — Сначала взрыв в твоей квартире. А потом так тщательно подстроенный несчастный случай. Одно с другим немного не вяжется, очень уж разный почерк. Но тем не менее — твой отец мертв. И ты следующий. Возможно, ты жив еще только потому, что кто-то там, — Не Минцзюэ возвел глаза к потолку, — все еще думает, что ты сгорел вместе со своей квартирой. Мэн Яо сосредоточенно молчал. В его голове пролистывались страница за страницей документы, которые он относил отцу. Там не было громких имен. Никого такого, кого Цзинь Гуаншань мог бы тронуть настолько неосторожно. — Думай, Мэн Яо, думай, — зловеще проговорил начальник Не. — Вспоминай. Анализируй. У тебя это всегда неплохо получалось. Родственные связи, деловые связи, мужья, жены, дети, люди цепляются друг за друга порой в очень замысловатые цепочки… Кто был никем, а потом вдруг возвысился до невероятных высот? С кем этот человек может быть связан? Кто неосторожно засветился в каком-то из старых мутных дел? Понимание вспыхнуло как лампочка на тысячу киловатт. Мэн Яо смертельно побледнел. — А, я вижу, ты понял, — ухмыльнулся Не Минцзюэ. — Значит и я не ошибся. — Но в таком случае мне и правда конец, — пробормотал Мэн Яо. — Мне не спастись. — О чем это вы? О ком? — спросил Лань Сичэнь. Мэн Яо и Не Минцзюэ воззрились на него с одинаковым недоумением, и Лань Сичэнь поднял руки, показывая, что да — вопрос дурацкий, и он понимает, что ему не следует знать на него ответ. — Я должен арестовать тебя сейчас, — проговорил Не Минцзюэ, мрачно глядя на Мэн Яо, — и я не могу этого сделать. Я начальник отдела по борьбе с коррупцией, наделенный полномочиями, ну если и не до небес, то близко к ним. И вот — мне запретили вести расследование. Просто запретили и все. — Если вы арестуете меня, — сказал Мэн Яо, — меня убьют наверное в течение получаса после того, как я окажусь за решеткой. Можно делать ставки, но не сказал бы, что очень хочу знать результат. — Меня прикончат примерно тогда же, — кивнул Не Минцзюэ. — Без ярких демонстраций и странных несчастных случаев. Думаю, я просто исчезну. Но ставки делать мне тоже не очень хочется. Некоторое время они напряженно смотрели друг на друга. — Есть имена которые не должны всплывать ни в каких даже очень старых и закрытых делах, — проговорил Мэн Яо. — Скандалы такого рода угроза безопасности государства. Тут нечему удивляться и не на что злиться. Замминистра — хороший человек, раз вас предупредил. Управление вас прикроет, если будете вести себя правильно. Не Минцзюэ, конечно, и сам все прекрасно понимал. — Вот за что мне это? — вздохнул он. — Придушил бы тебя, крысеныша. Но это уже не поможет. Мэн Яо поспешно поднялся с дивана. — Я не могу оставаться здесь. Я должен поскорее исчезнуть. — И куда? — подозрительно спросил Не Минцзюэ. — Не задавайте глупых вопросов, вам это не нужно знать. Не Минцзюэ возмущенно ахнул. — Что не так? — иронично поинтересовался Мэн Яо. — Я разве все еще ваш подчиненный? Вы что, не уволили меня задним числом? — Подождите, — сказал Лань Сичэнь. — Не нужно принимать решения в спешке. А-Яо, ты сможешь сделать паспорт на чужое имя? — Смогу… — Что если я соглашусь поехать во Францию заниматься фестивалем китайской культуры и поставлю условием включить в состав группы еще одного человека? Дядя будет так счастлив, что не откажет. — Но ты же не хотел ехать, — пробормотал Мэн Яо растерянно. — Там ты не сможешь писать музыку. Лань Сичэнь посмотрел на него так, будто он сморозил какую-то дикость. — Ты думаешь, я смогу что-то делать, если тебя убьют? Или если я не буду знать, где ты? Если ты исчезнешь? На много лет, может быть навсегда? Это звучало действительно грустно. Но нельзя поддаваться чувствам, когда речь идет о жизни и смерти. — Ох, Сичэнь-гэ… — Мэн Яо на миг закрыл глаза. — Я не могу втягивать тебя во что-то настолько опасное. Лань Сичэнь вопросительно посмотрел на Не Минцзюэ. — Это опасно, — подтвердил тот. — Мэн Яо, конечно, и так уже тебя втянул. По-хорошему, тебе и правда лучше сейчас свалить из Китая. Но одному. А этот пусть прячется, где хочет, и надеется на свою крысиную удачу. Лань Сичэнь продолжал смотреть на него, чуть склонив голову, и Не Минцзюэ обреченно закатил глаза. — Хорошо, попробуй увезти его, может, и прокатит. Только нужно все сделать очень быстро. — Мне нужна чистая симка, — сказал Мэн Яо. — Я куплю, — сказал Лань Сичэнь. — А вы оставайтесь здесь. Он строго посмотрел на одного, потом на другого. — Я же могу уйти без опасения, что вы подеретесь и кто-то кого-то убьет? Не Минцзюэ фыркнул. Мэн Яо улыбнулся. — Мы вовлекли тебя в преступный сговор. Лань Сичэнь улыбнулся ему в ответ. — Больше похоже, что это я вовлек вас. — Спасибо, — прошептал Мэн Яо. Лань Сичэнь ободряюще кивнул ему и ушел. Не Минцзюэ, тяжко вздохнув, отправился в кухню, Мэн Яо услышал, как стукнула дверца холодильника. Ну да — ничто не может лишить аппетита начальника Не. Бывшего начальника… Отчего-то именно то, что его вышибли из Управления, было Мэн Яо обидней всего. Пусть он заслужил это. Пусть где-то в глубине души уже давно знал, что так и будет. Но сейчас казалось, что это еще хуже, чем распрощаться с жизнью. Лучше бы его убили, правда... Его уволили задним числом, могли бы — вообще удалили бы из списков сотрудников, как если бы его и не было никогда. Начальник Не вернется к своей работе, будто ничего не произошло. Возьмет помощником офицера Дуна. То-то он будет счастлив. Мэн Яо не особо хотел общаться с Не Минцзюэ, но тот позвал его. — Иди сюда! Нам нужен план действий! Когда Мэн Яо вошел и уселся с противоположного края стола, Не Минцзюэ добавил: — Не ради тебя, как ты понимаешь. Исключительно ради Сичэня. — Конечно. Нисколько не сомневаюсь, — ответил Мэн Яо. — Зачем что-то делать ради меня? Вы всегда относились ко мне, как к расходному материалу. Беги туда, делай это. Сегодня нужно работать всю ночь. Зачем тебе спать? Выходные? Что такое выходные? Разве я мало работал, плохо старался? Ленился, может быть? Я стою тысячи таких, как офицер Дун и все остальные в вашем отделе. Но стоило мне совершить небольшую ошибку, и все — сдохни в канаве, где тебе самое место, незаменимых у нас нет! Не Минцзюэ был так ошарашен его словами, что на миг потерял дар речи. — У тебя совесть есть?! — воскликнул он. — Хотя бы немного?! — А у вас? Лицо Не Минцзюэ стало стремительно багроветь. Мэн Яо смотрел на него с саркастичной улыбкой. — Рискнете подраться? — проговорил он сквозь зубы. — Не боитесь, что эта тварь убьет вас одним движением? — Да я тебя просто пристрелю! — Пока будете тянуться за оружием, я вас успею прикончить. — Проверим? — Хотите устроить бойню в кухне Лань Сичэня? Не Минцзюэ презрительно хмыкнул. — Так я и думал. Ты ничего не можешь. — У меня может быть совести нет, но не мозгов. Я не настолько идиот, чтобы вестись на “слабо”! — Да иди ты нахер. Микроволновка пискнула и Не Минцзюэ достал из нее миску с лапшой. — Вот чего не знал о тебе раньше — что ты высокомерная мразь. Казалось бы: такой милый, такой вежливый и исполнительный мальчик. Все время всем улыбается. Нужно было с большим вниманием отнестись к тому, что написано в твоем личном деле. Мэн Яо скрипнул зубами: что же там понаписали о нем эти сволочи? Он вел себя идеально все годы обучения и получал прекрасные оценки. Какого хрена?! — Если все так плохо, почему вы вообще взяли меня? — спросил он со злостью. — Потому что видел, что ты будешь работать. Ты выбрался из такого дерьма, что будешь зубами землю грызть, чтобы уползти как можно дальше. Я думал, ты умный парень и четко знаешь, чего хочешь. Но ты все в своей жизни испоганил. — Я все исправлю. Когда вернусь. — Ты сначала улети. Не Минцзюэ принялся есть лапшу. Мэн Яо подумал, что очень хотел бы надеть миску ему на голову. Чтобы побороть искушение, он отправился делать себе чай. — Хочешь знать, что в твоем личном деле? — догнал его голос Не Минцзюэ. Мэн Яо замер с чайником в руке. — Там все очень просто: с тобой следует быть осторожным, имеется вероятность, что ты связан с криминальным миром. И потому, что вырос в таком районе, где этого сложно избежать. И потому, что знаком с запрещенными техниками боя, а такому не учат кого попало. Я, признаться, всегда думал, что все эти тайные школы боевых искусств — из области легенд. Что, правда можно убить человека лишь прикоснувшись к нему? Мэн Яо уселся с Не Минцзюэ рядом и медленно кивнул, пристально глядя ему в глаза. Он поднес руку к его груди, кончики пальцев замерли всего лишь в паре сантиметров от среднего даньтяня. — Могу ударить вас вот сюда, совсем слегка, и будет даже не больно, — сказал он вкрадчиво. — Вы умрете через пару минут. А врачи потом скажут: внезапная остановка сердца, как жаль, такой молодой мужчина и выглядел здоровым. — Да ладно, — Не Минцзэ улыбнулся, но как-то неуверенно. — Ты врешь. — Жутковато, да? — Так это неправда? Мэн Яо сокрушенно покачал головой. — Вы приключенческих фильмов насмотрелись? А ведь казалось бы: такой суровый и здравомыслящий человек. Начальник в серьезном ведомстве. Он взял свою чашку и ушел с ней обратно на противоположную сторону стола. — Я поражен, что подобная чушь есть в моем личном деле. Хотя… Я думаю там такого еще немало. Вырос в бедном районе — значит непременно убийца и бандит. Сразу понятно: те, у кого такие суждения, никогда не покидали своих уютных квартальчиков. — Ладно, давай решать, что будем делать, — проговорил Не Минцзюэ. — Твой отец поступил невероятно глупо, решившись шантажировать сына генерального секретаря. Дело там действительно очень нехорошее, и, если начать его копать, будет такой скандалище, что наш дорогой Председатель даже до выборов не дотянет. Они когда там? Через полтора года? Мэн Яо рассеянно кивнул. — Сын Председателя упоминался мельком, но как я мог его пропустить? Я бы ни за что не дал отцу в руки что-то настолько опасное. Я думал, Цзинь Гуаншаня хотят только попугать, когда взорвали мою квартиру. Теперь понятно, что нас с ним решили убрать. Уж слишком опасной информацией мы владеем. А ведь на самом деле все совсем не так. И Цзинь Гуаншань был бы сейчас жив и здоров, если бы не бассейн с сухим льдом. Для чего же он был нужен живым? Теперь уже не узнать. Может быть, умерев глупо, он ещё легко отделался. — План Сичэня никуда не годится. Тебе не дадут улететь, — сказал Не Минцзюэ. — Да, наверное не дадут, — вздохнул Мэн Яо. Лань Сичэнь вернулся довольно скоро и казался запыхавшимся, наверное, в самом деле переживал, не случится ли в его доме смертоубийство. Мэн Яо и Не Минцзюэ мирно пили чай, и он облегченно улыбнулся. Конвертик с сим-картой он положил перед Мэн Яо на стол. — Я уже позвонил дяде, — сказал он. — Общение наше не сказать, чтобы прошло легко. Но мы договорились. Очень удачно, что часть оркестра сразу полетит вместе с нами. В группе ведь проще затеряться, правда? Ему ничего не ответили. — Что-то не так? — спросил Лань Сичэнь растерянно, посмотрев на Мэн Яо и потом на Не Минцзюэ. — Думаете, ничего не получится? Наверное, все могло бы и получиться. Если бы удача хоть немного была на их стороне. Но с самого начала все шло как-то не так. Задержали рейс. Оркестранты вели себя шумно и привлекали слишком много внимания, один из них устроил скандал на стойке приема багажа, потому что хотел взять в салон свой драгоценный гучжэн, а правила это запрещали. Привлекли администрацию, все могло закончиться тем, что их вовсе снимут с рейса. Но обошлось. Гучжэн таки сдали в багаж. Когда все было улажено, оркестранты спешно рванули на паспортный контроль, но не дошли. Навстречу шли парни, и Мэн Яо сразу понял, что они за ним. По выражению лиц, по взглядам. По выправке, которую не скрыть, даже если ты не одет в форму. Мэн Яо невольно затормозил. И Лань Сичэнь, заметив это, тоже замедлил шаг, взглянул на него с беспокойством, а потом проследил за его взглядом и все понял. Мэн Яо хотел сказать ему: догоняй своих. Но знал, что бесполезно — Лань Сичэнь его не бросит. Ему было невероятно страшно, наверное, как никогда еще. Будь он один, мог бы попробовать как-то выкрутиться, ну или устроил бы так, чтобы его убили на месте, — так будет гораздо лучше, чем уйти туда, куда его могут увести. Но нельзя было допустить, чтобы что-то такое же сделали с Лань Сичэнем. Они придумали дурацкий план! Слишком ненадежный! Парни подошли почти вплотную, уже нисколько не скрывая намерений, Мэн Яо видел торжество на их лицах. Что же делать? Ни стрелять, ни драться прямо здесь никто, конечно, не будет. Их постараются оттеснить куда-то, где будет безлюдно. Вперед вышел один из парней, в его ладони сверкнуло стальным. Наглядная демонстрация, чтобы стало ясно: сейчас их с Лань Сичэнем возьмут в кольцо, незаметно, профессионально, так чтобы закрыть от прохожих, и — либо они добровольно пойдут, куда им велят, либо кто-то из них получит заточкой в какой-нибудь жизненно важный орган. И после их все равно уведут. Так что лучше сразу подчиниться. Нельзя допустить это. Нужно тянуть время. Мэн Яо улыбнулся и шагнул парням навстречу. — Как приятно, что вы пришли проводить нас! — воскликнул он. Он схватил одного из парней за руку и интенсивно потряс ее. А потом еще дружески хлопнул его по плечу. Все происходило так быстро, что никто не заметил, что при этом он мельком ударил его ребром ладони чуть ниже ключицы. Парень резко побледнел и осел на пол. — Что случилось?! — в ужасе воскликнул Мэн Яо, отскакивая в сторону. — Человеку плохо! Скорее вызовите “скорую”! Вокруг началась суета. Оркестранты, ушедшие было вперед, услышав шум, вернулись и с воплями бегали вокруг. Люди, идущие к паспортному контролю, тоже начали останавливаться, чтобы посмотреть, что происходит. Начала собираться толпа, из которой отделилась девушка, решительно заявившая, что она врач и потребовавшая пропустить ее к больному. Надо отдать им должное, парни быстро оценили ситуацию. Они сгруппировались вокруг своего лежащего бездыханным товарища и никого к нему не подпустили. Девушка-врач была вежливо отправлена восвояси, но никуда не ушла и стала громко возмущаться, что ей не дают оказать человеку первую помощь. Все шло как надо, и Мэн Яо попытался отступить назад и затеряться в толпе, увлекая за собой Лань Сичэня. Но его маневр был замечен. Двое парней отделились от своих и направились к ним, выражения лиц у них был такие, что Мэн Яо понял — их прикончат прямо здесь. Придется драться, но теперь парни настороже и вряд ли достать кого-то из них будет легко — с навыками ближнего боя у них наверняка все неплохо. А еще нужно прикрывать Лань Сичэня. Безнадежно. Но так можно потянуть время еще немного. Может, не драться, а начать кричать: "Помогите"? Или — и драться и кричать? Мэн Яо набрал воздух в легкие и тут раздался громогласный рев: — Всем оставаться на местах! На колени, руки за голову! Когда Не Минцзюэ орал вот так, ноги подкашивались сами собой. Все, кто был в зале, в ужасе замерли. Грубо расталкивая толпу, Не Минцзюэ шел, на ходу вытаскивая пистолет. Следом за ним спешили два офицера, по примеру начальника тоже доставая оружие. Не Минцзюэ направился к Мэн Яо. Тот даже не успел обернуться, когда получил рукоятью пистолета между лопаток так, что потемнело в глазах. — На колени, я сказал! — прорычал Не Минцзюэ. — Ты что, всерьез думал, что я позволю тебе сбежать?! В один миг Не Минцзюэ заломил Мэн Яо руки назад и защелкнул на них наручники. В зале начал подниматься возмущенный ропот из-за бесчеловечности полицейских методов. — Что происходит?! — воскликнул Лань Сичэнь. Не Минцзюэ посмотрел на него со злостью. — Вы тоже задержаны, господин Лань. До выяснения обстоятельств. — Почему? По какому праву? Наш рейс вот-вот улетит! — Придется лететь следующим или вовсе не лететь. Впредь будете думать, прежде чем заводить дружбу с кем попало, — проговорил Не Минцзюэ с преувеличенной любезностью. — Имею право задержать вас на сорок восемь часов. Потом можете жаловаться, если вам угодно. Лань Сичэнь смотрел на него с возмущением. — Если не пойдете добровольно, я надену наручники и на вас, — предупредил его Не Минцзюэ. — Не нужно, — сухо ответил Лань Сичэнь. — Я подчиняюсь. Но это… Безобразие и произвол! Просто нет слов! Мэн Яо осторожно поднял взгляд и огляделся. Парней и след простыл, они исчезли, словно их и не было, забрав своего бесчувственного друга. Он не успел облегченно вздохнуть, Не Минцзюэ дернул его за руки, резко поднимая с колен. Мэн Яо зашипел от боли. — Да вашу ж мать, поосторожнее нельзя?! — Поговори мне, — зловеще сказал Не Минцзюэ. — Получишь еще за сопротивление при аресте. — Что же нам делать, господин Лань? — жалобно выкрикнул из толпы один из оркестрантов, тот самый, что скандалил из-за провоза музыкальных инструментов. — Поспешите на самолет, — обернулся к нему Лань Сичэнь. — Иначе ваш гучжэн улетит без вас. Мы прибудем следующим рейсом. Это недоразумение быстро разрешится. — Как бы не так, — зловеще проговорил Не Минцзюэ. — Вы еще ответите за это! — сурово сказал ему Лань Сичэнь. Не Минцзюэ сам сопровождал Мэн Яо из здания аэропорта, вцепившись в его плечо так, будто и правда боялся, что он сейчас сбежит. Лань Сичэнь шел чуть сзади под бдительным присмотром двоих офицеров. Он гордо поднял подбородок и заложил руки за спину, и был похож на коммуниста, которого ведут на расстрел злые японцы, — побежден, но не сломлен. Сразу, как только они вышли из стеклянных дверей, их затолкали в служебную машину и та резко рванула с места, воя сиреной и сияя проблесковыми маячками. Мэн Яо стиснули в середине между Лань Сичэнем и одним из офицеров. Другой офицер сел за руль. Не Минцзюэ расположился с ним рядом на пассажирском сидении. — Пристегнитесь, пожалуйста, поедем быстро, — сказал офицер, сидящий рядом. Лань Сичэнь пристегнул Мэн Яо и потом себя. — Минцзюэ, можно снять с А-Яо наручники? — попросил он. — Не сейчас! — отозвался Не Минцзюэ. Мэн Яо вздохнул и закатил глаза: ну что за мелочная мстительность? Будто ему мало досталось и надо еще помучить. Спина болела нещадно в том месте, где Не Минцзюэ ударил его рукоятью пистолета. Правое плечо сводило, и немела рука, но в таком сплюснутом положении, — офицер, сидевший рядом был толстым, как боров, — даже позу не переменишь. Лань Сичэнь выглядел возбужденным, глаза его блестели, словно для него все происходящее было захватывающим приключением. — Я еще не разу не ездил в автозаке! — прошептал он, посмотрев на Мэн Яо с восторгом. — Это не автозак! — фыркнул Мэн Яо. Глядя на Лань Сичэня, его против воли разбирал смех. Немного истерический. Они едва избежали смерти. Каким-то чудом. Пусть ничего еще не кончилось, но все равно так страшно, как только что в аэропорту, наверное, уже не будет. И если Лань Сичэнь не осознал до конца, в какой опасности они были — то это хорошо. Он прекрасно отыграл свою роль и теперь радуется как мальчишка. — Это лучше, чем петь пионерские песни у костра? — спросил его Мэн Яо. Лань Сичэнь посмотрел на него удивленно, а потом рассмеялся. Не Минцзюэ обернулся к ним и удивленно покачал головой, но потом и сам улыбнулся. — Чего смешного-то? Они въехали в подземный гараж Управления, где Не Минцзюэ наконец с явной неохотой снял с Мэн Яо наручники. На запястьях его уже темнели кровоподтеки, теперь придется следить, чтобы не задирались рукава. Зато Не Минцзюэ выглядел довольным. Они быстро переоделись, слегка изменив внешность: Лань Сичэню наклеили усы, Мэн Яо иначе причесали и надели очки — все соответствовало еще одному комплекту поддельных документов, приготовленных на всякий случай. Теперь они должны будут пересесть в неприметную машину с гражданскими номерами, которая выедет из гаража через ворота на соседней улице. Проехав часть пути она остановится у чайной, где пассажиры поужинают и пересядут в другую машину, чтобы на рассвете прибыть в аэропорт к рейсу, который понесет их совсем в другую сторону от Франции — через океан. Когда Не Минцзюэ выстраивал план “Б”, Мэн Яо считал его перестраховщиком, но теперь уже так не думал. Теперь ему казалось, что и этот план не так уж хорош и ему страшно не хотелось ехать снова в аэропорт: казалось, что их там по-прежнему ждут. Но панические метания — это еще хуже. Придется довериться Не Минцзюэ и рискнуть. Перед тем как уехать, Лань Сичэнь крепко обнял своего друга. — Скажи, пожалуйста, дяде, что со мной все хорошо. Тот кивнул и сурово посмотрел на Мэн Яо. — Помните: никаких сообщений на родину. Ни звонков, ни писем. Мэн Яо никак не стал реагировать на его слова. Если Не Минцзюэ хочет считать его идиотом, пусть считает, но он ему подыгрывать не будет. Ясно, что для всех они должны умереть. Вернее — исчезнуть. Соседнее ведомство будет вынуждено смириться, что добычу у них перехватили. В чьих именно подвалах они сгинут, в сущности нет никакой разницы. Когда они распрощались и выехали из гаража, Лань Сичэнь наклонился к Мэн Яо и тихо проговорил: — Что ты сделал с тем парнем в аэропорту? Он умер? Мэн Яо ждал этого вопроса. — Нет. Я так рассчитал, что пару часиков он отдохнет и очнется. Я собираюсь вернуться и не хочу оставлять за спиной лишних врагов. Лань Сичэнь наклонился к нему еще ниже. — У меня какое-то странное чувство дежавю. — Когда-нибудь я познакомлю тебя с одним человеком, — прошептал Мэн Яо, — может быть, он твой родственник. Не уверен, правда, что он согласится. Да и тебе это знакомство может быть не так уж приятно. Потому что он… Совсем не так мил, как твоя мама. У Лань Сичэня на языке явно вертелось еще множество вопросов, но он промолчал, понимая, что сейчас для них явно не время. Ничего, они еще о многом смогут поговорить потом. Он положил ладонь на руку Мэн Яо. Тот перехватил его пальцы и крепко сжал: чтобы только Лань Сичэнь не вздумал руку убрать. Ничего: в машине было темно, да и водитель нисколько не обращал на них внимания. Он вообще не знал, кто они. Пока они ехали, Мэн Яо не мог отделаться от чувства, что за ними следят, и в то, что все получилось, поверил только, когда их самолет поднялся в небо. Он думал: как странно, что Управление решило вытащить из передряги и его тоже. Верить в благородство и человеколюбие людей из министерства было сложно, скорее все дело в подковерных играх накануне грядущих выборов. Это внушало оптимизм — как только в стране сменится руководство, они с Лань Сичэнем смогут вернуться. Мэн Яо надеялся, что это случится скоро. У него было еще множество планов в Поднебесной, наиболее важным из которых было стать главой корпорации “Ланьлин Цзинь”. Когда это произойдет, перед ним откроются огромные возможности, уж он-то не будет вести дела так, как Цзинь Гуаньшань. А потом, когда-нибудь, как знать… Может, он еще увидит, как человек, из-за которого ему приходится бежать, проплывет мимо по желтой реке в царство мертвых.