Залезть под кожу.

У Сокки крепкие мышцы и есть ощущение, словно он весь — тугая струна, без вздоха и права на отдых и, Агни, они так похожи, что Зуко хочется даже немного всплакнуть, первый раз за все эти долбанные несколько лет добровольно. Зуко кажется, что вся команда Аватара — самые настоящие идиоты и ему хочется обнять Сокку, потому что всё это искренне неправильно. Они не умеют читать карты — чёрт, да как вообще можно этого не уметь, когда путешествуешь триста дней в году? — не умеют толком добывать еду в полевых условиях, не умеют обращаться с оружием — правильно, зачем, когда есть долбанная магия? — и, при этом, они умудряются продолжать шутить над Соккой и над тем, что у него этой самой магии нет. Серьёзно? Нет, ну вот они все серьёзно? Зуко кажется, что если бы не Сокка, никто из них не выжил бы спустя пару недель после начала путешествия. Аанг, сущий ребёнок, обожающий детские игрушки, Катара, хозяйственная, но слишком вспыльчивая и необдуманная — нет, ну правда, украсть у пиратов свиток, подвергая опасности всю команду вообще не круто — и Тоф, слепая девочка, не беззащитная, но взрощенная в тепличных условиях и толком не знающая об этом мире ничего. Они продолжают шутить над единственным здравомыслящим человеком в их команде, продолжают ни во что его не ставить, продолжают делать вид, что они все такие взрослые и самостоятельные — а Сокка с утра пораньше идёт за едой и хворостом, потому что кроме него никто этим и не займётся, он знает. Сокка охотник, Сокка составит план, Сокка соберёт всем сумки и проверит карты, Сокка соберёт фрукты и составит графики тренировок, Сокка вечно в ночном дозоре и Сокка никогда не жалуется — Зуко тошно. Потому что в этой команде слепа, по всей видимости, не только Тоф. — Если хочешь, я могу завтра сходить с тобой на рыбалку. — тихо предлагает Зуко, пока команда, расположившись у костра, что-то весело обсуждает — наверное, тренировки, сейчас принцу это не интересно. — Или сходить на охоту, меня обучали этому, я умею. Сокка поднимает взгляд от карты и Зуко прошибает — Сокка не умеет принимать ни заботу, ни помощь, потому что ни то, ни другое ему никогда не предлагали. Южанин смотрит искренне непонимающе и Зуко хочется обнять его как никогда сильно, потому что, чёрт, Сокка не заслужил к себе такого отношения. — Разве у тебя нет тренировок с Аангом завтра? — также тихо переспрашивает южанин, пытаясь чем-то занять руки и начиная крутить в руке кисточку для письма. — Или, ну, ты собирался сходить с Тоф в дальние коридоры Храма, разве нет? — Я хочу помочь тебе. — Зуко нерешительно улыбается — ему всё ещё очень сложно общаться с людьми — и очень, очень осторожно кладёт на плечо Сокки свою ладонь. — И если ты хочешь, ты можешь принять мою помощь. Мне нравится помогать. По крайней мере, если это ты. Уши Сокки чуть заметно краснеют и он уже хочет что-то вымолвить, но его перебивает Аанг: — Зуко, во сколько у нас завтра тренировка? С самого утра, верно? Тоф хочет сходить с нами, понаблюдать за прогрессом, а ещё мы хотим сходить на реку, поупражняться с магией воды и огня вместе с Катарой и тобой, и… Да плевал бы Зуко на то, чего они все там хотят, на самом-то деле. Все эти хотелки стоят у него комом в горле и он хочет послать их куда подальше, но сдержанно пытается сохранить вежливую дистанцию. У них что, совсем нет чувства такта и ощущения, что они делают хоть что-то неправильно? — Мы с Соккой хотели бы с утра сходить на рыбалку, а днём — на охоту. — он степенно отпивает чаю, стараясь скрыть подкатывающее раздражение. — Мне кажется, что с некоторыми упражнениями ты вполне способен справиться самостоятельно. — Если ты не хочешь помогать, то так и говори, а не придумывай отговорки. — хмыкнула Катара и Зуко хочет её ударить, за что не ощущает ни толики вины или стыда. — На рыбалку с Соккой? Не смеши, Сокка будет спать до обеда, а потом отвлекать нас от тренировок своими неуместными комментариями… — Мне кажется, мало кто из вас задумывается, каким образом в лагере появляется еда. — хрипит Зуко на грани срыва и Катара смотрит на него злобно — принц отвечает тем же, хоть и понимает, что у него нет на это привилегий. — Я хочу сходить с Соккой и помочь ему с рыбалкой, ладно? От одного дня ни у кого не убудет, поэтому я не хочу ругаться. «Даже если мне хочется поругаться со слепыми, неблагодарными младшими сёстрами» — думает он, пока Сокка благодарно сжимает его предплечье, а Катара, фыркая, удаляется поглубже в Храм. — Кажется, начинает пахнуть жареным. — шепчет Тоф на ухо ничего не понимающему Аангу, который хочет лишь провалиться сквозь землю. — Не кисни, они сами разберутся. Зуко нравится Тоф. И да, ему определённо не нравится Катара. Вообще. *** Поэтому, когда девчонка из Племени Воды ловит его спустя три дня в одном из коридоров Храма, чуть не прижимая к стене, Зуко ни капли ни удивлён, потому что подозревал, что Катара не отличается догадливостью, если дело не касается Аанга. — Ты забываешься, принц Зуко. — шипит она драной кошкой, тыкая пальцем ему в грудь и Зуко хочет ударить её по затылку, благо, рост позволяет. — Ты можешь втереться в доверие моему недалёкому брату, но точно не мне, потому что я вижу тебя насквозь!.. — Недалёкая здесь только ты, если мы хотим откровенностей! — Зуко рычит и прекрасно понимает, что совершает сейчас просто чудовищную ошибку, когда её лицо звереет ещё сильнее, но он не намерен останавливаться. — Твой брат — единственный человек в этой грёбаной команде, который умеет думать головой и то, что ты оскорбляешь его направо и налево, ставит тебя на одну планку с моей Азулой! Вы ничем не отличаетесь! — Да как ты смеешь! — она возмущена настолько, что капли воды в воздухе стали подбираться к её сжатым кулакам. — Кто позволял тебе вмешиваться в наши с Соккой отношения, да ещё и обвинять меня в чём-то?!.. — Проснись и пой, я слеп на один глаз, в отличие от некоторых и я сейчас не про Тоф! — он хмыкает, чувствуя откровенное превосходство, пока она отшатывается от него, сжимая кулаки. — Чёрт, ты реально думаешь, что ведёшь себя правильно и прекрасно, каждый день упрекая собственного брата в том, что у него нет магии, пока он по утрам ходит тебе за едой и собирает тебе сумку? Да если бы не Сокка, вы бы давно умерли от голода или заблудились, потому что не умеете читать карты! Или, в конце концов, вы погибли бы ещё на острове Киоши, или, дай Агни, на Северном Полюсе ещё от моих рук, если бы не он!.. — Не смей напоминать мне об этом! — ревёт она, хватая Зуко за грудки и сверкая синевой в полутьме давно спящего Храма. — Если у тебя получилось залезть ему под кожу, не думай, что это сделало тебя хоть немного к нему ближе, потому что рядом — я. И я всегда буду стоять на страже его безопасности, что бы ты там не говорил про вашу связь и искреннее понимание!.. — Ты хотела сказать, что всегда будешь стоять на страже его счастья, отбирая те крупицы, которые у него получается иногда себе урвать? — он отдирает от себя чужую руку, разворачиваясь и кидая Катаре, злой и униженной, всего один взгляд: — Не думай, что я буду унижаться перед тобой и пытаться завоевать уважение, от которого мне ни горячо, ни холодно. Мне верят Аанг и остальные, этого мне вполне достаточно. А ты научись думать сама, прежде чем поучать других. Ему в спину летит оскорблённый вой, но он даже не оборачивается, чтобы подарить ей ещё один надменный взгляд. Она и первого не заслуживала, если быть до конца откровенным. *** — Она ведёт себя так странно в последнее время. — вздыхает Сокка, подсекая рыбу и задумчиво разглядывая мерную гладь воды под своими ногами. — Это так на неё непохоже, я даже не знаю, как на это реагировать… — Ну, наверное, так себя ведут заботливые сёстры? Я не знаю, у меня такого не было. — Зуко пожимает плечами и старается не засмеяться, потому что, ну, Катара выглядит откровенно неловко и странно, когда пытается обнимать брата или расчёсывать ему волосы по вечерам. Правда, совсем не смешно то, что Сокка боится таких внезапных перемен и проявлений любви, дёргается, вздрагивает всегда, смотрит, как подстреленный волк и не может адекватно реагировать, ну, потому что Катара почти никогда не была откровенно добра к нему и он не знает, что теперь с этой заботой делать. — Это же хорошо, не так ли? То, что тебя ценят? — Может и так, но я привык быть опорой для Катары, мне непривычно такое поведение от неё. — он тоже пожимает плечами и перекидывает удочку — стоит признать, Сокка лучше Зуко в рыбалке намного, поэтому сам принц не особенно понимает, почему южанин всё ещё ходит с ним на рыбалку, учитывая, что горячий парень приносит, как правило, раза в три меньше улова. — Ну, я привык, что это я её поддерживаю, понимаешь? Не наоборот. — Я не хочу быть грубым, но, приятель, твоя сестра умеет с просто завидным мастерством садиться людям на шею. Ты не замечал? — Сокка бурчит что-то под нос, но Зуко предельно вежлив — пусть, в отношении Катары он не хочет быть таковым — поэтому принц продолжает: — Ну да, она готовит и стирает, но ведь ты делаешь столько же, если даже не больше, разве нет? Охота, планы, карты, ночной дозор… Она ведь не говорит тебе за это спасибо. Как и Аанг с Тоф. Твоя команда вообще редко говорит тебе за что-то спасибо, разве не хорошо, что сейчас Катара хочет проявлять к тебе хоть какую-то заботу? — Не знаю, приятель, у меня есть ощущение, словно её просто кто-то покусал в недавнем времени, именно поэтому она так себя ведёт. — он криво улыбнулся и складки на его тугих щеках сложились в смуглую гармошку. — К примеру, её могла укусить огненная оса, как ты считаешь? Зуко предпочёл не отвечать, смущённо отведя взгляд и созерцая мерную гладь воды, что вдруг стала выглядеть как никогда интересной. Катара говорила, что Зуко умудрился залезть под кожу её брату, но огненный парень точно уверен, что именно Сокка из тех людей, которые умудряются незаметно влезать в самые закрома человеческой души, подобно жукам-скарабеям. *** Когда они спасают Суюки, Хакоду и Бато из Кипящей Скалы, жизнь становится намного более сложной и Зуко прекрасно понимает, в чём тут дело. Прибыло ещё три человека, которым его народ попортил жизнь и одиному из этих людей — непосредственно он сам. Суюки не смотрит на него куницей, не ругает, не воротит демонстративно нос — как это делает та же Катара — но от её пронзительного взгляда хочется откровенно спрятаться куда подальше. Зуко прячется — за крепкое плечо Сокки и тихо ест свою рисовую кашу, не поднимая взгляда от тарелки. Катара, видимо, рада, что строптивый принц впервые предпочитает держать язык за зубами и язвит направо и налево — вот точно Азула, ни дать, ни взять. — Дочь, по-моему, пора уже успокоиться. — сдержанно говорит в конце концов Хакода, когда очередная шуточка девушки заставляет Зуко опустить голову ещё ниже, а кулаки Сокки сжаться ещё немного сильнее. Катара давится своей же репликой, смотрит так, будто её предали и принц тихо злорадствует, чувствуя, как жар костра от этого разгорается всё сильнее. — Зуко, конечно, много дел натворил за время погони за вами, но именно он, вместе с твоим братом, вытащил нас из тюрьмы, за что лично я ему премного благодарен. Катара задыхается в своём возмущении, но отцу не перечит, лишь злобно ест свой кусок мяса, громко стуча вилкой по несчастной тарелке. Аанг тихо вздыхает, жуя салат и стараясь не поддерживать ничью сторону — потому что это чревато вообще со всех сторон — Тоф лишь смеётся, смотря слепыми глазами в бескрайнее звёздное небо, а Суюки с Бато предпочитают оставаться безучастными, потому что это не дела их семьи, а лезть не в своё дело не в их правилах. Суюки не смотрит на Сокку, потому что ничего к нему не испытывает — Зуко слышал это, когда сторожил их камеру, он не должен этому радоваться, но он радуется — потому что Сокка тоже не испытывает к Суюки абсолютно ничего, кроме благодарности за спасение и искренней дружеской теплоты. Зуко чувствует другое тепло — тепло смуглой кожи шеей, когда робко жмётся к плечу Сокки, устало, доверительно, зная, что можно. Зуко льнёт к теплу, теплу, которое не жарит, не обжигает, к чужому телу, понимая, что сейчас не ударят, не оттолкнут, что Сокке это нравится. Сам Сокка прикрывает глаза, чувствуя, как чернильные пряди щекочут его плечо, он не смотрит на отца и Бато, которые понятливо переглядываются, не смотрит на Суюки, которая улыбается в кружку и, самое главное, он не смотрит на Катару, от ярости которой начинает бурлить суп в котелке. Зуко не обращает внимание ни на что, прижимаясь к тёплому телу и ему плевать, сколько раз Катара ещё отловит его в коридорах Храма с явными намерением придушить. Сокка не обращает внимание на отца, который ласково обвивает рукой предплечье Бато и ему плевать, что завтра он будет целый день выслушивать шутейки Тоф, от которых ему будет некуда деться. *** У Сокки в глазах льдины, там сталь и пляшут клинки и Зуко мёртв, он погиб при попытке сбежать от Азулы, его похоронили где-то в овраге, потому что он не может быть таким счастливым сейчас, ему это не положено по определению. Потому что Сокка дышит в его шею теплом прогретой южной юрты, он пахнет океаном и льдинами, его волосы, сегодня так очаровательно не убранные в волчий хвост, кажутся чем-то неземным и пахнут свежими лилиями — Зуко не понимает, чем Сокка моет волосы, но ему определённо это нравится, он даже не пытается этого отрицать. Сокка, своими цепкими, мозолистыми пальцами ездит по чужой бледной коже, его руки горячие, грубые, но нежнее прикосновения были на памяти Зуко только у его мамы и сейчас он не хочет об этом думать — когда угодно, но не сейчас. Не сейчас, когда южанин носом чертит дорожку от его ключицы к шее, выше, по линии здорового уха, нежно отстраняется и прислоняется ко лбу горячего парня своим, смотрит спокойно, его глаза искрятся, там льдины тёплые, почти горячие, а сталь не режет и не ранит, лишь тёплым металлом лижет озябшую кожу в прохладе спящего Храма. И — Сокка целует, а Зуко всё ещё думает, что погиб, когда Азула направила на него свой синий огонь. У Сокки губы сухие, раненые, с трещинами, а у Зуко они мягкие, прохладные и ему кажется, что, вообще-то, должно быть наоборот, но ему нравится, нет, правда нравится. Потому что Сокка урчит, подобно сытому северному волку, он как большой и мягкий зверь, но без шерсти, а с горячей кожей, а ещё у него тело, наконец, перестало быть подобно натянутой струне и Зуко тихо злорадствует, потому что Катара старалась неделю, а у Зуко получилось за полчаса. И Зуко кажется, что проклятые духи решили позлорадствовать над ним в ответ — ах да, спасибо, Юи, глядящая прямо на них через огромное окно Храма — когда сзади него раздаётся шипение сквозь сжатые зубы, которое он уже успел выучить за последние две недели нахождения в этой команде, а Сокка замирает, мгновенно ощетинившись и заставив не любить Катару ещё чуть сильнее обычного. Потому что Катара стоит сзади, сжимая кулаки, кажется, что сейчас из её ушей повалит пар — чёрт, а Аватар у них точно Аанг? — и смотрит она с такой первородной яростью, что хочется закатить глаза и закрыть перед её носом дверь, жаль, что Зуко не обладает магией воздуха. Она ничего не говорит, только смотрит — и смотрит непосредственно на Зуко, потому что Сокку ненавидеть не может, только подстрекать язвительно. Кажется, что она сейчас подойдёт и ударит его, но она этого не делает — вероятно, потому, что может первый раз в жизни получить от брата не в шутливой форме. — Уходи. — предупреждающе рычит Сокка и это заставляет Зуко вздрогнуть, потому что только что он урчал, был ласковым и как никогда нежным, а сейчас готов разорвать её на куски, если она скажет хоть одно лишнее слово. Это так возбуждает. Агни, Зуко точно разорвут драконы, когда он попадёт в Мир Духов, потому что за такие мысли его не простит даже дядя. — Я убью тебя, Зуко, ты знаешь это. — шипит она, не обращая внимания на слова брата и Зуко чувствует, что сейчас она совершает чудовищную ошибку, когда Сокка подбирается, как к броску и становится ощутимее больше и выше, как будто бы в холке. — Найду и утоплю, сверну тебе шею, ты, выродок!.. — Пошла вон! — ревёт Сокка и если бы рядом было хоть что-то, что можно было бы запустить в сестру, он не поскупился бы, запустил и плевать, что там скажет завтра Хакода, как округлит глаза Аанг и как покачает головой в неодобрении Бато, потому что он не позволял Катаре лезть в свои дела, тем более, если они касаются Зуко. Катара задавленно шипит, поднимает подбородок, смотрит с ненавистью и скрывается в Храме, слышно, как река неподалёку бьётся о берега, пока взбешённый маг воды буйствует — и Зуко с превосходством знает, что победил и теперь строптивой девчонке никуда не деться от этого знания. Зуко прижимается к смуглой коже, улыбается краем бескровных губ, слышит, как рычание в чужом теле утихает, вновь расслабляясь и превращаясь в мерное, тугое урчание. Катаре понадобится не один год, чтобы залезть брату под кожу, не один месяц, прежде чем он простит её и не один разговор, прежде чем они начнут доверять друг другу хоть немного. И Зуко радостно. Потому что ему понадобилось две недели, чтобы засесть под смуглой кожей окончательно и бесповоротно, он не прилагал усилий и не был неловким и странным, а Сокка — вот он, в руках, вместе запахом лилий и тёплыми льдинами в бездонных глазах. И у него под бледной, тонкой кожей сидят прямо в мясе смуглые грубые пальцы, у него прямо в глотке этот запах океана и тёплой юрты, и Зуко плевать, что скажет Катара, когда он завтра посмотрит на неё без тени стыда и сожаления. Потому что не заслужила. И Сокку — не заслужила тоже. Определённо.