***
Конюшню потушили за час. Причина пожара, как выяснилось, был брошенный окурок и первым подозреваемым стал Иван, который частенько курил в школьном туалете. Однако, ребята смогли подтвердить, что парень находился рядом с ними и за время уборки ни разу не закурил. А проверив его карманы, сигарет там никто не нашёл. Значит был кто-то другой, кто мог умышленно поджечь конюшню. Однако, учителя не подумали о том, что это мог быть умышленный поджог. Они сошлись на том, что кто-то из учеников был неаккуратен, когда курил рядом с сеном. Хулия всё это время находилась в медкабинете у Лусии. Помимо обычного осмотра школьным врачом, Гектор также побеспокоился и вызвал скорую, чтобы убедиться точно, что с ученицей всё в порядке, и сейчас, сидя под кабинетом медсестры, ребята не могли найти себе места. Иван находился рядом с ними, расхаживая в разные стороны. Друзья поделились с ними своими догадками и о том, что им рассказала ночью подругу, и парень теперь точно был уверен, что Медина снова пытались убить. Но, каждый раз, когда они это делают, её успевают спасти. Однако, сколько раз им так может повезти? Когда учителя поймут, что слишком много совпадений, слишком часто в неприятности попадает именно Хулия, которая раньше всегда внимательно относилась к себе и своему здоровью? Медина выходит из кабинета самостоятельно с забинтованной рукой. Её лицо по-прежнему грязное, и, как только она оказывается в коридоре, сразу же ищет глазами своих друзей. Первым она видит Ивана, к которому и спешит, врезаясь в него, словно торнадо. Он осторожно обнимает её, поглаживая по спине и выдыхая, когда чувствует её в своих руках. Она жива. С ней всё в порядке. Относительно в порядке. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Вики, когда подруга смотрит на неё через плечо парня. Она отстраняется от него, съежившись от ощущения потерянности. — Рука болит, — говорит она, обводя всех взглядом, — Врачи сказали, что мне повезло, могли бы быть более серьёзные ожоги… Иван осторожно берёт её руку в свою, тем самым отвлекая от мыслей, которые она хотела донести друзьям. Он поднимает её к своим губам и целует так, словно это самое дорогое, что у него есть — её забинтованная рука. Хулия вздрагивает от неожиданности и осматривается по сторонам, точно помня, что у конюшни был Рубен. — А Рубен? — спрашивает она. На самом деле, она не знает, хочет ли, чтобы он был рядом, но ей бы было куда лучше, если бы он обнял её и сказал, что всё будет хорошо. Ребята пожимают плечами. Они понятия не имеют, куда делся парень после того, как они все рванули за Иваном, уносящим Хулию в школу, но здесь они его потом точно не видели. Нойрет целует её в лоб. — Он — придурок, милая, — говорит он ей, — Он должен быть рядом с тобой сейчас, но мы не знаем, где он. Я не в праве давать тебе такие советы, но думаю, что тебе стоит взвесить это всё. Хулия поджимает губы и опускает взгляд вниз. Обида гложет её, но, в то же время, она представляет, как Боско обнимает её и также нежно, как Иван, гладит её по спине. Слёзы появляются на глазах и Нойрет чувствует, как у него в груди всё сжимается, когда он видит, как трясётся её нижняя губа. Этот кретин даже не соизволил появиться после всего, что произошло, но она всё равно продолжает его любить. Ему больно осознавать, что такой потрясающий человек, как Хулия, может испытывать такие ужасные чувства, как нелюбовь к себе. — Иди сюда, малыш, — он разводит руки в разные стороны и она ныряет в его объятия, громко всхлипывая, — Всё будет хорошо, милая. Всё пройдёт. Он знает, что ей хотелось бы услышать именно эти слова от своего парня, именно поэтому он это говорит, хоть и понимает, что они не несут столько смысла, как несли бы от придурка Рубена. Иван просто гладит её по волосам и спине, он раскачивается с ней в разные стороны и через какое-то время она всё же успокаивается. И ему так сильно хочется ударить Боско за то, что тот так поступает с ней, за то, что тогда у конюшни, посмел тянуть время, которое в тот момент было так важно, когда она была такой слабой и хрупкой, когда ей нужна была немедленная медицинская помощь. Он должен был просто пойти за ними и быть рядом с ней уже там — в кабинете, но он устроил сцену ревности и смотался куда-то, оставив её совершенно одну. Иван думает, что бы сделал он, если бы она была его девушкой. И понимает, что стоял бы сейчас совершенно также рядом с ней, раскачиваясь в разные стороны и пытаясь успокоить её. Она испугалась, ей было страшно там одной, когда огонь охватил всё здание, и больше всего ей сейчас хотелось бы быть рядом с кем-то. Он готов дать ей всё, о чём она его попросит. — Тебе нужно отдохнуть, — говорит он ей, когда девушка отстраняется от него. Слёзы размыли копотью на её лице и оставили белые дорожки на щеках, — Я отведу тебя в ванную, а девочки принесут тебе чистую одежду. Каролина с Вики согласно кивают, когда подруга смотрит на них и спешат к ней, чтобы тоже обнять. Хулия кажется ещё меньше сейчас, когда обида и страх смешались воедино.***
Иван чувствует, как внутри него закипает гнев, когда проходит мимо комнаты Рубена. Ему не стоит лезть в эти дела, ему просто нужно предоставить Хулии больше самостоятельного выбора, и, если она не хочет говорить со своим парнем о том, что произошло с утра — это её право, но почему-то, когда он вспоминает, какой она была в тот момент, когда узнала, что Боско не ждёт её за дверью, ему сильно хочется набить морду этому мудаку. И он не может себя сдержать, когда с ноги открывает дверь. Рубен смотрит на него с презрением и недовольством, до этого уткнувшись в экран своего телефона. Он что-то смотрел на ютубе и даже думать забыл о том, что его девушка сегодня едва не погибла в пожаре. Это становится ещё одним спусковым рычагом, чтобы снести крышу парню. — Хулия ждала тебя, — начинает он, проходя внутрь, — Она надеялась, что, выйдя из кабинета Лусии после всех манипуляций врачей, которые с ней провели, ты обнимаешь её и скажешь, что всё будет хорошо. Ей это было необходимо! Но тебя не было. Почему? Боско глубоко вздыхает, усмехаясь. — А смысл мне быть рядом с ней, если ты сам с этим неплохо справляешься? — спрашивает одноклассник. — Ты утащил её, ты и расхлёбывайся со всеми её истериками. Кулаки Нойрета сжимается от этих слов и он едва себя сдерживает, чтобы прямо сейчас не набить ему морду. Перед глазами только образ Хулии, такой маленькой и беззащитной на тот момент, со слезами на глазах, вся в копоти и сажи… Она задыхалась у него на плече, когда он бежал с ней в школу, и Рубен должен был быть рядом. — Ты любишь её? — вдруг спрашивает Иван. — Потому что, если бы любил, ты бы не задавал такие вопросы. Ты был бы рядом с ней, несмотря ни на что. — Зато ты любишь, — отвечает ему Рубен, — Думаешь, этого не заметно? Этого не видит только Хулия, — парень поднимается и подходит ближе, — Ты — жалок, Иван. Ты любишь ту, которая никогда не будет твоей. И зная это, ты продолжаешь за ней бегать. Но ты даже не представляешь, какого это быть внутри неё. Нойрет складывает губы в полоску, едва ли не раскрошив зубы от злости. В голове всё закипает, словно чайник и он пытается сдержать себя, потому что, если сейчас нападёт на этого придурка, ему придётся как-то объясняться перед Хулией. А сказать ей, что он безумно в неё влюблён, что ради неё он готов убить, он тоже не может, чтобы не испортить с ней отношения. — Мне не нужно спать с ней, чтобы понять, насколько она потрясающая, — просто отвечает он. — А жаль, — не унимается Рубен, — В постели она не так хороша, как внешни. Ей нужно больше нежности, больше внимания. Но она не понимает того, что никто не будет с ней так возиться. Мы живём не в сказке. И эти её слёзы после каждого секса о том, что ей было больно… Как она собирается жить с эти дальше? Внутри всё переворачивается и теперь становится плевать на то, что могут подумать другие, когда он слышит, что она плачет из-за того, что этот кретин причиняет ей боль. Иван не понимает, даже не осознаёт, как его кулак оказывается в носу одноклассника, и как он валит его на пол, избивая его. Нойрет не может остановиться. Злость настолько его поглотила, что он не чувствует, когда соперник теряет сознание. Его кулаки разбиты в кровь, перемешавшись с алой жидкостью одноклассника. Его останавливают лишь другие пацаны из класса, которые живут вместе с Боско. Они оттаскивают его от бессознательного тела парня и только тогда он понимает, что натворил. Но, почему-то, он не сожалеет об этом. Стоя у зеркала в туалете и засуну кулаки под струю холодной воды, он смотрит на себя со стороны. Брови опущены вниз, глаза выдают всю его злость, и только сердце колотится в груди от осознания, что Хулия обязательно обо всём узнает. Однако, стоит ему о ней вспомнить, когда дверь в туалет открывается и на пороге появляется она. Её рука по-прежнему перемотана, и теперь долгое время будет находиться в бинте. Она смотрит на него, поджимая губы и он понимает, что ей уже обо всём рассказали, но Нойрет слишком хорошо знает свою девочку, чтобы понять, что она пришла узнать обо всём, в первую очередь, у него, прежде чем строить какие-то выводы. — Я ударил его, да, — говорит он ей, пока она идёт к нему. Тонкие ножки облачены в школьные зелёные гольфы, юбка в тёмно синюю клеточку чуть выше колен, шикарно смотрится на её тонкой талии, а из-за того, что в здание достаточно тепло, она лишь в светло-голубой футболке с воротничком, такой же, как и в него самого, только в два раза меньше. Её волосы распущены и волнами падают с плеч вперёд. — Из-за меня? — она оказывается рядом с ним и её взгляд падает на разбитые костяшки пальцев. Иван шипит, когда холодная вода попадает на них. — Из-за тебя, — соглашается он. Хулия смотрит на него с сожалением. — Но почему? Что он сказал? — спрашивает она. — Малыш, — бормочет Нойрет, поворачиваясь к ней. Он вытирает руки об брюки и прикладывает холодную ладонь к её щеке, слегка поглаживая, — Ты заслуживаешь самого лучшего, и никто не смеет причинять тебе боль. Она опускает взгляд вниз, понимая, о чём он ей говорит, и ей становится не по себе от того, что Иван теперь всё знает. — Это не та боль, о которой стоит говорить, — говорит ему девушка. У Ивана сердце обливается кровью от её слов и ему так безумно хочется обнять её и признаться ей. Посыпать её поцелуями и заверить, что никогда в жизни не причинит ей вреда. Но он молчит. Молчит, потому что уважает её чувства. Такие сильные для такой маленькой и хрупкой девочки, как она. — Ты не понимаешь? — вдруг начинает он, отстраняясь от неё. — Хулия, ты не видишь, что он пользуется тобой? Прекрати терзать себя, прекрати ему позволять причинять себе боль! Ты убиваешься из-за него, когда он рассказывает всё о вашей сексуальной жизни первому встречному! Он разбивает тебе сердце, а ты продолжаешь терпеть. Ни один человек не достоин твоих слёз! Пойми ты это уже, наконец! Перестань любить того, кто не любит тебя! Хулия вздрагивает от его слов и делает несколько шагов назад. — А ты? — спрашивает она, смотря на него. — Что я? — удивляется он. — Ты тоже любишь того, кто не любит тебя в ответ, — отвечает девушка, — И ты продолжаешь бегать за мной, продолжаешь вытаскивать меня из всякого дерьма, не смотря ни на что. Может тебе тоже стоит перестать себя терзать? Или ты такой смелый только на словах? Иван с недоумением смотрит на неё. — Так ты знала? — уточняет он. — Что ты по уши в меня влюблён? — кидает она, словно это ничего не значит. Нойрет кивает. — Конечно, знала. Это было заметно с самого начала. — И ты использовала это ради своей выгоды, как Рубен? Я не думаю, что ты позволила бы себе рассказать кому-то обо мне то, что рассказал о тебе он, — рычит парень. Он хватает её за плечи и с силой встряхивает, — Он сказал, что ты отвратительна в постели и с тобой неинтересно. Но ты, конечно же, можешь продолжать дальше встречаться с ним и считать меня влюблённым идиотом. Он не сразу понимает, что говорит и что делает, только лишь тогда, когда она вскрикивает от боли и выдёргивает больную руку. Он так увлёкся своими обидами, что не заметил, как сжал больную руку. Слёзы на её глазах проявляются по его вине, она перехватывает обожженное запястье рукой, смотря на него и он чувствует себя последним уродом. — Хулия, — шепчет он, подходя ближе, и думает, что она оттолкнёт его, уйдёт от него и больше не будет с ним разговаривать, но она только лишь всхлипывает, — Хэй, — он хочет дотронуться до неё, но она не позволяет ему, поднимая на него взгляд. — Ты прав, — соглашается она, — Я действительно дура, которая влюблена в того, кто меня не любит. Я всё делаю не так, как надо было. И все вокруг страдают только лишь из-за меня. Мои родители погибли из-за меня, ты ввязался в драку из-за меня, да, даже лошади могли пострадать, тоже из-за меня! Вся проблема кроется во мне! — Хулия… — он делает шаг к ней, но она отступает, — Хулия, послушай… — Иван, пожалуйста, не нужно мне… — Иди сюда, — он резко дёргает её за здоровую руку и прижимает к себе. Она пытается вырваться, но он не отпускает, отчего она тут же сдаётся, обнимая его в ответ. Он чувствует, как его футболка на плече становится мокрой и Хулия всхлипывает, скомкав пальчиками ткань на его спине, — Ты не дура, и всё, что сейчас происходит не из-за тебя. Знаешь, в чём разница между тобой и Рубеном? Она отрицательно мотает головой, отстраняясь от него, чтобы вытереть слёзы рукой. Иван усмехается. — Разница в том, что ты никогда не станешь пользоваться мной, — продолжает он, — В том, что как бы я не любил тебя, ты будешь относиться ко мне, как к полноценно человеку, а не то, как относится к тебе Рубен. И ты знаешь это. Ведь так? Медина судорожно кивает. — И я буду любить тебя всегда, настолько сильно, насколько, вообще, возможно. И, если ты когда-нибудь почувствуешь что-то подобное ко мне, я всегда буду рад тебе, — говорит Нойрет, заправляя выбившиеся прядки волос ей за уши, — Потому что именно так проявляется любовь. В понимании. Иван осторожно проводит руками по её щекам, вытирая с них слёзы. Только рядом с ним она может позволить себе быть слабой, и он ценит это. Он никогда и никому не расскажет, как обнимал её хрупкое тельце, какой маленькой она может быть в это мгновение, и как сильно её можно ранить, когда она действительно кого-то полюбит. Об этом также знает и Рубен, но парень надеется, что он не скоро выйдет из больницы после того, что случилось. С переломом носа и тяжкими телесными травмами, он как минимум, неделю там пролежит, а то и дольше, а потом вряд ли захочет вновь связывать с тем, кто едва ли смог остановить себя, чтобы не убить. Единственное, что тревожило Ивана, так это то, что ему теперь не избежать наказания серьёзнее, чем просто уборка в сгоревшей конюшне. Вообще-то, то, как он избил Рубена, несёт уголовное наказание, но он просто надеется, что этого не произойдёт. В любом случае, он не сожалеет о случившемся. За Хулию он готов сделать всё, что угодно. Даже сесть в тюрьму, если понадобится.***
Хулия взяла в руки фотографию, что стояла на тумбочке рядом с её кроватью. Она осторожно села на заправленную постель и провела пальцем по лицу матери, а потом отца. Сейчас, когда всё становится таким сложным и едва понятным, ей ещё сильнее не хватает рядом родителей. Ей бы очень сильно хотелось, чтобы папа вновь обнял её, а мама заварила свой фирменный апельсиновый чай. Чтобы всё снова встало на свои места. Но вместо этого теперь ещё добавилось то, что Иван влюблён в неё, и она, на самом деле, не знает, что чувствует к нему. После того, что он сделал с Рубеном ради неё, ей стало казаться, что она больше не любит Боско. Давно не любит. И вся эта обида лишь из-за того, что она сама стала к нему остывать. В таком случае, чем она лучше самого Рубена, если за пару мгновений смогла его разлюбить? А за пару ли? Быть может она уже давно не испытывает к нему ничего? И Иван каким-то образом понял это, когда говорил сегодня, что она вовсе не дура. Если бы она любила, то чувствовала себя защищённой рядом с ним, а не с Нойретом, который был для неё просто «другом». Ей стоит определиться, какие чувства и к кому она испытывает, потому что то, каким нежным и замечательным рядом с ней бывает Иван, и то, каким грубым и непостоянным Рубен имеет свой смысл. Однако, одно она знает точно, что с Рубеном она больше точно не будет. Осталось только понять, что она чувствует к Нойрету и всё вновь встанет на свои места.