***
Чонгук не рассказывает о произошедшим с ним никому. Во-первых, ему никто не поверит, ведь боязнь к оборотням в них взращивают с детства. А во-вторых, ему и некому рассказать. Он не самый дружелюбный в их деревне, да и яркий аромат магии, который ощущают все дриады друг в друге, в нём слишком силен, в отличие от остальных. И даже столь добрые и нежные существа, как они, подвержены грязной разжигающей зависти. Чонгука никогда не любили в их поселении, а он и не пытался понравиться. Покойная матушка говорила ему быть сильным и жить в гармонии с природой и самим собой, а к людям относиться только со взаимностью. И он до сих пор верит в правдивость слов мудрой женщины, живя в старом домике в одиночестве, когда все дриады его возраста уже давно связали себя узами с другими, подобными себе. Чонгук весь день размышляет над тем, стоит ли ему отправиться в то же место, где вчера удалось повстречать оборотня. Какая-то необъяснимая тоска переполняет его душу и манит вновь повстречаться с ярко-голубыми глазами, от которых всё заледеневшее тело сводило трепетной дрожью, а кожа покрывалась мурашками. Он занимается домашними хлопотами, проверяет сад, вычищает свой домик до неузнаваемости и топит баню на вечер. Обычно ему не так важны чистота и порядок, но сегодня хочется делать что угодно, лишь бы не вестись на поводу у мыслей о побеге, отдающих болью в висках. Всё естество в молодом разгорячённом теле тянется к поселению оборотней, а низ живота сводит от предвкушения, отдаваясь покалываниями в паху. Он не понимает, с чем связана подобная реакция его тела, будто сама природа взывает к неутолимому желанию. Ранее дриада не испытывал подобного, он даже никогда не ублажал себя, ведь их особенность организма в том, что они совсем не нуждаются в удовлетворении и другого рода физических контактах до того, как встретят свою пару. Нужно очень сильно возжелать своего партнёра, чтобы естество подстроились под ваши предпочтения, и чаще всего у дриад это происходило в периоды, требуемые для деторождения. Чонгук знает, что такое совокупление, но он никогда не интересовался и не ощущал нужды в нём, поэтому сейчас сводящиеся дрожью бёдра и тепло внизу мягкого живота, отдающее прямиком в пах, вводят юношу в недоумение. Он заходит в баню, дабы смыть с себя напряжение и раздражение от сегодняшнего дня. Сам не заметил, как солнце опустилось за горизонт, утопая в делах и размышлениях о вчерашней встрече. Он расслабляется, вдыхая ни с чем не сравнимый аромат горячих поленьев со свежими травами, и тут же голову пронзает мысль, что что-то похожее улавливалось в запахе вчерашнего волка, который никак не желает выходить из головы, путая и озадачивая дриаду. Тело расслабляется и покрывается потом, проступающим на разгорячённой коже. Чонгук намывает себя приготовленным вручную мылом и довольно нюхает волосы, на которых оседает травяной аромат. Он пропускает зеленоватые кудри через длинные пальцы, тщательно вымывая и расчёсывая, перебрасывая их на спину. Дриада обожает ухаживать за своими волосами, чтобы после наслаждаться мягкостью и воздушностью закрученных от природы локонов. Смыв с груди и кудрей остатки пены, он мылит руки, опускаясь к бёдрам и ягодицам, пропадая пальцами меж половинок и распределяя душистую жидкость. Дриада вздрагивает, изгибаясь в пояснице до хруста позвонков, когда касается пальцами сжавшегося входа, и не понимает, почему ранее обыкновенная процедура вызывает сейчас покалывания и трепет по всему телу. Он аккуратно кружит подушечками пальцев по сморщенному колечку мышц, легко надавливая и судорожно выдыхая, опираясь мокрой ладонью о древесную стену. Чонгук жмурит повлажневшие глаза, заламывая густые брови к переносице, и слизывает выступившую каплю пота над верхней губой, ощущая лёгкие импульсы наслаждения. Он уже хочет проникнуть пальцем внутрь, чтобы понять, ощутить, почему его так влечёт к неизведанным ранее чувствам, но замирает, когда слышит хруст веток недалеко от бани. Чонгук едва ли не поскальзывается, когда бежит к запотевшему окну, острые уши изгибаются, пытаясь уловить ещё хоть звук, а ладонью вытирает замыленное стекло в попытках хоть что-то разглядеть. Но он не видит ничего, что могло бы издать подобный звук, будто засохшая ветка проломилась под чужой стопой. Никто не ходит к нему в такое время, да и вообще в поселении мало желающих заглянуть к недружелюбному дриаде, поэтому юноша продолжает прислушиваться, сбиваемый стуком собственного сердца, грохочущего в глотке. Мысль, что это может быть какое-нибудь животное вроде лисы постепенно доплывает до уставшего сознания дриады, и он облегчённо выдыхает, расправляя плечи и отходя от окна. Хочется надеяться, что это и правда заплутавшее дикое животное, а не какой-то незванный гость, заметивший его непотребства. Чонгук быстро ополаскивается, смывая пену меж ягодиц и паховой области, уделяя тщательное внимание крупному члену и мягким завиткам, а после вытирается жёстким льняным полотенцем, стирая капли со всего распаренного тела. Возбуждение затихает, перебитое страхом и чувством стыда, толкающего юношу поскорее одеться и направиться к дому. Он прикрывает дверь, чтобы тепло не ушло до завтрашнего утра, и торопливой походкой направляется ко входу, замирая, когда до чувствительного носа доходит тяжёлый и въедливый аромат нагретой парами древесины. Он осознает, что из бани не может идти такой яркий и терпкий запах, а догадка, цепляющаяся за край сознания, устраивает пожар в молодом неискушённом организме, требуя резко отворить дубовую дверь и встретиться взглядом с незнакомыми серыми глазами, обрамлёнными густыми треугольниками ресниц. — Вот я тебя и нашла, нимфочка, — слышит он хриплый низкий голос и валится спиной к закрывшейся за ним двери, во все глаза смотря на свою ночную гостью.***
Тэхён резко поднимается с кровати, пробуждаясь от глухого стука в дверь. Спина с неприятным звуком отлепляется от влажных простыней, и женщина непонимающе смотрит на развороченную постель, в которой она проводит каждую ночь на протяжении уже нескольких лет. Тело немного лихорадит и подрагивает от скопившегося возбуждения, давящего на пах и требующего разрядки. Она мученически стонет, понимая, что все симптомы указывают на преждевременный гон, к которому она абсолютно не готова. Член до боли упирается в повлажневшее бельё, а запах в комнате душит своим обилием альфьих феромонов. Стук в дверь не прекращается, и она грубо рычит сквозь сжатые зубы, не желая никого видеть, но поднимается полностью, на ходу натягивая футболку поверх голой вспотевшей разгорячённой кожи. Женщина вынимает волосы изо рта, отплёвываясь и хмуро поглядывая в своё отражение, замечая алые блики в обычно серых туманных глазах и подворачивающие верхнюю губу клыки. Она распахивает дверь, уставившись на нарушителя покоя своим цепким взглядом, и, складывая руки на груди, ожидает причину, почему кто-то решил, что может разбудить вожака стаи, если волкам не угрожает опасность. А судя по спокойно прогуливающимся и косящимся на неё других жителей поселения, всё более чем в порядке. Женщина окидывает взглядом сжавшегося перед ней омегу. Брат Чимина, Ёнджу, смотрит так, будто ещё немного — и рухнет на колени прямо на пороге дома волчицы. Маленький аккуратный нос трепещет от обилия запаха, а зрачки расширяются от инстинктивного возбуждения. Тэхён закатывает глаза с неспособности юнца держать себя в узде, но не винит. Феромоны альфы слишком сильно давят на омег, а особенно в гоне, когда всё тело волчицы молит об избавлении от возбуждения, покалываниями расползающегося по телу. Она старается придать голосу больше спокойных ноток и не пугать паренька своим напором. Тот и так дрожит как осиновый лист, украдкой оглядывает длинные бледные ноги с крепкими бёдрами, не скрытыми домашней кофтой. — Что случилось, Ёнджу? Тот вздрагивает от хриплого усталого голоса и послушно опускает глаза в пол, раскрывая свои искусанные губы для ответа: — Вас не было на собрании, брат просил справиться о Вашем самочувствии и узнать, не случилось ли беды. — А чего же Чимин сам не пришёл? Омега тут же смущается и позорно алеет щеками, прижимая к тем побледневшие ладони. Тэхён возводит глаза к небу и устало усмехается своим мыслям. Чимин не перестаёт пытаться сосватать ей кого угодно, вот уже даже брата подослал младшего, как будто женщина не чувствует себя старшей сестрой этого малыша, нежели альфой или партнером. Интересно, послал бы Пак своего любимого братца, если бы знал, что у волчицы гон. Альфа принюхивается к притихшему пареньку и внимательно оглядывает с ног до головы хрупкую миниатюрную фигуру, пытаясь уловить хоть каплю того самого возбуждения, от которого хотелось бы схватить омегу и унести к себе в жилище. Но ничего, совершенно ни одна клеточка не реагирует на Ёнджу, стоящего в опасной близости к альфе в гоне, явно ощущающего состояние Тэхён, но не спешащего бежать прочь, дабы сберечь свою честь. — Гон начался, проспала. Чимину подзатыльник передай. Волчица треплет рукой по тёмным прямым волосам, по-родному улыбаясь и стараясь успокоить раскрасневшегося от неловкости и возбуждения омегу, и уходит обратно в дом, озадаченно смотря в пустоту. Перед глазами проносится образ вчерашнего юноши, которого она повстречала в лесу, и тут же тело прошибает нехилым спазмом боли, вынуждая крепко сжать свой собственный член у основания и провести рукой по растущему возбуждению. Она чувствует, как намокает ткань мягкого белья, и мычит в кулак, затыкая костяшками пухлый раскрывшийся рот, лишь бы не проронить ни одного стона. После того, как у неё ещё в юном возрасте наладился цикл, ни один гон не проходил так болезненно, как сейчас. Будто тело опаляет вскипевшей водой, стоит только подумать о зеленоволосой нимфе, пахнущей душистыми травами, раздражающими чуткий волчий нюх. Тэхён усаживается на диван в гостиной и шире разводит ноги, заправляя назад взлохмаченные кудри, и хмуро глядит в стену напротив. Возбуждение никуда не уходит, а мысли о прекрасном юноше мутят сознание, оставляя в них лишь образы красивой ладной фигуры и прелестных зелёных волн, спадающих на крепкие плечи, сокрытые от взгляда волчицы. Тэхён вспоминает, как не удержалась и склонилась к сосредоточению терпкого запаха, втянув аромат меж полных округлых ягодиц. Это существо не пахло так, как волки омеги, но нотки лимонного тимьяна, будто весь парень состоял из соков свежих молодых листьев, манили своей густотой. Тэхён не до конца уверена, к какой расе относится вчерашний юноша, но, скорее всего, дриада или нимфа, уж очень похоже внешне и по атмосфере на этих существ, о которых Тэхён слышала ранее и читала в исторических книгах, но ни разу не встречала вживую. Обычно подобные создания не уходят далеко от своих поселений, а уж тем более не подходят к волкам, которых боятся испокон веков. А то, что юноша шёл в сторону деревни оборотней, было очевидно. Тэхён заметила его ещё задолго до границ своих владений, стоило только яркому сочному аромату поманить своей свежестью прогуливающуюся по тёмному лесу волчицу. Женщину ещё тогда удивило, что вместо агрессии и инстинкта защищать её волчица чувствовала лишь интерес и какое-то едва различимое предвкушение, будто уже тогда понимала что-то, что не дано понять человеческой ипостаси. Тэхён вспоминает плавный изгиб талии, нескрытый прозрачной туникой, полные искушающе проглядывающие ягодицы и мокрый длинный язык, то и дело облизывающий маленькие аккуратные губы. Мысли рисуют в голове пленительный образ, а длинные пальцы сами тянутся к белью, оттягивая ткань и выпуская наружу разгорячённое естество. Прохладный воздух опаляет чувствительную влажную от предэякулята головку и вынуждает женщину зашипеть, ощущая, как тугая резинка пережимает налитые полные яйца и дарит лёгкую, но такую необходимую сейчас боль. Тэхён сжимает кулак сильнее, хватаясь второй рукой за собственное бедро, чувствуя, как выступившие когти прорезают смуглую кожу, а алая кровь сочится, пачкая собой запястье и оставляя разводы на старом диване, повидавшем уже слишком многое. Беснующаяся в гоне сущность рисует непристойные картины с участием молодого юноши, а замыленный взгляд альфы ловит иллюзии зеленоватых волос прямо перед своим носом. Тэхён ускоряет движение руки и по-глупому тянется носом вперёд, но утыкается лишь в пустоту, и мученически стонет, орошая белым свою ладонь и крепкие мышцы живота. Тело всё ещё немного лихорадит, а перед глазами стоит вчерашнее чудо, будто видение, пленяющее и зазывающее волчицу в свои сети. Осознание ударяет по голове, заставляя прижать влажные пальцы к вискам, а глазами лихорадочно забегать по пространству комнаты, пытаясь задержаться хоть на чём-то и ощутить приземленность. Тэхён поднимается с дивана, смывая следы белесой жидкости, и одевается, направляясь в дом Чимина. Друг, хоть и часто бывает придурком, подтвердит или разрушит её подозрения, будучи смышлёным в делах, с которыми волчица не сталкивалась за всю свою не малую жизнь до сих пор.***
— Хочешь сказать, ты нашла свою пару в фее, которую увидела совершенно случайно вчера в чаще леса? — задумчиво вопрошает Чимин, болтая ногой и успевая следить за маленьким волчонком, который то и дело пытается отгрызть Тэхён ухо. — Скорее всего, это дриада, но да. — А причины? Тэхён устало вздохнула, в очередной раз отцепляя щенка от своих ушей и волос и суя палец в клыкастый, наполненный молочными зубами рот. Волчонок довольно виляет хвостом, а Чимин закатывает глаза на подобную бескультурщину. — Гон начался тут же, а до этого ни разу не сбивался за все года, разве что во время слишком сильных ранений, — Чимин кивает головой, но выглядит всё ещё скептично настроенным, и Тэхён продолжает. — Запах до сих пор будто преследует, хотя это ведь даже не омега. Но пах так ярко, будто до сих пор в глотке стоит. И мысли только об этом весь день, будто видение, которое взывает ко мне. — Чёрная магия, приворот? — Нет, он не ведьма. Я почуяла его силы, когда он что-то шаманил с цветком. Привкус другой и оттенки светлые, тёплые, будто хочется наоборот чаще вдыхать, в отличии от ведьм, разящих лишь гнилью и кровью. Моя волчица поплыла определённо. Боюсь, если обращусь, дабы проверить, уже не удержусь. Разыщу и уже не смогу оставить, я уже это чувствую — тягу, которой слишком трудно противостоять. — Звучит как будто вы предназначенные, Тэ, — Чимин шепчет совсем тихо, но его лицо озаряет яркая улыбка, показывающая белые зубы и прячущая карие глаза за пухлыми румяными щеками. Тэхён же в свою очередь хмурится и заводит волосы назад, падая головой на спинку дивана. Она не думала, что когда-то обретёт свою пару, скорее даже не верила, больше не верила. Когда большинство волков уже к шестнадцати годам узнавали своих предназначенных, и немного погодя скрепляли свои отношения узами связи, Тэхён лишь с болью смотрела на окружающих. Каждый в их стае нашел свою пару: кто-то сразу, кто-то чуть позже в заплутавших волках-одиночках, и лишь Тэхён всегда оставалась одна. И дело было не в том, что она не мечтала об омеге, о своих маленьких доставучих волчатах, о полном доме и счастливой семье, просто в какой-то момент смирилась, что наверное все же не существует пары, созданной для нее. А заводить союз с кем-то другим — невозможно, потому что все волки, которых Тэхён когда-либо знала, всегда потом встречали свою пару. И в итоге женщина оставалась одна. Кто-то говорил, что дело в том, что она альфа, что встречалось довольно редко среди волков. Кто-то, что нужно немного подождать, быть может ее истинный омега из другой стаи или вовсе не родился. Но женщине уже тридцать пять, и среди оборотней она не знает никого, кто был бы так долго одинок. И все попытки Чимина сосватать кого угодно женщине вызывают только усталые вздохи и закатывание глаз. Как-то раз она даже пыталась завести отношения с девушкой-человеком, но то насколько люди полигамны абсолютно рушит традиционное понимание отношений для волков. И вот сейчас какой-то дриада, о котором Тэхён не известно буквально ничего кроме того, что их народ до сумасшествия боится и избегает волков. Но тот юноша явно думает иначе, раз сам решил наведаться к опасным монстрам, как их кличат многие существа. Тэхён не знает, было ли это простое любопытство, либо же сама сущность дриады вела его к Тэхён, но тем не менее сейчас у неё есть потенциальная истинная пара, пару дней невыносимого гона, который только вступает в силу, но уже выводит волчицу из себя, вынуждая тело плавиться от желания и возбуждения, и один маленький дриада, которого она пока что без понятия как искать.***
Тэхён решает пойти ближе к ночи, дабы избежать местных жителей и постараться остаться незаметной. Она примерно понимает, где может находиться поселение, и надеется лишь, что её сущность сама укажет, куда идти, влечённая ароматом тимьяна. Было бы намного проще добраться в облике волчицы, но так куда сложнее будет укрыться от чужих глаз, поэтому женщина надевает хлопковые широкие штаны и босая выходит из поселения, чувствуя нескончаемый жар, отдающий спазмами внизу живота и проявляющийся влажными висками и поалевшими впалыми скулами. Лёгкая нервозность давит на волчицу, вынуждая задуматься, а будет ли рад её видеть дриада и как отреагирует на их связь, ведь это для волков всё очевидно просто, а как принято в народе юноши, Тэхён не знает абсолютно. Радует лишь то, что он изначально не испугался волчицы, а смотрел с каким-то лёгким трепетом и едва заметным восхищением. Дорога кажется невыносимо долгой, а с каждым шагом, приближающим Тэхён к поселению, сущность беснуется, требуя поскорее найти своё и утонуть в ярком аромате желанного юноши. Дрожь пробивает всё тело, а температура повышается и туманит разум, лимонный запах будто иллюзией проникает в ноздри и вынуждает остановиться, осматриваясь по сторонам. Женщина вертит головой и принюхивается, ширя свои дымчатые глаза. Она крадётся, аккуратно переставляя стопы, стараясь бесшумно следовать за желанным ароматом, пробираясь сквозь зелёные ветви. Впереди виднеется небольшая постройка, схожая с баней волков, но более миниатюрная, созданная для менее огромных существ, и женщина замирает, разглядывая в запотевшем окне призрачный силуэт. Волчье зрение позволяет рассмотреть знакомые черты и яркие кудрявые локоны, которые дриада прочесывает рукой. Он стоит боком, и волчица мученически прикрывает глаза, перед которыми тут же всплывает нагое ладное тело. Она знает, что у других существ не принято появляться друг перед другом в обнажённом виде, и в какой-то степени это даже неловко и, как бы сказал дриада, некультурно, но женщина ничего не может поделать со своим желанием, когда подходит ближе и сквозь туманное окно наблюдает за омывающим себя юношей. Она жадно отслеживает каждое движение влажных рук и то, как мышцы лоснятся под смуглой бархатистой кожей. Лицо юноши раскраснелось от жары, а капли воды и пота стекают по столь желанному телу. Аккуратная ладонь скользит по груди, и Тэхён позорно скулит, мечтая языком собрать все следы, оставляемые длинными пальцами дриады. Когда рука скользит по бедру, пропадая меж ягодиц, волчица чувствует, как обостряется её возбуждение, а член начинает оттягивать резинку штанов. Хочется приложить ладонь и приласкать себя прямо сейчас, наблюдая за столь прекрасным зрелищем, к которому женщина совсем не была готова. Она слизывает пот над верхней губой и замечает каплю слюны в уголке своих полных губ, тут же позорно стирая пальцами и хмурясь с того, как тело реагирует на дриаду. Тот в это время выгибается в спине, роняя звонкий выдох, который улавливает чувствительный волчий слух, и Тэхён неосознанно делает шаг ближе. Как неожиданный хруст ветви тут же размывает всё наваждение, и волчица резко дёргается за дерево. Сердце грохочет как бешеное, сотрясая грудную клетку, а руки подрагивают от возбуждения. Она чувствует себя одержимой, но ничего не может с этим поделать, сгорая от нетерпения быть ближе к желанному существу. Аромат лимонного тимьяна кружит голову, а гон вызывает легкий туман перед глазами, путая волчицу и неосознанно ведя к дому рядом с пристройкой. По запаху она понимает, что это жилище юноши, и нагло проходит внутрь, чувствуя ещё более сильное возбуждение и удовлетворение от мысли, что находится в доме своей пары. Где каждая вещь пахнет дриадой и принадлежит только ей одной. В углу комнаты виднеется мягкая аккуратная постель, от вида которой предательская дрожь проходит по спине и вынуждает вцепиться собственными клыками в губу, дабы хоть немного успокоить сознание и не накидываться на ничего не осознающего юношу. Она садится на диван около входной двери, оттягивая штаны, пытаясь хоть немного устроиться так, чтобы не чувствовать нескончаемого напряжения в паху, и выжидает, уставившись в дверь совершенно не человеческим, отрешённым и пылающим взглядом.***
Чонгук осматривает женщину перед ним с лёгким испугом и восхищением, крепко удерживаясь за ручку двери, готовый в любой момент рвануть. На него в ответ смотрят голодно, хищно, будто ещё несколько секунд промедления для дриады закончатся весьма плачевно, и его съедят в самом прямом смысле этого слова. Немигающий взгляд сканирует скрытое лёгкой рубашкой тело, будто облизывая с головы до пят. Это невыносимо смущает и заставляет что-то внутри живота томительно потеплеть, а член позорно дёрнуться, что не украдывается от внимательных графитовых глаз. Чонгук боязно сверкает своими, осматривая крепкую фигуру, будучи уверенным, что если женщина встанет, то будет с ним одного роста, как минимум. Чёрные волны, ничуть не уступающие в длине кудрям дриады, покоятся на груди, привлекая внимание к выпуклой округлой части тела, едва скрываемой футболкой. Чонгук понимает, что слишком долго смотрит, и отводит взгляд выше, пристально сканируя хищные черты лица. Изогнутые в ухмылке пухлые губы, которые пересекает едва заметный шрам, выделяющийся неестественно белым цветом на смуглой коже. Он придаёт его ночной гостье какой-то особый шарм, но и делает в глазах Чонгука её более опасной. Черты лица пугают и вызывают одновременно восторг своей правильной и грубой красотой, будто какой-то художник рисовал самое прекрасное существо на свете, но в какой-то момент разозлился и добавил изъянов на брови и губах, пытаясь испортить столько идеальную красоту, но придав лишь более живописный вид. Дриада переводит взгляд на большие ладони с огрубевшей кожей и вздрагивает, вспоминая, как невольно касался себя несколько минут назад. Он чувствует, как щёки затапливает румянцем, и сводит ноги вместе, впиваясь ногтями в бедро, чтобы хоть немного отрезвить себя и прогнать прочь туман в голове, вызванный одурманивающим запахом, заставляющим всё существо тянуться к женщине напротив. Он замечает, что та выглядит немного взъерошенно и болезненно, будто тело лихорадит от какой-то простуды, и дриада тут же срывается ближе к гостье, гонимый желанием помочь любому существу. — Вы выглядите больной, извините за мою бестактность, я могу как-то помочь? — Ещё как можешь, — раздаётся хриплый голос, заставляющий юношу вздрогнуть и ощутить едва уловимые мурашки на распаренной разогретой коже. — Я могу приготовить отвар, подождите несколько минут, — лопочет Чонгук и уже подрывается в сторону, как его хватают большой шершавой ладонью, отчего дриада вскрикивает и валится на колени своей гостьи. Он во все глаза смотрит на красивое лицо перед собой и замечает, как расширяются зрачки женщины, сверкая чем-то синим, нечеловеческим и очень знакомым. Но дриада не может вспомнить, ошарашенный своей непристойной позой и горячими крепкими бёдрами под собой. Он дёргается, пытаясь отползти подальше от пышущего жаром тела, но натыкается ягодицами на что-то твёрдое, тут же давясь слюной и ширя ещё больше свои и без того огромные глаза. Догадка постепенно заполняет сознание дриады и ярким пожаром велит уносить скорее ноги от опасного существа перед ним, но что-то глубоко внутри него довольствуется подобным положением и чувствует нескончаемый трепет от столь приятной и неожиданной близости. — В первую нашу встречу ты был не таким пугливым, — рокочет женщина, втягивая носом запах с его кожи и довольно прикрывая глаза. Дриада запоздало замечает ладонь на своей талии, движущуюся вниз к его бёдрам, но тут же хватает её, крепко удерживая от покушения на свои интимные части тела. — Что вы себе позволяете? — спрашивает он севшим голосом, борясь с собственными эмоциями, спектр которых разошёлся от ледяного страха до трепета, обжигающего румянцем щёки и вынуждающего сладко сжимать мышцы. — У меня гон, феечка, из-за тебя, — хрипит Тэхён, зарываясь носом в зелёные завитки и ведя языком по чувствительному острому уху, дрожащему от её низкого голоса. — Я не понимаю, не знаю, — Чонгук жалобно хнычет, ошеломлённый чувствами, клубящимися в стройном теле. Он то жмурит, то широко распахивает глаза, судорожно дыша через рот, не понимая, что с ним происходит и о чём говорит эта женщина. Та пытается поймать его выдохи своими губами, но дриада умело отстраняется, царапая ногтями смуглую загрубевшую кожу и вызывая глухое недовольное рычание. Из-за чего Чонгук замирает, лишь едва подрагивая от жара, исходящего от тела под ним. — Мы, волки, народ влюбчивый, феечка. И ты сейчас явно ошеломлён, но тебе придётся принять тот факт, что предназначен быть моей парой. Чонгук слушает, навострив свои длинные и очаровательные уши, к которым тут же тянется чужая рука и легко касается пальцами, вызывая мурашки и предательскую дрожь во всём теле. Он чувствует, как намокает ткань домашних штанов, которые он натянул на себя после ванны, и приподнимается на коленях, вертя головой, чтобы понять, что только что сейчас произошло. Дриада тянет ладонь и пачкается в чём-то липком и жирном, тут же позорно алея щеками, догадываясь, что происходит с его неискушённым ранее телом. Крупная рука отводит его пальцы в сторону, и он тут же ощущает, как пальцы пробираются под ткань брюк, спускаясь в ложбинку ягодиц, и ведут по пульсирующему отверстию, слегка надавливая подушечкой и пачкаясь в соках дриады. Чонгук позорно сводит бёдра и воет сквозь зубы, зажимая ладонь между его ног. Женщина впивается в него предупреждающим взглядом, будто разозлённая тем, что ей не дают коснуться сокровенного и ублажить свою пару, явно истекающую для неё одной. — Так течёшь для меня, хоть и не омега, — шепчет в опалённую жаром щёку волчица и вдыхает яркий лимонный запах, который будто накрывает всё помещение своим притягательным ароматом. — Я не понимаю, — вновь лепечет на грани шёпота дриада, но глушит тонкий всхлип в горячих губах, обхватывающих его собственные. Крепкие руки прижимают ближе к себе, и Чонгук проезжается своей грудью по чужой, более мягкой и весьма ощутимой, что заставляет тело жалобно затрепетать. Он неосознанно тянет ладонь, накрывая округлости и вырывая глухой стон, смешанный с каким-то ругательством и лёгким животным рычанием, от которого волосы на загривке встают дыбом. Чонгук аккуратно оглаживает, явно заинтересованный конкретной частью тела и влечённый возбуждением и ранее неизведанными чувствами, сам тянется к пухлым бордовым губам, неумело посасывая и зализывая. — Открой рот, — говорит ему женщина, и он тут же повинуется, чувствуя, как влажный горячий язык проходится по его зубам, а губы сильнее вжимаются, оставляя будто ожоги на раскрасневшемся лице юноши. Женщина целует остервенело, толкаясь языком глубже, и крепко сжимает тонкую талию, вырывая всё новое хныканье и вызывая раздрай в голове дриады. Он пытается отвечать, как умеет, но не успевает сглатывать слюну и чувствует, как та скользит по подбородку, пачкая шею. Чонгук даже не успевает дышать, еле различимо сопя носом, и волчица это замечает, отстраняясь и аккуратно приглаживая зелёные кудри. Дриада вытирает ладонью лицо и глядит совершенно непонимающе, сосредотачивая свой взгляд на серых с всполохами синевы глазах, неосознанно любуясь идеальными чертами лица. Он акцентирует внимание на побледневшем рубце, будто разрезающем кожу, и тянется, аккуратно касаясь и оставляя трепетный поцелуй на блестящих от слюны губах. — Цветочек, — шепчет восторженно женщина и проходится взглядом по пухлым щекам, снова заинтересованно оглаживая уши. Столь лёгкие и приятные касания вызывают мурашки и сладкое томление в паху, с которым Чонгук не имеет ни малейшего понятия, как справиться без чужого вмешательства. — Меня зовут Чонгук, — говорит он, забавно улыбаясь с того, что он подарил свой первый поцелуй человеку, с которым даже не знаком. — Тэхён. Дриада понятливо кивает и чувствует неловкость, ёрзая на удобно предоставленных бёдрах, иногда задевая ягодицами выпуклость в паху волчицы, тут же пряча взгляд. — Почему у вас, ну, — Чонгук не знает, как об этом спросить, и волнительно тупит взгляд, теряясь между любопытством и затапливающим ощущением стыда. — Член? — ухмыляется Тэхён, целуя сжатые в кулак длинные пальцы и игриво прикусывая самыми кончиками острых белоснежных клыков. Чонгук лишь вздыхает и робко кивает, всё ещё стараясь не смотреть в глаза, которые, он уверен, сканируют его обжигающим кожу взглядом. — Я ведь альфа, по-другому никак, Чонгук. Дриада задумчиво хмурится, анализируя слова женщины, и думает, насколько интересна система полов у волков, но Тэхён будто замечает, как куча мелких мыслей атакуют голову юноши, и цокает, тут же цепко хватаясь за талию и меняя их местами. Теперь Чонгук, распластанный по дивану, утопает в мягкой ткани и наблюдает, как его обласкивают взглядом с головы до пят. За окном почти стемнело, но он уверен, что волчица прекрасно всё видит, исходя из того, как сверкают глаза напротив. Это на самом деле несправедливо, что его могут рассмотреть со всех сторон, а он вынужден щуриться, чтобы разглядеть хоть что-то. Тэхён будто чувствует чужое смятение и тянется к свече у стола, зажигая и улыбаясь с того, как расширяются глаза дриады. Под тёплым светом огня женщина выглядит настолько восхитительной, что у Чонгука перехватывает дух, и он лишь замирает, любуясь невиданной ранее красотой. Юноша и раньше восхищался красивыми людьми, пейзажами, вещами, но одно дело — смотреть со стороны, а другое — знать, что он может прикоснуться, почувствовать и ощутить на вкус. И самое главное, что ему хочется всего этого: загадочного, неизвестного, но до боли желаемого. Хочется увидеть больше светлой кожи, ощутить её мягкость или грубость шрамов. Вдохнуть густеющий аромат поленьев и утопить себя в наслаждении, наблюдая, как глаза напротив сгорают от схожих чувств. Сотни желаний, не различимых ранее, сейчас сплелись в одно — желание обладать и принадлежать. И неясно, всему виной предназначение, о котором упомянула Тэхён, или же всё, что копилось в Чонгуке годами, наконец нашло выход и приобрело более отчётливую форму. Но сейчас всё, что имеет место быть — это любопытство, небольшой страх и неутолимая жажда, которая накрывает юношу с головой и требует насыщения. Тэхён разглядывает его ещё пару мгновений, но, скорее всего, замечает, как меняется лицо Чонгука и его настрой, и её лицо становится непроницаемым, будто волчица сдерживает себя от чего-то, что вызывает стон недовольства у юноши. Чонгук не успевает опомниться, как его переворачивают на живот, утыкая лицом в подушку. Дриада вздёргивает голову, отплёвываясь от волос, попавших в раскрытый от удивления рот, и тут же визжит, когда чувствует прохладу своими ягодицами и понимает, что с него совершенно бесстыдно сорвали домашние штаны. Он хочет повернуться и возмутиться, но ширит глаза и впивается пальцами в изголовье, когда чувствует дыхание между ягодиц. Тэхён что-то рычит в его промежность, и Чонгук вновь извивается, когда женщина тянет его ногу вверх, сгибая в колене, чтобы открыть себе доступ на повлажневшее отверстие. Мокрый язык проходится по судорожно сжавшемуся колечку мышц, а тяжёлое дыхание заставляет кожу ягодиц покрываться мурашками. Волчица будто нюхает его, вдыхая яркий аромат и довольно порыкивая, что смущает Чонгука до глубины души. Он извивается на диване, пытаясь уйти от неторопливой ласки, но в то же время сам подаётся бёдрами назад, сильнее прижимаясь к повлажневшему от выделений лицу. Никто не касался его ранее столь откровенным образом, и он не думал, что подобное может дарить столько наслаждения. Он слышит, как Тэхён сглатывает, позорно алея щеками от мыслей, что в нём настолько много влаги, а позже и вовсе стонет, когда внутрь толкается горячий язык. Анус пульсирует и сжимается от неожиданного вторжения, но женщина вновь выходит и облизывает мокрые края, посасывая губами с громким хлюпающим звуком. Чонгук чувствует, как узел внизу живота в любой момент готов разорваться от подобного спектра чувств и эмоций, а сам лишь сильнее двигает бедрами, гонимый наслаждением, которое дарит ему Тэхён. Язык снова толкается внутрь вместе с длинным пальцем, надавливая на упругие стеночки и растягивая и так готового для волчицы Чонгука. Дриада жмурит глаза, чувствуя, как кожа нагревается от возбуждения и касаний Тэхён, которая оставляет на его теле будто раскалённые отпечатки. Он понимает, что, ещё немного, и что-то произойдёт, то, что пугает и манит своей неизвестностью, вынуждая поджимать пальцы на ногах, а ладонями впиваться в спинку дивана. Дриада выгибается в позвоночнике, когда по телу проходит волна жара, опаляя всё внутри, выбивая воздух и сотрясая неискушённое ранее тело. Все мысли разом вылетают из головы, не имея возможности сосредоточиться на чём-то одном, путая разбивающегося впервые в наслаждении юношу. Дриада находит себя смотрящим в потолок, хотя до этого лежал уткнувшись в обивку дивана, всё путается, и он не может вспомнить, когда Тэхён перевернула его. Взгляд ищет женщину, но, когда находит, Чонгук тут же крепко жмурится, через секунду вновь широко распахивая глаза и разглядывая обнажённую фигуру. Он не знает, когда Тэхён успела стянуть с себя футболку и брюки, но это и не имеет значения. Юноша приподнимается на трясущихся руках и ползёт к женщине, вальяжно устроившейся на другой стороне дивана и спокойно оглаживающей собственное бедро. Чонгуку хочется вновь прикрыть глаза, но он не позволяет себе, во всю рассматривая крупный член с багровой головкой, из которой сочится влага, отчего юноша, сам того не замечая, сглатывает слюну, представляя, какой тяжёлой бы она ощущалась на языке, если бы уместилась ему в рот. Он смотрит выше, пленённый тем, чему придал значение в первый момент. Грудь женщины, округлая, небольшого размера, кажущаяся невозможно нежной и мягкой на вид. Он всё ещё не понимает, как работает система полов у оборотней, но то, что ему удаётся увидеть сейчас, выглядит, поистине, прекрасно и заставляет сладко томиться возбуждению внизу живота. Женщина заинтересованно наблюдает, будто ожидая, что Чонгук сам подойдёт ближе, оседлает крепкие бёдра и позволит им обоим получить удовольствие, но дриаду пока мало волнуют физические потребности организма. Он забывает о том, что у неё гон, о том, как притягательно и вкусно он пахнет для неё, вызывая нетерпение и безудержное желание. Чонгук завороженно тянется к ровным скулам, отмечая блеск от влаги на губах и подбородке. Касается, аккуратно ведёт пальцами, замечая неровности шрамов, и смотрит в мутные серые глаза с зрачками, которые близки к тому, чтобы принять ромбовидную форму. Дриада не знает, можно ли ему, но решает, что в любой момент его остановят, а потому аккуратно скользит рукой ниже, обрисовывая выпирающие ключицы и нерешительно замирая у манящих округлостей, оставляя руку покоиться чуть выше живота. Он несколько мгновений анализирует, а потом вспоминает, как буквально недавно отчаянно сжимался и всхлипывал на чужом языке, а потому опускается и накрывает горошину губами, втягивая немного кожи, и скользит языком, несильно посасывая. Женщина выдыхает и вплетает пальцы в зелёные волны, потянув ближе к себе, шипя сквозь зубы: — Сильнее. Чонгук повинуется и втягивает усерднее, второй рукой оглаживая живот и опускаясь ниже, перебирает короткие волоски, чувствует шелковистость побагровевшей от сильного возбуждения головки. Он обхватывает основание рукой и ведёт вверх и вниз, неосознанно стараясь облегчить чужие муки. Когда Тэхён слишком громко стонет от очередного поворота руки, Чонгук пугается и прикусывает бусину соска, за что его тут же одёргивают от себя, крепко удерживая за волосы, и смотрят жидким серебром в его изумрудные глаза, хмурясь, но не ругаясь за неосторожность. Дриада хочет извиниться, зализать боль, но Тэхён категорично качает головой, а потом вновь роняет его на спину, широко раздвигая покрасневшие бёдра. Чонгук примерно понимает, что его ждёт, но всё равно в опаске дёргает ногами, стараясь прикрыться, но ему не позволяют. Тэхён нависает сверху, и он может видеть, как под пламенем свечи перекатываются лоснящиеся мышцы, как блестит пот на груди и висках, как топлёное серебро теряет всю осмысленность, уступая место простому инстинкту обладать. Это может пугать и нервировать, но лишь возбуждает до тугого узла в паху. Видеть, что кто-то желает тебя так сильно, до дрожащих рук и потерянного взгляда — будоражит дриаду, побуждая расслабиться и открыться лишь сильнее, предлагая и моля одним взглядом о продолжении. Длинные пальцы ещё раз скользят по отверстию, проверяя мягкие стеночки, а затем Тэхён обхватывает своё возбуждение и направляет на сжавшееся в предвкушении колечко мышц, надавливая и проскальзывая внутрь. Чонгук округляет глаза, ощущая сильное натяжение, и пытается расслабиться, опасаясь травмировать себя. Но когда женщина толкается до конца, заламывая брови и судорожно выдыхая ему в рот, Чонгук замирает, чувствуя себя впервые в жизни настолько наполненным. Ему кажется, что даже вздохнуть полной грудью будет тяжело, не говоря уже о том, чтобы пошевелиться. Крупный член распирает, давит в нужных местах, но обжигает стенки, натягивая те до предела. Дриада неосознанно сжимается, что провоцирует сиплый выдох из губ женщины и свой собственный жалобный вой. Он не понимает, больно это или приятно, и лишь разбито смотрит на Тэхён, моля хоть о каких-то действиях или объяснениях. — Ты для меня немного узковат, — шепчет женщина, прикрывая глаза и покачиваясь, не выходя полностью, но ощутимо скользя по припухшим стеночкам. — Сделай что-нибудь, — переходит на фамильярность Чонгук, рассеяно ведя руками по бедру волчицы. Он прощупывает крепкие мышцы, не свойственные тем же дриадам женского пола, и переходит на ягодицу, оглаживая мягкую горячую округлость, а после и вовсе сжимая в ладони. Женщина вскидывает на него хмурый взгляд и предупреждающе рычит, мощно толкаясь и шлёпая яйцами о промежность, выбивая у того стон и вынуждая схватиться за собственные плечи. Чонгук запрокидывает голову, когда толчки продолжаются, и пытается ухватиться за что-то ещё, отчаянно скользя по обивке. Он раскрывает глаза и смотрит на женщину, невольно любуясь тем, каким напряжённым взглядом она окидывает всё его тело, как сбивается с ритма, стоит дриаде немного сжаться изнутри, и как трепещут ноздри, не переставая вдыхать яркий лимонный аромат. Длинные волосы женщины закинуты за спину, и оголённая грудь представлена перед Чонгуком во всей красе. Он, сам того от себя не ожидая, приподнимается на локтях, заставляя Тэхён остановиться, а после толкает её, седлая крепкие широкие бёдра, и обхватывает ладонью пышную округлость. Юноша проходится большим пальцем по горошине соска, слегка надавливая и замечая, как тот топорщится, призывая к ласке. Он уже тянется было второй рукой, но успевает лишь облокотиться о тёплый живот, чувствуя, как его ягодицы раздвигают, а крупная головка потирается о края ануса, размазывая соки, а после входит внутрь, толкаясь до шлёпка о ягодицы. — Давай, подвигайся немного, — слышит Чонгук сиплое сквозь зубы и начинает неуверенно опускаться навстречу толчкам. Так ощущения ярче, член будто входит глубже и совершенно под другим углом, и он лишь жалобно всхлипывает на очередной мощный толчок. В какой-то момент женщина не выдерживает подобного темпа и хватает его за бёдра, сгибая собственные ноги в коленях, и сама начинает толкаться до звучного хлюпанья смазки. Чонгук чувствует, как начинает жечь глаза, что происходит лишь в моменты, когда он использует свою силу, и приоткрывает шире рот, стараясь вдохнуть больше воздуха в жаркой, пропитавшейся их ароматами, комнате. Тэхён сканирует взглядом его лицо, путая пальцы в зелёных кудрях и наклоняя к себе, чтобы впиться новым поцелуем. Влажным и кусачим, до сжатых клыков на пухлой губе. Движения усиливаются, провоцируя Чонгука на новые стоны. В один момент член выскальзывает из отверстия, и дриада протестующе всхлипывает, начиная елозить на паху Тэхён, царапая ягодицы о короткие жёсткие волоски. — Сейчас, цветочек, подожди, — шепчут ему в ухо, зацеловывая самый кончик, в то время как крупная головка вновь толкается в припухший вход, раздражая натруженные стеночки и вырывая скулёж. Чонгук хватается сильнее за плечи волчицы и понимает, что ещё немного — и он вновь испытает это чувство наслаждения, которое ему уже подарила женщина несколькими минутами ранее. Внизу живота закручивается тугой узел, а пальцы на ногах начинают неметь от подступающего оргазма. Всего вокруг становится слишком много: давления внизу, быстрых резких движений, тихих стонов в своё чувствительное ухо. И дриада крепко жмурит глаза, сжимаясь на горячем возбуждении и содрогаясь вместе с движениями собственного члена, из которого выплёскивается семя на впалый живот, задевая каплями грудь. Когда Чонгук открывает глаза, он встречается с чужими напротив и видит в них удивление, а потом и вовсе слышит жалобный стон от Тэхён, пугаясь и осматриваясь по сторонам. Вокруг женской талии обвиты лианы вьюна с цветами, которые распускаются прямо на стеблях. Нога волчицы так же прикована крепкими силками растения, а лепестки раскиданы по всему телу. Не ясно, приносит ли это дискомфорт, ведь Тэхён продолжает двигаться, но Чонгук всё равно боится навредить своей силой, вышедшей из-под контроля, и хочет отстраниться. — Сиди, — рычит на него Тэхён, вбиваясь плотнее, грубо сжимая ягодицы. А потом и вовсе широко раскрывает их, натягивая и без того натруженное отверстие, и замирает, толкаясь до упора. Чонгук чувствует то горячее, что проникает внутрь, обжигая стенки, и всхлипывает, смотря на женщину, а после и вовсе начинает скулить, не понимая, почему стенки растягиваются, натирая и обжигая под чем-то более широким. Он жалобно смотрит на Тэхён, инстинктивно понимая, что ему хочется принять всё целиком, но не имея возможности даже двинуться. — Это сцепка, Чонгук. Посидим так несколько минут — и пройдёт. Чонгук кивает, всё ещё сжимаясь на каждое выплёскивание спермы, и потирается носом о тёмные кудри, чувствуя себя защищённым и в кои-то веки не самым одиноким в этой вселенной. Голова пустеет, туманя сознание, а уставший организм клонит в сон, чтобы отдохнуть и восстановить силы. Последнее, что дриада чувствует перед сном — то, как из него выскальзывает член, обжигая своей теплотой кожу ягодиц, а затем Тэхён вновь опускается к его бёдрам, зализывая следы их соития и успокаивая мерными поглаживаниями языка нежную кожу.***
Юноша просыпается от солнечных лучей, бьющих по глазам, прячась в одеяло в попытках поспать ещё хотя бы немного. Импульсы боли расходятся по всему телу, когда Чонгук пытается перевернуться на другую сторону кровати, чтобы спрятаться в тени, но тут же распахивает широко глаза, вскакивая и озираясь по сторонам. Он и правда сейчас на собственной постели, хоть и не помнит, как до сюда добрался. Мозг подкидывает образы вчерашней ночи, и Чонгуку становится дурно, когда он вспоминает, чем именно занимался прошлой ночью, тело охватывает стыдом, опаляя щёки пунцовым. Он прячет лицо в спутанных кудрях, обречённо смотря на свои оголённые ноги, и осознаёт эмоцию, которая сейчас сильнее, чем стыд, страх или смущение. Он ощущает грусть, грусть и печаль от того, что с ним не остались, что ушли, непонятно ради чего приходя до этого. Тэхён рассказывала что-то о предназначении и том, что они созданы друг для друга. Но сейчас Чонгук один, и его «суженой» совсем нет рядом. На глазах грозятся выступить слёзы, но он лишь шмыгает носом и собирается опуститься на постель, накрывшись одеялом, как его уши улавливают тихое чертыханье, а затем глухой звук удара чего-то о землю. Дриада подбегает к окну и видит, как Тэхён, кутаясь в одно полотенце, пытается приделать обратно к двери бани вечно отваливающуюся ручку. Женщина выглядит виноватой и крепко поджимает губы, явно размышляя, как починить это недоразумение. Облегчение захватывает голову Чонгука, и он широко улыбается, смотря на подобную картину, фыркая в ладонь. Серые глаза тут же находят его собственные и смотрят так пронзительно и проникновенно, что вызывают на коже стайку мурашек, обжигая без единого прикосновения. Чонгук смущённо отводит взгляд, но тут же возвращает его обратно, убирая ладонь и демонстрируя свой счастливый вид. Тэхён же, смотря на это, будто наконец облегчённо выдыхает, и чужое, до этого вечно хмурое лицо впервые украшает улыбка, заставляя сердце дриады совершенно по-влюблённому пялиться и трепетать.