Из плоти

      Не разлипая сонных глаз, Микаса тянет руки к стеклянному бутыльку с проклятыми таблетками. Она звонко достает две штуки и проглатывает, не запивая водой. Живот уже начинает тянуть — скоро течка, но ей нельзя выбывать из строя: впереди много важных дел, которые не потерпят отлагательств. Предстоит тотальная зачистка титанов на территории за стенами, и без нее операции не быть.       Резко откидываясь обратно на жесткую подушку, она смотрит на потрескавшийся серый потолок. Что за ирония судьбы: второй номер человечества и сущность омеги. Лейтенант Разведки и животная натура, жаждущая подчинения.       Рука скользит вниз по напряженному животу, который уже потихоньку начинают одолевать мерзкие спазмы. Медленно, нерешительно, боязненно. Неловкими пальцами под свое белье, нащупывая грубые волоски. Микаса закрывает глаза, сглатывая вязкую слюну. От ощущения собственной уязвимости ей хочется выть, волком выть, но это бесполезно. Щеки начинают жечь раскаленные слезы, и она позволяет себе эту странную роскошь — не подавлять их, плакать, пока никто не видит. Тянет руку дальше по лобку, не находя смелости коснуться себя глубже, там, где находилась самая голодная, ненавистная часть себя. Влажно, скользко: ее тело вновь ее подводит.       Почему она такая слабая?       Все эти три года она неплохо держится для омеги. Цикл течек все еще изменчив, поэтому таблетки-блокаторы Микаса всегда держит рядом, больше для собственного спокойствия: какой бы ни была ее скрытая сущность, она все еще остается сильнейшей женщиной в штабе. Она убивала титанов, людей, своих и чужих — шлейф смерти всегда тянулся за ней. Несмотря на ее внешнюю привлекательность и вечно провожающие томные взгляды, редкий альфа решался открыто показывать к ней интерес, сразу же получая отпор с ее стороны. Блокаторы помогали ей не привлекать внимание инициативных альф, но они не способны полностью скрыть всю симптоматику омежьей активности.       Во время течки Микаса заметно увеличивала дозу блокаторов. С годами она стала не так болезненно воспринимать свои особенности, постепенно смиряясь с ними, хотя потеря контроля над собой не могла не задевать ее Аккермановскую гордость. Контроль как основа всего. Когда интенсивность ощущений во время течки становилась невыносимой для нее, Микаса просила о помощи Эрена.       Эрен.       Эрену повезло больше, чем ей. Бета. Он не был заинтересован в отношениях ни с ней, ни с кем-либо другим. После того, как подвал дома Йегеров в Шиганшине был открыт, он еще сильнее погрузился в себя, избегая ее и всех других товарищей. Но Эрен был единственным, кому она осмелилась доверить свою слабость. Когда возбуждение наваждением застилало глаза, он помогал ей ослабить спазм, проводя с ней пиковые дни. В какой-то момент Микаса начала ловить себя на мысли, что течка перестала быть для нее кошмаром: она всегда тянулась к Эрену, а секс позволял им быть настолько близкими, насколько то было возможно. Вот только она всегда чувствовала некий барьер между ними и неполноценность их отношений из-за тайн, скрытых глубоко в чертогах его разума от всех вокруг.       В том числе и от нее.       Микаса вскочила с кровати, начав ощущать действие блокаторов, и умылась холодной водой, чтобы освежить кожу и голову. Быстро надев рубашку и брюки, она положила бутылек с таблетками в карман, чтобы вовремя принять в случае необходимости. Она чувствовала свинцовую тяжесть в теле, обвивающую руки и ноги, словно цепи, но, стиснув зубы от напряжения, твердой походкой направилась в кабинет Ханджи Зоэ.       Микаса кожей ощущала липкие взгляды в свою сторону, но ее мрачная аура отбивала всякое желание у молодых альф в темных коридорах подойти к ней. Хоть она и омега, но, благо, мало у кого вокруг хватило бы смелости заявить на нее какие-либо права.       Подойдя к кабинету командира, она заметила, что все это время пальцы были так сильно сжаты в кулак, что внутреннюю часть ладони начало саднить от красных полумесяцев, оставленных ногтями. Внутри у Зоэ на мягком кресле уже сидел капитан Леви, резко повернувший голову в сторону открывшейся двери. Ханджи заметно напряглась, увидев вошедшую девушку, и сразу спросила:       — У тебя все нормально, Микаса? — альфы, учуяли.       — Да, все хорошо, — отчеканила омега.       Ханджи и Леви на мгновение переглянулись, словно этой доли секунды было достаточно, чтобы обменяться мыслями. Микаса ощутила, как кровь прилила к голове от волнения.       — Пора контрольно обсудить вашу завтрашнюю вылазку.       Ханджи встала из-за стола и подошла к карте, висящей на стене.       — Все мы помним сообщение о титанах на севере острова в местах добычи ледяных камней. Разработки ученых с Хизуру держатся на их энергетическом потенциале, а самые крупные его месторождения, как раз в северных горах за стенами. Видимо, появление людей там притянуло заплутавших титанов, ума не приложу, что им еще делать в такой местности, камни и холод, — женщина устало взялась за голову.       — Все-таки мы с Аккерман едем одни? — уточнил Леви.       — Да, вряд ли их там много. Не хочу посылать туда новичков, чтобы избежать глупых смертей. Доверив это вам, я надеюсь на скорое выполнение операции без потерь.       Два сильнейших солдата на таком странном задании, когда мир вокруг, казалось, окончательно слетал с катушек. Парадизу необходимо оружие, прогрессивное оружие, а не тот устаревший арсенал, все еще использующийся островитянами. Раз Хизуру взялись за развитие военной сферы, нужно как можно скорее решить проблемы, препятствующие продвижению работ. Ледяные камни оказались применимы не только в устройстве УПМ, но и в механизмах сложных летающих машин, в которые буквально год назад они бы просто не смогли поверить.       Почему понадобилось отправить двух Аккерманов сразу: а если с ними обоими что-то случится? Оставлять Эрена одного, когда он сам не свой. Микаса понимала и принимала мысль Ханджи о том, что никто не справится с этим заданием лучше и быстрее них с Леви, но как же это было невовремя. Или это она сама была невовремя?       — Вам нужно будет изучить территорию и зачистить титанов, чтобы в дальнейшем они не мешали добыче ледяных камней. По моим подсчетам, операция займет около недели, при условии, что все пройдет гладко.       Около недели. Микаса не переставала прокручивать это в своей голове. В лучшем случае. Неделя. Столько обычно и длится ее течка. Столкнувшись с тяжелым взглядом черноволосого капитана, она сильнее нахмурила брови, укутавшись в шарф. Неделя с альфой. Сколько теперь таблеток ей пить за раз? Нужно срочно заехать в город в аптеку.       — Выдвигаемся завтра? — спросил Леви.       — Да, к сожалению, сроки сдвинуть не сможем, товарищи сверху приказывают нам поторопиться, — Ханджи иронично указала пальцем вверх.       — Прошу освободить меня сегодня от работы по личным обстоятельствам, — попыталась сказать Микаса как можно отстраненнее, чтобы не выдать собственного волнения.       — Хорошо. Леви, можешь быть свободен, Микаса останься.       — Я бы тоже от выходного перед такой операцией не отказался, очкастая.       Ханджи закатила единственный глаз, кивая ему в сторону двери.              — Приму это, как «да».       — Иди уже.       Когда дверь закрылась, Ханджи подошла к Микасе.       — Кажется, все это сейчас очень некстати, да?       — Я постараюсь сделать все, что от меня зависит, — ответила девушка, покрываясь румянцем.       — Запасись таблетками и держи между вами максимально возможную дистанцию, — понимающе сказала Ханджи, будто Микаса собиралась поступать как-то иначе, — если бы я могла, я бы отправила вас позже, но зачистку нужно произвести в ближайшее время, чтобы дорогостоящее оборудование для добычи ледяных камней не превратилось в груду истоптанного железа. Эти станции дались с большим трудом.       — Выезжаем завтра. Я не подведу, командир.       — Сейчас отправляйся в город, купи этот порошок, — женщина спешно записала название на листке, оторванном от лежавшего на столе документа, — Оу, я же только дописала этот отчет, хе-хе. Ладно, — глупо усмехнувшись, она поставила свою печать и протянула бумажку Микасе, стараясь держаться за самый край, — Не тяни, даже я слишком сильно тебя чувствую. — она нахмурила лицо, — Завтра придется несладко.       — Что это? — не могла не спросить девушка.       — Подавляет возбуждение омег во время течки. Сильный блокатор, который можно получить только по специальным рецептам. В Тросте есть только в аптеке Нофуса. В твоем случае без него точно никак. Лучше, конечно, принимать препарат на ночь.       Кивнув головой, Микаса вышла из кабинета. Хоть она и была уверена в самоконтроле Зоэ, но ей было морально сложно находиться под влиянием этого взгляда, взгляда альфы, учуявшего течную омегу. Быстрым шагом двигаясь по коридору, она, практически не моргая, устремилась вперед, притягивая взгляды, не видя перед собой никого. Забежав в комнату, она запрела дверь на замок и, прислонившись к холодному дереву спиной, сползла вниз, зарываясь руками в короткие волосы, оттягивая колючие кончики.       Слабая.       Грязная.       Неидеальная.       Это не то, какой ей хочется быть. Это не Микаса Аккерман, не знающая поражений на поле битвы. Лишь жалкая звериная сущность, обгладывающая решетки своей обители, словно брошенную кость. Микаса Аккерман не будет идти на ее поводу. Микаса Аккерман будет вскрывать шеи толстокожим титанам, пока омега жаждет быть нужной.       Кому?       Разведке.       Кого ты обманываешь, Микаса?       Эрену?       Близость с ним не приносила ей полного удовлетворения, лишь усиливая потребность в чем-то непостижимом, удаляющемся от нее с каждой течкой.       Миру?       Он оказался сложнее, чем когда-то могло казаться.       Да, жестокий, да, прекрасный, но…       Вступление в звание лейтенанта принесло ей небольшую радость в виде личной комнаты. Саша, хоть и являлась, как и она сама, омегой, тоже нуждалась в личном пространстве, поэтому со временем им стало слишком тесно вдвоем. Девушки всегда приходили друг другу на помощь, когда это требовалось, но ввиду особенности их незавидного положения, две омеги мало полезны друг другу в те самые моменты.       Было не позже девяти часов утра, а Микасе уже хотелось принять дополнительные таблетки. Не то чтобы это первая вылазка, которая выпадала на течку, но каждый новый цикл давался все сложнее. Отсутствие постоянного партнера в виде альфы сильно давило на омегу внутри, и она скребла стенки до звона в ушах. Ей были бы рады очень многие в корпусе и за его пределами, но гордость и остатки самоуважения не позволяли ей переходить какую-то эфемерную черту. Ее преследовало чувство неполноценности: ее собственная личность, непонятные отношения с Эреном, банальная неудовлетворенность из-за отсутствия альфы и теперь эта вылазка с Леви, который именно альфой и являлся. Как бы ей не снесло там голову. Вечная война с самой собой далеко не признак здоровой психики — так у Микасы все уже давно стояло верх тормашками.       Достав из затемненного стеклянного бутылька еще две таблетки, она вновь проглотила их, не запивая, и поднялась на ноги, казавшиеся ватными из-за долгого пребывания в неудобном положении.       В голове начинало проясняться, но тело продолжало усиленно вырабатывать феромоны, подготавливаясь к течке. Микаса нанесла маскирующий запах крем на заднюю часть шеи и руки, уделяя особое внимание запястьям и ладоням, словно пытаясь их оттереть от грязи. Достав с вешалки пиджак, она накинула его на плечи. Несмотря на то, что было начало сентября, уже ощущалось холодное дыхание зимы: ранним утром лужи покрывались белесой коркой хрустящего льда.       На улице было прохладно. Микаса зарылась носом в шарф. Для тепла, для уверенности? Сложно сказать, что было сильнее. Устоявшаяся за годы привычка. Попытка сбежать от себя, от всех, от реальности.       Дойти до конюшни и уехать как можно скорее в город за блокатором.       Микаса слишком сильно фиксировалась на том, что ей досаждало. У нее никогда не получалось отпускать ситуацию, всегда с головой закапываясь в проблемы. Наряду с ее склонностью ограждаться от тревог это порождало нечто кипучее и не поддающееся контролю. Казалось, она не видит ничего перед собой, будучи скованной терновым венцом волнения.       Она так абстрагировалась от реальности, что совсем не помнила дорогу. Машинально дойдя до конюшни, Микаса с облегчением обняла морду своего жеребца, мягко коснувшись ее своим лбом. Родной, теплый, преданный их общему долгу. Но Сумрак прекрасно чувствовал ее тревогу, скоро отстранившись от нее.       Микаса открыла его стойло и, резво оседлав, помчалась за пределы штаба. Ветер ударил в лицо, заставляю сощуриться. Дорога вновь, как в тумане, заученные движения, повороты, скучные домики, прежняя местность.       Когда она подала записку Ханджи аптекарше, полной омеге сильно за сорок, та понимающе посмотрела на Микасу:       — Мы не сможем предоставить вам средство сейчас. Завтра к утру я отправлю свою помощницу с блокатором в штаб.       — Но Командир сказала, что его нужно принимать на ночь.       — Его нет в наличии, он изготавливается под заказ. Завтра он будет у вас.       — А я не смогу найти его в другой аптеке?       — Только если ты готова ехать за Стену Сина.       Почему для Микасы не существует просто плохих ситуаций? Почему они все обязаны быть просто дерьмовыми?       — Начните готовить его сейчас же. Помощницу отправишь немедленно ко мне, — холодно приказала лейтенант и вышла из аптеки.

***

      Микаса не могла спать в ту ночь. Мысли роем навозных мух жужжали в голове, отгоняя всякие попытки погрузиться в сон. Образы, голоса, страхи. Ее голова — ее худший враг. Гул, от которого ей хотелось кричать. Когда эти твари успели залететь?       Стук в дверь. Тяжесть в голове, которой хотелось приложиться об стенку. Накинув леденящий кожу халат, она повернула ключ в замочной скважине. В сопровождении дежурной была рыжая девушка-подросток, глядящая на нее большими глазами, полными страха.       — Госпожа Нофус отправила вам это, — она протянула Микасе сверток, — только будьте с ним аккуратны.       — Сколько сейчас время? — словно не слыша, спросила та.       — Примерно три часа ночи.       — Хорошо, возвращайся в город. Спасибо.       — Вы же знаете, как нужно принимать его?       — Наверное, разберусь.       — Одну чайную ложку на стакан теплой воды каждую ночь во время течки.       — Хорошо, спокойной ночи.       Микасе не терпелось закрыть дверь и оказаться подальше от этой девочки с обеспокоенным взглядом. Ей хотелось от нее скрыться, это на нее давило. Ей не нужны ничьи жалость и забота, поэтому когда девочка ушла, Микаса с облегчением вздохнула.       Вода в кувшине у кровати — лед, нужно спуститься вниз на кухню и поставить воду на огонь.       Горячие щеки и замороженные пальцы, натягивающие грубые кожаные сапоги. Вновь эти отчеканенные шаги, словно она одна из тех машин, созданных искусными инженерами далекого Хизуру. Холодная машина, запрограммированная на убийство монстров раз в десять выше нее, но больше всего боящаяся самой себя. Если что-то и сможет ее убить, так это механизм самоуничтожения.       Бегом по лестнице.       Шаг вниз, шаг вниз.       Левая, правая, левая.       Прямо по коридору, второй поворот направо.       А на кухне горел свет. В штабе кто-то точно так же бодрствовал, не в силах сомкнуть уставших глаз. У старого камина сидел капитан Леви, придвинув деревянный стул поближе. Спиной к двери, корпусом вперед, голова на сложенных руках. Задумчив, отстранен от всех стеной молчания. Его силуэт, очерченный слепящими языками алого пламени, утопал в ночном мраке. Он был так близко к огню, что, казалось, жаждал сгореть в нем заживо. А Микаса смотрела на него, застыв в дверях.       — Аккерман? — спросил он, не поворачиваясь к ней лицом. Микаса вынырнула из транса, протрезвленная его голосом.       — Я, капитан.       Его плечи едва заметно напряглись, спина выпрямилась. Четкие позвонки, очерченные хлопком белой рубашки, скрылись в свободной ткани. Ее словно потянуло нитью, ведущей к нему. Движение от бедра: пятка, носок, икра. Девушка подходила все ближе, следуя за странным ощущением. Но зачем она здесь все-таки?       — Мне нужно разогреть воду.       — Я уже поставил чайник, — сказал он, встречаясь с ней взглядом.       Микаса стояла над ним, глядя сверху вниз, высокая и натянутая, выше, чем обычно. Недосягаемая. Так близко. Она не догадывается, но он ее чует, словно волк раненную лань; ту, что прячется за непреступными стенами — омегу, умоляющую сдаться в плен. Микаса почувствовала, что здесь и сейчас она не убийца, которой привыкла себя считать, и инстинктивно сжалась, признав охоту, начавшуюся на нее. Это химия за пределами ее привычного понимания; это зов плоти, заглушаемый ею каждый сущий день.       — Мне нужно совсем немного, — прошептала она, отходя от него.       Леви повернулся к ней телом:       — И в таком состоянии тебя завтра отправляют резать титанов?       Девушка опустила взгляд. Скрываться от него бесполезно. И она еще надеялась, что он не заметит. Что альфа не заметит.       — Я сейчас выпью сильный блокатор, и все будет в порядке, — переходя на шепот, давая ему понять, что загнана в угол.       — Кого ты обманываешь, Микаса, — он бросал ей вызов, вставая с жесткого стула.       Его руки сложены на груди, в глазах, как в граненых льдинках, играло пламя, от которого она не могла оторвать взгляд. Она смотрела на него, словно зачарованная, словно она находила ответы на все свои вопросы, которые никогда не осмелится произнести вслух. Она позволяла ему пожирать себя взглядом, добровольно отдаваясь хищнику, жаждущему крови.       Свист чайника.       — Ты безнадежна.       Так звучала пощечина. Звонкое напоминание о ее слабости, глупости и ведомости. Стоило ему только посмотреть на нее, она уже была готова капитулировать. Именно поэтому она старалась запираться в комнате во время течки или проводила рядом с Эреном все время, прячась в его нейтральный запах, когда вылазки выпадали на это неудачное время. Он перетягивал все внимание, не давая ей тонуть в самоунижении, захлестнувшем ее сейчас рядом с капитаном. Альфа виделся ей угрозой, способной пошатнуть ее привычное мироустройство, и вот она здесь, с альфой, который может с легкостью уложить ее на лопатки. Маленькая никчемная идиотка.       Он налил ей в кружку горячей воды.       — Бери стакан и не медли. — казалось, он говорил с кружкой, а не с девушкой, стоявшей рядом. Правой рукой держал ручку чайника, левая придерживала крышку. Успокаивающий звук льющейся воды никак не сходился с паникой, нарастающей внутри Микасы. Обостренный запах его тела связал ей руки, ослабил тело, приросшее к месту, — Ты меня не слышала, омега?       Он отдавал приказ, который она была обязана исполнить. Микаса взяла кружку в руки, не обращая внимания на то, как обжигало пальцы, и направилась к выходу из кухни, оставляя Леви вновь наедине с собой.       Ей нельзя было спускаться вниз, она должна была запить порошок холодной водой или вообще без воды. Слабая. Он уничтожил остатки ее самоуважения за гребанные десять минут. Им вместе быть чертову неделю, если не больше, а она уже потеряла всякий контроль. Второй номер человечества. Вверх по ступенькам: правая, левая, правая, оступилась. Тихий крик в темноту, пока никто не видит. Связки больно саднит, но она подавляет звук своего голоса. Быстрее, Микаса, не медли, ты же слышала. Поднимается и бежит быстрее прежнего.       Дверь в комнату, и она может наконец-то сделать вдох. Микаса никогда не считала себя нормальной, но в этот раз дела обстоят хуже обычного. Фасад треснул, ей становилось страшно. Второй номер человечества. Ха, его не спасти, если его судьба зависит от нее. Жалкая. Не знает, куда засунуть свой внутренний мир, а тут еще и внешний в помощи нуждается. Действительно, куда она так поедет? В течку да с альфой. Быть беде.       Где этот чертов блокатор? Одна ложка? Серьезно? Микаса смешала холодную воду из своего кувшина с горячей водой из кружки и откупорила затемненную стеклянную бутылку со средством, на которое возлагала все свои надежды. Одна ложка белесого порошка забулькала в воде. Не мало ли? Ей нужен максимальный эффект, чтобы не стать завтра посмешищем. Еще одна ложка. Половина еще одной. Она высокая и крепкая, ей нужно больше, чем остальным людям, особенно в этой миссии. Запах довольно резкий, неприятный. Она размешала шипящую жидкость железной ложкой, постукивающей по стенкам стакана, и залпом выпила кислую муть, от которой сводило скулы.       Громкий стук стекла об деревянный стол. Зашуршал хлопок грубого постельного белья.       Микаса тяжело легла на спину, не заметив смещенную подушку, приподнимающую ее плечи и ребра. Она откинула голову, изогнувшись в пояснице; глаза прикрыты, разъяренный оскал украсил ее губы. Расстегнула халат, обнажая тело, уверенными твердыми пальцами проникая под промокшее белье. Колючие волосы, мягкие складки чувствительной плоти, изнывающие от нехватки ласки. Скользящими движениями по набухшему клитору, оттягивая его подушечками пальцев. Заглушает в горле тихий стон. Ей нужна эта боль. Внутри все крутит от спазмов, нуждающихся в логичном, но таком недоступном разрешении. Стук сердца, ощущаемый всем возбужденным телом, сводит с ума, раздаваясь в висках, пальцах, животе. Почему Эрен не рядом? Микаса хныкнула от досады и бессилия.       Не Эрен ей сейчас нужен — она не хочет принимать эту мысль. Эрен не альфа, способный вытряхнуть из нее дурь. Лишь бета, привычка, зона комфорта.       Микаса проникает в себя пальцами, вздрагивая от ощущения. Теплая, готовая, одинокая. Пальцы глубже, словно в попытке достать причину всех ее проблем. Вновь обводит пальцами клитор и возвращается внутрь. Начинает медленно, практически сразу же ускоряя темп. Она должна довести себя до ума этим безумием. Большим пальцем вокруг губ, средний и безымянный стимулируют влагалище.       Левая рука тянется к телу под уже задравшийся топ, обводит правую грудь, сжимает ее до тех пор, пока не доводит себя до писка. Чью руку она бы хотела так ощутить на себе? В себе? Омега кричит: «Не только руку!» Микаса обнажает зубы и пытается выбросить из головы альфу, к которому ей так хотелось прильнуть совсем недавно. Прямые черные волосы, ниспадающие на глаза, в которых отражается огонь. Она не против сгореть, только пусть даст то, чего она так хочет, пусть делает все, что угодно. Она ведь почти такая же сильная, как он. Аккерман. Сможет ли она представить, что эта рука не ее? Более крепкая рука мужчины, вызывающего парализующий нутро трепет вдоль позвонков. Он видел в жизни больше смертей, чем улыбок. Он упивается страданиями Эрена. Он не пожелал находиться с ней в одной комнате.       В ее глазах горело то же пламя, безумное и беспощадное.       — Ну же, Микаса. Не медли.       Громкий вдох, и она касается точки, доводящей все тело до дрожи. Микаса касается ее пальцами снова и снова, боясь упустить ощущение. Колени сжимаются, левая рука скользит к шее, запястье удавкой обвивает горло. Он не будет с ней мягок. Микаса усиливает хватку, чувствуя, что приближается к развязке. Правая рука двигается интенсивнее, все внутри живота сжимается. Сдавленным криком она выпускает весь воздух из легких и сильнее прежнего изгибается в пояснице, напрягая ноги, перенося опору на пятки. Опускается, размякая на халате, пропитавшемся свежим потом. Ему бы не понравилась грязная женщина.       Но его здесь нет. Она не спит с ним.       Утомленная, она сворачивается на кровати, кутаясь в просыревший халат.       Завтра она будет нормальной Микасой Аккерман и перережет шеи всем титанам.