Из плоти

      Леви раскрывает сомкнувшиеся от усталости глаза, почувствовав, что мир вокруг накрыла тьма. Солнце уже час, как зашло за горизонт — значит, титаны не активны: им с Микасой пора выдвигаться в путь. На небе белым пятном горит луна, освещая местность своим призрачным холодным светом. А Микаса блаженно спит, прильнув к нему, укрытая его затасканным темно-зеленым плащом. Обнимает его, будто от этого зависит сохранность ее собственной жизни. Темные волосы завесой прикрывают ее красивое лицо, которое даже во сне выглядит мрачным и задумчивым.       О чем же ты думаешь, Микаса Аккерман?       Его левая рука затекла из-за нее, но он не шевелится, не желая нарушать ее чуткий сон, хоть уже и настала пора ее будить. Но когда еще ей удастся поспать? Леви совершенно уверен, что самая опасная часть их приключения только начинается. Он не волновался за себя, но…       Микаса просыпается, ощутив на себе пристальный взгляд капитана. Она приподнимается на его груди и смотрит прямо на него, пытаясь пробудиться от сна. Микаса смотрит на него, и странное теплое чувство разливается внутри. Так чуждо. Свободной левой рукой он берет ее за подбородок и проводит грубой подушечкой большого пальца по нижней губе. Микаса смотрит в его глаза, как в раскрытые настежь двери: именно сейчас в ее присутствии Леви чувствует себя уязвимым и таким мягким. От него не скрывается то, как она трепетно затаила дыхание, ощутив его касание. От Леви не скрывается то, как она пытается сдержать внутренние желания, но он устал игнорировать свои: он притягивает ее к себе за затылок, целуя в жаждущие его ласки губы. Ему их тоже не хватало, возможно, даже сильнее, чем казалось до этого момента.       Он разгорается жадным алым пламенем под белой кожей с каждым витком поцелуя. Леви обнимает ее все крепче, и вот, Микаса уже лежит на нем, испытывая ту же катастрофическую нужду в человеческом объятии, что и он. Холодным Аккерманам нужно тепло друг друга — другим эту потребность никогда не восполнить. Скупые на эмоции, они искрами поджигают горючее масло.       Микаса льнет и целует, задыхаясь от напряжения. Зарывается руками в его уже отросшие волосы, пальцы щекочут кожу, покрывающуюся мурашками в ответ на касание. Леви отрывается от ее губ, вытягивая недовольный стон, и спускается к длинной тонкой шее, прямо к притягивающим его к себе пахучим железам, активировавшимся от чувств, захлестнувших широкие берега, покрытые тонкой коркой свежего льда.       Ее громкое дыхание наполняет его слух, а под горячим языком бьется артерия, разносящая жизнь и страсть по телу, ожидающему его дальнейших действий.       А в голове инстинкты пытаются взять верх над здравым смыслом — Леви дразнит шею острыми клыками, заставляя Микасу вздрогнуть и изнывающе поддаться ему навстречу в ожидании.       Но, Леви, как же ты глуп и наивен. Потерял разум из-за придурошной девчонки?       Но ты ведь ждешь этого.       Ты действительно хочешь этого?       Леви медлит, но так хочет поддаться.       У тебя нет права делать ее своей. Она юна и уже давно с другим.       Она хочет тебя.       Она не контролирует себя.       Она не в своем уме.       Как и ты.       — Микаса, — еле отрывается он, шепча ей ее имя на ухо. Голос дрожит от напряжения, тело трясется от сопротивления. Оттягивает себя от нее невидимой нитью, затянутой прямо на его глотке.       — Капитан, — на выдохе с желанием проговаривает она, не в силах прервать то, что отчаянно хочет продолжить.       Ей нужно вернуться в его объятие, там так безопасно. Он тоже хочет снова ощутить тепло ее кожи под своей.       — Приди в себя, — он силой резко скидывает ее с себя на холодную землю.       На мрачном лице удивление. Микаса смотрит на него не верящими глазами, не успев осознать реальность происходящего. Ей это не снится — Леви действительно это сделал. Она сдерживает себя, снова. Сжатая челюсть предательски дрожит. Только не слезы, только не сейчас — а сама чувствует, как вновь разбивается на тысячи мелких острых осколков. Отворачивается от Леви, не желая представать перед ним разбитой, а сама трясется от внезапно нагрянувшей тревоги, убаюканной прежними проявлениями тепла.       Ты снова облажалась, Микаса.       — Вставай, Аккерман, пора идти, — скрывает нервное лицо, отвернувшись от нее, обратив взгляд на возвышающиеся перед ним горы.       А Микасе больно. Обидно. Ей надоели эти идиотские качели. То он сам ее целует так, что она в чужом холодном краю чувствует себя счастливее, чем когда-либо, то отталкивает настолько грубо, что у нее нет даже возможности осознать происходящее. А ей просто по-человечески больно, словно где-то глубоко внутри взорвалось смертоносное грозовое копье.       В порыве ярости она резко бросается на него со спины, сбивая Леви с ног, и он падает, инстинктивно успевая подставить руки для опоры и перевернуться на спину.       — Ты сдурела? — вырывается у него, как Микаса садится всем телом на его ноги в попытке удержать его тело, пытаясь через драку выплеснуть свою неконтролируемую злость.       Микаса не слышит, оглушенная эмоциями. Колотит его грудь кулаками, не отдавая себе никакого отчета. Он перехватывает ее руки своими, не позволяя пошевелиться. Она кричит, пытаясь вырваться, но Леви до боли скручивает запястья, грубо заваливая теперь уже ее саму на спину.       — Ты! — она брыкается всем телом, пытаясь скинуть его с себя. — Старый кусок дерьма! — рычит от злости! — Ненавижу тебя! Ублюдок!       — Не отрицаю, — задирает ее руки над головой, пытаясь удержать весом своего тела ее ярость, — Уймись! — пощечина.       Красные следы пальцев горят на и без того красной от прилившей крови щеке. А у Микасы в глазах начинают плясать темные демоны, завидев которых любой человек в здравом уме бросился бы бежать. Будь у нее лезвия — разрезала б его на части, не задумываясь. Будь у нее нож — он бы уже пронзил печень капитана. Но ее встречает лишь до ужаса уравновешенный взгляд Леви, который сдерживает ее вспышку с нечеловеческой легкостью.       — Убери руки, — рычит разъяренная омега.       А он все смотрит на нее смирительным взглядом, пытаясь подчинить ее себе, но Микасу это лишь злит. Ей надоело быть покорной чужой воле. Она на мгновение замирает и плюет Леви прямо в лицо, заставляя его неприятно сморщиться от уязвленной брезгливости. Вязкая слюна стекает по коже, заставляя Леви потерять равновесие.       — Чем больше ты сопротивляешься, тем хуже тебе.       — Отпусти меня! — низкий рык и широко раскрытые от бешенства глаза.       — Смирно, — шипит он ей низким голосом, ищущим контроля.       — Сдохни, — исступленно противоречит ему она.       — Идиотка, — он сильнее сжимает ее запястья над головой, скаля зубы, — мы тут оба сдохнем, если ты и дальше будешь вести себя, как полоумная.       Почувствовав, что ее бедра уже не сдерживает вес Леви, Микаса среагировала мгновенно, ударив коленом ему в пах.       Его выражение лица тут же сменяется гримасой боли, и с приглушенным злым «Сука» он отпускает ее, скорчившись на земле. Лучший воин человечества или худший новобранец — он остается мужчиной-альфой, против которого этот прием в подобной ситуации — лучший вариант.       Микаса быстро встает на ноги и отходит подальше от капитана, согнувшегося от ее удара пополам.       — Сука, — вновь донеслось до ее ушей.       — Пора продолжать путь, — объявляет Микаса, пытаясь звучать как можно более невозмутимо, решив, что можно наконец-то хоть что-то сказать.       Не подавая виду, словно ничего и не произошло, он поднимается на ноги и, не оборачиваясь на омегу, направляется на север.       Микаса высыпает остатки порошка-блокатора в рот, смачивает его слюной и, нисколько не морщась из-за блевотного вкуса, проглатывает.

***

      Как и ожидалось, им удалось выйти на нечто вроде тропы, которая вела к базе. Капитан внимательно следил за тем, как растет трава под ногами, и заметил, что земля стала истоптанной, словно по ней постоянно передвигались люди, хотя в последний раз путники ступали здесь не ранее двух недель назад.       Ночь им благоволила, и полная луна ярко освещала местность. Хоть с чем-то им везло на этой вылазке, которую оба разведчика всей душой проклинали. Нельзя было придумать ничего более неудачного, чем отправить двух упрямых, строптивых и до ужаса непокорных военных вдвоем на совместную миссию, где им совсем некуда спрятаться друг от друга — того и гляди, сожгут друг друга заживо в порыве ярости или еще чего похуже.       Приняв оставшийся блокатор, Микаса подарила себе иллюзию спокойствия и свободы мыслей. Ее разум больше не был занят тщетными размышлениями о чувствах ее и капитана, их обреченных отношениях или просто переполнен шумом животных желаний худшей стороны своей личности. Она практически не смотрела в его сторону, зрительно изучая территорию и прислушиваясь к звукам немногословных гор.       Приняв блокатор, Микаса наконец-то ощутила себя нормальной.       Нормальная Микаса не придавала значения дистанцированию капитана. Брови сведены, челюсти плотно сжаты. Ее не волновало, что он держится от нее дальше, чем прежде.       Его волновало то, что ее не волнует.       Не смотреть на нее, Аккерман.

***

      Им удивительно везло: Аккерманы сорвали куш у самой судьбы. Титаны спали, дикие звери не встречались на пути, нужная тропа была благополучно найдена, не успев зарасти свежей травой. Ничто не мешало им идти вперёд в выбранном направлении — Леви это даже начинало казаться подозрительным.       Если сейчас все складывается так гладко, будет ли им так же везти в самом пункте назначения?       Они успели в молчании перекусить остатками приготовленного вечером сурка, мясо которого успело стать жестким. Разведчики практически не разговаривали, стараясь даже не поднимать глаз друг на друга. Пара сухих фраз, неловкие взгляды в разные стороны. Тщетные попытки не думать о том, что маячит совсем перед носом.       О том, что будет.       Подножие горной гряды уже совсем перед ними. Горы казались непреодолимой стеной для таких крошечных созданий, как люди.       Для Леви и Микасы жизнь внутри Стен была привычной, а их наличие — самой собой разумеющимся фактом, который давно успел стать естественной частью их жизни. Отсутствие Стен перед глазами, даже после многочисленных вылазок, вселяло первородную тревогу, как при виде ходячего трупа без головы.       Но эти горы были выше трех Стен. Древнее, крепче и суровее. Преодолеть их и перейти к земле, что таилась за ними, казалось невозможным. Находясь здесь, прямо перед этими многовековыми исполинами, разведчики чувствовали себя в какой-то странной мере спокойно. Им и прежде доводилось бывать в горах, но здесь все ощущалось иначе.       Настолько спокойно, насколько то возможно в безлюдном краю без оружия, у базы, где были безжалостно сожраны их товарищи.       — Мы почти на месте, — объявил Леви.       Микаса оглянулась вокруг: солнце прорезалось на горизонте — у них еще есть немного времени до пробуждения титанов, которые могут быть поблизости. В груди неприятно заныло от понимания, что сейчас как раз все может пойти абсолютно не так.       Она посмотрела на капитана, чтобы понять, что чувствует он. Хмурый взгляд вдаль, напряженное тело, словно готовое к мгновенному броску. Он думает о том же, что и она.       Им нужно спешить.       — Нужно дойти до базы как можно скорее и найти оружие, — подытожила Микаса.       — Склады находятся на первом уровне базы, я знаю ее план.       Смотрел план — ну и отлично. Она займется остальным.

***

      Холодно — в горах чувствовалось беспощадное дыхание вечной зимы. Разведчикам хватило часа, чтобы дойти до подножия и найти базу, расположенную на склоне горы. Она простиралась по тоннелям и шахтам, где добывали ледяные камни, служащие надежным источником энергии. Найти их в таком большом количестве можно было только на Парадизе, поэтому экспорт ледяных камней в Хизуру и другие страны был крайне важен для развития экономики острова и усиления его военного арсенала.       Неожиданная атака титанов на новую базу, не успевшую проработать и полгода, стала сильным ударом по совместным планам Хизуру и Парадиза, занимающихся производством оружия для удара по Марли. Леви ощущал на себе ответственность за зачистку этой территории. Именно на себе — как капитан, как альфа, в конце концов. Он взял этот вопрос на себя и должен его решить, без каких-либо других вариантов и сетований на обстоятельства. Неудачное начало миссии еще ничего не значило — и не с таким дерьмом ему приходилось разделываться.       Только присутствие омеги рядом все не давало покоя, словно неизбежный предвестник неминуемой беды.       Зачем ты все-таки здесь, Микаса?       Хмуро сводит брови и бросает на нее мимолетный темный взгляд.       — Солнце почти взошло, лучший вариант — забег до лифта.       Микаса легонько кивает, вместо того, чтобы внятно ответить.       Они бегут на равных, не зная точно, есть ли действительно рядом титаны или нет — бегут, потому что они не в том положении, чтобы лишний раз полагаться на судьбу, испытывающую их буквально каждую минуту. Бегут, слыша ветер в ушах, чувствуя, как наполняются, распаляясь изнутри от отчаянного движения. Ноги без устали сменяются автоматически даже после их изнурительного маршрута, словно они две машины с вечными двигателями — Аккерманы, титаны в человеческом обличии.       Добежав до лифта, оба оглядываются — вокруг чисто, лишь они и горы. Несмотря на отсутствие видимой опасности, оба предчувствуют что-то неладное — внутри инстинктивная тревога, которую они пытаются подавить. Что-то не так — Леви в этом уверен, но не может понять, что так сильно не дает ему покоя. Разведчики спешат зайти в лифт, ведущий внутрь базы. Три на два метра железа, находящиеся по правую сторону базы, которыми нужно управлять механически, потому что основной энергетический движок вырубился. Через плотное стекло видно то, что происходит снаружи.       Табло указывает нулевой уровень — им нужно на первый. По бокам лифта крепкие тросы, которыми разведчикам нужно вытянуть себя наверх — смертный приговор для одинокого шахтера.       — Надо налечь, Аккерман.       — Угу, — немногословно соглашается она.       Быстро смотрит на нее и подходит к тросам, закатывая рукава. Рядом даже грязные рабочие перчатки — какой знак заботы о шахтерах, чтобы не вымесить ладони в кровь. Леви брезгливо натягивает их на свои руки и со всей силы тащит тросы вниз.       Все вокруг содрогается, как если бы вдруг начался камнепад или, того хуже, землетрясение.       Грубый звук железа об железо слышно во всей округе — от скрежета Микаса покрылась неприятными мурашками. До чего же мерзкий звук. Она смотрит на Леви — вновь дрожь. Внутри нарастает паника.       — Капитан… — шепчет она, широко раскрыв глаза — они знают, что это такое.       Зафиксировав трос, он бросается к окну лифта.       — Расшумелись, — доносится громкий бас с западной стороны горы.       За стеклом тот, кого Леви ожидал встретить на этой миссии меньше всего — Звероподобный титан, шерсть которого сияет золотом в лучах восходящего солнца, рисуя вокруг него искрящийся ореол, совсем, как у святых, которым так отчаянно молились стенопоклонники, в поисках спасения. Тяжело шагает, прогибая спину, словно только проснувшись ото сна.       Микаса чувствует клокочущую ядовитую ярость капитана, нарастающую с каждым шагом, приближающим Зика к базе. Отвратительная улыбка-оскал тут же пробуждает в Леви все никак не заживающие воспоминания с их последней встречи с обезьяном, когда была уничтожена половина Разведкопуса.       Эрвин.       Идиот, отдавший свой последний приказ перед неминуемым самоубийством.       — Капитан, — вырывает его из раздумий Микаса своим твердым звонким голосом, — тросы — надо за оружием.       Его эмоции написаны на лице: ненависть, жажда мести и неудовлетворенная злоба, которые с трудом поддаются контролю.       — Тяни, — наконец-то командует он, сумев вырваться из эмоциональных пут. Они тянут тросы, ощущая передвижение титанов по промерзшей земле.       Зафиксировав лифт на первом уровне, они слышат низкий голос Звероподобного:       — Кажется, у нас гости, — Леви вновь бросается к окну на звук нечеловеческого голоса, — встретьте их, как следует, — улыбается до ушей, обнажая желтые клыки.       Титаны, группа из десяти неразумных и пяти девиантов, среди которых уже знакомые им непропорциональные бегуны, сбросившие их с того рокового склона в самом начале миссии, беспрекословно следуя команде Звероподобного, единым потоком начинают движение к базе.       — Микаса, живо внутрь, ищем оружие! — твердо отдает он свой приказ и бросается внутрь базы в поисках лезвий и УПМ, не оставляя места сомнениям по поводу того, найдут ли они склад или нет.       Пол дрожит от шагов титанов, приближающихся к ним. Кто-то из них шагает позади, кто-то бежит, жаждая человеческой плоти. А Леви с трудом сдерживает эмоции, хоть и старается не поддаваться панике. Где это чертово оружие? Пригодно ли оно для пользования?       Леви Аккерман, капитан элитного отряда Разведывательного корпуса.       Ему несложно прятать свои эмоции завесой напускного безразличия, но как же укрыть их от самого себя? В конце концов от тут не один — вместе с ним Микаса, которая казалась сейчас ему сильнее себя — возможно, она не всегда делала это честными способами, но, когда жизнь может оборваться в любой момент — все остальное теряет свой смысл.       Как же он хотел просто быть с ней, просто быть человеком, вместо всего этого дерьма, Имир-прародительница!       Только этих мыслей ему не хватало. Смахивает на дезертирство.       — Аккерман, ищи в левой части уровня, я направо, — кричит он ей на бегу, не видя ее легкого кивка — вновь вместо ответа.       Внутри базы воняет смертью, мочой и рвотой. Жуткий пустой коридор, покрытый следами засохшей темной крови, по которому должны были ходить работники базы, а не мерещиться их бестелесные призраки. К центральному коридору, уходящему вглубь базы, примыкают два боковых. Леви оглядывается по сторонам — часть комнат заперта, часть — раскрыта настежь. Хранилище оружия по его догадкам должно быть открытым — во времени атаки нужен полный доступ к оружию и инструментам.       Крик. Микаса — Леви тут же бросился в ее сторону.       — Капитан! — вновь раздался ее голос, но уже ближе, отчетливее.       Он бежит быстрее — она бы просто так не кричала.       — Капитан, — наконец он ее видит, Микаса быстро дышит от бега, ее грудь вздымается, — там человек.       — Пойдем к нему, — уже идет он, как она останавливает его, удерживая за плечи в жесте предостережения.       — Он с Хизуру и, кажется, он тронулся умом от страха, — шепчет Микаса.       — Он может знать, где оружие.       — Только он не говорит на нашем языке.       — Пойдем, Микаса, — касается ладони, заметив ее смущение, прежде чем отправиться навстречу чужаку.       Шаги титанов похожи на гром, на детский ужас от рассказанных морщинистыми стариками страшилок. На страх провала из-за твоего промаха. Это его единственный шанс, если он хочет вывести их обоих отсюда живыми. Поэтому сюда и отправили именно Аккерманов — слишком экстремальными были бы условия этой миссии для всех остальных бойцов.       Леви бежит за Микасой вглубь центрального коридора, надеясь на то, что сможет говорить с сумасшедшим, не понимающим его речь.       Чужак забился в угол, сжавшись от страха. Грязная одежда висит на болезненном скелете с желтой кожей, сидящем в луже собственной вонючей мочи. Сальные седые волосы, отросшие за столько времени, обезумевшие маленькие глаза, широко раскрытые в ужасе. Живой труп смотрит на разведчиков с раскрытым ртом, прижав колени ближе к телу.       — Джигоку, — бормочет он на родном языке, — акума. Джигоку, — смотрит на Леви, переводит глаза на Микасу, — акума.       Шаги титанов раздаются адской дрожью по всей базе. Они все ближе.       Леви подходит к безумцу, преодолевая свою брезгливость, стараясь не обращать внимания на жуткий смрад. Смотрит ему прямо в глаза, не моргая: серые в черные. Приподнятые вверх руки показывают отсутствие враждебных намерений.       — Нам нужно оружие, — словно гипнотизирует он, не прерывая зрительного контакта, — буки, — говорит он на языке чужака, вспоминая краткие официальные встречи с хизурианцами.       В ответ тот лишь сильнее вжимается в угол, вцепившись руками в волосы:       — Буки-и-и, — срывается на плач, — буки-и-и-и! Джигоку-у-у, — не в силах унять начавшуюся истерику.       Что-то внутри Леви щелкает. Он не может игнорировать приближение титанов, не может взять на себя ответственность за провал миссии. Кровь Микасы также будет на его руках. Он не может себя сдерживать.       Леви кидается к безумцу, трясет его за костлявые плечи, слышит удивленный вздох Микасы, и кричит, пытаясь вразумить того, кто потерял разум:       — Где чертово оружие? Где блять чертово оружие?!       Чужак на мгновение прекращает плач, чтобы начать вой с новой силой.       Микаса хватает Леви плечи и отталкивает от безумца, садясь перед ним на колени, чтобы попробовать найти ответы иначе.       — Они уже здесь! Мы не можем так сидеть! — кричит ей Леви.       Микаса на секунду закрывает глаза, чтобы успокоить себя и найти сил. Она слышит титанов, злится из-за истерики потерянного работника базы, ощущает, что чувствует капитан, но ей нужно попробовать.       Она поднимает рукав рубашки, где прячется закрытый надежной повязкой родовой символ. Снимает оберег и показывает безумцу, сразу же прекратившему плач и широко раскрывшему глаза в удивлении. Даже безумный, он признает знак клана Азумабито и низко кланяется ей в пол, сидя на коленях.       — Буки, — твердо говорит она, ясно давая понять, что им нужно.       — Буки, буки, — повторяет за ней он, не поднимая головы.       — Мне нужно оружие, — повышает она голос.       — Азумабито-сан, — кланяется он лишь ниже, — Азумабито-сан, Азу…       — Буки, идиот! — кричит Микаса, слыша топот титанов совсем близко.       Безумец, шатаясь, пытается встать на ноги, но падает в лужу собственной мочи, заставляя Леви сморщиться в отвращении. Ползет на четвереньках по боковому коридору, издавая странные скулящие звуки. Леви и Микаса следуют за ним, пытаясь сдерживать панику, жаждущую закинуть на их шеи давно ждущие удавки.       Микаса терпит. Внутри все переворачивается от предчувствия беды. Им нужно спешить, а этот получеловек ползет на руках, еле двигаясь. Не дожидаясь, она бежит вперед, чтобы опередить отведенное им время. Безумец воет ей вслед: обернувшись Микаса видит, что он указывает ей повернуть налево. Абсолютно темно, ничего не видно: Микасе начинает казаться, что ее боевые товарищи просто не успели добежать до хранилища оружия, встретив смерть в пасти титанов.       Внезапный свет: безумец дергает находящийся на стене аварийный движок, подключивший запасной источник энергии. Свет слабый, но Микаса хотя бы больше не чувствует себя совершенно беспомощной.       Леви присоединяется к ней. Как он и догадывался — дверь хранилища была распахнута настежь. Перед глазами проносятся образы разведчиков, спешащих за оружием, чтобы отстоять бой за базу. Горький ком встает поперек горла.       Железный корпус базы сотрясается от ударов атакующих ее титанов. Безумец кричит от страха, тут же давясь соплями, разведчики, пересиливая себя, устанавливают УПМ, едва удостоверившись, что механизм рабочий. Титаны бьют кулаками по корпусу. В баллонах есть газ. Лезвия не заржавели — у них есть шанс, который они не имеют права упустить.       Все вокруг сотрясается, источники света сбоят — разведчики интуитивно, буквально наощупь устанавливают механизмы УПМ, без которых ощущали себя до болезненного уязвимо: бескрылыми мушками, которых вот-вот размажут по шершавой стене. Знакомая тяжесть замысловатого устройства наконец позволяет им почувствовать себя полноценно. Теперь все на своих местах.       Микаса вынимает лезвия, любовно перекатывая рукоять в ладони — стальное продолжение руки из плоти и крови. Леви подходит к ней ближе, за ним на четвереньках плетется скулящий безумец, изо рта которого течет белесая слюна.       Новая череда ударов, по корпусу вмятины, но железная стена не пробита — этого разведчики уже ждать не будут.       Тряхнув головой, чтобы убрать волосы с лица, Микаса бежит вперед, чтобы наконец-то отстоять саму себя. Ровное выражение лица; в глазах горит пламя, в котором сгорают всякие сомнения. Она видит титанов через треснувшее стекло корпуса, искажающее рассветные лучи — уродцы, которых она приучена безжалостно убивать. Окно частично сломано: Микаса вылетает из него, соскучившись по удивительной свободе, которую ощущала в экстремальном прыжке на выживание.       Тело Леви после непривычно долгого перерыва кажется наэлектризованным, наполненным силой, показывающей себя в критических ситуациях. Его клинок целится прямо в шею неразумных титанов, не способных даже осознать, что это их последние секунды.       Перед ним, сияя лезвиями в свете утреннего солнца, проносится Микаса, заставляя его невольно засмотреться на нее в полете.       Истинная Аккерман.       Его клинки вонзаются в шею за шеей, Микаса также режет неразумных, избегая девиантов, словно разогреваясь перед поставленной задачей. Они двигаются за разведчиками, но Аккерманы ловко увиливают, не попадаясь в их массивные лапы. Те два титана-бегуна словно помнят их, не спуская с них фокуса, но Леви хочет оставить их на сладкое: у него с этими тварями свои личные счеты. Глазами он ищет обезьяна, но тот словно растворился: может, его здесь никогда и не было, а увиденное — не более, чем игра воспаленного разума. Оглядывается — только обычные титаны.       Проносясь от титана к титану, Леви и Микаса все отдалялись от базы, пока наконец все пятиметровые не были вырезаны, исчезая горячим смрадным паром.       Пронзительный крик заставил разведчиков синхронно обернуться: девианты пробили окно базы, а в лапах одного из бегунов зажат сошедший с ума хизуриец. Истошный вопль раздается страшным эхом в голове, вторя предсмертным голосам уже погибших товарищей.       Микаса бросается в сторону безумца, но его голова уже откушена. Его голос обрывается, заставляя Микасу вздрогнуть. Она с детства знакома со Смертью, но этот человек отнесся к ней не так, как относились обычно: не как к лучшей выпускнице кадетского училища, не как к экзотической омеге и даже не как к назойливой подружке Йегера, а как к авторитетному лицу, которого нельзя ослушаться — и вот его сожрали. Страх настолько сильно разъел его ум, что он бросился прямо в пасть собственной погибели.       — Аккерман! — вырвал ее из оцепенения своим твердым голосом капитан.       Она в растерянности смотрит ему в глаза, чтобы сразу после скрыть грустный взгляд за широко открытым от ярости взором.       — Прикончим их, — слышит она его команду и безропотно подчиняется, кидаясь на титанов, подобно берсерку.       — Да, капитан, — неслышно шепчут бледные губы.