Дневничок

Это состояние, к сожалению, стало для меня нормальным. Я не вижу в том, что долго сплю, встаю с трудом и не ем, ничего удивительного. Я больше не боюсь кошмаров, я не боюсь осознания, что работники Меркофф придут в любую минуту. И всё же, находя силы ложиться и находя силы вставать, я почему-то чувствую, как подкашиваются ноги, и долго лежу, пытаясь заставить себя взяться за дело. Не знаю, за какое. Лиза говорит: можно делать, что угодно. Маленькими шагами к успеху. Проходя мимо ванной, я не могу заставить себя даже почистить зубы. Заталкивая в себя ложку за ложкой, я не могу сказать, что получаю удовольствие от ужина или обеда. Вся моя жизнь слилась в длинный, унылый день, где я не мучаюсь, а ничего не чувствую. И много-много думаю, лёжа на боку. Больно. Больно. Меня пожирает страх перед началом каждого действия. Просто возьми себя в руки, Вэйлон, нет ничего сложного в том, чтобы наполнить ладони водой, чтобы умыться. Или в том, чтобы самому положить себе порцию, а не ждать Лизу. Но я не могу. Между мной и делом заперта дверь. Дети иногда ко мне заходят. Лизе приходится объяснять, что я болею, но «болезнь» затянулась уже более, чем на месяц, и нам, вроде как, становится нечего есть. Под новым паспортом Лиза устроилась на должность без шанса на повышение. Я не знаю, сколько она зарабатывает. Потому что сам не приношу домой ничего. *** Я не знаю, зачем начал это записывать. Лиза сказала, что это поможет, но я не замечаю. Но, если долго об этом думаю, понимаю, что вёл дневник и во время побега. Тогда я обращался к Лизе, каждый раз обращался к Лизе, пытаясь уговорить меня простить. И вдруг я понял, что с дневником был более искренен, чем с ней. Но, может быть, дело не в искренности, а в надежде чем-то поделиться? Например, моим распорядком дня: я просыпаюсь к двум, лежу или хожу по комнате. Телевизор не смотрю. В доме тихо, и я жду, когда вернутся мальчики и Лиза. Они помогают мне есть, потому что руки дрожат. После ужина, — это примерно шесть часов, — мы сидим на кухне. Скучно. Это скучно. Всё это скучно, потому что я бесполезный, почти мёртвый, усталый чело- *** Я смог включить телевизор. Наверное, прошло слишком мало времени, но мир молчал о МаунтМессив. Никто не обсуждал ни мою пропажу, ни те горы трупов. Даже Мистера Блэра. Но я бы хотел, чтобы его обсудили. Наверное, это жестоко, но я рад, что он мёртв. Такому человеку место только в аду. Но иногда, в обнимку с бутылкой воды (я нашёл в себе силы наливать воду) я думаю, что Мистер Блэр тоже мог быть несчастным по какой-то своей причине. Может быть, его били также, как и меня. Может быть, в МаунтМессив плохо было всем, просто я не мог посмотреть, что происходит на одну должность выше. Почему-то я чувствую тоску. *** Я попробовал ударить себя. Я увидел это в одной из передач, а ещё Лиза сказала, что это может подействовать, если бить не слишком сильно. Отрезвляющая пощёчина. Ненадолго мой разум прояснился. Чувство, гниющее в голове, будто рассеялось, и комната стала не такой тёплой. Подумалось даже, будто я выбил из себя что-то физическое, и я могу потрогать эту массу. Но нигде её не нашёл. Тогда, я начал бить себя перед каждом делом. Я замахивался и до красноты бил по щеке, так, чтобы и лицу, и руке, стало больно, и находил силы дойти до кухни. Умыться. Поесть. Посмотреть новости. Я человек, я живой человек. Я не такой и мёртвый. Я живой, я не бесполезный, и я даже помыл посуду. *** Однажды я ударил себя так сильно, что упал. Я не знаю, как так вышло. Я просто был рад тому, что сходил в душ, но не мог заставить себя дойти до кровати. Только туповато стоял в ванной, натянув штаны. Я ударил, а потом я упал, и только тогда, рефлекторно закрываясь руками, я вдруг понял, что раньше со мной поступал так Мистер Блэр. Может быть, он знал, что без этого я не могу работать? Вода шумела, а я просто лежал на полу. Пощёчины перестали помогать, и я забился под раковину. Гудение труб успокоило, и я почему-то заснул там. У Лизы…были ко мне вопросы. *** Я нашёл силы сесть за компьютер. Не знаю, чего я ожидал увидеть, но экран загрузки выглядел инородно. В Меркофф всё по-другому. Но я хотел посмотреть, что со мной. Я просто хотел узнать. В конце концов, я забрёл на сайт Меркофф. Он не закрыт. Они выкладывают какие-то новости. У них всё в порядке. Только Маунт-Мессив исчез с главной страницы. И пара предыдущих работников. На месте, где была рамочка с фотографией Блэра, теперь ничего не было. У других то хотя бы места остались, их кто-то заменил. А Мистера Блэра не было. Я засмеялся. Ничего. От него ничего не осталось. Неудачник. Пустое место. *** …Может быть, он умер из-за меня? Это не грустно, это просто факт. Я стал тем, из-за кого Мистер Блэр погиб. Его разорвали на моих глазах. Может быть, даже защищая меня. И теперь он горит в аду. Даже если ему было плохо, даже если его тоже били, даже если его заставляли делать странные вещи, он заслужил гореть в аду. Он заслужил то, что с ним сделали. Может быть, стоило даже добавить пару ударов. …А я заслужил то, что сделали со мной? *** Я взялся за эту заметку после завтрака и после того, как меня стошнило. Наверное, это плохая подробность, но мне нужно записывать всё. Лиза сказала, что мы можем показать мой дневник врачу. Не знаю, хорошо это или плохо. Я боюсь, что он ничего не поймёт. Я боюсь, что он поймёт слишком много. Или я боюсь, что он работает в Меркофф? Ладно. Я просто хотел сказать, что думал о своём наказании. О том, что я виновен в смерти всех этих людей. Я не мог ничем помочь тому человеку. Кажется, Глускину. И я просто смотрел, как его разум умирает. Я видел, что стало с его разумом и телом. Часто думаю о том, что последнее, что видел он — это я. Его смерть произошла задолго до настоящей смерти. И тогда он тоже видел меня. Майлз Апшер. Мне очень жаль, Майлз. Я просто хотел, чтобы нам помогли. Не знаю, видел ли он меня тогда. Но я уверен, что он мёртв. Пожалуйста, простите меня, мистер Апшер. Пожалуйста, я просто хотел, чтобы мы были свободны. То существо, убившее мистера Блэра. Если оно погибло, то последним оно тоже видело именно меня. Мне очень жаль, кем бы оно ни было. Кем бы Ты ни было или Вы. Мне жаль. Пожалуйста, простите. Вина, которая лежит на мне, неисправима, но я просто хочу с кем-то поговорить. Я не хочу знать, что выговорился, я хочу быть прощённым. Я хочу услышать «я прощаю тебя». *** Добрый день! Как ваши дела? Как ваше самочувствие? Мы давно не виделись. Мы плохо ладили раньше, но я думаю, что в этом виноваты Меркофф. Я хотел бы познакомиться с Вами снова. У каждого должен быть второй шанс. Если мы поладим, наша вина будет не такой сильной. Мы можем говорить о разных вещах, мистер Блэр. С уважением, Вэйлон Парк, программист Блока С *** Я пытался найти информацию. Что-нибудь о том, что со мной происходит. Не знаю, почему, но упоминания болезней доводят меня до дрожи. Я не хочу болеть. Я не хочу быть таким же, как… Я не хочу, чтобы рядом с Лизой были больные. Я написал «не знаю, почему», потому что должен был сохранить такую же реакцию и в отношении экспериментов на людях. Однако я не ощущаю к ним того же отторжения. Может быть, ставя себя на место врачей, я просто… Иногда, сидя рядом с Лизой, я думаю, что было бы, будь я сумасшедшим. Странные мысли. Наверное, я позволил бы ей умереть. Когда думаю об этом, начинаю грызть ногти. Но я в порядке. Я никогда не думал убить её. Всего лишь напуган. *** Добрый вечер! Почему вы не отвечаете? Как вы? Я хотел спросить: так как ваша должность ближе к врачебной деятельности, вам известно что-нибудь о С.В.Д.С? Я просто хотел узнать. С уважением, Вэйлон Парк, программист Блока С. *** Я нашёл несколько записей о «Синей птице». Эксперименты там, насколько я могу судить, имеют отношение к Маунт-Мессив. Или, наоборот, Меркофф приложили к ним руку. Я нахожу описания, похожие на своё состояние. Это должно пугать, но по какой-то причине я чувствую себя не таким сломанным. Осознание, что морфогенетическое кондиционирование оставило на мне отпечаток, выглядит лучше, чем предположение, что я просто сошёл с ума. Иногда думать о плохих вещах — нормально, Лиза! Если ты просишь меня быть честным, почему я не могу об этом говорить? Я думаю о том, чтобы остаться наедине со своими рассуждениями. Они на самом деле начинают помогать. Но, если кто-то найдёт мои записи, скажут, что я сумасшедший. Я хочу перейти на более честную сторону. Я хочу выйти на новую ступень своего разума. Я просто хочу быть честным с собой. Когда много пишу об этом, я начинаю чаще есть и готовить. *** Сегодня я смог поговорить со своими мальчиками. Раньше они видели, как я лежу и плачу. А теперь мы смотрели телевизор и ели сухарики. Я обжарил хлеб в масле и снял со сковородки. Потом посыпал всеми специями, что были. Я плохо умею готовить, но им понравилось. Думаю, я постепенно нахожу силы. Моя мечта — это выйти на подработку. Лиза говорит, что я молодец, потому что пару раз встретил её с ужином. Компьютер не бесполезен. И я не бесполезен. Я живой здоровый человек. Мы заново начинаем ладить. Жизнь даже кажется не такой и ужасной, когда рядом есть любимый человек. Она заправляет нашу кровать и иногда целует меня на прощание в щёку. Это так…тепло. Я чувствую тепло, когда думаю об этом. *** Добрый вечер. Мистер Парк, вам что, нечем заняться? *** Сегодня мальчикам не здоровится. Лиза попросила присмотреть. Это небольшой выходной для неё, потому что единственный день, когда можно не отводить мальчиков в школу. План дня у неё обычно такой: выйти, дойти до соседней улицы, вернуться и уйти на другую. Когда-нибудь я куплю машину, чтобы Лиза не уставала. Сегодня я смотрел, как она уходит. Одна. Как много может держать на себе одна хрупкая женщина. Мне очень жаль, Лиза. das heilige Land *** Сегодня — то есть, спустя день после предыдущего «сегодня» — мальчики тоже никуда не пошли. Они выглядят бледными, а ещё холодные, будто только вернулись с прогулки. Пытаюсь понять: притворяются и гуляют или болеют в правду. Я не хочу, чтобы рядом с Лизой были больные. Стараюсь записывать мысли. Иногда их много, а иногда наоборот. Часть я пишу в дневнике, а часть обсуждаю с Мистером Блэром. Мы ладим в последнее время. Даже несмотря на то, что он плохой человек. Как мне пригласить его в гости? Это не слишком для, ну, налаживания контакта? Мы становимся близкими друзьями. Мистер Блэр даже написал, что на мне нет никакого эффекта кондиционирования. *** Я решил, что никому не покажу этот дневник. И теперь я могу писать здесь всё, что угодно. На сайтах сказано: если не держать мысли в секрете, они не станут расти. Мальчики спрашивают, где Лиза. Я не знаю. С тех пор, как пришёл Мистер Блэр, в доме стало немного тише. Лиза, наверное, обиделась. Но мне необходимо общаться с тем, кто меня поймёт. Мистер Блэр сказал, что мы на одной стороне медали. Но, если я ошибусь, окажусь на другой. Это значит, что я не болен, но на мне есть вина. Я согласился. Лучше я буду виновным, чем больным. Лиза не должна быть рядом с больными. …Лиза вернулась. Лиза спрашивает, где мальчики. Я не знаю. Я не могу. Я не могу понять. Мы просто ждали её, а потом они исчезли. Где мои мальчики? Я перечитываю дневник и могу точно сказать, что они были настоящими. Мои мальчики. Два моих сына. Лиза тоже говорит, что они где-то здесь. Она просит не беспокоиться. И хотя бы иногда отрываться от компьютера. Но у меня есть много тем для разговора с мистером Блэром. Пожалуйста, просто дайте мне поговорить с тем, кто меня понимает. *** Добрый день. Синдром внезапной детской смерти (СВДС) — это подвид SUID и представляет собой внезапную и неожиданную смерть младенца или ребенка в возрасте от — до —, при которой исследование места смерти, тщательное посмертное обследование и изучение клинического анамнеза не выявляет причину. Надеюсь, вам всё ясно. Что-нибудь ещё, мистер Парк? Добрый день. Спасибо вам за ответ. С уважением, Вэйлон Парк, программист Блока С. Добрый день. Хочу у вас кое-что попросить. Добрый день. Сделаю всё, что смогу. Не пишите, что отравили свою семью, в этом дневнике.