«Есть точка невозврата из мечты –
Лететь на свет таинственной звезды…»
В этом месте сумрачно, гулко, как-то стыло. Удивляясь самой себе, она медленно, опасливо движется вдоль стен. Опять поддалась уговорам да подначиваниям брата — и вот теперь вынуждена в одиночку исследовать этот заброшенный…склеп? А в идеале, еще и принести какой-нибудь трофей — доказательство честно исполненных условий пари. Она соврет, если скажет, что уговорить ее было сложно. Несмотря на внешнюю холодность и сдержанность, временами даже сухость, она никогда не отказывала себе в удовольствии ввязаться в какую-нибудь авантюру. Будто ей в ее благополучной и вполне счастливой жизни не хватает какой-то необыкновенно важной частицы. Будто вся она — бесконечный поиск утерянного, позабытого, но невероятно ценного. Хотя подобным местам присущ весьма мрачный ореол, ей совсем не страшно — наоборот, она впадает в состояние задумчивой умиротворенности, своеобразного транса исследователя. Она ведет кончиками пальцев по выступающим лепесткам барельефа надгробной плиты, с удивлением обнаруживая живые растения там, где место лишь холодному камню. Суккуленты. Вечный цветок, каменная роза. Тайник отыскивается легко. Ощущая небольшое волнение, она тянется к стопке свитков. Бумага настолько ветхая, что большинство листов ломается, рассыпается пылью в ее руках. Текст практически нечитаем — чернила совсем выцвели и поблекли — однако кое-что еще можно разобрать. Почерк писавшего размашист, но достаточно изящен и по-своему красив. Почему-то на миг перед внутренним взором непроизвольно возникают картины: сумеречная комната, стол, заваленный исписанными бумагами и перьями…гул ночного прибоя, соленые брызги, замочившие край юбки, теплые, родные объятия… светлые кудри, лукавая, соблазнительная улыбка… В груди что-то ворочается, болезненно тянет. *** "…Когда-то ты упоминала, некоторые ведающие верят, что после смерти их ждут не адские муки или вечное блаженство в садах Первозданного, не вечный холод пустоты и безбрежного Ничто — им будет даровано право на возрождение вновь. В ином теле; в ином месте и времени. Жаль, но тогда я не придал этому большого значения. Что это, выдумка ли, порожденная глубинным страхом смерти и неизвестности, чья-то фантазия, сулящая сладкую надежду, а потому прочно укоренившаяся в людских сердцах… истина ли? Уже вижу, как ты в раздражении закатываешь глаза, мысленно обвиняя меня в чрезмерной сентиментальности и словоблудии — излишне фривольном трактовании религиозных догм — но что поделать, я поэт, к тому же никогда не отказывал себе в удовольствии увидеть твое преисполненное праведным гневом личико. Да и подобные размышления с недавних пор неотъемлемая часть моей жизни. Знаешь, сейчас город снова во власти болезни. Поначалу все принимали ее за очередную сезонную лихорадку. Что ж, перепутать было легко, ведь симптомы: жар, кашель, бледность и лихорадочный блеск глаз весьма схожи с ней. В салонах высшего общества, особенно дамских, так «любимых» тобой, образ заболевших был представлен возвышенно и романтично. Совсем скоро — несколько сотен смертей спустя — стало понятно — это что-то новое. Страшное. По давно укоренившейся привычке по Венеции пополз набирающий силу шепот о расползшейся из Академии заразе, о новых ритуалах, сеющих смерть. Народ кричит на площадях да по тавернам, поносит «проклятых ведьм», требует мести, закрывая глаза на то, что ведающих — людей горящих, пылких, погруженных, искренне преданных своему искусству — болезнь не щадит вовсе. Ведающие одарены богами. Многие маги стремятся к улучшению окружающей действительности, облегчению жизни людей, помощи ближнему. Они меняют мир силой свой души и мысли, но платят за это жестокую цену. Одиночеством ли, непониманием и страхом окружающих, зачастую ранней смертью. Мы никогда этого не обсуждали, просто не успели в бурном водовороте происходящих событий, но магия пронизывала и пронзала всю мою жизнь. Рожденный в семье ведающих, прирожденный маг, я, не зная, что творю, отказался от своего дара из злости и отчаяния… маленький мальчик на могиле матери… И пусть я уже не плел заклинаний и не бросался молниями, я знал — сила внутри меня. Запертая, она просила, искала выход, и это выражалось во многом: в моем таланте (словно наяву вижу твою скептически приподнятую бровь), успехе и удачливости, удивительных совпадениях, что вели и направляли меня по жизни, снах и предчувствиях. Так случайностью ли была наша встреча? Сомневаюсь. Магия никогда не ошибается, не обманывает. Юная девушка, ведающая, в грязном кабаке, что так опрометчиво-смело пыталась воззвать к разуму кричавших о необходимости костров; мгновенно согласившаяся помочь незнакомцу, яростно защищавшая своих подопечных… Глубоко эмпатичная, не терпящая несправедливости, тонкая, страстная — я мог бы перечислять долго — ты в силу характера своего и сути не проходила мимо чужой беды и боли. Звучит весьма банально, но ты перевернула и дополнила мою жизнь, я словно зашел за черту и нашел что-то давно утраченное, родное, глубоко спрятанное в моей памяти, снах… душе? Знаешь, я всегда знал, что именно магия будет причиной моей смерти. Раскрытие заговора, в сети которого ты была невольно вовлечена, стоило тебе жизни. И мне. Нет, я не собирался малодушно сводить счеты с жизнью, не собирался сдаваться. Наоборот, никогда еще рев, гул, зов силы в моей крови не был столь ярок, практически невыносим — я знал, я верну тебя. Слава Творцу и Матери Гекате, мне не дали совершить непоправимое. Я прервал обряд. Недавно наш семейный доктор подтвердил — меня не спасти. Слишком поздно заметили, слишком сильна болезнь, слишком… Наверное, это стало ударом для всех, кроме меня. Моя душа выжжена, магии больше нет. Есть лишь боль и отчаяние — отголоски решения, которое мне пришлось принять. Во благо. … А теперь есть надежда. Вчера я виделся со своим другом, и, знаешь, он показал мне маленькое чудо. Знак. Эти заморские цветы еще мало кто видел у нас, возможно, когда-нибудь будет иначе. Они похожи на маленькие розы, на звезды, переливающиеся всеми оттенками зеленого. Надеюсь, мне хватит времени и сил украсить ими наше последнее пристанище — не хочу оставлять тебя, так любившую жизнь, в окружении гранитных стен. И, главное, они живут практически вечно — каждый последующий цветок является порождением предыдущего, вырастая из его основы, год за годом, раз за разом. Не это ли подтверждение твоей веры? Воплощение ее наяву? Я глушу страх, глушу сомнения. Надеюсь на милость Творца и Богини — и мне, отступнику, нарушавшему законы мироустройства, простятся мои грехи. Я живу, я грежу лишь ожиданием нашей встречи, Звезда, что осветила мою жизнь… P.S. Отыщешь ли ты, возрожденная, хоть строчку мою на ветхой бумаге?.." *** За судорожным, заполошным биением собственного сердца ей просто чудятся чьи-то приближающиеся шаги. Ведь правда?