Вращающиеся двери

      Наше время              РИАННОН ШАРП припарковала свой спортивный автомобиль на свободном месте в нескольких минутах ходьбы от зданий, куда она должна была отправиться сегодня вечером. Она была удивлена тем, что ей посчастливилось найти парк так близко от аудитории в плотно застроенном районе сиднейского пригорода. Она закрыла глаза и сосредоточилась, когда затихающие звуки пророческой, если не сказать навязчивой песни Сары Маклахлан заполнили салон машины. Её слова, посвящённые воспоминаниям, как нельзя лучше передавали то сожаление, которое часто испытывают люди, но не о том, чего они достигли, а скорее о возможностях, которые они упустили в течение жизни.       Кивнув головой, она вытащила ключи из замка зажигания и вышла в звёздную ночь. Она едва могла разобрать приглушённые звуки голосов и смеха, доносившиеся из здания вдалеке. Она напряглась. Было ли это тем, чего она хотела? Действительно ли она хотела быть сейчас здесь? Можно было уехать прямо сейчас, и никто бы ничего не узнал. Она легко могла это сделать. Останавливало её осознание того, что сделать это потенциально означало бы ещё двадцать лет задавать себе один и тот же вопрос. Нет. Сегодня вечером, так или иначе, она получит ответ.       Наклонившись, она протянула руку через пассажирское сиденье и взяла чёрный пиджак до колен, который подходил к брюкам и дополнял блузку цвета полированного золота. Отблеск уличных фонарей на тонированных стёклах машины позволил ей рассмотреть своё отражение. Она собралась. В стекле отражалось внушительное трёхэтажное здание из песчаника. Воспоминания, давно отодвинутые на задворки сознания, нахлынули на неё.              Боурал, двадцать три года назад              РИАННОН РАССЕЯННО разглядывала тёмную, обшитую деревянными панелями комнату, но её мысли были далеко. Монотонный голос мистера Суэйна, адвоката её семьи, рассказывал о бенефициарах наследства её родителей. Её мало волновало, что бо́льшая часть активов останется в доверительном управлении до тех пор, пока ей не исполнится двадцать один год. Как всё могло измениться так быстро? Она отдала бы всё, чтобы её мама и папа оказались рядом с ней хотя бы ещё раз.       Её родители отмечали двадцать пятую годовщину своей свадьбы в Новой Зеландии, когда их автомобиль был сбит пьяным водителем на живописной горной дороге. От удара машину выбросило с дороги, и она улетела в пропасть, упав в озеро. Никто не выжил, погрузившись в холодные воды ледникового озера.       Рианнон гостила в Сиднее у сестры своей матери, тёти Изабеллы Говард, когда получила известие об их гибели. Она до сих пор помнила, как её тётя прислонилась к стене прихожей, услышав тихо произнесённые слова полицейского, стоявшего перед ней. В одно мгновение спокойное Южное нагорье Нового Южного Уэльса, которое было её домом последние пятнадцать лет, стало далёким воспоминанием.       Рука тёти мягко коснулась её колена.       — Рианнон, я могу представить, как тебе тяжело. Не хочешь ли ты подождать снаружи?       — Я должна быть здесь, — Рианнон бесстрастно посмотрела на мистера Суэйна. — Я хочу быть здесь.       Мистер Суэйн перетасовал лежащие перед ним бумаги и откашлялся.       — Мисс Говард, я так понимаю, Вы в курсе просьбы Вашей сестры и её мужа назначить Вас опекуном Рианнон?       — Да, более того, я очень хочу, чтобы она жила со мной в Сиднее.       Рианнон резко повернула голову в сторону Изабеллы.       — Но я не хочу жить в Сиднее. Я хочу жить здесь. Почему я не могу по-прежнему жить дома?       Мистер Суэйн поднялся.       — Как насчёт того, чтобы я оставил Вас в кабинете, и Вы могли обсудить это с мисс Шарп? — его рука повернула деревянную ручку. — Просто дайте знать моей секретарше, когда будете готовы продолжить.       Он тихо закрыл за собой дверь.       Изабелла взяла руки Рианнон в свои.       — Ты не представляешь, как я сожалею о той боли, которую ты испытываешь. Поверь, я очень хорошо понимаю, что ты предпочла бы остаться в Гленкуарри. Но в твоём возрасте это невозможно, поэтому я не могу позволить тебе жить в доме одной. Государство никогда бы этого не допустило.       Рианнон опустила голову. Уже не ребёнок, но и ещё не взрослая, она изо всех сил старалась сдержать навернувшиеся на глаза слёзы.       — Все, кого я знаю, живут здесь.       Она взяла платок, предложенный Изабеллой, и высморкалась.       — Моя школа тоже здесь.       — Я понимаю. Однако моя хирургическая практика находится в северной части Сиднея. Мне лучше быть поближе к больницам, где я оперирую, — она убрала волосы с лица Рианнон. — Я знаю, тебе нравится твоя нынешняя школа. Но неподалёку от места, где я живу, есть отличная школа для девочек. Учитывая, что я вхожу в совет директоров, я уверена, что они возьмут тебя.       Глаза Рианнон расширились.       — Я не хочу ходить в школу для девочек. У меня нет ничего общего с девочками.       — По-моему, Рианнон, это уже перебор. Я понимаю, что ты интроспективная ученица. Но в твоей нынешней школе у тебя наверняка есть подруги?       — Немного, — девушка шмыгнула носом. — Но мне больше нравится проводить время с мальчиками. Они любят побегать во время обеда и заниматься спортом. Девочки хотят только сидеть и обсуждать мальчиков. Общаться с ними гораздо интереснее, чем сидеть с группой глупых девчонок, которые весь обеденный перерыв глазеют на парней и сплетничают. Пожалуйста, тётя Изабелла, разреши мне остаться здесь.       Изабелла притянула её к себе.       — О, милая, пожалуйста, поверь мне, когда я говорю, что хотела бы этого. Я бы всё отдала, чтобы вернуть всё как было. Но, к сожалению, ничего уже не будет как прежде.              Десятый год обучения в гимназии Коуэн              ТЁТЯ ИЗАБЕЛЛА провела Рианнон в вестибюль административного здания гимназии и направилась к стойке информации.       — Чем я могу Вам помочь? — спросила женщина за стойкой.       — Доброе утро. Я мисс Говард, а это моя племянница, Рианнон Шарп. У нас назначено собеседование с директором гимназии миссис Ремерсон.       Женщина сверилась со своими записями, лежащими перед ней.       — Минутку, пожалуйста, — сказала она и подняла телефонную трубку.       Она улыбнулась Рианнон и Изабелле в ожидании ответа на звонок.       — Доброе утро, миссис Ремерсон. К Вам пришли мисс Говард и её племянница, — женщина сделала паузу. — Хорошо, я дам им знать.       Положив трубку телефона обратно на рычаг, она сообщила:       — Директор подойдёт через минуту.       Рианнон окинула взглядом вестибюль. Стены украшали доски с именами капитанов и вице-капитанов гимназии прошлых лет. На других были перечислены имена тех, кто был награждён школьными цветами за свои достижения в спорте и академических предметах. Всё это казалось слишком официальным и совсем не было похожим на её старую школу. Дверь открылась, и она повернулась, сделав шаг назад. Навстречу ей и тёте Изабелле шла невысокая седовласая женщина. Когда она подошла ближе, Рианнон почувствовала запах камфары, которую её мама использовала при хранении сезонной одежды. Но её мама всегда тщательно отстирывала вещи в начале нового сезона. Она никогда раньше не чувствовала, чтобы этот запах исходил от человека.       Кривая усмешка пожилой женщины напомнила Рианнон шакала, играющего со своей добычей. Она протянула руку, и девушка внутренне содрогнулась.       — Здравствуйте, мисс Шарп, меня зовут миссис Ремерсон. Добро пожаловать в нашу гимназию.       Рианнон неохотно пожала протянутую ей руку. Она была холодной и липкой, а плоть, покрывавшая её, казалась слишком большой для костей и сухожилий, заключённых в неё.       Миссис Ремерсон указала на дверь, через которую она вошла.       — Пойдёмте со мной, пожалуйста.       Она подняла руку, когда тётя Изабелла собралась последовать за ними.       — Всё в порядке, мисс Говард. Дальше я справлюсь сама. Заместитель директора Джексон ждёт нас с мисс Шарп в моём кабинете.       Глаза Рианнон расширились.       — Я думала ты пойдёшь со мной?       Тётя Изабелла успокаивающе погладила её по руке.       — Всё будет хорошо, поверь мне. Я буду здесь в половине четвёртого, чтобы забрать тебя. Я обещаю.       Она ободряюще улыбнулась Рианнон, а затем пристально посмотрела на миссис Ремерсон, прежде чем развернуться и покинуть здание гимназии.       Рианнон последовала за миссис Ремерсон в её кабинет. Окружающая обстановка показалась девушке стерильной и бесстрастной, как и сама хозяйка. В приёмной стоял мужчина, который, как она предположила, был заместителем директора.       — Привет, Рианнон, — он протянул ей руку. — Меня зовут мистер Джексон.       Рианнон пожала его руку. Она была тёплой и мягкой. Его улыбка в отличии от улыбки миссис Ремерсон бросалась в глаза и успокаивала.       — Присаживайтесь, мисс Шарп, — сказала миссис Ремерсон. — Вы должны понимать, что Вам очень повезло. Мы редко берём учеников в середине учебного года. Однако, учитывая, что Ваша тётя является выпускницей и членом совета директоров нашей гимназии, я решила удовлетворить Вашу просьбу.       Голос миссис Ремерсон звучал раздражённо. Рианнон не могла не задаться вопросом, почему именно она была единственным человеком, который мог разрешить Рианнон учиться здесь. И хотя ей очень хотелось спросить об этом, она сдержалась. Сейчас не время наживать себе врага в лице той, у кого было явно завышенное мнение о собственной значимости.       — Гимназия названа в честь Эдит Коуэн, первой австралийской женщины, ставшей членом парламента. У неё славная история, и она является межконфессиональной, но так было не всегда.       Миссис Ремерсон посмотрела на часы.       — У меня встреча, на которой я обязательно должна присутствовать. Мистер Джексон ознакомит Вас со школьной программой и основными требованиями, — она махнула рукой, фактически отпуская их обоих.       Рианнон последовала за мистером Джексоном по коридору и попала в обстановку, которая не могла быть более далёкой от той, что царила в кабинете миссис Ремерсон. Вдоль окрашенных в светлые тона стен размещались полки с книгами. В одном из углов возле его стола стояла кофеварка и две банки, в одной из которых были печенья, а в другой — конфеты. Он указал на кресло и закрыл дверь.       Вместо того, чтобы сесть за свой стол, мистер Джексон сел напротив её.       — Примите мои соболезнования. Я очень сожалею о Вашей потере. Я могу только представлять, через что Вам пришлось пройти. Если я могу что-нибудь сделать, чтобы облегчить Вам переход в гимназию Коуэн, пожалуйста, дайте мне знать.       — Благодарю Вас, сэр. Я никогда не училась в школе для девочек. Для меня это в новинку.       — Возможно, Вам потребуется время, чтобы привыкнуть, — он протянул руку и взял со своего рабочего стола листок бумаги. — Но, судя по тому, что я прочитал, Вы более, чем способны справиться с одной из проблем, учитывая не самые удачные для Вас обстоятельства.       Рианнон нахмурилась.       — Я не понимаю.       — Когда мне стало известно о том, что Вы будете учиться в нашей гимназии, я связался с директором школы, где Вы учились, чтобы мы могли правильно определить Ваше место здесь. Она прислала мне отчёт о Ваших текущих оценках и краткое описание того, как о Вас отзываются в школе.       Глаза Рианнон наполнились слезами при упоминании Рейби, её старой школы. Она быстро вытерла глаза, не желая, чтобы он видел, как она скучает. Его нарочито задумчивый вид над листком, который он держал в руках, подсказал Рианнон, что он не пропустил её слёз.       — Посмотрим. Здесь написано, что мисс Шарп — интроспективная, но очень умная и проницательная ученица. Она постоянно показывает высокие результаты в учёбе. Этому способствуют её результаты на спортивной площадке, — он поднял глаза. — А каким видом спорта Вы занимаетесь?       — Мне нравится всё, что угодно. Но думаю, она имеет в виду футбол, софтбол и лёгкую атлетику.       Он пробежал глазами до конца страницы.       — Вот оно. Представительство на уровне штата по всем трём видам спорта. Я уверен, что наш отдел физического воспитания будет очень рад о Вас узнать.       Он просмотрел листок ещё раз, и его брови изогнулись дугой.       — Здесь сказано, что Вы требовательная ученица, иногда даже слишком.       Он поднялся с места и жестом пригласил её следовать за собой.       — Мы здесь не выпускаем желтофиоли, Рианнон, поэтому ты должна чувствовать себя, как дома.       Рианнон последовала за ним в недра гимназии, всё ещё размышляя о том, сможет ли она когда-нибудь почувствовать себя как дома в такой официальной обстановке среди девочек.              Наше время              ЗВУК визжащих шин неожиданно прервал воспоминания Рианнон. Она грустно улыбнулась. Так много всего случилось за годы её учёбы в этой школе. Не то чтобы ей не нравились последние годы. На самом деле, она находила это время интересным, если бы не одномерное мышление, к счастью, лишь небольшого числа преподавателей. Она с трудом выносила учителей, которые учили детей так, будто они были исключительно воронками, в которые можно наливать воду, и очень мало интересовались скоростью, с которой вода выходит из меньшего конца воронки. Хорошо, что не все они были мазаны одним миром. Ей повезло, что нашлись учителя, которые не побоялись бросить вызов её разуму и её собственным, ещё только формирующимся идеалам. Рианнон надеялась, что сегодня, наряду с теми, кто ей запомнился, ей удастся встретить и тех, кто был ей неинтересен. Было бы забавно поиграть с ними в умственную гимнастику, хотя бы для того, чтобы показать им, что они нисколько не преуспели в своём методе обучения на «колбасной фабрике»; по крайней мере, не с ней. Она поправила воротник блузки поверх пиджака и повернулась в сторону приглушённых человеческих звуков.       Направляясь к главному входу, она окинула взглядом спортивные площадки, на которых находила утешение в первые месяцы пребывания в гимназии Коуэн, пока пыталась вписаться в незнакомую иерархию школьных группировок, тщательно взращиваемую в течение четырёх лет. Она всегда обладала вызывающей зависть способностью осваивать какой-либо вид спорта и овладевать им без особых усилий. Её рост и мастерство были предметом гордости преподавателей физкультуры, которые всегда стремились к тому, чтобы тело развивалось не хуже ума. Глядя на заднюю сетку софтбольного ромба, Рианнон почти слышала призыв к удару и слова тренера о том, что нужно сосредоточиться на мяче. Тренеру было легко говорить. Ей не противостояла питчер уровня штата, да ещё и красивая в придачу.       К подростковому возрасту Рианнон осознала, что мальчики никогда не интересовали её так, как большинство её сверстниц. Конечно, с ними было весело бегать и играть. Она приписывала замечательную скорость и координацию тела тому, что ей приходилось успевать за ними во время игр. Но для неё это был предел. Когда она училась в школе Рейби, где было совместное обучение, мальчики часто играли в догонялки и целовались с девочками. Когда они это делали, то она не просто притворялась, что бежит, как другие девочки, а бежала изо всех сил. Мысль о том, что потный и вонючий парень поцелует её, была ей противна. Вот если бы она играла в «поймай и поцелуй» с некоторыми членами команды по софтболу, то результат, возможно, был бы другим.       Несмотря на то, что Рианнон знала, что у неё на уме, задолго до своего недавнего шестнадцатилетия и перехода в гимназию для девочек, она придерживалась собственного мнения. Спорт стал для неё своеобразной отдушиной, и именно на спортивной площадке она нашла тех, с кем у неё были общие интересы. Однако между теми немногими, с кем она общалась, это оставалось в какой-то степени невысказанным секретом. Хотя эти девушки обладали природным атлетизмом, Рианнон не чувствовала никакой эмоциональной связи с ними. Конечно, казалось, что они были очень заинтересованы в ней. Но эмоционального притяжения не было.       Она подошла к лестнице, ведущей в аудиторию, и оглядела фойе. За стеклянными дверями справа от письменного стола стояла женщина с планшетом. Рианнон с интересом наблюдала, как женщина с энтузиазмом просматривает, вероятно, список имён, и в свою очередь, обнимает сидящую напротив женщину и даёт ей бейджик. Рианнон вздрогнула. Она всегда ненавидела ярлыки. От мысли о том, что ей придётся носить бейджик с именем весь вечер, у неё побежали мурашки по телу.       Решив, что это не будет её первым опытом, она повернула налево и пошла мимо фойе. Она шла параллельно зданию, прежде чем попала в верхний четырёхугольник здания. Она присела в хорошо знакомом месте и улыбнулась. Сколько времени она провели здесь со своей лучшей подругой Джинни? Верхний четырёхугольник был их убежищем. Сюда ходили только старшеклассники, а ученики помладше занимали нижний четырёхугольник и спортивные площадки. Они вдвоём регулярно пили утренний чай и обедали на этом самом месте. Рианнон думала, что их дружба будет длиться вечно.       Десятый год обучения в гимназии Коуэн              РИАННОН СИДЕЛА ПОД деревом в нижнем четырёхугольнике, обдумывая следующий наводящий на размышления вопрос к своему банальному учителю современной истории. Звуки громких голосов, доносящихся из спортзала, прервали её размышления.       Раздосадованная, она поднялась, разгладила юбку и направилась в ту сторону, откуда раздавались голоса.       — Я лишь хочу спросить тебя ещё раз, четырёхглазая. Ты сказала мисс Стинсон, что я курила в туалете?       Рианнон завернула за угол и молча наблюдала за происходящим. Там стояла девушка, воинственно уперев руки в бока, с которой Рианнон случайно столкнулась в коридоре накануне. Девушка набросилась на неё с такой яростью, что если бы она не была выше ростом, то та раздавила бы её на месте. В результате осторожных расспросов Рианнон у более тихих и спокойных учениц гимназии, выяснилось, что её зовут Джеки Сметхёрст. У неё была устоявшаяся репутация обидчицы кротких и более младших девочек. Напротив Джеки стояла школьница с распущенными каштановыми волосами, эффектно скрывающими её лицо.       — Сколько раз я должна повторять, Джеки? Я ничего не говорила мисс Стинсон. Если бы ты хотя бы на мгновение задумалась, то поняла бы, насколько глупо себя ведёшь. Откуда мне знать, чем ты занимаешься целый день? У нас же нет общих друзей.       Упорство этой девушки произвело впечатление на Рианнон. Если бы ситуация переросла в драку, то вряд ли младшая из них смогла бы противостоять Джеки, не говоря уже о безмозглой группе, которая поддерживала мучительницу девочки.       Кажущийся логичным ответ явно не устроил Джеки, и она набросилась на младшую школьницу. Рианнон обошла группу девочек, стоящих позади Джеки, чтобы оказаться рядом с двумя ключевыми участницами конфликта.       — Я бы сказала, что её ответ прозвучал вполне разумно. Ты не находишь?       Джеки медленно повернулась.       — Кем, чёрт возьми, ты себя возомнила, что смеешь вмешиваться? — зло выплюнула она.       Её глаза расширились.       — О, ничего себе, — усмехнулась Джеки. — Это бедная маленькая сиротка. Вчера ты легко отделалась, когда налетела на меня в коридоре. Если ты знаешь, что для тебя лучше, то пойдёшь и уползёшь обратно в свою дыру, откуда ты вылезла, и не станешь мешать мне.       Рианнон не хотела доставлять Джеки удовольствие видеть боль, вызванную её бессердечными словами.       — Это означает, что ты можешь пойти избить до полусмерти того, кто младше тебя? Боже, должно быть, это очень весело! Интересно, почему это до сих пор не прижилось как вид спорта?       Джеки приблизилась к Рианнон и остановилась в считанных дюймах от её лица. Несмотря на угрожающую позу, Рианнон не испугалась.       — Разве ты не слышала, что она сказала? Она не стала бы связываться с такой, как ты, тем более посещать туалеты, где ты сокращаешь свою жалкую жизнь курением. Она тебя не обманула. На скольких языках ты должна это услышать, чтобы усвоить своим неандертальским мозгом? Погоди, может быть, не неандертальским, так как это было бы слишком оскорбительно для этого несчастного вида.       Сжатые кулаки Джеки оставались на месте. Хотя, она и была готова подраться со школьницей помладше, было ясно, что она не настолько глупа, чтобы поднять руку на Рианнон. Тем более, что Рианнон всё ещё вела внутреннюю борьбу с обидой, нанесённой ей Джеки. Результатом стал едва сдерживаемый гнев, который скрывался за внешним спокойствием. Одного намёка на ответ со стороны Джеки было бы достаточно, чтобы Рианнон растеряла остатки самообладания.       Джеки отступила назад и сплюнула под ноги Рианнон, едва не попав на её туфли. Она повернулась и ткнула пальцем в девушку, которая всего несколько минут назад была объектом её агрессии.       — Считай, что тебе крупно повезло, что большой бобовый стебель решил вмешаться, чтобы защитить тебя. Но помни, что она не всегда будет рядом, — сквозь зубы сказала она.       Протиснувшись сквозь свою банду, Джеки пошла прочь, увлекая за собой толпу.       Рианнон подошла к девушке, над которой издевалась Джеки. Она протянула руку и слегка тронула её за плечо.       — Ты в порядке?       Страх на лице девушки сменился явным облегчением.       — Да, спасибо.       Рианнон покачала головой.       — Не понимаю, как ей удаётся выходить сухой из воды, ведь учителя наверняка знают, что происходит.       — Она очень удачно выбирает цели. Кроме того, её поддерживает группа девушек, которым ничего не остаётся, кроме как подхалимничать перед ней.       Девушка легонько сжала предплечье Рианнон.       — Я сожалею о том, что она сказала. Я могу только представить, как тяжело тебе было потерять родителей.       — Полагаю, мне придётся с этим смириться.       Рианнон глубоко вздохнула, сдерживая эмоции, которые грозили вырваться наружу.       — Откуда ты знаешь про моих родителей?       — Недавно я случайно услышала разговор мистера Джексона с одним из преподавателей об ученице, которая пришла в нашу школу в разгар учебного года. Он сказал, что она осталась сиротой из-за смерти родителей.       — Извини, я не представилась.       — Тебе и не нужно было этого делать. Ты — Рианнон Шарп. Я видела тебя, — она протянула руку. — Меня зовут Вирджиния Шульман.       — Шульман? Это же еврейская фамилия, не так ли?       — Да, верно. Мои бабушка и дедушка приехали сюда из Швейцарии. Они бежали оттуда, спасаясь от преследований в начале Второй мировой войны. Хотя многие родственники до сих пор живут в Швейцарии, мои бабушка и дедушка решили остаться жить в Австралии.       — Так вот почему Джеки дразнит тебя?       Вирджиния в ответ пожала плечами.       — Возможно, отчасти так оно и есть. Но это помогает быть толстокожей.       Рианнон поджала губы.       — Тебе это не нужно. Хотя трудно быть не такой, как все, и выделяться на фоне других.       — А разве ты не такая? Я видела тебя на уроках геологии и современной истории. Ты единственный человек, кто пытается так смело разговаривать с учителями. Хотя бы ты не даешь им расслабляться.       Они одновременно рассмеялись.       — Но ты, кажется, почти ни с кем не общаешься.       — Я не считаю, что мне это нужно. К тому же всегда трудно завести друзей в новой школе. У меня есть несколько подруг, с которыми я вместе занимаюсь спортом.       Рианнон наблюдала за тем, как Джеки и её банда ищут очередную жертву на детской площадке. Она снова повернулась к Вирджинии.       — Она делала с тобой что-то подобное раньше?       — Пару раз, но не больше. Я держу ухо востро и стараюсь спрятаться, если вижу, что она выискивает потенциальные цели, — ответила Вирджиния.       — Тебе больше не о чем беспокоиться. И другим тоже.              Одиннадцатый год обучения в гимназии Коуэн: заключительный семестр              РИАННОН ПЛЮХНУЛАСЬ рядом с Джинни на их обычное место в четырёхугольнике для старшеклассников. Начал накрапывать мелкий дождик, и она вытерла лицо.       — Где все?       — Наверное, боятся воды, — ответила Джинни. — А что касается, почему четырёхугольник пуст, то, если помнишь, мы немного раньше закончили урок современной истории.       — Откуда мне было знать, что миссис Барвелл не понравится, если мы будем готовить сэндвичи во время её урока?       Джинни легонько шлёпнула Рианнон по животу.       — Понятия не имею. Может быть, это связано с тем, что они были с помидорами и луком, а мы сидели прямо перед её носом. А может, потому что это был последний день семестра, и ты уже надоела ей со своими безжалостными вопросами.       Рианнон приложила руку к груди, изображая на своём лице невинность.       — Кто, я? Кроме того, до конца пары оставалось всего двадцать минут.       — Боюсь, в следующем году тебе придётся быть осторожнее. Как вице-капитану, тебе вряд ли сойдёт с рук то, что ты вытворяла в этом году.       Джинни неожиданно подпрыгнула при звуке близкого раската грома.       — Это было где-то рядом.       Дождь, который только что слегка моросил, быстро превратился в настоящий летний ливень.       — К счастью, у меня есть ты, чтобы наставлять меня на путь истинный.       Рианнон схватила Джинни за руку и потянула на себя. Джинни неловко подхватила очки свободной рукой и убрала их в карман.       — Что ты делаешь?       Рианнон схватила Джинни за другую, теперь уже свободную руку.       — Давай потанцуем. Ты как-то говорила мне, что всегда хотела повторить танцевальную сцену из мюзикла пятидесятых, который тебе нравился.       — Ты сумасшедшая, — запротестовала Джинни. — Там был зонтик.       Рианнон продолжала нежно держать Джинни за руки.       — Да ладно тебе. Для меня, давай.       — Ну ладно, — Джинни встала, освободив одну из рук из рук Рианнон. — Сегодня последний день одиннадцатого года обучения. Так и быть.       Вместе они танцевали чечётку по всему пространству, распевая во весь голос, прыгая по лужам и раскачиваясь на фонарных столбах.       — Мисс Шарп, мисс Шульман, что вы делаете? Немедленно уходите из-под дождя, пока не простудились.       Рианнон и Джинни, задрав головы, посмотрели в открытое окно на третьем этаже и увидели сердитое лицо миссис Ремерсон. Прежде, чем она успела сказать им ещё что-то, обе бросились к ближайшему входу в здание и спрятались от её пытливых глаз.       Рианнон уселась на диван в комнате для старшеклассников и вытерла лицо от дождевой воды.       — Боже, какая здесь тишина.       Джинни села рядом с ней, вытирая свои очки бумажным полотенцем.       — Они всё ещё на занятиях, не забывай.       — Ах, да, — Рианнон не смогла сдержать нахальной ухмылки. — Теперь вспомнила.       Джинни откинулась на спинку дивана и надела очки, потратив некоторое время на то, чтобы поправить их, как она всегда делала. Рианнон нравилось, что Джинни была такой перфекционисткой во всём. Это была одна из многих её черт, которая ей в ней нравилась.       Джинни бросила влажное бумажное полотенце на стол.       — Похоже, у нас проблемы.       — Из-за танцев?       Джинни слегка ударила Рианнон кулаком       — Из-за танцев, не говоря о сэндвичах на уроке современной истории.       Она приобняла Рианнон и положила ей голову на плечо.       — Ты, конечно, сумасшедшая, но мы действительно отличная команда.       Несмотря на то, что их одежда была насквозь мокрой, Рианнон чувствовала возникшее между ними тепло, которое быстро переросло в жар. Джинни прижалась теснее. «Она хоть понимает, что со мной делает», — подумала Рианнон.       Рианнон развернулась и наклонилась к Джинни, их лица оказались достаточно близко, чтобы она могла разглядеть своё отражение в её очках. Она внимательно изучала лицо Джинни в поисках каких-либо признаков их близости. Это легко читалось на раскрасневшемся лице и в расширенных зрачках Джинни.       Рианнон нервно сглотнула.       — Мне хотелось бы, чтобы ты осталась здесь на рождественских каникулах.       — Мне тоже, — тихо ответила Джинни. — По крайней мере, в прошлом году нам удалось провести Рождество вместе. Но вся семья собирается поехать в Швейцарию на несколько недель.        — У меня ситуация не лучше. Тётя Изабелла записала нас на экскурсию по Южному острову в Новой Зеландии. Она говорит, что этот поход даст ей реальный шанс отдохнуть. Наверное, так и есть. Ведь бо́льшую часть времени у нас не будет телефонной связи.       Рианнон протянула руку и убрала влажный локон со лба Джинни, позволив себе прикоснуться к её лицу.       — Я знаю, что будет здорово. Но я бы предпочла остаться с тобой.       Джинни открыла рот как раз в тот момент, когда прозвенел звонок. Звуки внешнего школьного мира начали доноситься сквозь закрытую дверь комнаты.       — Я бы тоже хотела побыть с тобой.       Джинни осторожно высвободилась из объятий ровно за секунду до того, как дверь распахнулась и в неё вошла группа девушек.       — До встречи на нашей скамейке в верхнем четырёхугольнике в первый день двенадцатого года обучения?       Рианнон улыбнулась.       — Дикие лошади не смогли бы меня удержать.       Из другого конца комнаты сквозь увеличивающееся количество тел Рианнон наблюдала, как Джинни набивает свой рюкзак материалами для чтения, которые были заданы на рождественские каникулы. Она подняла руку в ответ на прощальный взмах, и Джинни пошла к выходу.       Рианнон испустила вздох, который, как оказалось, она еле сдерживала. Ты мне действительно нравишься, но даже не представляешь, как сильно… Что бы ты сделала, расскажи я тебе об этом? Она зарылась пальцами в своих волосах цвета воронова крыла, пообещав себе найти подходящий момент, чтобы обсудить это с Джинни в следующем году.       Двенадцатый год обучения в гимназии Коуэн              В ПЕРВЫЙ ДЕНЬ нового учебного года Рианнон пришла в верхний четырёхугольник, чтобы встретиться с Джинни на их обычном месте. Но её там не было. Другие старшеклассницы, как ни странно, пялились на неё и отворачивались. Она заметила одну из своих подруг по классу древней истории и направилась к ней.       — Мисс Шарп.       Рианнон обернулась на голос мистера Джексона. Он жестом подозвал её к себе.       — Да, сэр?       — Мисс Шарп, пойдёмте со мной, пожалуйста.       Толпа молча расступилась перед ними, и она последовала за мистером Джексоном в его кабинет.       — Пожалуйста, присаживайтесь, — сказал он, закрывая дверь.       Рианнон нахмурилась. Она никак не могла взять в толк, почему оказалась здесь. Была ли это шутка с сэндвичами, которую они разыграли на уроке современной истории в конце прошлого семестра? Если так, то почему Джинни не было с ней здесь?       — Сэр, я прошу прощения, если мы расстроили миссис Барвелл тем, что делали сэндвичи с луком и помидорами в её классе перед переменой. Будьте уверены, что в этом году я, как вице-капитан, не буду заниматься подобными вещами.       Вместо того чтобы сесть за стол, мистер Джексон опустился на соседний стул. Он аккуратно погладил свою бороду и посмотрел ей в глаза.       — Боюсь, что у меня для Вас плохие новости.       Рианнон почувствовала, как её охватило чувство тревоги.       — Сэндвичи были моими, а не Вирджинии. Если из нас кто-то и заслуживает наказания, то это, безусловно, я.       Мистер Джексон поднял руку.       — Дело не в сэндвичах, мисс Шарп. Дело в мисс Шульман. Не знаю, в курсе Вы или нет, но мисс Шульман вместе с семьёй уехала в Швейцарию на рождественские каникулы.       — Да, мы говорили об этом в конце прошлого года. Одна из её кузин празднует бат-мицву, и семья собиралась поехать туда на это мероприятие.       Мистер Джексон пристально посмотрел ей в глаза, и в кабинете воцарилась абсолютная тишина. После продолжительной паузы мистер Джексон спросил:       — Мисс Шульман упоминала, что будет отдыхать на горнолыжном курорте?       Рианнон кивнула.       — Мисс Шульман каталась на лыжах, когда потеряла равновесие и врезалась в дерево. Сначала ей показалось, что с ней всё в порядке, и она продолжила кататься на лыжах. Однако вечером, когда её мать пошла за ней, чтобы вместе поужинать, она обнаружила её без сознания. Её срочно доставили в больницу.       Она вглядывалась в его лицо.       — Я не понимаю.       Выражение лица мистера Джексона не предвещало ничего хорошего.       Рианнон охватило волнение, и она поняла, что должна выйти из кабинета. Она отодвинула стул и повернулась, чтобы уйти, как будто это могло избавить её от слов, которые, как она интуитивно знала, должны были прозвучать. Мистер Джексон схватил её за руку, остановив её бегство.       — Она поступила в больницу без сознания. Магнитно-резонансная томография и последующие анализы показали, что у неё в мозгу образовался тромб из-за последствий травмы, полученной в результате столкновения с деревом. Она так и не пришла в сознание. Её родители пытались связаться с твоей тётей, чтобы сообщить тебе об этом.       Рианнон прислонилась к стене, не в силах сдержать слёз.       — Мы были в походе в Новой Зеландии. Там не было связи. Мы вернулись домой только вчера поздно вечером.       — Мне ужасно жаль, — мистер Джексон вытащил свой телефон из кармана пиджака. — Я позвоню твоей тёте. Думаю, тебе стоит поехать домой.              Наше время              РИАННОН ОПУСТИЛА голову. «О, Джинни», — прошептала она.       Первые недели первого семестра двенадцатого года обучения были почти невыносимыми. Насколько по-другому могли бы сложиться те последние дни с Джинни, если бы только у неё хватило смелости сказать ей, что она на самом деле к ней чувствует? Как бы отреагировала Джинни? К сожалению, Рианнон никогда об этом не узнает.       Рианнон инстинктивно зажмурила глаза от яркого света фонарика, который держал в руках охранник.       — Простите, мэм, чем я могу Вам помочь?       Она слегка повернула голову в его сторону, стараясь избегать яркого света.       — Со мной всё в порядке, спасибо. Я приехала сюда на встречу выпускников и подумала, что мне необходимо время, чтобы осмотреться, прежде чем столкнуться с шумной компанией.       Охранник опустил фонарик.       — Я понимаю, о чём Вы. Пару лет назад я тоже был на одном из таких мероприятий и вернулся домой с сильнейшей головной болью. Все пытались разговаривать с тобой так громко, как только это было возможно. Больше всего этих людей интересовало, у кого круче работа и кто больше всех зарабатывает. Это заставило меня впредь отказаться от походов на такие сборища.       — Да, я уже начинаю сомневаться в том, что это была хорошая идея.       Он указал на холл.       — Если Вас никто не видел, я уверен, что Вы ещё можете легко ускользнуть отсюда. Сомневаюсь, что кто-то заметит.       Рианнон понимала, что какая-то часть её души хочет именно этого. Чего она ожидала от этой встречи? Ответа. Она пожала плечами и сказала:       — Я могла бы. Но у меня есть одно незаконченное дело. Надеюсь, это не займёт много времени.       — И, надеюсь, что это не будет для Вас слишком болезненно, — добавил охранник, когда Рианнон пошла в сторону аудитории.       Она поднялась по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, изобразила на лице игривую улыбку и открыла дверь. Она увидела, как беспокойная дама с бейджиком, которую она уже видела раньше, отправила другую женщину прямо по коридору в учебный корпус гимназии. Затем она повернулась лицом к Рианнон.       — Здравствуйте и добро пожаловать на встречу выпускников гимназии Коуэн.       Тошнотворно-сладкие слова этой дамы едва не заставили Рианнон повернуться и убежать, но она осталась стоять на месте.       Она огляделась по сторонам, пытаясь избежать услужливого взгляда женщины с бейджиком. На карте, висевшей на стене, были отмечены несколько аудиторий, отведённых для встречи выпускников. Она вздохнула. «Это немного усложняет задачу, но не делает её невыполнимой», — подумала она.       Рианнон посмотрела на женщину, приближавшуюся к ней.       — Я выпускница восемьдесят второго года и хотела спросить…       — Правда? А я выпускница восемьдесят третьего. Если Вы дадите мне минутку, я наверняка смогу узнать, кто Вы.       Рианнон терпеливо ждала, пока женщина, Маргарет Питерс, как было указано на бейджике, взяла в руки ежегодник за 1982 год. Женщина взглянула на фотографию в нём и ахнула.       — Вы — Рианнон Шарп! Я удивлена, что не вспомнила Вас. Я до сих пор помню тот день, когда Вы выступили против Сметхёрст, когда она собиралась поколотить Вирджинию Шульман.       У Рианнон перехватило дыхание. Прошло слишком много времени с тех пор, когда она в последний раз слышала, как произносят имя Джинни.       — Боже, было так жаль, что она умерла. Вы были с ней хорошими подругами, не так ли?       Маргарет продолжала говорить, не замечая, какой эффект производят её слова на Рианнон.       Рианнон закрыла глаза и попыталась взять себя в руки. Она вооружилась своим самым серьёзным взглядом и вернула к себе внимание Маргарет.       — Да, были. А теперь, если Вы не возражаете, я хотела бы пойти и пообщаться с теми, кто меня ждёт. Я хочу посмотреть, смогу ли я кого-нибудь узнать.       Она взяла карту с планом встречи выпускников и направилась к двери позади стола.       Маргарет побежала за ней.       — Подождите, Вы не можете идти! У Вас ещё нет бейджика.       Рианнон закатила глаза. Она повернулась и решила попробовать другой способ избавиться от пристального внимания Маргарет. Она сократила расстояние между ними.       — Да, — произнесла она голосом, который обычно использовала для более спокойной и интимной обстановки. — Но я думаю, было бы гораздо интереснее, если бы люди могли узнать меня в лицо. Разве нет?       Маргарет покраснела. Она нервно опустила глаза в свой блокнот и снова взглянула на Рианнон. На её лице появилось подобие улыбки. Порыв холодного воздуха возвестил о появлении в фойе новой группы выпускников.       Рианнон кивнула головой в их сторону.       — Может, Вам следует уделить внимание этим дамам? В конце концов, нельзя, чтобы по школе разгуливало слишком много людей без бейджиков, верно?       Маргарет оглянулась назад, посмотрев на группу, и снова перевела взгляд на Рианнон.       — Эммм… я так не думаю, — заикнулась она. — У них должны быть при себе документы, удостоверяющие личность. Приятного вечера.       Маргарет поспешила к вновь прибывшим гостям.       Рианнон прошла по коридору и завернула за угол, скрывшись из виду. Она остановилась и прислонилась к стене. Испытав облегчение от того, что ей удалось избежать ещё одного ярлыка, она внимательно изучила карту, которую держала в руках, и поняла, что ближайшим местом, предназначенным для встречи выпускников, была учительская столовая. Она находилась прямо по коридору от того места, где она находилась. «Вполне уместно», — подумала Рианнон.       Она была там всего однажды во время ежегодного утреннего чаепития капитана и вице-капитана с директором и преподавателями-предметниками. Учитывая, что она была вице-капитаном, она понимала, что должна была присутствовать. Но это не помешало ей возненавидеть саму идею. Всё это мероприятие выглядело неестественно и фальшиво. К счастью, она нашла утешение в сияющих глазах её учительницы английского языка мисс Мэтисон. Она с лёгкостью распознала незаурядный ум Рианнон и изо всех сил старалась заставить его работать в полную силу. Рианнон приняла вызов, показывая оценки, которых не было за всю историю гимназии.       Она снова посмотрела на карту и на библиотеку — второе основное помещение для встречи выпускников. Она криво усмехнулась иронии судьбы. В самом тихом месте гимназии была оборудована танцплощадка. Последним основным помещением, отведённым для встречи выпускников, стал актовый зал, который, очевидно, оказался самым тихим местом. В нём хранились наглядные свидетельства истории гимназии и проведённых в её стенах годах Рианнон. Учительская столовая, не говоря уже о еде, была самым подходящим местом для начала. Рианнон положила карту в карман пиджака, отступила от стены и подошла к полуоткрытой двери.       В комнате уже собралось немало людей, которые разговаривали между собой и поглощали закуски, которые в изобилии украшали столы, расставленные вдоль стен. Рианнон прямиком направилась к столику с напитками и взяла бокал шампанского. Она отошла в сторону и заняла позицию у стены, свободной от столов с едой, откуда можно было незаметно наблюдать за бывшими ученицами гимназии, пока она пыталась определить свой план на сегодняшний вечер. Для неё это был самый очевидный способ достижения цели. Но не могло быть ничего хуже, чем ввязаться в бессмысленную светскую беседу, чтобы понять, зачем она здесь.       — Всё ещё избегаете толпы и пустой болтовни, мисс Шарп.       Рианнон чуть не уронила свой бокал. Увлечённая наблюдением за множеством лиц вокруг себя, она не заметила, что кто-то подошёл к ней так близко. Обычно, она легко определяла приближение другого человека, поскольку в совершенстве овладела этим навыком на светских раутах, где предпочитала держать дистанцию. Или, по крайней мере, знать, когда кто-то нарушает её личное пространство.       — Некоторые вещи никогда не меняются, не так ли?       Она повернулась лицом к женщине, стоящей рядом с ней, и стала перебирать в памяти свою картотеку, пытаясь сопоставить голос с именем. И хотя на лице женщины появились новые следы прожитой жизни, светло-русые волосы и карие глаза невозможно было спутать ни с чьими.       — Боже, мисс Мэтисон, неужели это Вы?       Взгляд Рианнон скользнул по телу бывшей учительницы английского языка, не стесняясь того, что она оценивала женщину, которую всегда считала особенно красивой, как внешне, так и внутренне.       — Знаешь, меня уже давно никто не называл мисс Мэтисон, — она улыбнулась. — Время формальностей давно прошло, Рианнон. Пожалуйста, зови меня Элли.       Рианнон рассмеялась.       — Забавно, как мы возвращаемся на твёрдую почву, не правда ли? После стольких лет достаточно трудно разорвать отношения «учитель-ученик».       — Надеюсь, что не очень трудно. Хотя я рада видеть тебя снова, но, полагаю, что ты пришла не для того, чтобы отчитывать меня за твои оценки по английскому?       Рианнон была достаточно проницательна, чтобы не пропустить скрытую похвалу со стороны Элли в свой адрес.       — Если и было что-то, то это честность. Когда я получала за свою работу девяносто баллов, это означало, что я этого заслуживала. Ни больше, ни меньше.       Элли наклонила голову.       — Как я посмотрю, ты по-прежнему строга к себе. Я надеялась, что твой перфекционизм с годами поубавится. В конце концов, ты стала очень красивой, влиятельной и состоявшейся женщиной.       Рианнон поднесла бокал шампанского к губам, давая себе время осмыслить сказанное Элли. Она сделала глоток холодного напитка и немного подержала его во рту, прежде чем проглотить, втайне тронутая пронзительным взглядом Элли.       — Честно говоря, я не очень хорошо помню о школьном времени, — она посмотрела вокруг, убедившись, что их не подслушивают. — Но я совершенно уверена, что не забыла бы, если бы ты тогда смотрела на меня так, как смотришь сейчас.       Глаза Элли заблестели.       — А ты всё такая же прямолинейная, как в юности. Как ты хорошо понимаешь, существует большая разница между теми, какими мы были тогда, и теми, какими мы являемся сегодня. Я бы никогда не позволила тебе увидеть ничего подобное, учитывая твой возраст. С моей стороны это было бы безответственно с точки зрения этики и морали, не говоря уже о том, что это было бы противозаконно.       Откровенный ответ Элли удивил её. Вместо того, чтобы продолжить дискуссию, Рианнон предпочла ретироваться.       — Прости. Я не смогла сдержаться. Ты не хочешь присесть? С моим ростом, стоя в толпе, я становлюсь слишком заметной для любопытных глаз. А мне этого не очень хочется, — сказала она и жестом указала на угол, где стояли два свободных кресла.       — Хорошо, — ответила Элли, и они проследовали в угол.       Элли села в кресло и поставила свой напиток на столик между креслами.       — Какие странные слова ты говоришь. Встреча выпускников — это не то место, где можно спрятаться, если не хочешь, чтобы тебя заметили.       — Да, я понимаю. Но есть несколько человек, с которыми я надеюсь встретиться сегодня. Из-за моей работы бо́льшую часть времени я провожу за пределами Австралии, и прошло много времени с тех пор, как я была дома. Поэтому я давно не видела кого-либо, с кем когда-то вместе училась. На самом деле, со многими из них я в последний раз разговаривала, когда училась в гимназии. Может быть, они тоже решили прийти на эту встречу сегодня вечером.       Элли поиграла соломинкой в своём джине с тоником.       — Возможно, я могу тебе помочь? Признаюсь, что пробыла здесь не слишком долго, но увидела пару знакомых лиц.       Рианнон чуть было не произнесла её имя, но вовремя спохватилась. По непонятным ей самой причинам, она почувствовала необходимость найти её самостоятельно, а не с помощью других людей, какими бы поразительными они ни были.       — Ничего, я осмотрюсь позже. Если они здесь, то я их найду, а если нет, то так тому и быть. Чем ты занималась последние двадцать лет? — спросила Рианнон, пытаясь отвлечь Элли от дальнейшего интереса к своей цели на вечер.       — Я преподавала, пока не защитила докторскую диссертацию. Последние десять лет я занимаюсь логопедией и работаю с глухими детьми.       — Это немного меняет направление деятельности, — сказала Рианнон и сделала очередной глоток шампанского.        — Да, действительно так, но это чрезвычайно полезная работа. Не то чтобы преподавание не было таковым, просто таких как ты, с твоим неизменно пытливым умом, было мало. Я начала бояться, что выбрала слишком лёгкий путь и превращаюсь в одного из тех педагогов, которых всегда презирала. Я могу с радостью сказать, что мне очень нравится то, чем я сейчас занимаюсь.       — Прекрасно, что ты нашла работу по душе. Немногие могут сказать, что им нравится то, чем они зарабатывают на жизнь.       Элли наклонила свой бокал в шуточном приветствии.       — Спасибо. Если говорить о личном, то я могу жить открыто, не опасаясь реакции родителей-гомофобов.       Она протянула руку и похлопала Рианнон по колену.       — Хватит обо мне. Как насчёт тебя? За последние несколько лет ты, кажется, появлялась везде, где происходило что-то важное. Последний раз я видела тебя на женском ужине в Сиднее, где ты была основным докладчиком. В школе ты всегда производила впечатление человека, твёрдого в своих убеждениях. Но я не думаю, что когда-нибудь видела тебя такой, какой ты была на том вечере, где рассказывала о жестоком обращении с детьми.       Рианнон нахмурила брови.       — Я помню. Я только что закончила неделю работы волонтёром на линии помощи детям. Я была так зла, слушая звонки от детей, подвергшихся физическому и сексуальному насилию. Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы пытаться помочь им и не слишком эмоционально реагировать на то, что они мне рассказывали. Думаю, что больше всего меня удивлял возраст некоторых детей.       Элли легонько коснулась рукой бедра Рианнон.       — Да, я тебя понимаю. Как можно так поступать с другим человеком, тем более с ребёнком?       Прикосновение Элли подавило гнев, который грозился вырваться наружу из недр памяти.       — Я не знаю. Неужели недостаточно мест, куда люди могут пойти и найти секс или ринг, чтобы выбить из кого-нибудь дурь. Почему они сосредотачивают свою агрессию и похоть на детях, выше моего понимания. И, конечно, совсем нетрудно быть такими же откровенным, как я.       Рианнон тряхнула головой, пытаясь отогнать воспоминания.       — Ты была там? Почему ты не подошла и не поздоровалась? — спросила она, посмотрев на Элли.       Элли приподняла бровь.       — Насколько я помню, у тебя, кажется, было очень много дел в компании привлекательных и заглядывающих тебе в рот женщин. Мне бы пришлось сбить себе локти, чтобы пробраться сквозь толпу к тебе поближе. Кроме того, я присутствовала там со своей партнёршей, и она почувствовала себя нехорошо. После всего, что я рассказала ей о тебе, у нас было твёрдое намерение поздороваться. Но нам пришлось вскоре уехать. Я до сих пор не уверена, кто из нас был разочарован больше. Не переживай. Всё хорошо. Я очень рада, что ты пришла сегодня. Было приятно с тобой пообщаться.       Между ними воцарилась уютная тишина, пока Рианнон изучала Элли. Она задумчиво улыбнулась, вспомнив свой последний день в гимназии.       — Ты хоть понимаешь, какое влияние оказала на меня?       Увидев лёгкую панику в глазах Элли, она успокаивающе дотронулась до её руки.       — Извини, это прозвучало не совсем так, как я рассчитывала. Я вспомнила последний день. Вокруг витало напряжение. Мне так о многом хотелось с тобой поговорить. Но как бы я ни старалась, нужные слова не шли на ум, — Рианнон громко выдохнула через нос. — Ирония судьбы заключается в том, что ученица, которая могла болтать всякую чушь наравне с другими, неожиданно замкнулась в себе, когда больше всего хотелось выговориться. Но ты, кажется, знала, что сказать.       Элли слегка наклонила голову набок.       — Что ты имеешь в виду?       — На обеде мы сидели рядом друг с другом за столом вместе с директором гимназии и остальными преподавателями, а помещение было заполнено девушками, которые перекрикивали друг друга, чтобы их было лучше слышно.       Элли прищурилась, будто пытаясь вспомнить события прошлого.       — Верно, так и было. Ты была необычно молчалива на протяжении всего обеда, как будто у тебя на душе лежал тяжёлый груз. Несмотря на все старания некоторых сидящих за столом вовлечь тебя в разговор, ты не поддалась. Мне показалось, что ты выглядела потерянной.       Рианнон помнила этот момент, как будто это было вчера.        — Ты тогда повернулась ко мне и рассказала историю. Ты помнишь это?       — Да, помню. Я рассказала тебе историю о моём первом учителе английского языка, который никогда не вешал на стену свои дипломы и награды. Однажды к нему в кабинет зашёл директор школы и спросил, где они. Он ответил директору, что никогда не вешал их, потому что в общем-то они не имеют значения. Директор ответил ему, что они имеют значение, если ты что-то меняешь. В тот момент я пыталась сказать тебе о том, что являлось для меня ориентиром в течение многих лет, а именно — нужно стремиться менять ситуацию к лучшему.       Взгляд Рианнон смягчился.       — Я никогда не забывала твоих слов. Всякий раз, когда я бралась за какое-то дело, я вспоминала эти слова.       Рианнон скрестила ноги и разгладила складки на брюках, пытаясь найти способ получить ответ на вопрос, который мучил её в тот памятный день.       — Ты сказала, что придёшь в клуб после обеда, чтобы встретиться и выпить со мной на прощание.       Элли кивнула.       — Почему ты не пришла?       Выражение лица Элли сделало почти ненужным любой ответ, который она собиралась произнести.       — Рианнон, ты была и остаёшься моей самой любимой ученицей. Ты часто выводила меня за рамки дозволенного, заставляя сомневаться в собственной позиции по тем или иным вопросам. Помнишь, как однажды на уроке мы поспорили о скрытом смысле стихотворения?       Рианнон приложила палец к губам, в свою очередь воскрешая давние воспоминания.       — Это было стихотворение Джудит Райт, верно?       — Я потратила больше десяти минут, терпеливо пытаясь убедить тебя, не произнося вслух, что знаю стихотворение лучше тебя, и моё терпение иссякло.       Рианнон захихикала.       — Господи, должно быть, меня было трудно учить.       — Ты не училась. Ты просто хотела понять, почему одно мнение может иметь гораздо более важное значение по сравнению с другим. Помню, что я настаивала на том, что смысл стихотворения совершенно ясен. Только ты понимала его по-другому. Ты возразила мне, что я могла бы откусить кусочек шоколада, а ты могла бы сделать то же самое с клубникой, и наши вкусовые ощущения оказались бы разными, но мы обе были бы правы. Потому что наши вкусы основаны на наших собственных взглядах. А раз так, то они не могут быть неправильными.       Рианнон сделала глоток из своего бокала.       — Ну я же сказала, что была ещё той занозой.       — Именно в тот момент я поняла, что мои чувства к тебе не были невинными, если ты понимаешь, что я имею в виду. Несмотря на то, что я была твоей учительницей, а ты — моей ученицей. В последний день мне очень хотелось прийти в клуб и выпить с тобой. Но я испугалась. Видя, в каких растрёпанных чувствах ты находилась, я прекрасно понимала, как легко мне было бы воспользоваться этим, — Элли поджала губы. — Осознание этого заставило меня держаться подальше от клуба.       Рианнон почесала шею, её взгляд был отрешённым.       — Я была потеряна в тот день. Мне предстояло расстаться с людьми, которые много для меня значили. Ты была одной из них. Люди дают обещания поддерживать связь, но на деле всё происходит совсем не так. Я знала, что вероятно больше тебя не увижу. А что касается того, что ты боялась сбить меня с пути, — она пристально посмотрела на Элли, — должно быть, тебе было известно, что чувство было взаимным?       — Я бы солгала, если бы сказала, что это не так. Однако, помимо очевидной проблемы «учитель-ученик», существовали другие препятствия, не последним из которых был мой возраст. Тогда разница в восемь лет была слишком ощутимой.       Элли отпила из бокала, что дало им обеим осмыслить сказанное.       — Забавно, что разница в возрасте, кажется, уменьшается с годами, не правда ли?       — Да, согласна, — ответила Рианнон.       — Но если на мгновение отбросить возраст и взаимный интерес, — загадочно улыбнулась Элли, — в тот день нашлись другие люди, более близкие тебе по возрасту, которые положили на тебя глаз.       — Были. Они тоже ушли, — тихо сказала Рианнон, теребя ножку своего бокала с шампанским. — Знаешь, если бы я была склонна к комплексам, то пожаловалась бы тебе на то, что в моей жизни наметилась тенденция к тому, что люди уходят от меня или бросают меня.       Элли игриво шлёпнула её по руке.       — Даже если это так, то, похоже, на тебе это не отразилось.       Она бросила беглый взгляд на часы.       — Боже, я не знала, что уже так поздно! Понимаю, что это звучит, как будто я бросаю тебя, но мне нужно домой. Моя партнёрша Джен работает в больнице, и сегодня у неё ночная смена. Мы платим няне только за определённые часы. Неудивительно, что наша маленькая девочка выглядит не слишком счастливой, когда просыпается посреди ночи и обнаруживает, что дом пуст. Как и её биологическая мать.       — Это ты?       — Нет, это Джен. Я пыталась, но, к сожалению, не смогла выносить ребёнка.       Элли открыла сумочку и стала рыться в ней, что-то нащупывая. Она достала оттуда карточку.       — Это мой номер телефона. Давай попробуем сократить промежуток времени между нашими встречами. Мне хочется, чтобы ты познакомилась с Джен. Я почти уверена, что вы обе могли бы развлекать друг друга днями напролёт.       Рианнон встала, достала из кармана пиджака карточку и протянула Элли.       — Спасибо, я с удовольствием познакомилась бы с ней. Если всё пойдёт по плану, то мой нынешний контракт позволит мне оставаться в стране, по крайней мере, ближайший год. Времени должно хватить, чтобы наверстать упущенное.       Не раздумывая, она беззастенчиво обняла Элли.       — Я очень рада за тебя, — прошептала она. — Наверное, она — особенная женщина.       Разорвав крепкие объятия, Элли коснулась пальцем кончика носа Рианнон и сказала:       — О, да. Так и есть. И я надеюсь, что сегодня вечером ты найдёшь того, кого ищешь. Береги себя.       Элли выскользнула из объятий Рианнон и выскочила за дверь, прежде чем та успела произнести хоть слово.       Она подошла к столу и осушила бокал с остатками уже тёплого шампанского. Поставив его на поднос с пустыми бокалами, она вышла из помещения. Она посмотрела направо и услышала звуки музыки восьмидесятых, доносящихся из библиотеки.