Сумасшедший тиран-страж трансмигрирует в красивую пустышку-омегу (Новелла)

Эван, естественно, спросил бы об этом, поскольку у него уже были кое-какие догадки. В тот день Бэйлор спрашивал его, испытывал ли он какие-то особые ощущения после его духовного прорыва. И хотя в то время он не ответил внятно, Эван догадывался, о чем спрашивал Бэйлор. Эван был не таким, как Бэйлор. Он очень четко помнил все, что было в мысленной картине того дня. Было ли это улицей, полной монстров, или реальным лицом Бэйлора в мысленном образе, и тем, как он сидел перед разрушенной стеной в ожидании смерти. Даже бред монстра, привязанного к кресту перед ним… Эван помнил все это. А еще Эван часто вспоминал содержание своих предыдущих снов. В то время он не знал, что ребенком и молодым человеком их этих снов был Бэйлор, но теперь, когда он знал, приснившееся было для него очень дорого. Ведь это прошлое Бэйлора, к которому он не был причастен. Эван не упоминал об при омеге, даже вопрос о мысленной картине не всплывал в их разговорах. Как будто между двумя людьми было молчаливое соглашение избегать этой темы. Бэйлор не хотел об этом говорить. И Эван знал, что Бэйлор не хочет вспоминать. Но теперь об этом нужно было сказать. “В тот день в твоем сознании, помимо Охотника на Драконов, было другое духовное тело, верно?” В это же время капитан девятого батальона пришел за Эваном, но оглядевшись, генерала не нашел. Тогда капитан направился к двум учебным корпусам и издали увидел картину в узком переулке. В тесном пространстве у высокого красивого альфы изначально выглядевшее всегда суровым лицо теперь было чрезвычайно мягким. Казалось, это был не хорошо знакомый человек, а добродушный незнакомец. Чтобы видеть человека перед собой, его голова слегка нависла над Бэйлором, тело, похожее на броню, аккуратно собралось, а обычно холодный голос также был спокойным и тягучим. Было это бессознательным или преднамеренным, но другие никогда не видели такого отношения и подобного взгляда. Капитан замер, слегка кашлянул и отвернулся. Меха генерала был его сокровищем, он никому не позволял его передвигать. Поэтому он хотел спросить, как быть с таким драгоценным для него мехой. Однако сейчас казалось, что время для задавания этих вопросов было явно неподходящим. Будучи подчиненным, мужчина стеснялся того, что чуть не вмешался в любовные дела своего командира. В то же время он также заботливо попросил людей не ходить в ту сторону и не беспокоить их. Любой мог увидеть особое отношение, но у Бэйлора не было такого самосознания, он привык к такому обращению. Он услышал, как Эван говорил о "мысленной картине", и неловко отвел глаза, поджал губы, подавляя извращенное чувство в своем сердце. Бэйлор старался говорить как можно сдержаннее: “Так и должно быть, Супер Волк уверен в этом.” Слово “ментальная картина” было тем, что Бэйлор сказал Эвану, но Бэйлор не сказал Эвану, насколько это особенно для стража и проводника – входить в ментальную картину другого человека. Раскрыть свой самый тайный мир другим, чего Бэйлор никогда не испытывал, было чрезвычайно сокровенным поступком для любого стража. Обычно страж впускает в свою мысленную картину только проводника, с которым он связан. Бэйлор тоже не знал, что в тот день было. В конце концов, не говоря уже о связи, Эван даже не был проводником… Но если было духовное тело, то он должен быть проводником? Когда Бэйлор погрузился в размышления, Эван сказал: “На самом деле, я что-то чувствую в последнее время.” Бэйлор пришел в себя и посмотрел на Эвана, только чтобы увидеть, что в этот момент брови Эвана слегка нахмурились, демонстрируя задумчивое выражение. Бэйлор спросил: “Что ты чувствуешь?” “В последнее время мне часто снилось дерево, – вспоминал Эван. – На дереве было птичье гнездо, а в гнезде было яйцо.” “…” Что это была за штука? Бэйлор посмотрел вниз на Супер Волка, который тоже выглядел смущенным. Он был млекопитающим, не знакомым с яйцами, но ему нравилось играть с круглыми предметами. Ни за что. Бэйлор поднял глаза и серьезно предложил: “Почему бы тебе не попробовать высиживать яйцо во сне?” Эта картина была настолько невероятной, что его невозможно было вообразить. Рот Эвана дернулся в беспомощном изумлении, прежде чем сказать: “За кого ты меня принимаешь?” Высиживать яйца. Как он смеет такое говорить? Эван заметил, что капитан девятого батальона резко остановился: “У меня еще есть дела. Норд сейчас захвачен, и планета D7 должна отправить твою группу обратно. В ближайшие несколько дней ты можешь вернуться к военным тренировкам, если хочешь, или же остаться в академии, – Эван намеренно сказал: – Но на всякий случай тебе пока не следует возвращаться в свою спальню.” Бэйлор подсознательно кивнул, и только после ухода Эвана он осознал это как запоздалую мысль. На всякий случай? На случай чего? Это касалось его умственных способностей? В академии делать было нечего, поэтому Бэйлор взял Супер Волка и приготовился возвращаться. Бомбы, которые приготовил Норд, предназначались не только для устрашения. В некоторых корпусах теперь зияли огромные дыры, и место, где произошел интенсивный взрыв, было заметно. Бэйлор слегка нахмурился и остановился как вкопанный, наблюдая, как студенты в экзоскелетной броне расчищают впереди заблокированную дорогу. Студенты заметили его и повернули головы, лица под броней выглядели нечеткими. Лицо Бэйлора было бесстрастным, а его глаза не отводили взгляда от студентов. Ему нечего было избегать, и если бы ему пришлось сделать это снова, он сделал бы то же самое. Бэйлор не жалел об этом, но он также прекрасно понимал, что эти студенты имели право на него обижаться. Так что, если бы эти ученики стали ругать его или даже избивать, он бы не сопротивлялся. Поэтому он засунул руки в карманы, ни капельки не защищаясь. Однако все пошло не совсем так, как предполагал Бэйлор. Голос студента отчетливо донесся из экзоскелета: “Ты хочешь выйти?” Вместо гнева, которого ожидал Бэйлор, голос звучал совершенно нормально. Эта неожиданная реакция немного смутила Бэйлора, но он подсознательно кивнул. “Эта дорога заблокирована, и нам потребуется некоторое время, чтобы расчистить ее. Лучше иди по тропинке.” “... О.” Бэйлор последовал в направлении, указанном учеником, где увидел протоптанную дорожку. Бэйлор шел по тропинке, не привлекая внимания. Когда он сошел с дорожки, он увидел другую группу студентов. Но этой группе было наплевать на Бэйлора, они с энтузиазмом выполняли порученные им задачи. Они выглядели как воины, которые собирались убить дракона. “…” Он почувствовал, что с этой ситуацией что-то не так. Пройдя мимо группы студентов, которые были совершенно равнодушны к нему, кто-то, наконец, отреагировал на Бэйлора. Один студент пристально посмотрел на Бэйлора, а затем сердито сказал: “Ты сука!” Хотя Бэйлор не был мазохистом, он почувствовал себя немного увереннее, когда услышал выговор. Да, да, да, для него это нормально. Однако, прежде чем студент успел сказать что-либо еще, человек рядом со студентом немедленно отругал его: “Вытащи голову из своей задницы! Это его вина? Это явно проблема пиратов. У тебя, как у студента Первой императорской военной академии, вообще есть понимание правильного и неправильного?” “…” Студент и Бэйлор впали в состояние безмолвия. “И нас в академии не проймешь такой заварушкой. Этот головорез действительно недооценил нас, если хотел таким образом запугать!” Глаза Бэйлора блуждали по полуразрушенной стене и рядам сломанных стволов деревьев вдоль дороги. Это ни в коем случае не было маленькой ‘заварушкой’. Но Бэйлор, в конце концов, не был мазохистом и не стал бы заставлять людей ругать его. Такого фетиша у него не было. Видя, что эти люди больше не заботятся о нем, он мог только двигаться вперед, все еще сбитый с толку. Затем он увидел знакомое лицо, это был Эрик. Точнее, именно Эрик увидел его первым. Еще издалека Эрик поздоровался с Бэйлором и побежал к нему. Поравнявшись с Бэйлором, он осмотрел его с ног до головы, и сказал: “Похоже, с тобой все в порядке.” Бэйлор увидел, что Эрик только что выбежал из временной медицинской зоны, и его глаза обратились к нему: “Вы, ребята, странные.” Эрик был ошеломлен и немного сбит с толку: “Что странного?” Бэйлор, наконец, перестал скрывать свое непонимание и спросил: “Есть пострадавшие, но вы, ребята, выглядите так, будто с вами все в порядке.” Он не только не винил его, но и выглядел воинственно. Эрик понял значение слов Бэйлора, глядя на его растерянное лицо. В этот момент у Эрика возникло ощущение, что Бэйлор был его ровесником. Он почесал в затылке и упорядочил свои слова в уме, прежде чем сказать: “Были травмы, но ничего серьезного, и обошлось без смертельных исходов, что, вероятно, является одной из причин, почему настроение у всех было не таким тяжелым, – после паузы он продолжил: – Но есть и другая причина.” Бэйлор поднял брови: “Что?” Эрик сказал: “Бэйлор, ты абсолютно прав.” В тот момент на лице молодого человека были одновременно амбиции и своего рода спокойная зрелость. Эти два темперамента смешивались вместе, образуя чрезвычайно ослепительное сияние. “Мы воины. Воин не должен бояться бури.” Любой мог запаниковать, мог испугаться, но не они. Когда все остальные были в отчаянии, они выходили из безвыходной ситуации даже за счет самих себя и вызывали свет. Вот что такое воин. Бэйлор посмотрел на решимость во взгляде Эрика и помолчал полсекунды, затем прошел мимо Эрика и направился ко входу в академию. Эрик в замешательстве посмотрел на спину Бэйлора, а затем услышал, как тот сказал: “Дай мне знать заранее, когда захочешь подраться.” Эрик на мгновение замер, затем его брови поднялись, и он крикнул: “Если еще не поздно – то в следующую среду! – после этого он закричал: – Нет, нет, нет. На этой неделе академия не готова, так что я запишусь на тренировочную площадку!” Голова Бэйлора не повернулась, он только поднял руку в знак согласия. Он ударил ногой мелкие камни на дороге, а затем коснулся рукой блокиратора на своей шее. Бэйлор внезапно подумал, что это должно сделать Эвана очень счастливым.