Если ты - солнце, можно быть твоей луной?

Не хотелось смотреть на то как Дрейк запускает руки в красивые, жёлтые волосы Мазеллова, гладит по голове, а тот благодарно, будто пёсик третья о его руки щекой. Все это было вне стрима, без Ксюши, потому что та была где-то с Ариной. Все это было на глазах у Каши. Все это разбивали сердце в дребезги, и наверное, если бы вы сейчас прислонились к его грудной клетке услышали бы треск где-то внутри. Треск разбивающегося сердца, которое мало того что разбивали, по нему топтались, нещадно, не жалея, не оставляя миллиметра без боли, которая ужасно колола, при виде на улыбку Корякова. Так не хотелось видеть это все. Хотелось спрятаться, укрыться от этого всего. Взгляд Мазелова постоянно падал на Приколова, а тот, с глазами которые уже щипали слёзы смотрел в ответ, без возможности отвести взгляд. Это был нож в печень, его будто ранили сорока ножевыми ранениями, и продолжали резать дальше, не давая шанса выжить, выбраться из собственных страхов, а Коряков все не отводил взгляд. Давай, подойди, ударь меня по лицу за то что я слабак, поцелуй Дениса у меня на глазах, ведь ты хочешь чтоб я заплакал, правда?Ты это желаешь. Всем своим сердцем. А твое сердце прониклось только Дрейком, который сейчас сидел, и целовал костяшки на твоих руках, а ты смотрел на меня, все ещё сверля взглядом пытаясь узнать что-то из моего, заглядывая мне в душу, ища сокровенные тайны. В комнате были ещё люди, увидевшие как Приколов смотрел на Мазелова начали смеяться. Глаза стало щипать ещё больше, и слёзы не было сил сдерживать. В горле стал ком, не давая вдохнуть, не давая вернуть дыхание в прежний темп. Парень встал, ушел. Хотелось скрыться от них всех, чтоб никто не видел его. Войдя в туалет он просто тихо заскулил себе в руку от гребанной безысходности, не отпускающей его. Он слишком долго терпел. Теплые слёзы брызнули из глаз, принося некое облегчение. Хотелось кричать, кричать от того что он никому не нужен. Ни своим родителям, которые бросили его ещё ребёнком, ни тому, кого он любит. Каждый день становился все серее когда Приколов видел милые нарезки с Мазеловым и Дрейком. Жить хотелось все меньше. В коридоре послышались шаги, парень быстро размазал слёзы по лицу, и начал умываться, приняв самый спокойный вид, хотя внутри все болело, ужасно болело. В туалет зашёл Коряков, его сопровождал смех из зала. — Что ты, ныть сюда пришёл? - Засмеялся Мазелов. Над ним смеялся Илья. Его любимый Илья, которого он считал совершенством. Глаза снова наполнились слезами. Парень не решался отвернуться от стены, не хотелось смотреть в глаза Мазелова, своими заплаканными, жалкими. Хотелось исчезнуть, больше не появляться тут, рядом с ними всеми. — Пиздец, что такое Володь? - Рука легла на его плечо. В голове мелькнула надежда что парень будто очнулся, осознал что сделал. Его развернули к себе и прижали к груди. Предательская слеза потекла по щеке. И снова смех Ильи, и крики " Бля пацаны заходите! ". Приколов лишь сильнее сжался, хотелось прижаться к Мазелову, а если и не прижаться то просто отойти. Но он не мог. Он лишь тихо шептал жалкие извинения, и то, как он любит Илью, он не мог сделать или сказать что-то большее, но руки Ильи все ещё прижимали к себе, хоть это просто не давало Приколову уйти. Вокруг был слышен только смех. Он придумал в своей голове абсолютно все. И этот сценарий чертовски нравился ему, и вот, когда Володя снял розовые очки, ему стало трудно дышать. Он не мог поверить, как можно было что-то чувствовать к тому, кто все это время, всегда, разбивал ему сердце. Но в груди ещё была капелька надежды на то что это все страшный сон.