В библиотеке

В библиотеке было… душно. За годы путешествий Итэру стало казаться, что он разучился испытывать удивление, но сейчас именно это чувство легонько кольнуло его — сколько бы он ни посещал энканомийскую читальню, всегда здесь в нос ударял запах лёгкой сырости, влажности, а прохлада пробирала до самого нутра: Итэр каждый раз задавался вопросом, как в таких условиях могли нормально сохраниться книги, но, вероятно, на них было наложено какое-нибудь замысловатое древнее заклятие, записи о котором давно стёрлись временем. Это вызывало интерес: многие местные — призраки — утверждали, что почти ничего в Энканомии не поддаётся пониманию и расшифровке, однако Итэр, большой любитель всевозможных головоломок и просто упёртый как сумерский як, был не согласен. «У любой проблемы есть решение», — так звучал его девиз, согласно которому он жил всё это время, никогда не отступаясь. Даже если ситуация была совершенно безумной, прямо как сейчас. — Не могу поверить, что ты действительно позвал нас, — рокочущий голос Пиро Вестника Бездны, на публике притворяющегося скромным учёным, Итэр узнал бы из тысячи. По коже тотчас прошёлся табун мурашек, а сам он задышал чаще, почувствовав ещё большую духоту, — интересно, Эндзё просто не сдерживает свою энергию или это всё же психосоматика? Вопрос был определённо достоин серьёзных размышлений, а значит, и толики удивления. — Забавно. Мне казалось, ты-то уж точно должен знать, что путешественник совершенно сумасброден, — другой, но не менее приятный голос раздался над Итэром, и тот подавил в себе порыв перевернуться на спину, чтобы увидеть того, с кем совсем недавно сражался за сердце Прародителя и кто наверняка сейчас пакостливо ухмылялся — если это было вообще возможно в его форме. — Однако я даже не мог предположить, что настолько. В обычное время они — Эндзё, пусть своенравный, но преданный Принцессе Вестник, и Жакоб, дерзкий человечишка с тяжёлым прошлым, мнящий себя Высшим Существом, лишь использующий силу Бездны, — испытывали неприязнь к друг другу, но Итэр умел — пусть и временно — примирять даже самых злейших врагов, так что сейчас никто друг друга убивать не собирался. Как сказал Эндзё Жакобу ещё в самом начале: «Все собрались здесь не за этим». Далеко не за этим. — У тебя такая изящная спина, — голос Жакоба звучал низко, бархатно. Итэр заелозил на библиотечном столе, но ладонь Эндзё мягко и в то же время властно надавила на его голову, вынуждая прекратить. — Кто-то очень нетерпелив, да, Итэр? — теперь в голосе Жакоба послышалась беззлобная насмешка — он дразняще провёл кончиком пальца по оголённой ягодице Итэра, заставляя невольно дёрнуться навстречу и получить ощутимый шлепок. С губ сорвался тихий стон. — Архонты, его это вправду заводит, — Жакоб покачал головой и с некоторым задором посмотрел на Эндзё. Тот мрачно улыбнулся. — Как видишь, — взгляд Вестника, в котором было что-то, смутно напоминающее дикую нежность, опустился на Итэра, а горячие пальцы зарылись в растрепавшиеся волосы, чуть сжав и вызвав новую волну дрожи, заставив тихо хныкнуть. Жакоб усмехнулся, облизнув едва различимые губы длинным языком. — Наш маленький очаровательный путешественник хочет, чтобы его хорошенько оттрахали? — слегка наэлектризованная рука ощутимо огладила спину, пустив пару лёгких разрядов по позвоночнику — Итэра аж подбросило на столе, он захрипел, кусая себя за губу, и с затаённым наслаждением подумал о том, что же будет, когда Жакоб решит коснуться чего-то другого. — Как маленькую похотливую шлюш… — Жакоб! — Эндзё поморщился, посмотрев на него даже с некоторым осуждением. — Пресвятая Бездна, где ты нахватался таких грязных словечек? — Прочитал здесь у тебя парочку книг, — тот осклабился, блеснув глазами, и сжал бок Итэра. — Очень познавательно. — Врёшь, — отчеканил Эндзё, после чего сделал несколько глубоких вдохов — с этим нахалом можно будет поспорить потом. А вот сейчас… — Вы собираетесь что-нибудь делать? — недовольно протянул Итэр, вскинув взгляд. — Если нет, катитесь в Бездну и препирайтесь там дальше. — Мы уже закончили, дорогой, — поспешно произнёс Эндзё, предупреждающе взглянув на Жакоба, и, получив неохотный кивок в ответ, подцепил подбородок Итэра пальцами, после чего, не дожидаясь нового возможного потока возмущений или ехидных комментариев, просто поцеловал его: настойчиво, грубо, проталкиваясь длинным языком внутрь жаркого мокрого рта, вылизывая его и щекоча раздвоенным кончиком нёбо. Итэр почти сразу поплыл от этих ласк: всё происходило именно так, как он себе представлял, лёжа на холодных простынях и яростно надрачивая под тонким одеялом, пока на соседней кровати, развалившись, безбожно храпела ничего не подозревающая Паймон. Из груди вырвался новый стон вперемешку с позорным хныканьем — Итэра обдало волной чего-то жгучего и волнительного, он подался навстречу этому сумасшедшему поцелую, который с каждой секундой становился всё настойчивее и горячее, согревая до самого нутра, и машинально выгнулся в спине, чуть расставляя ноги. «Как же хорошо», — пронеслось в голове у Итэра, прежде чем он широко распахнул глаза, чувствуя, как ещё один язык, — не такой горячий, но буквально прошибающий мелкими разрядами электро — прошёлся у него между ягодиц. — Мхм! — ресницы Итэра дрогнули, и по правой щеке скатилась маленькая слезинка, которая практически сразу же испарилась из-за жара Эндзё. До ушей донеслось довольное хмыканье, от которого у Итэра всё сжалось внутри, и в следующую секунду наглый длинный язык вошёл внутрь него, а сильные руки крепко впечатали в стол, не давая возможности пошевелиться. Итэр жалобно застонал, отчаянно пытаясь поёрзать или хотя бы сильнее прижаться, чтобы хоть как-то снять возбуждение, но Жакоб, видимо, поняв эти намерения, резко вздёрнул его бёдра, заставляя прогнуться в спине ещё сильнее, опереться на колени и предплечья. Теперь Итэр вообще не мог коснуться себя — вставший член пачкал предэкулятом живот, а покрасневшая головка едва потиралась о него, заставляя мучительно стонать, отчаянно целоваться с Эндзё, подрагивая, и шире расставлять ноги, принимая в себя длинный скользкий язык Жакоба, который уже совсем разошёлся и теперь входил почти до самого основания, пошло причмокивая, время от времени уже весьма ощутимо ударяя электро и чуть ли не рыча от удовольствия. Путешественника трясло и лихорадило — по вискам стекали капли пота, и Итэр был готов поклясться, что ещё немного — и он просто сойдёт с ума, сорвётся с катушек и полетит в Бездну во всех смыслах. Впрочем, худшее — или лучшее? — ждало его впереди: в один момент оба языка исчезли, заставив Итэра зло закричать от болезненной пустоты, обиженно посмотреть на Жакоба с Эндзё, однако спустя несколько мгновений его со всех сторон наполнило ещё сильнее, больше — Итэр почти задохнулся, когда в рот и задницу одновременно толкнулись два члена, распирая, пуская жар и электро по всему телу. Он чувствовал это каждой клеточкой: как бешено колотится сердце от такого прилива энергии, как сжимаются мышцы, как напрягается всё тело. Итэр забился крупной дрожью, опустив ресницы, а из глаз непроизвольно покатились крупные слёзы. Он был распахнут, словно врата Витой Бездны, совершенно беззащитный и открытый, покрывшийся испариной и захлёбывающийся в ощущениях и своём желании. Воздух в библиотеке, казалось, стал вообще непригоден для дыхания, полностью пропитавшись электро и пиро, слезами и потом, — Итэр подавился новым полувздохом, Эндзё тихо рыкнул, вцепившись в светлые волосы, оттянул их, а после заставил взять член до основания, позволив утробному стону, который больше напоминал жуткий вой, вырваться из груди. Жакоб же, отпустив себя полностью, отбросив все ненужные мысли, просто обхватил Итэра покрепче и принялся двигаться короткими грубыми толчками, электризуясь от возбуждения и заставляя того беспомощно хрипеть, трястись, извиваться на его члене, забываться и тут же получать сильный шлепок от Эндзё — «Не отвлекайся и соси как следует, мой дорогой». Сознание Итэра плавилось под этими жёсткими ласками, кожа горела, а сердце совершало очередной кульбит, стоило безумным чувствам, переполнявшим его, перейти новые грани. Это был его кошмар и самый сладкий сон, который стал реальностью, пусть и кажущейся до сих пор чем-то совершенно далёким. К пику Итэр пришёл, даже не успев всё до конца осознать, — просто в один момент что-то взорвалось внутри, а сам он закричал-замычал, сдирая горло, глотая странного вкуса сперму и чувствуя, как такая же наполняет его сзади, после чего вырубился, совершенно обмякнув и обессилев, не произнеся ни одного слова, лишь почувствовав, прежде чем погрузиться в полную темноту, как горячие руки осторожно коснулись его, чем-то укрывая. *** Голова раскалывалась. Итэр ощутил это, едва к нему стало возвращаться сознание, и с силой разлепил глаза, пытаясь понять, где находится. Ничего кардинально нового не обнаружилось — сам он по-прежнему лежал на библиотечном столе, разве что был бережно накрыт алым плащом, а на стопке его одежды покоилась записка. Итэр широко зевнул, потягиваясь, и протянул руку, схватив бумажку и развернув. Так как Эндзё решил любезно оставить тебе свой плащ, думаю, ты понимаешь, что его будет необходимо вернуть. Мы будем ждать тебя в фонтейнском «Опюло Отеле» через месяц, дорогой путешественник. PS: и прихвати с собой хорошую верёвку — ты, признаться, оказался более активным, чем я ожидал. На последней строчке Итэр широко ухмыльнулся, — если он в порыве страсти нечаянно засадил пяткой или Бездна знает чем ещё Жакобу в глаз, можно считать, что день удался, — после чего с нежностью погладил кончиками пальцев плащ: тот был мягким, настолько, что хотелось кутаться в него дальше, а ещё очень тёплым, чуть искрящимся от энергии пиро. Губы Итэра тронула слабая улыбка — он наклонился, с наслаждением втянув в себя запах вулканического пепла, — «Восхитительно» — и мечтательно посмотрел вдаль, чуть прикрыв глаза. Итэр уже прекрасно представлял, как хорошенько отмокнет на горячих источниках, выпьет саке и уснёт до следующего полудня, после чего проваляется остаток дня в постели, лениво перекидываясь с Паймон в карты, а затем отправится в очередное безумно опасное путешествие — чтобы ровно через месяц удовлетворённым, но крайне вымотанным упасть в объятия Эндзё и Жакоба, которые непременно подарят ему внеземное удовольствие — ещё более яркое и незабываемое, чем в этот раз.