Двадцать три с черточкой

Слюна стекает на подбородок, а покрасневшие губы скользят по тонкой бордовой коже. Не прекращая смотреть в глаза, Чонгук пошло причмокивает, двигая головой, и позволяет члену Тэхёна толкаться в свою глотку. Он умело расслабляет горло и насаживается глубже, ускоряет движения головой и чувствует, как в уголках глаз скапливаются капельки слез. Тэхён сверху отрывисто стонет, откидывая голову, и помогает Чонгуку брать глубже, вплетая длинные пальцы в кучерявую макушку. Чонгук ни капельки не сопротивляется, хватается до белых отметин за медовые бедра и послушно доводит своего обожаемого парня до оргазма, который, крепче сжимая его волосы в кулак, кончает ему в рот. — Боже, Чонгук-и, твои навыки с каждым разом только лучше. Тэхён опускает взгляд к Чонгуку, любуясь, как его семя крупными белесыми каплями стекает по уголкам хитро улыбающихся губ. Слишком развратная картинка. И также слишком развратно Чон сглатывает вязкое семя и ещё пару раз насаживается, слизывая последние стекшие остатки. Он слезает с мягкого члена и, продолжая сидеть в коленях парня, задумчиво потирает шею. — Я хочу тату. — А? — Говорю, хочу сделать тату. — Еще одну? Куда? — Пока сюрприз, — Чон поднимается с колен и бросает в Тэхёна его трусы, что валялись на полу. — Мы же идём сегодня в бар с парнями? — Идём. — Ты успеешь? — Может немного опоздаю. У меня клиент через, — Тэхён поднимается с кровати, натягивая джинсы, — десять минут. Подбросишь? — Блять, Тэхён, ну ты как обычно, знал же! — Прости, но отказаться от твоих губок, которые так хорошо делают мне минет, я не мог, — виновато улыбается Ким и ловко ловит прилетевшую в него кожанку. — Дуй в машину! Тэхён подходит со спины к Чонгуку и чмокает того в сжатые губы. — Зайка, не злись. Жду в машине. Чон немного расслабляется и, пригладив волосы у зеркала, вылетает из дома. — Тебя вечером забрать? — уже в машине спрашивает. — Не надо, я на своей. — Починили? — Сегодня с Юнги поставим её на колеса и прикатим вместе. Тэхён и Юнги работают в своём автосервисе: копаются в машинах, разбирают на запчасти, тонируют и делают перекраску. Словом, дрочат в своём гараже целыми сутками. Ну, это, может быть, Юнги еще и дрочит там, а вот Тэхён дрочит только на Чонгука. Ему однажды уже пришлось это доказать, когда Чон на него обиделся — тогда у них был бесподобный секс на столе в мастерской за полупрозрачной ширмой. С тех пор Чонгук знает, что Тэхён только в него и только в нём. А машины у этого рыцаря нет, потому что две недели назад с этим же Юнги они решили кануть в детство и устроить гонки по городу. Там машина и разбилась, а вместе с ней разбился и лоб, и штраф в кругленькую сумму прилетел. Чонгук тогда чуть седым не остался, рвал на себе волосы, срывал на неугомонного голос, а когда успокоился, подполз с аптечкой и, нежно дуя, обработал неглубокую рану на лбу. Не критично, но теперь у этого гонщика шрам на брови. Ну ничего, мама говорила: шрамы украшают мужчин. А Чонгук еще два дня обижался — заставил покататься на метро, но на третий сдался и начал сам по утрам отвозить своего мужчину на работу. — Я пошёл, — Тэхён наклоняется через коробку передач и коротко чмокает своего бойфренда в сахарные губы. А потом опускает глаза ниже. — Не скучай там без меня, — и гладит Чонгука по члену. Прощается. Сразу с двумя. — Пока, — в отместку Чонгук шлепает того по заднице, когда Ким выпрыгивает из машины. Тэхён смеётся и делает из пальцев сердечко, а после — средний палец. Чонгук толкает язык за щеку. У них все прекрасно, а сегодня вечером станет еще лучше, потому что он сворачивает в тату-салон.

***

— Блять, малой, че ты за хуйню набил? Это Чимин спрашивает, когда они вечером встречаются в баре. Им уже принесли стаканы с пивом и сухую закуску. Тэхёна с Юнги, как и ожидалось, еще нет, только они втроем: он, Чимин, да Хосок, который после слов второго, тоже начинает присматриваться к чернильному рисунку, прикрытому пленкой, на шее малого. — Реально, это че? Четыре глаза устремляются на шею Гука, где теперь красуется загадочная цифра «23» с короткой полоской напротив. — Минус двадцать три? — Это не минус. — А что? Рулетку решил сделать, но не досчитался? Чонгук, закатывая глаза, качает головой. — Может дата какая-нибудь? — мычит в стакан Хосок. — Это не день рождения Тэхена, и не его мамы… А когда у вас годовщина? — Тринадцатого июня. — И оно не подходит. — Может, у них так какая-то своя особенная дата? По типу первый секс или первый минет? На этих словах Чонгук давится пивом и начинает громко кашлять. — Да не, он же не пиздабол, — отнекивается Чимин и пододвигается ближе к Чонгуку, чтобы похлопать того по спине. — Ты же не пиздабол? — на всякий спрашивает. Ну а вдруг? Чонгук, выпучив глаза, оттого что задыхался, мотает головой. — Ну вот. Чон откашливается, Хосок рассказывает одну из своих тупых шуток, и татуировка малого забывается. Но только до поры, до времени. Чимин о ней снова вспоминает, когда к их тандему присоединяются Тэхён с Юнги. — Вот Тэхён, куда ты смотришь? Даёшь забивать своему зайчонку тело какой-то хуйней. Тэхён не реагирует никак, первым делом садится рядом с Чонгуком и тянется, чтобы того чмокнуть в губы. И только когда ладонь вляпывается в плёнку на шее, легонько приподнимает чужой подбородок. «23» с черточкой. Тэхён сводит брови. Тоже не догадывается похоже, но ничего, так даже интереснее. — Минус двадцать три? — это уже Юнги. — Да не минус это! — Мерный стакан это, блять. Чонгук опускает голову, смотрит исподлобья — врать не умеет. Балабол Чимин все-таки почти угадал: не стакан, конечно, но тоже в какой-то степени «мерный». — Боже, давайте на очередной бессмысленной татушке малого не будем разводить спор, — Хосок у них всегда за здравомыслие. Звучит как тост. — Угу. В следующий раз будет «50» на заднице, — облизывается Чимин. — Я этого видеть, конечно, не хочу, но Тэхён, будь добр, звякни, если так. А вот Чимин у них, кажется, всегда за тупомыслие. Иди нахуй. До дома они добираются после полуночи, но у Тэхёна еще оказываются силы прижать Чонгука к стене в коридоре, а у того — отвечать на мокрый и до боли властный поцелуй. Ким в порыве пьяной страсти задевает рукой плёнку и опускается на шею малого, начиная покрывать ту поцелуями, особо нежно обращаясь с воспаленной кожей возле чернильного рисунка. Он обводит её пальцем ещё раз. «23» с черточкой. — Так что это значит? — А ты не догадался? — Не хочу гадать. — Ты просто хитришь, — закатывает глаза Чонгук. — Двадцать три… сантиметра… у тебя член, — уже более смущённо и отрывисто шепчет. Тэхён сглатывает. — Ладно? А черточка? — То, как глубоко я могу заглотить твой член. Тэхён с минуту молчит, а потом неожиданно разражается смехом. — Ты дурак, знал это? — Может быть, — закусывает губу. — А сделать тебе минет? До самой черточки, — и с нетерпением облизывается. Тэхён готов снимать штаны нахуй, но лишь поджимает губы. — Снимай куртку. Чонгук усмехается, послушно скидывая куртку на пол. То же самое делает и Тэхён, после чего припадает к его животу, приподнимая полы футболки и по-прежнему прижимая к стене. Он мажет губами по поджарому телу, обкатанному тренировками и увитому чернилами — сплетение всего того, что Тэхён так любит. Он, кажется, совершенно отключается от реальности, трется щекой и виском о живот, ощущает, как Чонгук вцепляется в его волосы руками, что-то нещадно мычит, лаская слух. Поднимается выше, обводит кончиком языка затвердевшие бордовые бусины и игриво их кусает, заставляя своего парня шипеть от отчаяния. Чуть выше — уже маячит прозрачная плёночка, которую Тэхён с позволения Чонгука аккуратно снимает и, заранее смочив губы слюной, целует прямо в кадык, прямо на место набитых цифр. Как оказалось, сантиметров, которые уже совсем скоро окажутся прямо там, под кривой чернильной черточкой. До спальни они добираются приличия ради, по пути столкнув все, что можно (и нельзя), и потеревшись о все стены. Тут уже Чонгук валит своего парня на постель и нависает над топорщащейся ширинкой. Специально медленно расстегивает молнию на джинсах, дразнит, наслаждаясь тем, как Тэхён нетерпеливо толкается вверх — поторапливает. Чонгук стягивает белье с джинсами вниз, и Тэхён слышит отчётливый всхлип, прежде чем тот поворотливо проходится кончиком языка по всей длине налитого члена. Он готов отчаянно застонать от приятного солоноватого вкуса смазки на языке. Его мужчина очень возбужден, крупная головка налилась, из уретры выступил предэякулят, который пачкает Киму низ живота. Смазка соблазнительно блестит, и Чонгук немедля заглатывает член, вбирая в себя всю длину полностью — у него это отлично получается. Он обожает делать минет своему парню: сжимать плотно губы, умудряясь пройтись языком, опускаясь и поднимаясь вверх, чтобы тот звучно стонал — не просто же так он бил татуировку, пусть и пиздабол Чимин думает иначе. Чонгук отрывается, чтобы сплюнуть на блестящую головку, и снова опускается, размазывая пузырящуюся слюну по гладкому бордовому стволу. Он ускоряется, активно двигая головой, и вбирает член полностью. Горло привычно расслабленно, а нос упирается в шершавый лобок. Одной рукой он цепляется за бедро, а второй касается шеи и по воспаленному контуру черточки чувствует, как любимые двадцать три сантиметра проходятся точно под ней. Эта мысль заставляет улыбнуться, из-за чего он чуть не давится. — Ты достал? — мурлыкает сверху Тэхён. Чонгук поднимает на него слегка слезящиеся, но светящиеся похотью глаза и кивает, продолжая активно скользить и погружать в свою глотку толстый член. Тэхён гортанно смеётся, но смех его прерывается дерганным стоном. — З-замечательно, но если ты продолжишь так профессионально побивать свои рекорды по отсасыванию, ты останешься без сладкого оргазма без рук, — шипит Тэхён, хватая Чона за волосы, чтобы хоть как-то приостановить стимуляцию своей головки. Но Чонгук, видимо, останавливаться не собирается — специально продолжает насаживаться и ловить горькие стоны сверху. Ну уж, нет, мало ли какой цели придерживается Чон, но Тэхён без сладкого оставлять себя не хочет. Без сладкой попки, в смысле. Он насильно поднимает голову Чонгука, который импульсивно губами тянется к головке — сейчас вообще откусит, ненасытное дитя. Стягивает с себя белье с джинсами и, поднимая любителя горлового за подмышки на ноги, тут же толкает ладонями в плечи, чтобы тот упал спиной на кровать. Тэхён, оставшись в майке и носках, над ним сразу нависает и, пока Чонгук стягивает с себя футболку, не теряет времени и расправляется с джинсами малого, которые после ступней отбрасывает куда-то в сторону. Чонгук тяжело дышит, когда Тэхён возвращается к его лицу, вспотевшему и покрасневшему. Мокрые пряди на лбу свернулись в поросячие хвостики, а передние зубки кусают замученную и покрасневшую после минета нижнюю губу. Они, со стояками, в безумном желании удовлетворить смотрят друг на друга. Тэхён хищно облизывается и целует в сахарные губы, слизывая с них солоноватую смазку — на его губах она чувствуется намного вкуснее. А после, сжав бедра Чонгука, грубо переворачивает того на живот, потираясь своими ноющими сантиметрами о молочную задницу. Чон упирается локтями и коленями в постель, выгибается в спине и выпячивает округлые половинки. Тэхён, жадно облизываясь, сплевывает вязкую слюну для плавности движения, и уже в следующую секунду два смоченных пальца быстро входят в кольцо разработанных прошлой ночью мышц. Чонгук выгибается в спине сильнее и двигается навстречу длинным пальцам, что в ускоренном темпе входят и выходят из его ануса. Слюна от этих стимуляций пузырится, и Тэхён, не выдерживая, влезает в блестящую дырочку ещё и языком, выбивая изо рта Гука хриплые стоны, под которые он вытаскивает свои пальцы и чуть вводит в растянутую дырочку, измазанную слюной и смазкой, головку члена. Чонгук натужно хрипит и не останавливает стоны, когда член скользит в него на оставшуюся длину. Тэхён прижимается лобком к округлым половинкам и, чувствуя их рельефность, закусывает губу. Он опускает взгляд вниз, следя за тем, как возбужденная плоть пропадает в покрасневшей и податливой дырочке, и захлебывается собственной слюной от такой аппетитной картины. Лучше всяких ужинов на свете. Он сплевывает на свой член и ускоряет мощные толчки, глядя, как Чонгук, утопающий в безмятежной неге удовольствия, вытягивает вперёд руки и грудью ложится на кровать, открывая шикарный вид на узкую талию, за которую Ким тут же хватается. Милостивый Бог, Чонгук сидит на нем просто идеально. — Не хочешь еще одну татуировку? Вот здесь, — Тэхён наклоняется и кладёт свою ладонь на живот Чонгука, в том месте, где от глубоких толчков вырисовывается рельефная головка. — Еще одна «двадцать три», — шепчет на ухо, — и ещё одна черточка, — и поглаживает выпирающий член на поджаром животике, делая невидимую отметку. — Бля-я-ять, Тэхён-а, — стонет Чонгук, — не останавливайся, прошу, — срываясь, умоляет, чувствуя как собственная пульсирующая и истекающая головка при каждом толчке бьётся о живот и отзывается приятной болью внизу живота. — Опять хочешь без рук? — Да-а! Быстрее! Тэхён усмехается — он тоже негласно любит, когда Чонгук кончает с членом внутри, поэтому, покрепче сжав молочные бедра, с большей скоростью натягивает его на свой член. От такого темпа стоны Чонгука становятся громче и иногда переходят на крик. Тэхён чувствует, как малой сжимается вокруг его члена, доходя до своего пика, но ему все мало, и он не понижает темпа даже, когда Чонгук обильно кончает на простыни, содрогаясь всем телом в полученном оргазме. Тяжело дыша, Чон поднимается на руках и через плечо поглядывает устало-похотливым взглядом на Тэхёна, который не прекращает беспорядочных толчков и продолжает раздвигать покрасневшие стенки ануса. — Давай же, кончи в меня, — шаловливо бормочет, кусая нижнюю губу и качаясь от резких толчков. Чонгук в такой позе выглядит непозволительно соблазнительно. Вьющиеся влажные волосы, взгляд через плечо, красные засахаренные губы, тонкая молочная кожа и выпяченные мокрые бедра. Тэхён протяжно стонет и с последним глубоким толчком изливается внутрь. И размеренными усталыми движениями после оргазма хорошенько смазывает стенки ануса своим семенем. Он выходит из податливого тела, еще пару раз проходясь ладонью по члену, выдавливая последние белесые капли, смотря, как Чонгук, все еще стоя на коленях, развратно собирает пальцами стекающую сперму и проталкивает их в себя, самостоятельно трахая свою дырочку скользкими фалангами. А потом соблазнительно слизывает семя со своих пальцев. Тэхён рыкает и падает на грудь Чонгука, который успевает развернуться на спину и поймать парня в свои горячие объятия. — Ты сексуальный безумец. — И мне понравилась твоя идея с тату на животе, — хихикает Чонгук. — Я специально запомнил, твоя головка упиралась мне чуть выше пупка, вот тут, — он пальцем на себе показывает, и Тэхен прикрывает глаза, заливаясь смехом. — Ты серьёзно? — Да, хочу, чтоб Чимин охуел, когда мы в следующий раз пойдём вместе в баню, — хитро улыбается. Тэхён качает головой — буквально видит, как у этого чертенка вырастают рожки и тот злобно потирает ладошки. И Чимин, к слову, реально охуевает. Точнее, сначала он недоуменно пялится на новую чернильную каракулю на животе малого с точно таким же числом и черточкой рядом. Хочет уже пошутить про отсутствие оригинальности, но когда встречается взглядом с ладонью ехидного Тэхёна, которая невзначай ложится на член через ткань обмотанного на бёдрах полотенца, и хитрой улыбочкой Чонгука, его глаза округляются и он громко матерится. Да ну, нахуй. Быть такого не может, чтобы двадцать три сантиметра. Чонгуковой дырке не позавидуешь, да и сам Чонгук, в принципе, никому свои «двадцать три» не жалует.