Замки из песка

Мороз бьёт по коже, и все тело покрывается мурашками. Вова, как бы ни хотел, к холоду не привык. В отличие от Северной столицы. Конечно. Вова весь дрожит, как осиновый лист на ветру, шмыгает носом, укутываясь в ярко-синий шарф, да шуршит в своей глупой надутой куртке. Питер же, как всегда, выглядит собрано и элегантно, его образ не портить ни холод, ни ветер. И есть что-то притягательное в том, как слегка небрежно теперь выглядит его волосы. Владивосток смотрит на него издалека, изучая все маленькие черты, как в первый раз, будто он снова совсем маленький, впервые встретил объект своего обожания. И единственная разница — это возраст. Хотя, наверное, для Питера и это не поменялось. Наверное, в его глазах Владивосток так и остался маленьким мальчишкой, который со светящиеся как звезды глазами смотрел на него снизу верх и так нехарактерно смущённо бормотал «здравствуйте Александр Петрович. «. Однако, если что-то да изменилось, так это робость и смущение, которые со временем почти что пропали. И то неудивительно, ведь если быть предельно честным, то Приморский по характеру хоть какой, но точно не смущенная девица. Нет, он, конечно, краснеет от стыда, если провинился или сболтнул лишнего (что как ни иронично, чаще всего происходило в компании Питера) И, конечно, ему бывает и неловко, и глупым он себя тоже чувствовал ни раз, но и эти чувства редко когда оставались у него в первых редах. Таков уж он пр характеру. Может, это юность сказалось, а может, он действительно сам по себе такой. Вова не знает. Знает лишь то, что в Питер он, кажется, каждый раз все больше, все сильнее влюбляется. Раньше Вовочка наивно полагал, что все дело в самой атмосфере города, вот он и надумывает лишнего. И пусть сейчас для него Санкт-петербург — это город всего, что только можно, но не романтики. Тогда, в то время, казалось логичным объяснять свои чувства просто подходящей обстановкой. Просто погода такая. Просто настроение сегодня такое. Ничего серьёзного. Но, как показало время, не имеет значения ни погода, ни место. Ничего влюбленному сердцу не помеха. Восхищение и уважение, любить и лелеять — вот чего заслуживал Питер. И Вова знал, что он бы дал ему это все, если тот только попросил. Если бы он только посмотрел на него иначе. хотя бы раз. Вот только Романов, кажется, действительно ничего не замечал. А может, и наоборот. замечал абсолютно все. И то, какую глубину приобрёл взгляд синих глаз, и то, как Приморский, даже сам того не замечая, парой вел себя ну уж слишком навязчиво, будто перед ним стоит его старый близкий друга, а не коллега. Коллега, ведь так? Владивосток признает, что плохо разбирается в субординации. Это тяжело — находиться рядом с человеком, который так нравится. Вова, как бы не хотел, не может просто сидеть в уголке и наблюдать. Ему нужно это общение внимания. Ему нужно, чтобы Питер хотя бы видел его. И Александр действительно удалял ему свое время. Неважно, что это Вова первый врывается без приглашения, врывается в личное пространство. Важно то, что его не прогоняли. Владивосток болтает и болтает, а Питер с вежливой улыбкой слушает и отвечает. Владивосток обнимает, а Питер похлопывает по плечу. С заботливым «ну-ну». И на краткий миг казалось, что вот, вот сейчас он все заметит. Что сейчас поймет. Но горькая правда в том, что он никогда этого не делает. И он не делает это намеренно. Вовсе нет. Просто горькая. Правда в том, что для Александра Вовочка слишком маленький. В буквальном смысле этого слова. Между ними целый век. Питер определённо уважал и признавал его заслуги. Но это не было чем-то большим. И Владивосток, как бы то иронично не прозвучало, не считал себя оптимистом. По большей части он вывозил тем, что до последнего закрывал глаза на то, что свет в конце туннеля — это не солнце, а буферные фонари. Но рано или поздно реальность все равно настигнет. Нельзя вечно жить в песочном замке И в их случае правда в том, что в глазах Питера Владивосток все еще маленький, непоседливый Вовочка. И есть сто и одна причина, почему из них не получилось бы нечто большее, чем просто коллеги. Все слишком просто. Причины ясны, как солнечный день. И двух рук не хватит, чтобы их сосчитать. Но, возможно, самое наивное и глупое из всего этого — это то, с каким отчаянием Вова держится за эти чувства. «Ведь если не Питер, то кто?» Билось в груди глупое влюбленное сердце. Коля был прав, когда говорил, что человеческие чувства не поддаются холодным расчетом и чистой логике. — Здравствуйте, Владивосток. — Здравствуйте, Санкт-петербург. Выходит тише, чем планировалось. — У вас все хорошо? — спрашивает заботливо и уветливо. Как всегда. Паршивенько. — Да, конечно. Просто холодно как-то здесь. Ему было тепло как никогда.