Крылатые

Лес, Лес - тёмный, душистый, пахнущий мятой. Сладкие песни - заманки для путников. Там копошилось что-то шумное, оно порыкивало, готовя себе ночлег в чужой, заброшенной норе. Оно пятнистое, ушастое и пушистое, с большими, светящимися стеклянными глазами. Оно сварачивается клубком, кладёт голову на передние лапы и прикрывает глаза. Но слух остаётся напряжённым, гиена слышит что-то странное, оно приближается к норе. "Что за молодёжь пошла! Уже и поспать спокойно нельзя, ходят, бродят..." - думала крылатая гиена, принюхиваясь к гостю. Очень, очень знакомый запах... он приятный и родной, его хочется вдыхать постоянно. Гость проталкивается в убежище, безцеремонно сминая ночное гнездо и, нашарив обитателя, вцепляется в него когтями. - Это ещё что за шутки, я спрашиваю?! - Взвизгнула гиена. - Совсем обнаглевшие! - Тихо, пожалуйста... - Взмолился гость, не выпуская крылатого из крепкой хватки. - Если они услышат, нам обоим непоздоровится. Обитатель норы фыркнул, но утих. Приближались голоса и топот ног. Охотники, наверное. Гиена зевнула, оголяя острые зубы, и положила морду на гостя. Он тяжело дышал и не шевелился. - Чорт, где он?! Нора к счастью была хорошо спрятана, и порыскав немного, охотники побежали дальше, пытаясь напасть на след. Когда голоса и топот стихли, оба расслабились и уляглись поудобнее. - Чем ты им так насолил? - Гиена вальяжно разлеглась на госте, растопырив лапы. - Это уже не важно. - Усмехнулся второй, поглаживая мягкую шерсть. Только сейчас до крылатого дошло, что от гостя несёт чем-то странным. - Чего ты нахлебался, дружище? Вместо ответа гость огладил шею гиены, посмотрел шальным нетрезвым взглядом. Долго смотрел. Сверху вниз, горячо, как смотрел только он. Он знал слабости этой твари, одна из которых была зрительным контактом. Его пальцы сжались на лохматом загривке, теребя его. Со стороны это выглядело нелепо. Зачем он это делал? Непонятно. Нанюхался всякой дряни, потревожил чужой сон и вытворяет не пойми что. Совсем спятил... - Я конечно всё понимаю, но это уже перебор! - Возмутился летун. Его непослушный хвост дёргался, а глаза бегали, выдавая возбуждённое состояние. Очень опасное в этом обличии. Незваному гостю стоило бы прекратить, если он не хотел выползти отсюда полуживым, покусаным и исцарапвным в хлам. С этим зверем шутки плохи, уж он-то знал. Пьяный обкуреный мозг свело набекрень, и похоже не у него одного. Гиена мяла его лапками, вылизывала и поскуливала. Ужас. Но так тепло и приятно... Он прикрыл глаза, стискивая зверя руками и ногами, прижимая к груди и зарываясь в шёрстку - грязную и в мелком мусоре, но он этого не менее приятную. Сегодня была удачная охота, а после хорошей охоты пологается хорошо поспать, о чом крылатый не забывает сообщить другу. - И прекращай меня лапать, ты же не хочешь чтобы нас так нашли где нибудь в коридоре? *** У Табаки ноги очень тонкие и очень слабые. А он ещё придирается к Спице. Лорд сжимает тощую ляжку где-то под одеялом. Табаки лежит к нему спиной - вплотную, и греется, потому-то Курильщик забрал всё одеяло себе, приходится Лорду укрывать его своим и притягивать ближе. Табаки закидывает на него руки и ноги, его это бесит, он заварачивает Шакала крепче, так чтобы тот не мог шевелиться и вертеться. Пижамные шорты плохо держаться на тощей заднице Табаки, немного сползая. Прямо на уровне Лордового паха. Рука Лорда проводит ниже по ноге, гладит колено, потом внутреннюю сторону бедра, выше, Табаки слегка дёргается и съёживается, чувствуя через одеяло и ткань напряжение состайника, рука которого настойчиво стискивает его внизу - слишком сильно... низ жевота сводит, и глаза влажнеют. Они большие, совиные, Лорда они одновременно и бесят (как впрочем и всё его окружающее) и усмиряют. Маленькие шакалы с блестящими игривыми глазами не частое явление в наших широтах, Лорд видел таких только сдесь. Они сумосбродные и грязные, пушистые и нежные. Иногда. У них красивые руки, с тонкими, как паучьи лапки, пальцами в кольцах. Но увидеть это может далеко не каждый. Лорд всё видит и подмечает. Табаки пытается засунуть в рот кусок одеяла, но Лорд брезгливо выдёргивает его и суёт в ротовую полость свои пальцы. Шакал пытается не скулить и не дёргать бёдрами, ведь это может разозлить Лорда и потревожить сон стаи, и неизвестно во что всё тогда вытечет. - Не порть одеяло, ато я тебе его в жопу засуну! - Шопотом, в самое ухо. Устрашает и возбуждает. Лорда ещё мутит после изнаночной наркоты, он вытаскивает текучий член и мажет им по промежности, потихоньку просовывая внутрь. Аккуратно насколько может, Шакал слишком хрупкий, в него страшно что-то пихать, и Лорд всегда ссыкует по этому поводу. Табаки хочется повернуться, чтобы увидеть Лорда. Он красивый до дрожи в коленях, даже обчекрыженый, даже с искажённым похотью лицом. Он белый и рогатый, с вертикальными зрачками в глазах цвета дождевого камушка, который Табаки приставил к нему на потолок. Он покрыт гладкой чяшуёй, у него острые зубы и большие крылья. Такое могут разглядеть только такие, как он. Драконов-альбиносов в лилиях, снаружи сверепых, но в душе мягких и сонных. Летом они сидят на солнце, жмурясь, впитывая солнечный свет, чтобы зимой волосы не теряли золотого блеска, а кожа мягкости и нежности. Хитрые они, эти драконы. И редкие. Очень редкие. Как и прекрасные эльфы, обитающие в лесах. Они мудрые, сильные и синеглазые, шевелят остроконечными ушами и еле заметно улыбаются, когда маленькие шакалы ластятся в их изящные руки. Табаки пытается этим отвлечься, потому что ему сейчас очень больно, из-за того что Лорд сжимает его член пальцами, не давая кончить. Внутри него пульсирует и медленно входит и выходит твёрдое горячее естество, оно делает это осторожно, доводя до помутнения сознание. Лорд кончает после первых пяти толчков, разжимая пальцы, давая сделать это Табаки. Руку он вытерает о внутреннюю сторону матраса, натягивая шорты на состайника и ложась поудобнее. Табаки чувствует в животе тепло и пульсацию. Приятно, и хочется спать. Они засыпают в обнимку, и Лорду снится цветочнокрылый гиен, ласковый и нежный.