у дороги

— Да нет, Джекки вела себя как обычно. — Что вы, ее все любили. — Странное? На днях «Звездные войны» спутала со «Стар Треком». Обожала Шатнера, представляете? А зачем этот дед, когда есть Пайн? Сэм садится в свою любимую «грозовую птичку» и устало бухается лбом о руль. Только что пришлось выслушать лекцию по «Стар Треку», будто он и так не знает все наизусть. Стэн очень любила Спока. Даже нового, куинтовского, не то что — самого Нимоя. Стэн визжала и делала гифки, когда тот появлялся в «Грани», старый, но непокоренный. Первой заливала их на Тумблер. И подписчиков у нее была куча. Сэм смотрел с ней в обнимку — только потому, что любил агента Данэм. Он всегда знал, что из Стэн вырастет именно она. Упрямая, добрая до безрассудства, преданная своему делу. Изменит к лучшему целый мир. По поводу Питера они то сходились, то ругались. Астрид придумывали новые имена. Стэн, Стэн, стальные косички и упрямо вздернутый нос. Главная заводила в новой школе — разве бывает так, чтобы все обожали девчонку в майке с надписью «Я нерд, и это звучит круто»? Сэм по привычке теребит бесполезный кулон на шее, трет переносицу и понимает (в бесконечной привычке анализировать самого себя до идиотизма), что пора спать. Он слишком нервничает из-за богом забытого сериала, использует успокаивающие жесты — а рядом никого. Не для кого устраивать спектакль. Он смахивает все уведомления на телефоне разом, но видит, что одно пришло из «Черного». Охотник №3178, напоминаем вам о необходимости отправить первоначальный отчет до 23:59 21 августа 2023 года. При невыполнении данного… На часах уже давно 00:37 — а Сэма ждет штраф. Он вбивает в поиск ближайший мотель, заводит мотор со второй попытки (пора в гараж, подправить «птичке» крылья) и плавно трогает с места. На крыше неоном сияет вывеска «Нет мест». Да что за черт, он посреди нигде и никогда, Сэм не выбирает для охоты города, он таскается по захолустью, только чтобы не всплыть, не попасть на радары. Охотники в Лос-Анджелесе рубят отличные деньги, да что там — сейчас это просто тренд. Он вспоминает, как в прошлом году налетел на одного герцога, когда тот сильно не справлялся с экзорцизмом. Они переспали потом, и это было весело, они ржали, Сэм учил всякие пошлые фразочки на французском и — чуть спустя — раз за разом отклонял предложения о новой встрече. Он вваливается на рецепшен и пытается нацепить на себя улыбку, но гребаный «Стар Трек» тянет на дно. Не везет и тут — Сэм привык к такому, иногда фортуна поворачивается спиной, и остается только затаиться и переждать — за стойкой сидит не очень-то приятного вида старикан. — Нет мест, — бросает он, не отрываясь от телефона. Сэм до сих пор не привык к этому зрелищу. — Мне некуда ехать, бензин на почти на нуле, и я не доберусь до заправки, засну. Вместо хорошо продуманной манипуляции он зачем-то выдает правду. Старик отрывается от телефона и смотрит на него внимательно, сжимает губы в тонкую линию. — Парень, я верю. Поспишь в машине. С утра выселяется пара человек, приходи к девяти. До следующего мотеля — чуть ли не сто миль, а спать в машине — отличный вариант. У Сэма и без того отваливается спина. — Чердак? Подпол? Заплачу как за номер. Старик кладет телефон на стойку и внимательно смотрит на висящие на стене ящички с ключами. В отделении восемь — массивный металлический брелок в виде печати. — Ладно. Плати и заселяйся. Сэм так рад, что даже не уточняет, в чем дело. Номер как номер, бывали и похуже. Он падает лицом в кровать, и перед глазами вертится старый-старый Нимой — и стальные косички, которые он плел каждый божий день. Сэм просыпается с тяжелой головой, и ему зверски хочется пить. Он заправляет пистолет за пояс джинсов, остро чувствует свою неправильность, свою грязь. Даже душа не принял, так и свалился спать. Нормальность скатывается с него дождем, но с этим ничего не поделаешь. Автомат с напитками справа, в углу, и Сэм несколько секунд стоит на сухом прохладном воздухе, просто дышит. Досадливо думает о том, что последний вейп высадил неделю назад, нет бы сейчас — затянуться, вдохнуть приятный пар поглубже, так, чтобы чуть-чуть закружилась голова. Вода теплая и мерзкая. Он смотрит на луну — полная, надо же, пропустил. Та будто пялится в ответ, и на мгновение Сэм хочет обратно в эту их со Стэн квартирку, работать в кофейне и учиться на айтишника по ночам, пока та ходит в школу. Он открывает дверь номера — и в руку мгновенно прыгает любимая беретта. Мужчина на его кровати медленно поднимает руки и вдруг широко ухмыляется. На мгновение Сэм ослеплен. Ресницами — длинными, как у девчонки. Светлым оттенком глаз, почти серебристым в лунном свете. Губами. Четко очерченными, чувственными, полными. Он на мгновение представляет этого парня перед собой на коленях, и воображение к нему щедро и немилостиво. — Надо же, какой красавчик, — говорит тот и насмешливо смотрит на него, а от уголков глаз ползут тонкие морщинки. — Зачем тебе такая пушка? — Чтобы отпугивать компанию на ночь. — Ну и зря. Ладно, в общем, это мой номер. Выметайся. — Еще чего. Я заплатил. До Сэма доходит в мгновение ока: вот чего этот старикан так мялся, небось сдал номер по предоплате, а этого парня долго не было. — Я никуда не пойду. — Тот красноречиво приподнимает полу потертой кожаной куртки, и Сэм видит под ней кобуру. — Хорошо. — Сэм поднимает руки и осторожно заправляет беретту за пояс. — Я уеду с утра, мне нужно поспать. Я лягу на полу, если обещаешь меня не трогать. Парень вдруг окидывает его долгим бесстыжим взглядом, ведет глазами по шее, вниз, словно ребра пересчитывает, на долю секунды замирает где-то в районе ремня Сэма, оглядывает ноги — и вот уже снова смотрит в глаза. Снимает с себя куртку, и его губы вдруг отражают много чего: — Ну и зря, я бы, может, и потрогал. Дин, кстати. Несмотря на этот день, Сэм не может не рассмеяться его прямоте. Дин не в его вкусе. Он знает таких ребят — излишне красивых и резких. Бед с ними не оберешься, давать они не привыкли, берут всегда так, что Сэм потом жалеет. Он берет подушку с кровати и бросает ее на пол. — Ты серьезно, что ли, безымянный? Если волнуешься за свою честь, то скажи сразу. Я тебе тут не принцесса, чтобы уступать мне двуспальную кровать. Лось ты, конечно, тот еще… Сэм снова хмыкает и пытается не загораться внутри, как раньше, когда Стэн была жива. А загореться почему-то хочется. Около шеи словно играют искорки от костра. Жалятся и жгут — так хорошо. — Сэм. — Вот веришь, так и думал. — Чтец мыслей, понятно. Сэм скидывает с ног основательно запыленные кеды и залезает под одеяло. — И раздеваться не будешь? — Мы спим, а не спим, — отзывается Сэм. Основательно разморенный, он чувствует только, как из-под одеяла со стороны Дина тянет легким ветерком. С утра в постели он один. Голова почти легкая, спалось хорошо. В номере совсем пусто — похоже, странный компаньон по кровати уехал первым. Сэм некоторое время раздумывает, потом отправляется в близлежащий дайнер с ноутбуком под мышкой и за кофе сочиняет отчет для приложения. Экономные фразы, вердикт: шейпшифтер. Сдерут денег, не сдерут? В уведомлениях мигает цифра «один». Специальный заказ, лично для него, Сэма Вессона. Повышенная ставка. Ехать через полстраны. Сэм нажимает на «согласиться». С текущим он разберется за пару дней, и надо куда-то двигаться дальше. Дело рутинное. Шейпшифтер хочет, судя по всему, переубивать компанию местных богатых детишек. Сэм быстро находит труп Джекки, садится подозреваемому на хвост, но упускает. Ниточка ушла из рук. Он нарезает круги по городу в поисках подсказок, потом сидит в засаде — часов семь. Все не клеится. Наконец едет в мотель, отпирает дверь и видит, что Дин сидит на кровати прямо в тяжелых, старомодных ботинках, плотно облегающих щиколотки. На мгновение ярко представляет, как бы закинуть эти щиколотки себе на плечи. Дин чистит красивый, нарядный кольт. — И кто тут из нас девчонка? — невпопад спрашивает Сэм, стараясь не улыбаться. Дин медленно поднимает брови, но смотрит мимо него. — Не вижу ничего особенного в красивом оружии. Кстати, беретта — хороший выбор. Он наконец смотрит Сэму в глаза и улыбается. Не провоцирует, и все-таки Сэм крепко влип. Скулы, бесхитростные зеленые глаза с чертовщинкой, забавный ежик густых волос. — Спасибо, утешил. — Я думал, ты свалил. — А я думал, что свалил ты. Сэм вспоминает, что у старика появились свободные номера, но Дину же об этом знать не обязательно? — Ладно, я в душ, а ты давай за пивом, — буднично командует Дин. — Ты совсем охренел? — Сэм в два шага оказывается у кровати и нависает над ним. — Я тебе кто? — Мне кажется, ты тот, кто давно не веселился. — Дин. — Сэм достает ноутбук, в этой дыре, конечно, не подключиться к Интернету, но он сейчас подрубит точку доступа на телефоне. — Я… — Да что такого, потрахаемся — разбежимся. Я тебе не жениться предлагаю. Ты же любишь обниматься, я вижу. Расскажешь мне, на кого охотишься, потом уедешь — и никто не в проигрыше. Он стягивает с себя рубашку и майку, отправляется в душ, как будто ничего такого не происходит, как будто — это все для него так же естественно, как с одного взгляда определить, чем Сэм занимается по жизни. Дин ладный, весь идеальный — ниже Сэма, но все равно высокий, широкие плечи, красивая талия, не перекачанный. Просто крепкий и поджарый. У него маленькие соски, а блядская дорожка такая блядская, что у Сэма поджимаются яйца и ноет член. Можно уехать, бесславно сбежать, но Сэм думает только о том, какие у Дина бедра и позволит ли он кусать их за нежную внутреннюю сторону. Устало стягивает любимую рубашку (она совсем застиранная и старая, ее обожала Стэн, носила постоянно), расстегивает ремень, садится на угол кровати и ждет своей очереди в душ. Когда Дин появляется на пороге ванной в чем мать родила, Сэм понимает, что до душа дела не дойдет. Дин валяется под ним и терпеливо сносит поцелуи в щеку и подбородок, заросший пятичасовой щетиной. В нос Сэм поцеловать не решается. Как-то слишком лично — для второй встречи, для случайного секса. — Размеры у тебя, конечно. — Дин щурится, и Сэм чувствует, как заливается краской. — Никто не жаловался. Дин хмыкает и притягивает его к себе за затылок. Глаза у него сияют, озорные и веселые. — Да ладно, я уверен, что жалуются все. Потом, конечно, неплохо, но сначала… — Неплохо? — Под ребра толкает горячая волна, Сэму давно не было так хорошо и смешливо, словно — как раньше. Словно он не знает слов «шейпшифтер», «полтергейст» и «вендиго». — Хвалить я тебя не буду, — объявляет Дин. — А я тебя — да. — Сэм сам не знает, что мелет его язык. — Хорошая… девочка. Он кусает губу, чтобы не ржать, потому что какая из Дина девочка, но тот вдруг резко вздергивает подбородок, берется за его плечи, и вот уже Сэм на лопатках, смеется и задыхается от простого, легкого счастья. Дин жестко целует его в губы, и Сэм пытается целовать в ответ и быть везде одновременно, шарить руками по спине, гладить выступающий позвонок, вести пальцами по коротко стриженному затылку. Щетина царапает губы, и это остро и так заводит. Где-то на полпути боль мутирует, растекается обжигающим удовольствием. Дин крепко держит его за плечи и грубо раздвигает коленом бедра. Сэм специально сжимает ноги. — Так… не пойдет, — с нажимом говорит Дин. — Где? Здесь? Здесь? Каждый короткий вопрос он сопровождает то ли поцелуем, то ли укусом. В плечо — дергает, плавит, сосок — просто больно, в основание шеи, за ухом. — Здесь, значит. Дин фокусируется на шее, целует снова, дразнит кожу языком, оставляет мокрые, мгновенно стынущие дорожки. Его рука оказывается на члене, и Сэму сначала неприятно, а потом он сам не понимает, как возбуждается. Да черт, ему не шестнадцать, он устал, как собака, он… Но Дин действует на него волшебно, словно нечисть какая-то, и у Сэма уже по стойке «смирно». — Тебе хоть восемнадцать есть? — явно дерзит Дин, одновременно умудряясь вытворять какие-то не особо приличные вещи с его ухом. — Двадцать два. — А, ну понятно. Придется немного подождать, я постарше. — Сорок? Зубы смыкаются на мочке, и Сэм не может не смеяться. Словно нельзя, но все равно надо. — Двадцать шесть. — Звучит даже обиженно. — Понимаю, старость, переходящая в древность. Дин отодвигается, оказывается между его бедер — и Сэм затаил дыхание, откинул голову назад и закрыл глаза. Вместо желанных с первого взгляда губ на члене он получает яркую, электрическую вспышку чуть повыше колена. Вскрикивает, стонет, пугается. — Думал, можно мне дерзить? Девочкой называть? Говорить, что мне сорок? — На этот раз Дин обжигает чуть выше, и это засос с той самой внутренней стороны бедра. Сэм совсем просчитался, все получилось не так, в первый раз после истошных ярких поцелуев, Дин просто мотнул головой и подставился, похабно выгнув спину. Сэм и подготовил его только чуть, совсем снесло крышу. А теперь его бедра мучает Дин. Втягивает кожу губами, проводит линии ногтями, кусает часто и мелко. Сэм даже не может нормально держать ноги, они дрожат то ли от нервов, то ли от холода, то ли от жара. Но Дин, кажется, готов ко всему, он разворачивается изящно и плавно, идеальный от кончика носа до пальцев на ногах, садится, разбрасывает ноги в стороны, поддевает Сэма под колено, кладет его ногу себе на плечо и продолжает с садистическим удовольствием кусаться уже совсем высоко. Сэм пытается взяться за пульсирующий член, но Дин бесцеремонно отталкивает его руку и грозится с усмешкой: — Привяжу. — Ага, попробуй. Сэм снова вздрагивает от электрического удовольствия, и вот они уже то ли борются, то ли обнимаются, стараются дотянуться всюду сразу, вот Сэм сверху, вот он внизу, вот Дин жестко хватает его за запястья одной рукой и держит. Сэм почти уверен, что сильнее, но выбраться почему-то не получается, и он глазом не успевает моргнуть, как запястья уже примотаны к старомодной резной спинке чьим-то ремнем. Дин смотрит с болезненным, ласковым превосходством и снова целует его бедра. Потом переходит на живот, ведет зубами, почти не прикусывая. Берет в рот — ярко, горячо, смотрит из-под ресниц так, словно в этом всем — смысл жизни. Губы у него яркие и откровенно блядские. Он лижет головку, с нажимом ведет по отверстию, пошло втягивает щеки — просто издевается, насаживается совсем чуть-чуть и сосет. Сэм зажал бы рот рукой, чтобы не орать, но запястья схвачены крепко. Он кусает губы и пытается толкнуться глубже. — Не так просто, принцесса. — Голос у Дина хриплый и насмешливый, а член Сэма больше не натягивает его губы. Дин тянется за резинками, и Сэм думает, что это слегка поэтично, теперь страдать (страдать?) ему. Но Дин вдруг оказывается не грубый, не жадный, а терпеливый. Он вталкивается пальцами внутрь Сэма, нависая и чуть насмешливо глядя в глаза, изредка прикусывая его за губу. Давит на простату так сладко, что Сэму хочется кончить, но Дин явно не позволит ему отделаться так просто. Член у Дина тоже нормальный, но Сэму не больно, просто жжется и растягивает, приятно, словно так и должно быть, стыдно и интимно. Сэм обычно не позволяет себе быть снизу, но с Дином это легко и просто. Дин толкается медленно и легко, приподнимаясь на руках, и Сэм смотрит то на его мускулы, то на прилипшую ко лбу прядь волос, постепенно проваливаясь в полумрак удовольствия. Его так давно не трахали просто и нежно, что он забыл, каково это, когда секс не про власть. В груди вдруг вспыхивает горячее и злое. Сколько Дин таких, как он, переимел? — Эй, ковбой, ты где вообще? — Дин поддевает его пальцем за подбородок и целует глубоко и невыносимо вальяжно. Сэм хотел бы обхватить его за плечи, но вместо этого получается так, что ремень до боли вцепляется в запястья. Дин начинает двигаться быстрее, то задевает простату, то нет, и Сэм совсем близко, но никак не может перевалиться через край. Через мгновение Дин падает ему на грудь и пытается отдышаться, а ощущение заполненности и идеальности отступает. Сэм закрывает глаза и тут же подбрасывает бедра вверх: его член в чем-то горячем и неприлично мокром. Сэм не успевает посмотреть, а его уже несет куда-то дальше, дальше, дальше, и он кончает толчками. Прямо в этот блядский рот. Сэм не сразу понимает, что ситуация так себе. Доходит, только когда они с Майлзом, Айрин и Энни оказываются заперты в охотничьем домике у озера. Тот принадлежит семье Майлза — и похоже, что параноики они те еще. Пока Сэм пытается разобраться, кто из трех богатых отвратительных придурков — шейпшифтер, домик быстро превращается в бункер со стальными заслонками на окнах, а дверь в комнату с пультом управления надежно заклинило. Сэм бросает взгляд на телефон — на экране предсказуемо горит сообщение «нет сети». — И что делать? — испуганно спрашивает Майлз, нервно балансируя на подлокотнике кресла. — Ебучий фильм ужасов. — Энни парит давно желанным вейпом, и Сэм немного завидует. В доме труп третьего или нет? — Но вы же нас защитите, офицер? — Айрин просительно заглядывает Сэму в глаза, делает шаг вперед. Сэм видел и не такое, хотя, видимо, на обычных людей действует безотказно. Светлые волосы тонированы в белый у корней, голубые глаза с накладными ресницами, огромный вырез. — Я не из полиции, — отзывается он. Ой, как бы была против такой тактики Стэн. Наверняка сейчас орет на него обиженно где-то на небесах, стабильно защищая ото всякого зла. Стэнли и Саманта — так дразнили их в старой школе, и не перестали, когда погибли родители. — А откуда? — подозрительно спрашивает Майкл. — Может, ты нас всех и убиваешь? — Вас всех убивает шейпшифтер. — Сэм нащупывает пистолет за поясом. — Наверное, это тот, которого вы основательно загнобили. Айрин опускает ресницы (а вот у Дина настоящие куда красивее, — бьется в голове непрошеное), Майлз смотрит на него, как на поехавшего идиота, а Энни что-то складывает в уме. — И этот самый шейпшифтер, — говорит она уверенно, — один из нас. Сэм коротко кивает и внимательно ведет взглядом, ищет в лицах. — Мистер Перкинс? — почти пропевает Энни. Майлз вздрагивает так, что Сэм мгновенно выхватывает из-за пояса беретту. — Э-это не может быть мистер Перкинс, он же уехал тогда, сбежал, — дрожащим голосом говорит Айрин. И зачем Сэма понесло в этот дом? Остался бы валяться в кровати с Дином и болтать о его деле, съехавшем на жажде крови вампире. — Что за мистер Перкинс? — Ведущий театрального кружка, — охотно поясняет Энни, будто не придает происходящему значения. Будто слишком интересуется Сэмом. — Мы немножко его разыграли, — почти невинно говорит Майкл. Стэнли и Саманта — тили-тили-тесто. — Не сомневаюсь, — кивает Сэм. — А поподробнее? — Так нам же надо тогда… выяснять, кто из нас мистер Перкинс. — Айрин запинается, и Сэм все-таки ставит на Энни. — Мы немножко… — продолжает объяснять Майкл. — Поигрались с его компьютером, а чего он его оставил незапароленным? А потом Энни сказала, что он ее домогался. Сэм инстинктивно делает шаг назад. Тили-тили… — Придумала это все Джекки, — ровно говорит Энни. — А Лиам взломал компьютер. Турнули его, заканселили, мисс Бретт бросила. Так «Лиам взломал» или «бросил незапароленным»? Сэма даже мутить начинает от отвращения. Словно перед ним три гниющих мертвеца. Да только мертвецы такого не делают. — Турнули и заканселили? — вдруг спрашивает Айрин. — Это так для вас выглядит? Сэм направляет пистолет на нее. Почти просит: — Друг, давай без глупостей. — Я сменил обличье. — Уже видно, что это овечка в волчьей шкуре. — Когда смог. Мой дом сожгли, а Элис — Элис была вынуждена бежать, чтобы не растерзали за компанию. — Стреляй, чувак, — уверенно советует Энни. И Сэм не выдерживает, переводит пистолет на нее. — Как по мне, — вздернуто говорит он, — так лучше пристрелить тебя. — Мне нечего терять, — устало произносит Айрин с совсем уж мужскими интонациями. — Я просто приехал посмотреть им в глаза. И не сдержался. Джекки любимица моя была ведь. Актриса хоть куда. Когда мистер Перкинс бросается вправо, метя в глотку Энни, Сэм с тонущим сердцем жмет на спуск. Спустя час они умудряются разблокировать дом. Сэм делает фото для приложения и уже почти совсем готов уйти, когда Энни вдруг спрашивает, презрительно пихая локтем успевшего надраться Майлза: — А хочешь, поедем ко мне? Родителей еще два дня не будет. — Мне в мотель надо. И сваливать. На душе скребут кошки. Таким, как Энни, почему-то все всегда сходит с рук. — Не «У дороги» часом? — Да. Сэм уже сбегает по крыльцу, когда Энни догоняет его и настойчиво берет за руку. Он поднимает на нее глаза. — Ты же знаешь, что там призрак? По ходу, настоящий, раз уж мистер Перкинс такое учудил. Сэм летит в мотель, не чувствуя ни головы, ни сердца. Словно опять — Стэн безвольная и бледная на руках. Только теперь не Стэн. Только теперь — Дин. Он врывается в номер, и его с порога ловят в объятья. — Где тебя носило? — Звучит резко, но ласково. — Я чуть с ума не сошел. Дин тянется к нему, целует мягко, обнимает за плечи. Сэм наклоняется и отвечает, а потом приходит в себя — и отталкивает его обеими руками. — Ты когда мне сказать собирался, урод? — выплевывает он, словно серу, и внутри обжигает. Дин вмиг становится холодным и отстраненным, садится на кровать и переплетает пальцы. Медлит, облизывает губы, смотрит спокойно, но так, что режет: — А это не твоего ума дело, красавчик. И Сэма несет, точно под откос: — А, ты у нас такой вот призрак без страха и упрека, трахаешь постояльцев, вместо того, чтобы их убивать? — И это тоже не про твою честь. Сэм смотрит на потолок. В глазах горит, словно песком швырнули. — А что, ты думал, мы теперь вместе и навсегда? После одной посредственной ебли? Серьезно? Не так ты ночью говорил, Дин, совсем не так. Сэм быстро вытирает глаза рукавом, а потом так же быстро кидает вещи в сумку. Дин следит за ним из-под ресниц, словно ждет чего-то. Сэм бросает на него прощальный взгляд, надеясь оставить в памяти навсегда такого неидеально-идеального, такого дурацкого Дина — и выходит за порог. Не помнит, как, но сдает ключи, не помнит как, но садится за руль, не помнит, как, но отъезжает от чертового городишки миль на двадцать. Встает на обочине, медленно дышит и думает, что сказала бы про все это Стэн. Достает телефон, быстро находит в Гугле статьи. «Дин Смит, 26, найден мертвым в мотеле «У дороги». Следов насильственной смерти не обнаружено». Стоп, что за чушь? Молодой здоровый охотник просто так взял — и умер в мотеле? Сэм закапывается в доступные онлайн газетные архивы. Но ни в одном нет ничего интересного. Дата смерти наконец отпечатывается в мозгу. 1988-й. Враз становится понятно, почему Дин отмалчивался на болтовню Сэма про приложения, почему нежно целовал в висок в ответ на его жалобы про миллениалов. Сэм медлит секунды две, сжимает кулон на шее и спрашивает: — Стэн, что делать? Та молчит. Но Сэм знает, что бы она сказала. Он разворачивает машину и медленно едет обратно в город. Куда спешить? И так уже опоздал на тридцать пять лет. Сэм правда думал предложить Дину поохотиться вместе. Он останавливается у полицейского участка и заходит внутрь. Не везет — снова. Поставить бы за стойку старикана из мотеля — тому хватило бы с головой пары сотен за доступ к архиву. Но на него внимательно смотрит невысокая чернокожая девчонка. Вчера выпустилась из академии? — Здравствуйте. — Сэм кладет руки на стойку и улыбается как можно очаровательнее. — Меня зовут Сэм, Сэм Вессон. Понимаете, такое дело… Я снимаю трукрайм-эпизод для своего подкаста. Хотел бы почитать информацию по делу Дина Смита, он умер в восемьдесят восьмом при невыясненных обстоятельствах… — С чего вы взяли? — Девчонка (на бейдже написано: Нина) смотрит цепко, но не зло. — Сердечный приступ. — Откуда вы знаете? — светски интересуется Сэм, боясь ее вспугнуть. — Вас же еще в помине не было. — А то вы были. Так вышло. — Я бы хотел взглянуть на дело, и… — Как вы себе это представляете? — Я подумал, что нужно отдать дань. Знаете, привлечь внимание к проблеме насилия в маленьких городах. Сэм не знает, что говорить, поэтому делает щенячьи глаза. Этот прием его частенько выручает. Нина смотрит на него оценивающе, а потом произносит: — Через полчаса в дайнере. Она сразу отворачивается к компьютеру, а Сэм — ему хочется зайти к Дину и спросить. Как он не сломался за тридцать пять лет, как не стал мстительным духом? Сэм нарезает слепо бродит по городу и ровно через полчаса садится в дайнере. Нина прибегает еще через пару минут. Дайнер полупустой, и со стороны, наверное, это выглядит почти как свидание. Нина сменила форму на короткое платье, а Сэм старается улыбаться. — Слушайте, Сэм. Не знаю уж, откуда вы нарыли про Дина, только он у нас — городская легенда. Он отвлекается на то, чтобы попросить у официантки замороженную маргариту, текила сейчас подходит ситуации. Пропускает мимо ушей, что заказывает Нина. Городская легенда, Дин? Вот так, да? — В восемьдесят восьмом, — спокойно продолжает она, — у нас стали убивать людей. Все чаще и чаще. Полиция стояла на ушах, но преступника никто не мог поймать. А потом в город явился этот ваш Дин. Наш Дин, не знаю. И все как рукой сняло. Он остался тут, его все обожали. Чуть ли не старушек через дорогу переводил — галантный, вежливый, душа компании. Маму мою спас от придурков одних, когда она старшей сестрой был беременна. У нее второе имя — Дин. Сэм уже знает, как заканчивается эта история, но пока не знает почему. Волоски на руке встают дыбом, его почти трясет. В давно забытой жизни Стэн вдруг взялась читать Теннесси Уильямса — и подсунула ему пьесу «Орфей спускается в ад». — Жил в мотеле, работал, чтобы купить дом. А потом — вот так… Я в него все детство влюблена была. Знала, что родители врут, когда про смерть его рассказывают. Вы фотографию его видели? Как тут было не влюбиться? Это и правда сложно, — хочет сказать Сэм. Но он молчит и во все глаза смотрит на Нину. Он знает, чем все заканчивается и для нее, но считывать такую хорошую девушку ему не хочется. — Я в полицию пошла из-за него, представляете? И правильно сделала, — вдруг словно защищается она. — Вот Джейс только сдохнет, и меня снимут из-за стойки. Обещали уже. — Ни капли не сомневаюсь, — мягко отвечает Сэм. Нина роется в сумочке и достает старенький телефон с разбитым экраном, стучит пальцами, протягивает Сэму. Сэм берет его — и видит фото дела, набитого на печатной машинке. Жадно пробегает глазами. — Этих пятерых, что были в баре вместе с ним, я не трогала. Говорила с Лили. И знаете, что оказалось? — У Нины вдруг дрожит нижняя губа, и она мгновение смотрит в сторону. — Не знаю, почему все это несу. Некому рассказывать, не поймут. Дин тут остался с младшим братом тогдашнего мэра. Любовь у них была, выплыло как-то. А потом вдруг сердечный приступ. — Они забили его до смерти, эти пятеро, — говорит Сэм, очень сильно желая ошибиться. Нина медленно кивает. — Трое из семьи мэра, еще двое — лучшие его дружки. Алана привязали к стулу и заставили смотреть. Лили все прекрасно помнила, она перепила и отключилась, но от криков пришла в себя. Говорит, кричал только Алан. Не Дин. Сэм закусывает губу — до боли, чтобы самому не заорать в голос. Это так ложится в образ Дина — смелого, упрямого, веселого Дина. — Я могу поговорить с Лили? — Не с кем говорить, — отвечает Нина слабо, будто выдохлась. — Она умерла два года назад, цирроз. Так и пила всю жизнь после этого. Внутри выстуживает, словно кровь взяла — и замерзла. — Алан, кстати, сам мэр теперь. Хороший. Честный, справедливый. У него семья, двое детишек. — А эти пятеро? — Не сложилось у них. — Нина сжимает губы, и в глазах видно плохо скрытое, мстительное веселье. — Эрикссон, например, свалился в бетономешалку на своей же стройке. Джонс с собой покончил. — Дайте угадаю. — Сэм сверяется с разбитым экраном: — Лидз уронил фен в ванну, а Рейк — поскользнулся на катке, черепно-мозговая? — Что-то в этом роде, — зло хмыкает Нина. — Джейс вот один остался, шеф мой. Рак у него, скоро сдохнет сам. Сэм выходит из дайнера и долго смотрит в темное небо. Стэн молчит и на этот раз, но он ведь у нее ничего и не спрашивал? На местном кладбище Сэм быстро находит нужную могилу. Раскапывает, вздрагивает при виде того, что осталось от Дина, его Дина — и быстро надевает на шею скелета свой амулет. Стэн точно не рассердится, и он точно найдет ее убийцу. Просто — потом. К мотелю он подъезжает совсем тихо. Останавливается перед парковкой, долго не может открыть глаза. Сердце колотится в горле. А потом в его стекло стучат, и он дергает за ручку. — Можно познакомиться? — спрашивает Дин едко, но совсем не зло. — А валяй. — Меня зовут Дин, я охотник и я офигенный. Целуюсь тоже неплохо. — Подбросить куда? — С тобой — хоть на край света. Люблю высоких красавчиков. Дин уже забирается на переднее сиденье, оглаживает пальцами приборную доску. — Со вкусом. Семьдесят первый, да? Сэм не отвечает, а просто кладет руки ему на плечи и целует — так, как хотел безо всей этой мути про секс на одну ночь и посредственную еблю. — Поехали, я слишком долго торчу в этом городишке. Сэм наконец делает глубокий вдох. Сработало? Неужели сработало? Знаменитая сделка Вессонов со Смертью — не просто легенда? Не просто откровенная лажа? — Нам нужно в пару мест заглянуть. Ненадолго. — Тогда еще до полицейского участка доедем, Детку заберем. Сэм смотрит на него вопросительно. — Шеви Импала, шестьдесят седьмой. Они не могли от нее избавиться. Освобождение Детки проходит как по нотам. Дин быстро организует жесткую сцепку, а Сэм смотрит на него во все глаза: — Она вообще подлежит восстановлению? — Ну я же подлежал, — разводит руками Дин, будто Сэм ляпнул совершенную глупость. —Кстати, как ты меня оживил? Я с некромантами не встречаюсь. — Даже с красивыми высокими некромантами? — Сэм в притворном расстройстве опускает уголки рта вниз. Дин светло хмыкает и смотрит в сторону. — Ладно, Сэмми, расскажешь потом. Так его звала только Стэн. Он мгновение раздумывает, а потом молча трогает с места. Делает пару поворотов и останавливается у дома мэра. Внимательно смотрит в спину Дина. Видит, как на порог выходит красивый светловолосый мужчина лет пятидесяти с гаком, как зажимает рот рукой. Дальше Сэм не смотрит и не слушает. Копается в телефоне, подгружает фотографии в приложение. Дин садится рядом с ним пару минут спустя. — Спасибо, — говорит он очень серьезно. Сэм уже нагуглил второй адрес. Нина живет в маленьком домике на самой окраине. Сэм гудит так, что начинают лаять собаки, но кровь внутри уже превратилась в шампанское, и Дин ржет как не в себя и пытается снять его руку с руля. Нина выбегает на порог в короткой ночнушке, матерясь на чем свет стоит. — Помаши ей. Так надо, — просит Сэм. Дин смотрит на него, высовывается из окна чуть ли не наполовину — и посылает Нине воздушный поцелуй. Сэм видит, какие огромные у нее делаются глаза. Как будто ей только что сказали, что единороги и Санта-Клаус существуют. Или куда, куда как лучше — как будто она увидела, что Дин Смит жив. Сэм ударяет по газам. — Хорошенькая какая. — Ты сестру ее спас. Заступился за их беременную маму. Помнишь? Она из-за тебя полицейской стала. Они пересекают черту города, за спиной гремит ржавая Импала, в ушах свистит ветер, а Дин молчит — и вдруг ни с того ни с сего ярко обещает: — В следующем мотеле оттрахаю до смерти. — Ловлю на слове, — как можно серьезнее отвечает Сэм. И они оба начинают ржать.