Мои мысли о тебе, Му Цин

Уют. Тепло от жёлто-оранжевого огонька, коего, кажется недостаточно, но именно он пробудил в душе вязкое сладостное ощущение. На деревянных стенах бликовала единственная зажжённая свечка, а в кровати мягко, что клонило в сон, а спать не хотелось, лишь находишься в некой неясной дрёме и туманных мыслях. А мысли эти о Фэн Сине. Казалось бы, дрались всё время, что оставались тёмные пятна синяков на лице, особенно под глазом, что потом распухало и впечатывались на неделю уродством. А то может и дольше. Почему драчливый подлец залез в голову Му Цина и скрёбся, точно надоедливая вошь, словно кошка с острыми когтями разрывает плоть? Стук в дверь отвлёк от мыслей и заставил Му Цина приподняться на кровати, оперевшись на локти. — Входите, — вяло проговорил он, потерев глаза от крупиц спугнутого сна. На удивление, вошёл Фэн Синь. Зачем он здесь так поздно? Что ему нужно? Внутри неспокойно, Му Цин ждёт подставу, напряжённо смотрит, готовый драться. — Фэн Синь, тебе делать нечего посреди ночи? А может, я спал? — возмутился Му Цин, нахмурив брови и скрестив руки. Фэн Синь только усмехнулся и сел за письменный стол, положив ногу на ногу, деловито повторил позу надувшегося хозяина комнаты. — Ты назвал меня по имени, а не идиотом? — не на шутку удивился незваный гость, густые брови взлетели вверх от неожиданности. Обычно его как только не называет, а тут по имени. — Хочешь, дальше буду продолжать называть тебя идиотом, раз не нравится? — пробубнил Му Цин, прожигая взглядом вальяжную фигуру Фэн Синя, у которого на лице красовалась лёгкая ухмылочка. Только она какая-то натянутая, показушная, видимо, действительно не ожидал, что назовут в кое-то веки по имени. Тут Фэн Синь встал со стула с такой же ехидной улыбкой и плавной походкой проследовал к кровати, сев рядом с хозяином комнаты, что тот чуть отодвинулся. Не хотел смущаться, а уж тем более, явно краснеть тут перед этим наглецом, поэтому отвернулся, что тёмные, растрепавшиеся ото сна волосы закрывали фарфорово-бледное лицо. Почувствовал, как сильная рука обняла его плечи и прижали к себе. В груди зашевелилось, затрепетала какая-то гадость, и чужой терпкий запах, сводящий с ума, засел в носу от одного только вдоха. Теперь щёки опалил румянец, что так обжигал кожу, а крепкая широкая ладонь скользнула ниже. — Ч-что ты делаешь? — сквозь смущение выдавил из себя хозяин, всё ещё отворачиваясь от собеседника, пытаясь сохранить хоть капли старого стремительно разрушающегося образа. Фэн Синь повернул голову Му Цина, подняв подбородок; посмотрел в обсидиановые глаза, что словно горели живым пламенем, как и щёки, которые стали чуть ли не бордовыми. Губы наглеца, что часто говорили гадости, расползлись в соблазнительной ухмылке, а во взгляде появилась некая едва заметная хитринка. По велению руки лица приблизились почти вплотную друг к другу. Интимно близко, оттого некомфортно. Дыхание хозяина комнаты участилось, руки холодные, словно лёд, тряслись. — Смотрю на тебя. Ты красивый, — прошептал Фэн Синь прямо в губы. Конечно, как не смотреть в прекрасные глаза, наполненные смущением и любовью, на покрасневшие щёки, что словно светились на фарфоровой коже и на тонкие губы. Фэн Синь любовался чарующей картиной долго, разглядывая вблизи лицо, а второй рукой придерживал талию. Поцеловал. Так неожиданно, нежно, вслепую, поддавшись сладкому порыву. Му Цин же не в силах расслабиться, выпучил глаза от удивления и неожиданности, что-то промычал, однако ответив на страсть и желание ночного гостя. Языки переплетались, пальцы путались в волосах. Протяжные стоны от влажных следов проявления чувств в шею; развязывающиеся пояса, а затем ханьфу беспомощно лежало на полу. Руки гладили спину до мурашек по всему телу. — Знаешь, о чём я думаю? Мои мысли о тебе, Му Цин, — прошептал Фэн Синь на ухо возлюбленному, который от его движения изогнулся волной, соблазнительно закусив губу. Му Цин делал вид, будто не услышал сказанных несколько секунд назад слов, очень старательно игнорировал, ведь ему тоже нравился Фэн Синь, даже не понимал, чем наглец так очаровал, что теперь глаз свести не может. Быть может, всё дело в той самой наглости, бесцеремонности? Наверное, потому, что этот идиот чертовски привлекателен и соблазнит одним лишь взглядом? Очень даже возможно. Сейчас терялся от дерзких, требовательных прикосновений к обнажённой груди, животу. Всё ниже, опасно ниже. Уже не мог дышать, думать, весь разум перетёк к низу живота, там где находились ласковые ладони. Смотрел широко раскрытыми глазами, часто дышал и краснел больше, пока разгорячённый Фэн Синь будто летал вверх и вниз над ним, изгибался жадно вцеплялся, то губами, то пальцами в податливое тело. И с ухмылкой наблюдал, как генерал запрокидывает голову в громком стоне, поднимает руки и словно впивается в шелковистые волосы, целует везде, что-то неразборчиво шепчет, кусая за мочку уха. — Я тебя люблю, идиот, — прошептал Му Цин, целуя Фэн Синя в шею, нисколечко не смущаясь, прошло уже. — Давай поженимся? — пошутил наглец, смотря на удивлённого, который только фыркнул и закатил глаза. — Давай без твоих шуточек? — пригрозил в ответ Му Цин и обнял Фэн Синя, повалив на кровать, что теперь лежали рядом друг с другом. — Я ж пошутил, дурачок, — сказал Фэн Синь и поцеловал того в лоб, обняв крепко-крепко, не хотел отпускать. — Тоже тебя люблю, Му Цин.